НАШИ ВОПРОСЫ к Полине Копыловой

Корреспондент: Назовите десять книг, которые потрясли ваш внутренний мир.

Полина Копылова: Гм, а вы уверены, что их было десять? Ладно, попробую посчитать, начиная с самого детства, те, которые заставляли меня вспомнить, что на свете есть еще что-то, кроме меня самой. Итак:

1) Сельма Лагерлеф, "Путешествие Нильса Хольгерсона с дикими гусями" - попадает в список исключительно потому, что это первая книга, которую я прочла совершенно самостоятельно в возрасте пяти лет.

1-бис) Какая-то советская фантастика, вероятно. Казанцев или Ефремов (другого в школьной библиотеке не водилось, а кто, точно не вспомню, давно было), которая, собственно, разъяснила мне, что есть такие звезды и туда летают. Догадываюсь, что впечатление было намного сильнее, чем помнится сейчас.

2) Генри Райдер Хаггард "Прекрасная Маргарет" - окончательно убедила меня в том, что отрицательные герои лучше положительных, если не лишены обаяния и ореола страдательности. Кроме того, именно к ней я начала лет в 14 писать продолжение, называемое романом, которое явилось "предтечей" "Летописей..." во многих отношениях (в т. ч. и персонажей).

3) Александр Грин, все творчество в совокупности - создало прецедент (Гринландию), тем самым дав мне моральное право ваять совершенно самостоятельные (в т. ч. и от Земли) миры, за что я благодарна до сих пор. 4) Евгений Замятин, "Мы" - первое знакомство с антиутопией как таковой и единственная книга, в которую я врубилась со второго раза, так как была приучена к обычной фантастике и сперва приняла "Мы" за авангардную ерунду. Пожалуй... пожалуй именно "Мы" отучила меня томиться тоской по звездам и гуманоидам, повернув лицом к Земле.

5) Михаил Булгаков, "Мастер и Маргарита", была для меня откровением, способствуя полному пересмотру категорий Добра и Зла. На время они даже поменялись местами, пока следующая книга не разъяснила мне, что Зло по Булгакову, собственно, не есть Зло, чему я порадовалась.

6) Даниил Андреев, "Роза Мира" - поставила меня на ноги по части мировоззрения. Во всяком случае, я теперь точно представляю, чего мне делать не следует, чтобы карму потом сто лет не развязывать.

7) Станислав Лем, "Эдем" - помог понять (думаю, что раз и навсегда), что же такое инопланетяне и Контакт. С тех пор никаких "невемной красоты" межзвездных див на дух не выношу!

8) Джордж Оруэлл, "1984" - энциклопедия тоталитаризма. После этой книги понимаешь, что живешь не в худшем из миров.

9) Уильям Стайрон "Выбор Софи" - скорей подтверждение ранних умозаключений, выведенных по прочтении "Розы Мира", и впечатляющая трактовка Зла в нашем мире. Есть вещи, которых лучше бы не было, эта книга - как раз про них.

10) Ф. Кафка "Замок" (или "Процесс", что не важно) - выявление тайных причинно-следственных связей во всем происходящем вокруг, и неожиданный вывод: уметь их использовать вовсе не обязательно, но жить, не зная о них, нельзя.

Вот и все. Кажется, почти уложилась.

Корр.: Назовите пять ваших любимых авторов.

П.К.: А почему так мало? Ну ладно: М. Булгаков, С. Лем, А. Камю, Л. Фейхтвангер, Г. Белль (Ф. Кафка, А. Толстой... их еще много-много!)

Корр.: Почему вы пишете именно фантастику?

П.К.: Почему фантастику? Да черт ее (то есть меня) знает! Для меня понятие фантастики вообще очень относительно. Ведь жизнь гораздо разнообразнее, чем принято думать, и для меня творчество - лишь отражение и разработка ее неучтенных возможностей. Все, что я описываю, для меня имеет какое-то вполне реалистическое объяснение, все это так или иначе может иметь место, а если для кого-то это фантастика, ну что ж, это, как говорится, его личные проблемы. Учитесь верить в чудеса. Что до меня, то я люблю находить в обыденности "зародыши" фантастических ситуаций и развивать их на бумаге в повести (с романом история отдельная, об этом ниже). Видно, моя реальность богаче, чем у других людей - ну а дальше по принципу акына - что вижу, о том пою. А вообще начала с далекого детства (однажды "Ленинские Искры" опубликовали фантастический отрывок с просьбой продолжить, ну я и продолжила), и по-другому не могу. Нужен непременный "сдвиг по фазе", шаг в сторону от действительности. Не то что нужен, а просто не могу иначе смотреть на жизнь. Поэтому моя фантастика - это скорее фантастика совпадений и ситуаций, нежели фантастика прогнозов, идей и концепций. Посредством традиционной фантастики мы уже покорили пространство, время и стихии, и потеряли ко всему этому интерес. Так что - почему бы и не поискать интересного в жизни, которая подчас дарит такими ожидаемыми неожиданностями, что дух захватывает?

