ИНТЕРВЬЮ С ПИСАТЕЛЕМ АНДРЕЕМ ЩУПОВЫМ, АВТОРОМ ВОСЬМИ КНИГ, ЛАУРЕАТОМ ЛИТЕРАТУРНОЙ ПРЕМИИ ДЭМ-92

- Вопрос первый, Андрей: почему именно фантастика? Любишь на досуге поразмышлять о будущем?

- Как раз не очень. То есть, размышлять, конечно, размышляю, но получаются все больше антиутопии, а какое удовольствие от подобных размышлений! Прогнозы - вообще вещь неблагодарная. Делать их совсем не трудно, но радости они как правило не доставляют. А потому, интереснее жить настоящим. Кстати, для меня и фантастика - вовсе не жанр грядущего... Есть мудрое восточное изречение:

"Как ты живешь один день, так проживаешь ты всю жизнь." Истинная правда! Грядущего нет, есть только настоящее - и именно сейчас мы можем и обязаны оценивать себя должным образом. Наша история творится на наших глазах, а вместе с ней и наше прошлое, о чем придется потом вспоминать и жалеть. Не будем дурить сейчас - больше шансов, что все пройдет благополучно завтра. Самые жуткие мракобесы - те, что крушат настоящее в угоду будущему, жертвенники, что норовят подчинить окружающее собственным сомнительным иллюзиям. Мечтать не вредно, но лучше все-таки про себя.

- И это говорит писатель-фантаст?

- Возможно, я неважный фантаст, потому что действительно считаю: мечта - дама индивидуальная и в коллективное пользование не годится.

- А как же быть с книгами? Разве это не тиражирование писательской мечты?

- Все правильно, но каждый читатель волен решать самостоятельно, мечтать ему о том же или не мечтать. В этом, кстати, и кроется успех иных авторов. Искренне или не очень, но некоторые из них попадают в струю, подхватывая то, что близко многим. Кому, скажем, не хочется в наши дни помечтать о супермене-мстителе за все свои несчастья? Вот и мечтаем на страницах боевиков. Это ведь не писатели выдумывают вездесущих бэтменов, - само вызрело. От той беспредельщины, что царит кругом. Пишущая братия только воплощает мечту в явь - явь зримую на бумаге. Кстати сказать, интеллигенция, которую ныне вновь стало модно ругать, тоже никогда не являлась первоистоком смут и революционных потрясений. Не надо путать телегу с лошадью. Желудок просит есть, мозг придумывает, где бы раздобыть продукты, - так и тут. Интеллигенция - подобие рупора, всего-навсего формулирует то, чем и без того дышат окружающие. Она не хороша и не плоха, она - попросту часть целого. Кроме того, не столь уж много у нас интеллигентов, погоды они не делают.

- А фантастика делает?

- Равно как и любая иная литература. Хотя мне сложно об этом судить. Я, вероятно, понимаю ее как-то по-своему. Скажем, Кортасар с Булгаковым для меня в большей степени фантасты, нежели знаменитый Уэллс, хотя последнего в детстве читал взахлеб. Я хочу сказать, что пусть автора заносит в какие угодно миры и дебри, лишь бы это писалось талантливо. Фантастика, по моему мнению, подразумевает простор, в котором и размахиваться следует по-настоящему. Когда же все сводится к двум-трем техническим новшествам, к бесконечным дуэлям на мечах и бластерах, это для детей... По мне - и Достоевский тот же фантаст. Его герои кипят от переполняющих их страстей, что-то постоянно замышляют, чем-то терзаются. Что это как не чистой воды фантастика? В жизни, увы, все намного серее. Однако тем и замечателен мир Достоевского. Он сознательно опускает нас в котел гипертрофированных энергий, пытаясь таким образом донести истины, о которых мы не удосуживаемся задуматься в простеньком быту. Опять же не слишком принимаю идею того, что фантастика обязана быть этаким подобием пророчества. Появляются ложные оценки. Дескать, способствует вещь научному прогрессу, значит, замечательно, а нет, то и зачем нам такая фантастика нужна!

- Кстати, действительно, зачем?

