АРКАДИЙ СТРУГАЦКИЙ УШЕЛ. БРАТЬЯ СТРУГАЦКИЕ ОСТАЮТСЯ

Умер Аркадий Стругацкий. Это имя известно многим. За тридцать с небольшим лет вместе с братом и соавтором Борисом Стругацким им написано 26 повестей, общим тиражом не в один миллион, плюс несколько тысяч самиздата, немалая часть которого осела в архивах КГБ и в домашних библиотеках его сотрудников. В том числе – увы! – ряд экземпляров членов нашего клуба. Нам не жалко. Пусть читают. Благо, все это наконец издано.

Аркадий Стругацкий не дожил несколько месяцев до 1-го тома собрания сочинений. А в Омске подготовлен к печати первый выпуск полного собрания статей, интервью и выступлений, одно из последних, которое до этого нигде не было опубликовано. «ДО» и Омский клуб любителей фантастики «Алькор» представили вашему вниманию.

Я должен вам прямо сказать, что на редакции, во всяком случае последние десятилетия, нам жаловаться не приходится. Если допускают редакции – выступают с просьбой или требованием что-нибудь изменить – это такие мелочи, на которые обращать внимание просто не следует. Здесь, конечно, имеют место некоторые вкусовые симпатии. Потом, мы люди грубые, иногда позволяем себе некоторые выражения и тому подобное. Ну, скажем, например, когда публиковалась в журнале «Знание – сила» повесть «За миллиард лет до конца света», у нас жена Малянова, вернувшись домой, обнаружила женский лифчик. Это вот редактору «Знание – сила» не понравилось. И там заменено было рубашечкой [тюбиком с губной помадой. – Ю. З.]. Ну, согласитесь, особого здесь урона повесть не претерпела. Хотя при публикации уже книжной там, конечно, будет женский лифчик, как и было. Как я понимаю, эти вопросы вызваны, главным образом, некоторыми недоумениями в связи с манерой нашего письма, изменившейся по сравнению с прошлыми нашими произведениями. В частности, мы теперь не даем развернутой развязки сюжетной. Мы обрываем развязку. Поэтому и вопрос: «Волны гасят ветер» почему так внезапно закончилось? Начинаются подозрения в адрес редакции. Нет, товарищи, таков замысел, он может нравиться, может не нравиться читателю, но он нравится нам. Вот такой же совершенно рубленый конец произведения нашего... рубленый конец сюжета – в нашем новом произведении, которое опубликовано в «Юности» и называется «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя». Там тоже развернутая экспозиция, как это у нас всегда делается, затем кульминация, и обрублен конец.

Когда вмешательство более грубое, более, так сказать, насильственное, когда оно касается уже не мелочей, а принципа произведения, то мы просто забираем рукопись и уходим, не обижаясь, потому что я и сам был в шкуре редактор. И мои друзья многие тоже были редакторами. И мы отлично понимаем... Особенно вот такое положение было с этой работой 2–3 года назад.

Дальше вопрос... Очень такой трогательный в том смысле, что вот следят же люди за нашей работой: «Что случилось со «Сказкой о тройке»? Почему в первом-издании – в «Ангаре» она имеет один вид, а вот в последнем издании – в журнале «Смена» она имеет вид совсем другой?»

