НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА ЧТО ЭТО ТАКОЕ

ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ, что такое научная фантастика? Пожалуй, можно сказать - нет, вы не знаете, что такое научная фантастика. Вы - это не только читатели журнала "Детская литература". Не знают этого даже те, кто постоянно читает и любит книги фантастов, не говоря уже о тех, кто читает их изредка и не одобряет, и уж тем более о тех, кто о фантастике судит лишь понаслышке да по детским впечатлениям от книг Жюля Верна.

У автора этой статьи есть свое мнение о том, что представляет собой научная фантастика в нашу эпоху. О фантастике в последние три-четыре года начали говорить всерьез. И все-таки сейчас о ней легче сказать, что "фантастика - это не то-то и не то-то", чем дать мало-мальски общепринятое определение этого сложного и интересного явления.

Прежде всего это - не жанр (хотя именно так ее чаще всего у нас называют). Ведь в фантастике существуют романы, повести, рассказы, пьесы, сценарии, стихи, даже телевизионные пьесы (например, блестящие телепьесы Станислава Лема) и радиопьесы (например, "Операция "Вега" Ф. Дюрренматта); фантастика может быть эпически обстоятельной и точной, лирически неопределенной, остросатирической и задумчиво ироничной; произведения фантастов могут строиться то на необычайном событии, то на интересной философской проблеме, то на сложном психологическом конфликте. Словом, фантастика, по сути дела, так же разнообразна по родам, видам и жанрам, как и реалистическая литература.

Фантастика-это и не "литература крылатой мечты", как тоже повелось у нас говорить. Конечно, в фантастике существует жанр утопии, это один из самых давних и наиболее развитых ее жанров, но сводить всю фантастику к картинам будущего никак нельзя: многие фантасты о будущем не говорят вообще, а некоторые переносят действие в будущее чисто условно, вовсе не пытаясь и вправду изображать "предвидимое будущее". Фантастика - это и не популяризация достижений и перспектив развития науки и техники (а такую роль ей часто пытаются навязать). Разумеется, она попутно выполняет и эту функцию. Многие ученые говорят, что любовь к науке, к научному исследованию у них пробудилась именно благодаря фантастике. Больше того - фантастика, близко соседствуя с наукой по проблемам, материалу и некоторым приемам работы, не только обогащается от этого близкого соседства и содружества, но в свою очередь зачастую подталкивает мысль ученого, дает ему материал для неожиданных и плодотворных сопоставлений и гипотез - и в этом одна из причин горячего интереса ученых к фантастике.

Но если мы попробуем оценивать произведения фантастов с точки зрения "научной достоверности", то сразу же зайдем в тупик. Скажем, Жюль Верн еще поддается этим методам оценки (и то с нашей, сегодняшней точки зрения!). Но машина времени, которую пустил в ход Уэллс и которой с тех пор пользовались в различных целях десятки и сотни фантастов всех стран? Где же тут научная достоверность? Например, "Аэлита" А. Н. Толстого, или "Марсианские хроники" Рэя Брэдбери? Ведь на Марсе нет и не может быть обитателей, до такой степени похожих на людей, - это было ясно и четверть века назад, когда писалась "Аэлита". А во многих случаях на вопрос о научной достоверности даже специалисты в данной области могут ответить совсем по-разному; одни скажут: "Да, это вполне возможно!", - а другие будут утверждать, что это совершенно антинаучно. И ничего странного здесь нет: наука сейчас переживает период революций, громадных качественных скачков, и яростные споры по многим проблемам неизбежны и необходимы.

К этому надо добавить еще, что многие фантасты (например, братья Стругацкие) вообще отвергают этот эпитет - "научная" - по отношению к фантастике, считая, что он только вносит путаницу. Я с ними не вполне согласна, но хорошо понимаю, почему им не нравится этот эпитет: из-за него живое и сложное литературное явление подчас пытаются мерить, словно доску для столярных поделок, складным метром: от сих до сих влезает в понятие "научно", а здесь не лезет - так давайте рубить!