Корр.: Волнуют ли Вас и Ваших персонажей проблемы современного общества, если да - то какие?

П.К.: Интересуюсь ли я современными проблемами окружающего мира? О, конечно. Вернее сказать, некоторые из них интересуются мной. В основном это различные явления социологического порядка - молодежные объединения, секты... Действительно острый интерес вызывают два момента: почему человек неглупый, образованный и способный, начинает тосковать и искать себе "мирок", и каким образом "мирок" так воздействует на человека, что тот теряет голову, а порой и свободу воли. То есть из частного интереса к явлению прорастает интерес к идеологии и манипуляции сознанием. Правда, в своем интересе к этим вопросам я не исследователь, собирающий данные по крохам, а скорее наблюдатель, внимательный и порой пристрастный. Чем такой мой интерес продиктован? Наверное, окружающей ситуацией и сознанием того, что, поскольку я в этой ситуации существую, живу, нахожусь, то "кирпич" на голову падать будет мне, значит, надо смотреть в оба и по крайней мере успеть вовремя податься в сторонку.

Что касается произведений: я не сторонник соцреалистического положения о том, что литература есть отражение действительности, но как-то так выходит, что только действительность в моих опусах и отражается. Другое дело, что отражение получается иной раз странноватое, но тут как раз случай, когда можно пенять на зеркало.

По крайней мере, две вещи были написаны "по проблемам". (Не считая романа - но что касается его, то я предпочитаю, чтобы о его содержании объясняли МНЕ, а то могу далеко зайти и заблудиться). Первая - повесть "Кто (он)? Кто (она)? или Игра в Чепуху", начатая с "подкалывания" ролевых игр, в которые играет герой, а законченная нешуточной драмой, когда игра перестает быть таковой и сливается с окружающим миром, оборачиваясь против героя, который нарушил правила. Вторая - рассказ "Автопортрет с тенью"" которому предшествовала большая глупость с моей стороны - а именно - однажды я "забыла" свой телефон в штабе партии Русское Национальное Единство с благим намерением сделать "правильный" разгромный телерепортаж (по профессии я тележурналист). Некоторое время мне оттуда позванивали, потом я по совету психолога "сыграла слабака" и отбилась, а через два года они позвонили снова... И я подумала - а что, если бы у меня не было альтернативы - кроме как сотрудничать с ними или пропадать - допустим, в условиях откровенно "коричневого" государственного режима. Как бы я себя вела, при условии, что сотрудничать с ними НЕ ХОЧУ? В эти условия я и поставила героиню моего рассказа, почти полностью списав ее с себя и последовательно задав ей ряд вопросов, на которые последовательно же (и по возможности честно) дала ответы. Итог неутешителен - молодогвардейца из меня явно не выйдет.

Но тем не менее забираться в башню из слоновой кости у меня склонности нет. Да и вообще - жизнь прекрасна и удивительна.

Корр.: Что в вашем тексте для вас важнее всего: характеры героев, изображаемый мир или идея, которую вам хочется донести до читателя?

П.К.: На самом деле штука, видимо, вот в чем. Характеры героев (то, что я для себя обозвала психологией) и изображаемый мир есть средства для достижения цели, а целью является та самая идея. Поэтому одно без другого не живет, хотя, конечно, есть примеры творчества, построенного целиком на психологии, и идея там возникает вполне целостная. Из личного опыта - если текст удается, то в процессе написания идея обычно на первый план не выступает, а существует как бы подспудно. Толчок творчеству (помимо долгих и мучительных раздумий о тайнах и тяготах бытия) дает внезапно придуманная ситуация, любопытный персонаж, который "раскручивает" и "тащит" все за собой. Пока пишется текст, живешь этим персонажем, и такая жизнь требует возможно более полной достоверности во всем - от любовных признаний до ремешка на одежде. То есть я это все перед собой вижу, и зри... пардон, читатель, в идеале хотелось бы, чтобы тоже видел.

