ВЕСЕЛЫЕ ДЕТЕКТИВЫ ФАНТАСТА АНДРЕЯ БЕЛЯНИНА

Рассей пустую думу. Бомарше
Говаривал мне: "Слушай, брат Сальери,
Как мысли черные к тебе придут,
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти "Женитьбу Фигаро".

А.С. Пушкин

Пушкинский Бомарше, цитируемый Сальери в разговоре с Моцартом, конечно же, был прав. Прав, как истинный сын своего века, века "отрицанья и сомненья". Веселость, легкость литературного произведения считалась в XVIII в. одним из главных его достоинств. "Поучая, забавлять". Такую задачу ставили перед писателем теоретики классицизма. Так, Никола Буало призывал собратьев по перу:

Пишите языком доходчивым и внятным,

Умея сочетать полезное с приятным.

"Имеет право на существование любой литературный жанр, кроме скучного", - утверждал Мольер. Так было...

Со временем литература разучилась просто улыбаться. В особенности это относится к российской словесности. Даже в благословенном остроумном XVIII столетии наши ведущие поэты, драматурги и прозаики не улыбались, а насмехались, критиковали, жгли огнем "пламенной сатиры". Уже в следующем, XIX в., "серьезность" стала одним из основных требований, предъявлявшихся критикой и обществом к литературе. Даже редкие смельчаки, пытавшиеся писать смешно, вынуждены были маскироваться. У Гоголя - не просто смех, а "смех сквозь слезы". Примерно то же (конечно, со многими оговорками) мы видим и у Салтыкова-Щедрина. ХХ в. - век революций и двух мировых войн тоже не очень-то давал расслабляться. Аверченко, Ильф и Петров, Булгаков, Войнович, Стругацкие (имеются в виду "Понедельник" и "Сказка о Тройке"), многие другие, коих уже и не упомнишь. Разве они улыбались? Так ли смешны Максудов, Чонкин и даже сам неподражаемый Остап Бендер? Все та же "муза пламенной сатиры" вдохновляла авторов на создание их бессмертных творений. А как хотелось порой именно расслабиться, отвлечься за бутылкой "Советского шампанского" и книгой нашего собственного Весельчака от грустных раздумий о судьбах Отечества, о хлебе насущном, очередях и дефиците...

Но вернемся к мысли Мольера о скучных и веселых жанрах. Детектив уже по определению - это нескучный жанр. Однако можно ли считать веселым книгу, где описываются кражи, убийства, розыск и задержание преступника? Бывает и такое. Например, польская романистка Иоанна Хмелевская создала едва ли не классические образцы так называемого "иронического детектива". Или Картер Браун с его сериалом о детективе в юбке Мевис Зейдлиц - "зеленоглазой блондинистой дурище". Да чего далеко ходить. Взяв в руки любой из детективов современной российской писательницы Татьяны Поляковой, вы будете хохотать уже на второй или третьей странице. Кстати, не заставляет ли задуматься тот факт, что почти все иронические детективы повествуют именно о женщинах-сыщиках (вот вспомнилась и шеф детективного агентства Берта Кул из романов Гарднера). Это симптоматично. Детектив - все же серьезный жанр. Следствие, как правило, в нем ведет мужчина. Сыщик-женщина (за исключением разве что мисс Марпл) уже с самого начала воспринимается как насмешка над благородной и достаточно тяжелой профессией. Не случайно до недавнего времени в школах милиции девушки-курсанты были редкостью.

А если задачу усложнить еще больше? Необходимо отыскать не просто веселый детектив, а веселый фантастический детектив. Ну, в зарубежной литературе это, естественно, Роберт Асприн. В российской же аналогов почти нет. Есть веселая фантастика, но не детективная. Есть и фантастические детективы. Однако они слабо подпадают под определение "веселый". Таков знаменитый сериал о некоем знаменитом сэре знаменитого же одноименного автора (авторов?). Смешон ли он, как это пытаются доказать эстетствующие читатели и критики? На наш взгляд, там можно смеяться лишь над воплотившейся мечтой типичного совкового интеллигента, когда он одним плевком убивает врага или силой ментального внушения заставляет противника покорствовать своей воле. Но чем тогда рекомый сэр лучше бальзаковского Растиньяка, мучившегося над решением задачи о китайском мандарине, которого можно убить движением пальца? Здесь мы вновь возвращаемся к той же проблеме, о которой говорилось выше: смешна ли книга, описывающая убийства и насилие.