- Жанр - всего-навсего почва, на которой вызревают писательские семена. Есть песчаники, есть глиноземы и черноземы. Так и тут. Везде можно вырастить что-то свое вкусное и полезное. Целое поле засеяли братья Стругацкие, замечательные участки есть у Лема, из нынешних можно выделить Лукьяненко, Буркина, Пелевина. Список, к сожалению, невелик - и невелик именно по той простой причине, что складываются жанровые рамки, отрабатываются штампы того, что нравится и покупается. Так уж выходит, что есть иерархия ума, иерархия талантов, а есть иерархия денег. Мы имеем последнее, а потому искусству все сложнее и сложнее выживать. Сейчас, скажем, заканчиваю детективную трилогию "Звериный Круг", наверняка без особых проблем кому-нибудь продам. А в столе лежит-полеживает недописанный фантастический роман, который, может, потому и не дописывается, что понятия не имею, кому же его предложить. Крови там явно маловато, тем паче какая-то психология через каждые две страницы... Да что я! Начни Маканин, Токарева или Искандер писать сегодня - и не найти им издателей. Увы, сбылась фраза злого гения: "Искусство принадлежит народу!" Действительно стало принадлежать. А оно в принципе не может никому принадлежать! Ни элите и ни народу! Потому что любая принадлежность кому-либо попросту низводит искусство до ремесла... В одной из моих повестей "Ящер Укушенный" молодая дамочка изрекает: "..Мы победили! Всех этих лордов и байронов, астрономов в жабо и профессоров кислых щей!.. Всюду по двадцать телеканалов, пиво, жратва и интим наизнанку. Что нам еще нужно?.." Об этой самой победе я и говорю. Действительно, что нам всем нужно? Вопрос, который обязан задавать себе каждый художник. То есть, если он и впрямь художник, а не профи от литературы, каковых сейчас сотни и сотни. Так что по большому счету мне безразлично, что именно я пишу - детективы или фантастику. И то, и другое способно быть серьезной и увлекательной прозой. Мне неприятны любые рамки, вне этих рамок я и пытаюсь создавать интересные мне характеры...

- И свою мечту.

- Верно. Свою мечту, хотя частенько не слишком себе представляю, что это за мечта. Возможно, смысл писательских потуг в том и кроется, чтобы вслепую пытаться ощутить себя самого, смысл собственного существования.

- И получается?

- Наверное, не очень. Ощущение такое, что все время чуть-чуть запаздываю. Помню, забрали у меня с пяток вещей на перевод в Югославию, переговоры вели насчет оформления, гонораров. Особенно им пришлась по душе повесть "Мессия". Должно быть, чувствовалась некая ее своевременность. Но не успели. Началась бессмысленная война, югославы взялись за оружие. Чуть позже получил премию ДЭМ за детектив, снова потекли месяцы ожидания. Увы, умер Юлиан Семенов, все кончилось прахом. С проектом выхода серии безбожно затянули, вещи, которые тогда прошли бы на ура, сейчас воспринимаются спокойно.

- Значит, литература, по вашему мнению, деградирует?

- Я бы выразился мягче: девальвирует. Иерархия денег диктует свои правила игры. Приходят ремесленники вроде Перумова и Тырина, которым тоже нужно чем-то кормиться. Нонконформизм цветет и благоухает. Даже те, кто могут писать, поневоле подстраиваются под изменившиеся обстоятельства. У Юрия Козлова появляется сомнительного качества "Колодец Пророков", бездарно попробовал свои силы в фэновских темах Эдуард Лимонов. А наиболее печальное подтверждение девальвации фантастов - появление на прилавках "Времени Учеников". В шлейфе произведений, долженствующих вроде бы доказать, что все в порядке, что эстафетную палочку у братьев Стругацких перехватили достойные преемники, практически нет ни единой вещи, даже близко приближающейся к литературе "учителей". Так что время учеников и впрямь наступило, но учениками мы оказались не самыми лучшими - все больше троечниками да двоечниками.

- Так уж ни единого отличника?

- Кое-кого из отличников я уже назвал. К "хорошистам" можно отнести Бушкова, Семенову, Успенского, ряд других авторов. Наверняка многие кропают в стол. Хорошая литература ждет своего часа. А в общем-то масскультура - не столь уж страшное явление, и, конечно, пусть уж лучше читают Перумова с Леоновым, чем смотрят "Санта-Барбару". Просто следует при этом быть честным перед собой понимать, что читаем мы преимущественно суррогат, этакий литературный суп в пакетиках. Настоящую литературу коммерция душит. Душит по той простой причине, что нынешние авторы поневоле настраиваются на две-три (минимум - одну) книги в год. Просто чтобы жить. А "Мастер и Маргарита" писались пятнадцать лет, знаменитый "Волхв" Фаулза - примерно столько же. Вот и делайте выводы, какой шедевр можно накатать в тройку-четверку месяцев. Увы, но нормальное государство обязано заботиться и об этом, кому-то помогать, какие-то серии финансировать.

- Ну вот, старая песня! Значит, снова "давай и давай"?