А написав, набрав на компьютере, повыдергав лишние словечки и повставляв нужные, начинаешь не спеша обозревать опус со всех сторон, и замечаешь неожиданно, что он не бессмысленный. И так тепло на душе...

А если говорить серьезно, то текст, порабощенный целиком и полностью какой-либо идеей или концепцией, как бы "оголяется", вылезают наверх все "колеса-шестеренки" технологического процесса сочинительства, действие становится совсем уж предсказуемым, одномерным, и произведение делается добычей злопыхателей и критиков. Ведь хочется, чтобы в книге, даже при самой замечательной идее, было чуть-чуть "искусства для искусства". Это я ни на кого не намекаю, это я так, в пространство.

Корр.: Каковы были обстоятельства выхода первой вашей книги?

П.К.: Обстоятельства были совершенно голливудские. Два года назад {1996 соответственно) я записывала на местном радио (детская радиостанция "Заячий Остров") свою повесть. "Игра в чепуху" называется повестушка. Но это не суть важно и вообще присказка, а сказка будет впереди.

Надо сразу сказать, что шутки шутками, а по жизни я человек серьезный и несколько циничный. Поэтому всякую фантастико-приключенческую требуху читаю редко, предпочитая литературу основательную и информативную, любовные романы презираю, а новый жанр, именуемый "фэнтези", ненавижу всеми фибрами души за то, что книги эти пудрят молодежи голову и внушают ложные идеалы. Собственно, и повесть моя "Игра в чепуху" - ба-а-альшой камешек в огород "фэнтези". Но это уже другая сказка. Короче, я ее прочитала, позвонили мне на студию благодарные слушатели, наговорили много хороших слов, спасибо им. (NB! Описываемые события происходили два года назад, с тех пор мое мировоззрение изменилось!)

А потом, неделю спустя, позвонил еще кое-кто.

В то время все метро было обвешено плакатами издательства "Азбука" -раскручивали как раз "Волкодава)) и иже с ним. Я над этими плакатами потешалась, как говорится в молодежных кругах, "по страшной силе".

Так вот, из этого самого издательства звонит мне деловая дама и ласково так спрашивает: "А что, девушка, вы "фэнтези" пишете?" У меня челюсть бац по коленкам. Поправила я ее, и говорю: "Да нет, "фэнтези" я не пишу, да и вообще..." Вообще мне сказать не дали, а попросили рукопись. И нет, чтобы на принцип пойти, а я взяла и принесла. Только села говорить с этой приятной деловой женщиной, прибегает секретарша, как полагается, почти без юбки и на "каблуках, и зовет меня аж к самом главному редактору, г-ну Назарову.

Г-н Назаров посмотрел на меня, как кот на мыша, и сказал следующее:

"Объем у вас мал. Но если нас удовлетворит стиль, мы сделаем вам заказ на роман". Покивала я головой, ибо с начальством, даже с чужим, спорить не приходится, оставила ему рукопись на прочтение, а про себя думаю: "Какой там роман? Я же больше семидесяти страниц сроду не писала. Да и "дыхалки", как говорят спортсмены и сердечники, на роман не хватит". А главное, хотя я человек серьезный и циничный, воззрения на творчество у меня совершенно идеалистические: писать надо только по вдохновению.

Через неделю звонит мне снова та приятная женщина, и сообщает, что мой текст оказался у самого главного на этот раз "спеца" по "фэнтези", г-на Белова. Тут я чуть было не начала неприлично ржать. Еле сдержалась. Я - и главный "спец" по "фэнтези"! (Дело в том, что в кругу близких друзей я неоднократно высказывала следующую мысль: собрать всю изданную в России "фэнтези" в Москве на Лобном месте да и сжечь. И пусть это будет последним книжным костром в истории человечества. И да простится мне это заявление на земле и небесах во веки веков, аминь!). Тем временем приятная женщина меня предупреждает: "Вы, мол, того, осторожнее с Беловым, он молодежь искушать любит, не поймайтесь, мол..." Ну а мне в первый раз, что ли. И не такие, и не тем искушали. Ловлю его по телефону, "забиваю стрелку" и прихожу. Он хвалит мою вещицу, жалуется, что мала, говорит мне кучу общих комплиментов, и... предлагает написать роман.