Думается, после нашего длинного вступления у читателя уже не должно возникнуть сомнений, что книга, которую он держит в руках, в некотором роде явление редкостное для современной российской фантастики. Редкостное уже хотя бы потому, что главным героем веселых фантастических детективов астраханца Андрея Белянина ("Летучий корабль" - третья часть цикла, начатого романами "Тайный сыск царя Гороха" и "Заговор Черной Мессы") является не крутой сыщик-супермен, балансирующий на грани закона и беззакония, не хитроумная зеленоглазая блондинка, владеющая приемами каратэ и восточной магией, а обычный парень, участковый милиционер. Этакий гибрид дяди Степы и Анискина.

Говоря о творчестве Андрея Белянина, известный критик В. Гопман справедливо отмечал, что книги писателя - "своеобразный пастиш (этим термином принято называть художественное произведение, представляющее собой монтаж из различных произведений одного или нескольких авторов)". Данное определение отчасти верно и в отношении цикла о "тайном сыске царя Гороха". Особенно применительно к первой книге. При знакомстве с нею сначала вспомнилась старая шутка о том, как ученые, заложив в компьютер специальную программу, получили универсальный русский анекдот. Показалось, что А. Белянин попытался под одной обложкой объединить все модные нынче литературные жанры: детектив, боевик, "славянское" фэнтези, мистику и шуточный (балаганный) роман. Мы предположили даже, что автор хотел написать пародийный роман, обыгрывающий штампы названных выше жанров. Однако при подготовке данного послесловия пришлось перечитать "Тайный сыск", чтобы сопоставить его с "Летучим кораблем". И все три романа выстроились в определенный ряд, где каждый новый компонент сложнее предыдущего.

Литературные реминисценции вообще являются одним из самых распространенных приемов в современной российской фантастике. Некоторые писатели используют в своих текстах скрытые, но всеми узнаваемые цитаты из произведений друзей и "неприятелей" по цеху. Это своего рода игра. Элемент то ли богемной тусовки, то ли литературной борьбы. Примеры такого рода находим в романах Л. Вершинина, А. Валентинова, С. Лукьяненко и Ю. Буркина и др. Другие авторы уснащают книги реминисценциями для того, чтобы поставить свои сочинения в общелитературный контекст. Такая традиция идет еще от "Слова о полку Игореве", в зачине которого поэт упоминает своего предшественника и наставника Баяна. В подобном ключе работает Г.Л. Олди. Творчество Андрея Белянина ближе именно ко второму роду сочинений. Расставив в начале "Тайного сыска" определенные литературные маячки-ориентиры, показывающие, на что именно может рассчитывать читатель, взявший в руки его книгу, писатель в дальнейшем уже не возвращается к этому. Уже в "Заговоре Черной Мессы" реминисценций и сюжетных перекличек на порядок меньше. А в "Летучем корабле" их почти не встретишь. В этом плане следует подчеркнуть несомненный рост мастерства романиста. Если в ранних его вещах (трилогии о Мече Без Имени, "Джеке Сумасшедшем короле") реминисценции служили чем-то вроде тягача для толкания сюжета, то в "Рыжем рыцаре" и "Летучем корабле" Белянин уже прекрасно обходится без чужих "технических средств", полагаясь в основном на свои собственные силы.

Почти во всех книгах А. Белянина используется один и тот же сюжетный ход: перемещение героя во времени и пространстве и приключения его в новой реальности. Что ж, мировая литература изобрела не так много сюжетов, чтобы они не повторялись. Если писателю нравится работать именно в данном направлении, и книги его не напоминают одна другую - Бога ради. Белянину, на наш взгляд, пока удалось избежать самоповторения. Он еще не попал в тот замкнутый круг, из которого писателю бывает так трудно, почти невозможно выбраться. Хотя опасность такого рода существует и о ней следует помнить. Пока же его книги, в частности, веселая детективно-фантастическая трилогия из времен царя Гороха - это очень приятные и увлекательные тексты, написанные добротным языком, с живыми, запоминающимися образами, главным из которых является, конечно же, "сыскной воевода" Никита Иванович Ивашов.