- На то бюджет и выдумывают, чтобы давать. Всех на самоокупаемость не посадишь, есть сферы, где без дотаций не обойтись. Учителя хлеб не сеют, врачи золото не моют, а те же фундаментальные науки немедленной прибыли не дают. Что же делать? Позакрывать все школы, все больницы и НИИ? Только ведь без них то самое будущее, о котором мы пишем, - ничто. Добьемся того, что не будет у нас больше ни замечательных мультфильмов Александра Татарского, ни шедевров Данелии с Балаяном. Повздыхав и погоревав, литераторы со сценаристами окончательно уйдут в коммерческие жанры. И трудно будет их осуждать. Газданова-то с Тургеневым практически не читают, а того же Доценко с Суховым - как раз очень даже и очень. Вот и станет пишущая братия потихоньку деградировать.

- Неужели все так плохо?

- Не все, конечно. Все плохо никогда не бывает, но поворчать всегда есть на что. Находятся и сегодня издатели, которые вопреки "здравому" смыслу, вопреки сиюминутной выгоде печатают настоящую литературу. Достойный пример - ребята из "Вагриуса". Сумели совместить несовместимое: терпеливо издают опусы про Бешеного, но при этом куют и вполне добротную "Черную серию", печатают авторов вроде Маканина, Искандера, Радзинского.

- На Доценко зарабатывают, на "Черной серии" теряют?

- Совершенно верно! Такой вот примечательный парадокс. Получается, что своими огромными тиражами Доценко подпитывает литературные таланты. Издателям сей шаткий баланс пока удается, за что честь им и хвала.

- А иначе нельзя?

- Можно, наверное. Только для этого следует совершенствовать сеть книгораспространения, корректировать налоговую систему и так далее, и так далее. Все это крайне несложно, однако идет отчего-то с чудовищным скрипом. А может, вообще не идет. По сию пору недоумеваю, зачем понадобилось администрации города Екатеринбурга выгонять с "пятачка" книжников. Кому, спрашивается, мешали? А ведь повыгоняли! Я понимаю, запрещали книжные толкучки при Брежневе, опасались "чуждой нам" западной идеологии, но сейчас-то чего боимся? По мне так улочки вроде Арбата, где торгуют литературой, картинами, продукцией кустарных ремесел, всегда были украшением любых городов. Тем более, что у частных книготорговцев всегда можно купить то, чего не найдешь на лотках оптовиков. Там -коммерческий вал, у частников - индивидуальный вкус, малотиражные издания. Или взять, к примеру, фестивали российской фантастики;

"Аэлита", "Интерпресскон" и пр. Как славно их можно было бы проводить! Выставки-распродажи художников, книжные мини-ярмарки, выступления музыкальных групп, литературные дискуссии, награждение призеров. Кому это выгодно? Да всем! Прежде всего городам, где они проводятся. В мире за подобные фестивали бьются на конкурсной основе, рубахи на груди рвут, доказывают, кто более достоен. Все равно как за право проведения олимпиад. Потому что это и престиж, и туризм, и реклама. У нас - обратная картина. Вроде и раскручивать фестивали не надо, и денег на их проведение требуется относительно немного, а власти в ус не дуют. Все делается сугубо на общественных началах, на энтузиазме таких людей, как Борис Стругацкий, Игорь Халымбаджа и им подобные. В общем я многого не понимаю в этой жизни. Оттого, верно, и взялся писать книги.

- Звучит по меньшей мере странно.

- Ничего странного. Писатели - по большей части наивный народ. Либо со старательностью излагают миру, что же именно они недопонимают, либо летают в облаках, сказками восполняя вакуум того же непонимания. Хочу я, скажем, чтобы все женщины были добрыми, красивыми, умными, и на страницах моих повестей выплывают именно такие создания. Пытаюсь прогнозировать поступь человечества к славному будущему, и получаю очередную эвтопию. Поскольку юношеский романтизм еще не изжит, приходится писать за себя и за того парня. То, что для себя, - преимущественно в столе. А те восемь книг, что вышли, - как раз наглядная попытка компромисса. Чтобы и читатель читал, и от большой литературы слишком далеко не уплыть. Откровенно школьные вещи, конечно, не считаю. Молод был, глуп... Хотя, пожалуй, в те времена и впрямь мог бы катать бестселлеры. То есть, то, что сейчас подпадает под этот разряд. Тогда все эти умопомрачительные схватки с преследованиями, бластеры-ломастеры действительно увлекали. Подобную "крутизну" с ведьмами, лешаками и оборотнями мог бы выдавать погонными километрами.

- А сейчас?

- Сейчас это скучно. Вышел, к сожалению, из возраста. Хотя понимаю, опять как-то не вовремя. Но, как поют Никитины, времена не выбирают...

- В них живут и умирают.

- Точно. Вот и будем жить-поживать. Тем более, что задумок хватает, а мир на китовых спинах шатко-валко, но держится.

(ИНТЕРВЬЮ БРАЛА СВЕТЛАНА МАНИНА)