Все же, пожалуй, от эпитета "научная" пока отказываться нельзя: он определяет очень существенное качество этой отрасли литературы (так мы условимся пока называть фантастику) и отделяет ее от фантастики вообще - от сказок и мифов, от фантастических приемов, применяющихся в сатире и в философской прозе (хотя эти области вплотную граничат с научной фантастикой), а также от той "немотивированной" фантастики (зачастую с мистическим оттенком), которая сейчас широко распространена на Западе (в особенности, в США) и получила там наименование fantasy (фантазия) в отличие от sciene fictien (научной фантастики). Фантастика - и не литература только для детей и подростков (а это тоже одно из очень распространенных заблуждений). Существует хорошая научная фантастика, написанная именно для детей, как существует вообще детская литература; но это никак не значит, что вся фантастика пишется только для подрастающего поколения. Вот, например, повести Л. Платова "Архипелаг исчезающих островов" и "Страна семи трав", повесть В. Брагина "В стране дремучих трав", знаменитые романы академика В. Обручева "Плутония" и "Земля Саниикова", как и большинство произведений Жюля Верна (в свое время, впрочем, считавшегося "взрослым" писателем), можно отнести к детской литературе. Но если мы попробуем подойти с мерками детской литературы к произведениям Герберта Уэллса и Алексея Толстого, Станислава Лема и Рэя Брэдбери, Ивана Ефремова и братьев Стругацких, то сразу поймем, что мерки эти здесь не годятся. Это, конечно, не мешает школьникам, даже и не только старшеклассникам, увлекаться фантастикой; ведь и школьная программа составлена не из произведений для детей, и если школьнику могут быть понятны - хоть в известной мере - произведения Пушкина и Чехова, Горького и Маяковского, то, значит, он и "взрослую" фантастику может читать и понимать, хоть и не в полной мере соответственно своему возрасту. Вырастет - поймет больше, перечитав заново; ничего страшного тут нет.

Так что же это за явление - научная фантастика? Тут уж автору придется попытаться сформулировать собственное определение, ибо, с моей точки зрения, пока не существует сколько-нибудь пригодных определений в этой области. Правда, с моим определением согласны далеко не все и даже не большинство. Прежде всего хочется сказать, что фантастика - это художественное творчество, и судить о ней следует на основании общих законов искусства. Как ни странно на первый взгляд, но именно это многим кажется весьма спорным. Для этого были прежде некоторые причины (о чем я скажу ниже), а сейчас многие думают так просто по привычке или же по неспособности мыслить на современном уровне.

Что же означает в данном случае "умение мыслить на современном уровне"? Почему это важно для тех, кто читает фантастику, а уж тем более для писателей-фантастов?

Конечно, судьба любого писателя, даже очень талантливого. в значительной степени определяется тем, стоит ли он на уровне передовых идей своего века, не отстает ли он от авангарда человечества по степени познания и осмысления мира. Но в применении к фантастике эта проблема имеет свою специфику. Фантастика, в сущности, занимает передний край на идеологическом фронте, ее позиции максимально выдвинуты вперед и простреливаются насквозь. Почему так - понять нетрудно. Писатель-реалист может (если ему почему-либо захочется) укрыться за внешней объективностью - нарисовать картину и заявить: судите, мол, сами, а я что видел, то и изобразил. Конечно, это лишь прикрытие, а не суть; но у фантастики и такого прикрытия нет. Ведь фантаст рисует не то, что есть или было в жизни, а то, чего в жизни заведомо нет (а часто и то, чего заведомо никогда и не может быть). Все основные события и сюжетные конструкции, зачастую вся обстановка и образы многих героев - не просто вымышлены, а "нереальны". Ведь не станет же читатель судить, допустим, о "Войне миров" или о "Машине времени" с точки зрения: "так в жизни не бывает" или "бывает не так, вот я сам это видел, и было совсем иначе" (а ведь о реалистических произведениях, правильно или неправильно, судят чаще всего с этой точки зрения).