Должен сделать маленький экскурс в историю этого дела. Когда мы написали «Сказку о тройке», была она задумана как продолжение «Понедельник начинается в субботу» – но, как легко могли заметить читавшие ее, она написана достаточно желчно. Это уже не юмористика, не ирония, а уже, так сказать, сатира... Сатира на наше положение в науке и прочее... Короче говоря, никто ее публиковать не пожелал – хотя даже договор на нее был в те времена. А вот тут обратился альманах «Ангара» – бедный, несчастный альманах иркутский, в котором не было даже штатной редакции, штатных редакторов – там работали люди на чистом энтузиазме. Журнальчик этот имел периодичность – раз в два месяца. И вот они решили посвятить два номера фантастике. Обратились к нам, в частности. Мы дали им «Сказку о тройке». Энтузиаст есть энтузиаст. Это вам не чиновник. «Давай, – сказали они нам. – Но – увы – мы не можем дать больше шести листов, а оригинальная «Сказка» – 10 листов». Нам пришлось искать способ сократить эту «Сказку о тройке». Что мы и сделали. Из 10 листов первоначального текста, который был впоследствии опубликован в «Смене», мы взяли 5 листов, добавили туда еще один лист нового материала, и таким образом эта самая «Сказка о тройке» пошла в журнале «Ангара» вот в таком шестилистовом виде, что благополучно привело к разгону редакции, строгому выговору редактору и увольнению ответственного секретаря...

Но это не первый журнал, который мы разрушаем. Такая же участь постигла журнал «Байкал» в связи с опубликованием «Улитки на склоне». Дальнейшее наше зловещее влияние на журналы ограничилось гораздо меньшими потерями. Ну просто потом нас не печатали. Но вот журнал «Аврора», например, начал активно печатать в Ленинграде наши произведения, нотам было трудно достать до редактора. Потому что редактор – Косарева – прекрасная совершенно женщина – очень смелая – она сама была членом обкома Ленинградского, ее супруг работал в ЦК КПСС. Так что ее так не ухватишь. Отсюда пошло три произведения подряд в «Авроре». И она объявила, что «Аврора» ни одного года – без Стругацких. Но – увы – ее забрали в ЦК работать в Москву и посадили на кино. Ну и «Аврора» потеряла – в наших глазах, во всяком случае – многое. Однако знамя было подхвачено нашей колыбелью – если можно так выразиться – нашей альма-матер «Знание-сила». И они стали печатать нас. Тоже выступая очень смело. За это время четыре раза с ними происходил кризис, то есть их угрожали превратить в очередной журнал профтехнического обучения. Кстати, это исходило от человека, от которого я меньше всего этого ожидал, – он руководит обществом «Знание». Это знаменитый Басов, который вместе с Прохоровым изобрел лазер. Какого черта ему нужен был еще один журнал профессионально-технического обучения? Ну господь с ним. Нам удалось... Нам – это значит Стругацким совместно с 10 академиками и 15 докторами это дело отстоять. Как видите, сохранился журнал...

Имеет место также несколько записок вопросами относительно нашего положения в кино. Первое, это, по-видимому, многим оказывается известно, что наша кинематография лепит совместку, как теперь принято говорить, с ФРГ. Флейшман [Фляйшман. – Ю. З.], мюнхенский режиссер, владелец фирмы «Аллилуя», и студия Довженко выступает от лица Госкино советского – заключили соглашение и том, что он, Флейшман, будет снимать на советской территории, на советской земле фильм по мотивам «Трудно быть богом». Но вам сказать, это был из тех первых блинов, как мы где-то писали – первый из самых первых блинов. Получилось ужасно, То, что Флейшман привез к качестве сценария – мы сценарий писать отказались, – страшно читать. Ну, сценарии дело такое – дело писучее. Ну... хотя и говорят: то, что написано пером, не вырубишь топором – вырубается великолепно. Впрочем, мы не следили за этой работой в результате того, что наши отношения с Флейшманом охладились, как раз с того момента, когда мы отказались категорически писать этот сценарий... Ничего. Флейшману подсунули другую свинью – ему подсунули в качестве сценариста нашего великого Даля Орлова – есть у нас такой сценарист... До этого он был еще главным редактором Госкомиздата – он там развалил работу, пошел разваливать работу в «Советский экран», а потом пошел к Флейшману и завалил работу у него. Это великий специалист по разваливанию работы. Я, в общем-то, потерял из виду... и те из вас, кто спрашивает, что в каком положении это находится – я не знаю.