Уже сами обстоятельства появления Никиты Ивановича в царстве славного Гороха (в котором отчего-то угадывается Иван Васильевич, хоть и Грозный, но более напоминающий того, что "меняет профессию") вызывает ассоциации с целой вереницей хорошо известных читателю романов: "Амберскими хрониками" Желязны, "Создателем Вселенных" Фармера, "Не время для драконов" Перумова и Лукьяненко, "Мессия очищает диск" Олди, "Лабиринтом" Макса Фрая. Однако в отличие от большинства своих предшественников герой Белянина не устраивает революций и переворотов, не становится императором и не ведет затяжных войн, а довольствуется скромной должностью участкового и суровыми буднями службы, которая "и опасна, и трудна". Цитата из песни, звучавшей милицейском сериале "Следствие ведут ЗНАТОКИ", не случайна. Потому что в новообразованном царем Горохом отделении милиции служит почти такая же троица: сам Ивашов, эксперт-криминалист Баба Яга (которая Кибрит за пояс заткнет) и Дмитрий Лобов - "герой с фигурой Терминатора, только ростом повыше, а мозгов... вровень, что у одного, что у другого". И вот эта троица в меру своих сил и возможностей сражается со всевозможной нечистью, пытающейся погубить землю Русскую. То это "лица восточной национальности" - шамаханы, наводнившие столицу двойниками первых чиновников государства, то заезжие немцы-проповедники, желающие отдать Русь во власть Вельзевула, то Кощей Бессмертный, похитивший чертежи летучего корабля. Прямо скажем, дела не совсем традиционные для правоохранительных органов. О таких ситуациях только в современных супербоевиках прочитаешь. "Страшно, аж жуть!" - как писал В.С. Высоцкий.

Похвальна попытка А. Белянина создать образ положительного героя, о котором так долго мечтала наша литература. Никита Ивашов - истинно русский герой. Это и рыцарь без страха и упрека, и поэтически настроенная натура. Не случайно к нему, как к своему, тянутся всевозможные персонажи отечественного фольклора: русалки, полевик, водяной, леший. И даже девушка, в которую влюбился Никита ("Летучий корабль"), оказывается "бесовкой" с рожками и хвостиком. Сам Кощей Бессмертный (местный криминальный авторитет) относится к сыскному воеводе с уважением, хотя и пытается при каждом удобном случае его извести. Да и простой народ видит в Никите Ивановиче своего заступника. Вспомним сцену народного бунта из "Летучего корабля", когда лукошкинцы требуют от царя Гороха освободить "батюшку участкового". На наш взгляд, романист верно уловил настроения, витающие в обществе. Народу, читателю просто надоело постоянное очернительство работников правоохранительных органов, валом идущее со страниц книг, газет и журналов. Может создаться впечатление, что у нас вообще никто не борется с преступностью, а милиция занята внутриведомственными разборками. Потому и воспринят на ура телесериал "Менты", и умиляются зрители от ретроспективного показа "ЗНАТОКов", требуя снять их продолжение, что истосковались люди по подлинным защитникам их прав. Вспомним, насколько культовым был образ Дяди Степы, насколько уважаемой была милицейская форма. Симптоматично, что на Международном фестивале фантастики "Звездный мост-2000", проходившем в Харькове, А. Белянин был удостоен премии Университета внутренних дел МВД Украины "за создание положительного имиджа сотрудника милиции в романе "Тайный сыск царя Гороха".

Симпатичны и двое других ЗНАТОКов. Хорош увалень Митька - любитель кислой капусты и охотник до знатной потасовки. Это типично русский характер и в то же время дружеский шарж на некоторых сотрудников милиции младшего звена. Административное рвение и какая-то по-детски наивная, умиляющая любовь к сыщицкому труду нередко доводят Лобова до неприятных ситуаций: то его в петуха превратят, то сразу пять невест явятся в райотдел осматривать будущее место жительства. Умудренная годами и опытом, присмиревшая и проникшаяся религиозным духом (напомним ее манипуляции со святой водой, которую ей по "черноте" ее натуры, вроде бы, держать в доме не положено) Баба Яга сглаживает шероховатости, проистекающие от буйства крови молодых сослуживцев, выступая в качестве миротворца и няньки. Парадоксально то, что этот персонаж больше всех печется о чистоте милицейского мундира. "Да рази ж так надо посетителей принимать? - усовещает Баба Яга Никиту, нагрубившего царю. - Сюда люди идут с бедой, с горем, судьбой али лихими людьми обиженные, мы им помочь обязаны". Колоритны и многие второстепенные персонажи: Кощей Бессмертный, царь Горох (тут бы провести ряд параллелей, намекнуть на определенные аллюзии, но, надеемся, внимательный читатель и сам сличит портрет с оригиналом), дьяк Филимон Груздев, "альтернативный" сыщик-бедолага Паша Псуров.