Так, вот, читатели и критики, отлично зная, что фантаст все это "сочинил", естественно зададут себе вопрос: а с какой целью сочинил? И ответить на вопрос тут намного легче, чем в реализме, - по крайней мере, когда речь идет о политической позиции автора. Но речь идет не только о политической позиции. В этом смысле разница между советскими и американскими фантастами видна невооруженным глазом: даже самые прогрессивные, умные, гуманные фантасты США мыслят о многих политических (и не только сугубо политических) вопросах совсем иначе, чем наши фантасты. Фантастика - это искусство, а искусство не может быть беспартийным, как "беспартийны" по своей сути формула открытия или чертеж изобретения. Но, с другой стороны, фантастика кое в чем родственна науке: ее приемы исследования мира представляют собой сложнейший, еще не изученный синтез научного и художественного метода познания. Это суждение подтверждается, в частности, тем фактом, что современную фантастику создают по преимуществу профессиональные ученые (разумеется, наделенные и литературным талантом), иногда крупные ученые с мировой известностью, например: физик-ядерщик Лео Сциллард, биохимик Айзек Азимов, астроном Артур Кларк. Так же обстоит дело и в СССР: И. Ефремов - палеонтолог, А. Стругацкий - японовед, Б. Стругацкий - астроном, А. Днепров - физик, М. Емцев и Е. Парков - химики. Но не менее характерен и основной состав читательской аудитории фантастов - научно-техническая интеллигенция и учащаяся молодежь.

Очевидно, для полноценной работы в области фантастики, как и для ее полноценного читательского восприятия, необходим определенный тип и уровень мышления, то есть современный тип научного мышления, современный уровень познания и осмысления явлений действительности.

Вот поэтому, мне кажется, и нельзя отказываться от определения "научная фантастика", даже если оно дает повод для кривотолков и вульгарного подхода. Это крайне существенно для современной фантастики- умение осмыслить мир на уровне достижений научно-технического прогресса, умение анализировать явления действительности приемами, в равной степени родственными науке и искусству.

Картины, созданные писателем, могут выглядеть предельно фантастично - суть их, однако, должна поддаваться логическому научному анализу. Фантаст может перенести действие своего произведения в далекое будущее или в другую галактику, а споры об этом произведении чаще всего касаются острых, крайне важных вопросов, уже сегодня вставших перед человечеством.

Возьмем такой пример. И. Ефремов в "Туманности Андромеды" (а также в "Сердце Змеи" и "Звездных кораблях") стоит на антропоцентристских позициях. Антропоцентристы считают, что разумная жизнь во Вселенной развивается по некоему общему принципу, а потому все разумные существа, в любой части Галактики, будут весьма похожи друг на друга (то есть на земного человека), с очень незначительными отличиями, вроде тех, какие встречаются и в пределах Земли: цвет кожи, разрез глаз, некоторые особенности телосложения.

Противники же антропоцентризма считают, что условия возникновения и развития жизни во Вселенной бесконечно разнообразны, что эволюция может идти весьма различными путями в зависимости от конкретных условий, что современный земной человек вероятно, не является завершением развития разума, а тем более единственно возможным вариантом этого развития; наконец, что возможны высокоразвита цивилизации, принципиально несходные с нашей, и что вследствие этого с ними будет трудно, а то и невозможно установить плодотворный контакт.

В романе Станислава Лема "Соларис" изображена планета, сплошь покрытая океаном мыслящей плазмы; она представляет собой, таким образом, единое гигантское мыслящее существо. Океан Соларис - весьма высокоорганизованная материя; можно сказать, что в некотором отношении цивилизация эта обогнала людей. Но стоит ли так говорить? Ведь даже слово "цивилизация" явно не подходит к данному случаю: цивилизация предполагает определенный уровень развития общества, а перед нами одно существо. Засекать время и отмечать дистанцию тут тоже невозможно: слишком различными путями шла эволюция жизни на Земле и на Соларис. Какой же контакт, на какой почве возможен для человечества с этим бесформенным и могучим, безглазым и всевидящим гигантом? Тут невозможна ни дружба, ни вражда: слишком уж различны формы существования.

Казалось бы, спор антропоцентристов и их оппонентов носит сугубо теоретический характер. До полетов в другие галактики еще так далеко; вероятность, что мы встретим собратьев по разуму, в сущности, так ничтожно мала, что стоит ли всерьез спорить, будут ли они похожи на нас, когда на Земле сейчас масса серьезнейших проблем, требующих немедленного практического решения, потому что от них зависит быть или не быть вообще человечеству.

Все это как будто и верно. С первого взгляда. Но попробуем вдуматься: так ли уж "непрактичен" этот спор, затеянный учеными и писателями?