Одновременно получил добро, а может быть, даже не добро, а прямое распоряжение наш старый друг – вернее, друг-то он по-настоящему Бориса Натановича – Алеша Герман – писать «Трудно быть богом». Надо сказать, первый вариант сценария «Трудно быть богом» был написан Германом и Стругацким в 68-м году. Был даже утвержден на Мосфильме к постановке, но в это время мы вошли в Чехословакию, и его сняли. Какая здесь связь, я не знаю, но такая вот штука получилась. (оживление в зале). Ну с тех пор прошло порядочно времени. Герман возмужал, поднялся. Он тогда был еще молодым режиссером. Он сейчас пишет сам сценарии с супругой. Тоже в каком положении дело находится, чем это закончится, чем сейчас успокоится, не знаю. Это по вопросу инсценировки «Трудно быть богом». Второй вопрос более общего характера: почему экранизация наших произведений – «Сталкер», «Чародеи» – столь разительно отличается от оригинала. Здесь, товарищи, вы должны войти в положение режиссера. Режиссер, мыслящий режиссер, или режиссер, не желающий рисковать, берет из оригинала только понравившуюся ему идею, идеющу... Он совершенно никаких обязательств перед автором оригинала не несет. Он несет обязательства перед автором сценария – да. Но экранизация произведения – это совсем другое. Режиссер – такой же творческий работник, как и писатель. Он имеет полное право на свое видение проблемы. Особенно это верно и особенно это справедливо по отношению к таким людям, конечно, как покойный Андрей Арсеньевич Тарковский. На мой взгляд, если бы он снял просто, экранизировал слово за словом, как экранизировал, скажем, Кроманов «Отель «У погибшего альпиниста» – это бы славы ему не прибавило. А так он создал очередной шедевр. Я говорю это смело потому, что сценарист, мы как сценаристы, вообще сценарист – дело десятое. Когда фильм удастся, по-настоящему удастся – это заслуга режиссера. Если фильм, товарищи, не удастся, делается скучным и так далее, это уже потеря сценариста – виноват сценарист. Далее. Вопрос о технологии творчества. Всегда ли наши герои... являемся ли мы диктаторами по отношению к героям наших произведений... значит, не случается ли у нас так, что герои вдруг поступают непредсказанным образом, как у Пушкина, знаете, знаменитое: «Моя Татьяна удрала, замуж вышла». Я вам должен сказать, что у всякого профессионального писателя такие вещи случаются и бывают. Правда, я не уверен, например, что великий Александр Сергеевич был вполне искренен, когда он заявлял такую вещь, но что-то подобное бывает. Как правило, речь идет о другом... Не то, что идет сюжет, сюжет, сюжет, идет, идет, идет, и вдруг герой как-то начинает себя вести не по замыслу автора. Наоборот, чаше всего бывает: мне нужно, чтобы мой герой поступил так, и вот я в процессе подхода к моменту этого поступка непрерывно изменяю сюжет, подгоняя его под этот поступок. Здесь все навыворот. Как бы сюжетное время в сознании автора просто поворачивается вспять, идет навстречу реальному времени... Да, значит, вот... Имел ли место факт вашего сотрудничества с братьями Вайнерами. Действительно, братьи Вайнеры когда-то очень ловко пошутили, что, значит, два братских содружества будут писать одно произведение. Вот... А потом и мы приняли, и они приняла эту штуку всерьез, и была у нас такая мысль это сделать. Потом эту мысль пришлось оставить, потому что Аркадий Григорьевич... там другие совершенно появились идеи... Но мы успели кое-что сделать, и вот то, что мы успели сделать, частично, каким-то боком вошло в наше последнее произведение, о котором я уже говорил, – «Отягощенные злом». Меня просили здесь рассказать, о чем это произведение? Это бессмысленно говорить, товарищи, что «Мойдодыр» – это о том, что нужно, понимаете, чистить зубы и мыться.