Несмотря на сказочный антураж, в детективной трилогии фантаста ощущается связь с современностью. "Знаете, - говорит главный герой в "Летучем корабле", - я здесь уже полгода, и первое время только и думал, как вернуться обратно в свой мир. Не то чтобы здесь так уж плохо... Милицейская служба востребована во все времена, даже при царе Горохе, тем более что царь у нас деятельный и работать при нем интересно. Но домой всё же тянуло страшно. Потом одно дело, второе, третье, кражи мелкие, профилактические операции, общественно-разъяснительная деятельность, как-то отвлекся... А уж когда ухнуло памятное "Дело о перстне с христопразом", - тогда и стало ясно, где моя настоящая родина. Не в далекой, затерянной в будущем, коммерческой Москве конца двадцатого столетия, а в небольшом городке Лукошкино, в древней полусказочной Руси, где простому народу без защиты родной милиции - ну никак". На первый взгляд, прямая оппозиция Руси сказочной и России современной. Однако, присмотревшись повнимательнее, вы увидите, что противопоставления нет. Никита Ивашов сталкивается с теми же проблемами, что и в своем собственном мире: военные действия с восточными соседями; борьба с распространением всевозможных нетрадиционных, зачастую опасных для людей религиозных учений; промышленный шпионаж; вмешательство непрофессионалов в работу правоохранительных органов. "Любимого коня цыгане свистнули? Бояре в Думе из-за бюджета передрались? Ключница пропала, к подвалам не подойдешь, а у государя меда сорокоградусного для излечения не хватило? Тоже нет?! Господи, да что же там у вас... Неужели дъяк Филимон свои мемуары за границей большим тиражом выпустил, гад?!" Понимаем всю несопоставимость этих литературных явлений, но романы Белянина отчего-то напомнили популярный цикл "высоких" детективов Б. Акунина об Эрасте Фандорине. Там автор прячется в девятнадцатом веке, здесь - в фольклорно-сказочном пространстве. Однако результат остается тем же.

При всей внешней простоте текстов Белянина, их веселости, они буквально насыщены символикой. Чего стоит одно лишь только царство размером с деревню или небольшой городок. А ведь именно на таких провинциальных Лукошкиных стоит Русь-матушка. Ими она кормится, там сохранился истинно русский дух. Воссоздать неподражаемую атмосферу места, где все всех и обо всем знают, мог только писатель, сам родившийся и живущий в таком вот Лукошкине (да не обидятся на меня обитатели славного города Астрахани). А Петух - символ пробуждения и спасения? Всем сотрудникам Лукошкинского райотдела он надоел до смерти, все (кроме Бабы Яги) его мечтают пришибить. Охота на петуха, проходящая через все три романа цикла, комична. Но как раз петух и спасает неоднократно героя от Кощея Бессмертного. В последнем романе появляется и символ Летучего корабля, совершающего бессмысленные круговые полеты. Этакая себе игрушка, на которую ушло столько труда и интеллектуальной энергии нашего народа и из-за которой полегло столько людей (кстати, эти настоящие трупы, а не временно выведенные из строя противники, приближают "Летучий корабль" уже к "серьезному" детективу и отчасти снижают комизм романа).

Судя по всему, в скором будущем нас ожидает продолжение приключений героя. Что ж, даст Бог, одолеем супостата и на этот раз. По нашему мнению, книги Белянина просто обречены на успех и долгую жизнь. Потому что людям нравятся добрые и веселые сказки с хорошим концом. Хоть взрослые это и старательно скрывают.

Чёрный Игорь Витальевич
доктор филологических наук, профессор