Вообще очень трудно, почти невозможно судить о практических результатах научного исследования, тем более в наши дни, В тридцатых годах работы физиков над расщеплением атомного ядра казались чисто теоретическими изысканиями, и сами физики были уверены, что никакого отношения к практике их работа не имеет. Все, однако, знают теперь, что очень скоро результаты этой работы приобрели первостепенное значение для всего человечества - особенно после гибели Хиросимы. Так вот - насчет антропоцентризма. Эта точка зрения кажется очень гуманной и привлекательной: значит, разумные существа похожи друг на друга и всегда и везде могут договориться и подружиться? Превосходно! А то многие американские фантасты изображают космос как арену борьбы всех против всех, рассказывают о "космических пиратах", о страшных чудовищах из космоса, нападающих на Землю. Это понятно: они, в сущности, анализируют капиталистические взаимоотношения и беспредельно расширяют их во времени и пространстве. Нам такие взгляды, разумеется, чужды; мы их считаем попросту ненаучными с точки зрения материалистической диалектики.

Так, выходит, правы антропоцентристы? Нет, погодите. А что, если мы и вправду встретимся с цивилизацией, не очень отличной от нашей, и сможем установить с ней контакт? А потом, допустим, окажется, что у этой цивилизации есть такие черты, которые нам определенно и решительно не нравятся, и что мы сильнее этой цивилизации (ну, скажем, там не существует ядерного оружия)? Что тогда? Мы постараемся "перевоспитать" ее?

Думаете, опять абстрактный вопрос? Ведь это случится не при нас, если вообще когда-либо случится. Но ведь человечеству уже много раз приходилось (и приходится в наши дни) практически решать этот вопрос, и часть человечества ведет себя в этих случаях, как известно, отвратительно, с безмозглой жестокостью.

Примеры, взятые из истории и современности: испанские конкистадоры уничтожают древнюю высокую цивилизацию инков; фашисты- "арийцы" отправляют в газовые камеры миллионы представителей "неполноценных" рас, а миллионы "недочеловеков" превращают в рабов; американские расисты расправляются с неграми - как это черные смеют воображать, что они не хуже белых!

Вот результаты контакта между цивилизациями, никак не менее сходными, чем те, которые изображены в "Туманности Андромеды". Не слишком обнадеживающе это выглядит, верно? Люди истребляют и унижают себе подобных, но несколько отличающихся. К каким новым трагедиям это приведет пока что на Земле, а потом и в Космосе?

Несколько в ином плане ставят вопрос о "контакте" и "вмешательстве" А. и Б. Стругацкие в своих повестях "Попытка к бегству" и "Трудно быть богом". Тут речь идет не о завоевании и истреблении - нет. С отсталыми цивилизациями, находящимися примерно на уровне нашего средневековья, сталкиваются чудесные, чистые юноши - люди коммунистического будущего. Их ужасают здешние темнота, нищета, жестокость и коварство. Они искренне хотят помочь этим рабам выбраться к свету и счастью. Но приведет ли такое вмешательство к добру? Можно ли средствами мощной техники превратить феодальное общество в коммунистическое - ведь сознание-то людей останется при этом на прежнем уровне! И опять - хотя действие этих повестей происходит в будущем и на других планетах - проблемы их касаются Земли и нашей современности: разве на Земле сейчас не существуют одновременно СССР и США, такие принципиально различные социальные системы, а рядом с ними - народы, живущие на уровне феодализма и даже каменного века?

А вот еще один вариант встречи цивилизаций - и тоже "земной". Артур Кларк, английский ученый и фантаст, в книге "Черты будущего", где он рисует перспективы развития человечества, относит к числу ближайших наших побед (к 1970 году) полет на Луну и - изучение языка дельфинов. И то и другое - не фантастика, а завтрашний день науки. Так вот, из века в век рядом с нами, только в другой стихии, живут умные и добрые существа, явно расположенные к людям, а мы лишь теперь начинаем догадываться, что у них, пожалуй, есть разум! Разве это не характерно для "царя природы" - человека, который и по сей день варварски жестоко относится к своим соседям по планете и считает себя вправе уничтожать и истязать их лишь потому, что он - человек?

Примеров такой "связи фантастики с жизнью" масса. В "Возвращении со звезд" Станислава Лема изображено тоже будущее - примерно через 150 лет после наших дней. И рассказывается там о трагической ошибке, которую совершило человечество. Ученые изобрели прививку, лишающую человека способности убивать, и таким образом в корне предотвратили возможность войны. Как будто бы это - величайшее благодеяние для человечества. Но Лем, глубокий и серьезный мыслитель, показывает, к каким печальным результатам на деле приводит это непродуманное, механическое вмешательство в эволюцию общества. Фантастика? Да, конечно, но ведь и в реальной действительности немало таких случаев, когда то, что сделано учеными с самыми благородными намерениями, оборачивается величайшим злом. Ну хотя бы всем известная история с атомной бомбой: ученые, собранные со всего мира а Лос-Аламос, работали не щадя сил, чтобы защитить человечество от фашизма, а потом оказалось, что в Германии атомного оружия и в помине нет, и атомную бомбу сбросили на ни в чем не повинных жителей Хиросимы и Нагасаки. Грозная сила, созданная учеными, попала а руки подлых и бесчестных политиков. Как видно и по этим примерам, одной из центральных проблем, постоянно занимающих научную фантастику, является проблема влияния научно-технического прогресса на судьбу человечества, соотношение науки и морали в наши дни, роль научного открытия и судьба ученого я условиях антагонистического мира (кстати сказать, именно этот постоянный и естественный интерес фантастики к делам науки и дает повод для поверхностных суждений о том, что ее роль сводится к пропаганде научных достижений). Это понятно: в наши дни роль науки необычайно велика. Уровень развития науки и техники решает, в конечном счете, и судьбу отдельных государств, и судьбу человечества в целом. Новейшие достижения науки и техники привели к тому, что человечество впервые в истории научилось воспринимать себя как единое целое. Все чаще и чаще возникают проблемы глобального масштаба (то есть имеющие значение для всех обитателей нашей планеты); вернее сказать, сейчас любая проблема очень легко перерастает в глобальную. Угроза термоядерной войны - это угроза всему человечеству; испытания ядерного оружия могут отравить воздух, воду, почву в любой точке земного шара и опасны для всех людей; дальнейшие успехи космонавтики, биологии, кибернетики тоже не являются частным делом какого-либо государства - их результаты неминуемо скажутся на судьбе всего человечества. Обо всем этом можно, разумеется, сказать и в реалистическом произведении. Но все же средствами реализма решать такие глобальные проблемы намного труднее. Реалист вынужден быть точным относительно изображения места и времени действия. Он рисует обстановку действия, характеры героев, их речь с индивидуальными (а, значит, также и национальными) особенностями. Это придает большую силу и убедительность его произведению, если оно касается одной, ну, допустим, даже двух-трех стран, которые он отлично знает.

А как быть, если речь идет действительно о глобальной проблеме, когда важны не географические и этнографические отличия, а именно общность судьбы всего человечества? Вот тут как нельзя лучше подходят приемы фантастики: она может свободно передвигаться в пространстве и во времени, оперировать самыми широкими категориями и произвольно выстраивать свои конструкции, повинуясь лишь логике развития идеи. Она, как и современная наука, создает модели явлений и на них изучает закономерности и перспективы развития человечества.

Итак, подведем итоги: в произведении фантаста может не ставиться никакой научной или технической проблемы. Но вот особая, родственная научной, методика исследования жизни, осмысление явлений на современном научном уровне - это, по-видимому, неотъемлемое, глубоко характерное свойство этой отрасли литературы, которое и определяет ее специфику как научной фантастики. А то, что она фантастика, то есть создает ситуации и образы, которых якобы нет и даже не может быть в действительности, - это уже относится к специфике художественной; выше мы говорили о том, какие преимущества ей это дает и в каких целях она этими преимуществами пользуется.

Таково - вкратце, очень вкратце - то, что следует иметь в виду, говоря о научной фантастике. Поучительно взглянуть на научную фантастику и с другой стороны: какое влияние она оказывает на нравственное воспитание подрастающего поколения, какие моральные качества она в нем формирует. Но об этом уже в других статьях - не только моей, но и тех, кто захочет принять в этом разговоре участие на страницах журнала "Детская литература".