Надо сказать, что хотя я по жизни и прагматик, но сильно уважаю литературные суеверия: содержания до окончания работы не выдавать и название придумывать напоследок. Иначе не заладится. А здесь люди деловые, кота в мешке брать им резона нет, и, чтобы заказ состоялся, требуется заявка с кратким содержанием. Казалось бы - делай ручкой и уходи, свободный творец, беги от ремесленничества и халтуры к свободному творчеству. Но... не послушалась я милой женщины и ума с разумом. Бродила во мне с шестнадцати лет одна задумка. Не "фэнтези", правда, однако мир параллельный. Квазиисторическая хроника - потому что на историческую мне было бы не потянуть. Словом - дунула я, плюнула и накатала заявку. Как есть - без Добра, без Зла, без магии. Принесла. Думаю - пролетит. Схватили. Опять стали нахваливать. Сказали, что лучше мужиков пишу. Что вообще - могу не учиться и не работать, что я классный писатель. Даже магию, то есть ее отсутствие, простили. И попросили написать десять страниц начала, как основание для заключения договора.

Тут я и познала, что такое заказная работа - села писать десять страниц как реферат - с "холодным носом". Читаю - текст рассыпается, и понимаю, что лучше все равно не напишу, как не корпи. Да и неделя, данная мне на это, к концу подходит. Отдаю. Думаю - шалишь, на этот раз не поймаются. Провал. Жду, жду, жду...

Купились. Схватили, съели, скушали абсолютно "холодный", абсолютно "ремесленный" отрывок. У меня снова челюсть отпала - неужто не видно. Но тут колеса закрутились, меня взяли в оборот, подсунули бумагу на подпись, пообещали аванс, погладили по головке, дали полгода сроку на 400 страниц, а когда я робко вякнула, что мне, мол, еще и диплом писать надо, то снова заверили, что учиться мне уже нечему. Я законченный гений. Цена 100$ за авторский лист. И контрольные звонки каждый месяц - не спилась ли?

В то время я до странности полюбила "Записки покойника", они же "Театральный роман" М. А. Булгакова.

Итак - надо написать 400 страниц. На это полгода. Я вздохнула и стала изучать секреты "холодного" письма на длинные дистанции. Сразу подумала, что ни один "нормальный" писатель 400 страниц подряд "гореть" не сможет. "Горение" происходит фазами, если вообще происходит. А если ты "холодный" (ну не как айсберг в океане, но близко к этому), то писать лучше все подряд в порядке происходящих событий, кроме отдельных коротких кусочков, от которых все-таки "загораешься". Иначе получится "лоскутное одеяло" и фрагменты будет очень сложно сводить. Потом - лучше три страницы в день, как школьник, чем десять за ночь, как гений. Сочинять помногу с "холодным носом" тяжело, получается вяло, небрежно, текст как бы рассыпается, словно бы из-за спешки не до конца винтики завинчиваешь.

Впрочем - первое время было недурственно - жили мы с подругой на даче (она тоже пишет), сочиняли каждый свое и читали друг другу, перемежая это винопитием и прогулками. Порой, правда, получалось по формуле "петушка хвалит кукуха", тем более, что тематика у нее схожая. Потом наступила осень, начались занятия, подруга уехала учиться за границу, и я, оставшись без критика и сопитухи, несколько утеряла апломб.

Шли месяцы, а я все еще намертво висела на первой части. К тому же, "разогнав руку" на "холодном письме", я "перестала чуять под собой текст" и чувствовала себя так, словно у меня онемел вкусовой аппарат. Кроме того, побуждаемая чувством долга, я судорожно вправляла в текст нечто, отдаленно напоминающее магию, и столь же судорожно пыталась примирить ее с моими материалистическими воззрениями. Прибавьте к этому бесконечные разговоры о дипломе и приближающуюся раннюю сессию. Потом меня чуть не хватил улар - я поняла, что к сроку (20 января) я успеваю написать только первую часть из четырех задуманных. Холодеющими пальцами я начала пересчитывать страницы своих черновиков. Четыреста было. Я стала названивать в издательство, но там с четвертого этажа переезжали на первый, и все телефоны отрубились. Тогда я пришла туда пешком с повинной головой. Простили со следующими словами: "Ну, что мы можем сделать, рожай дальше, в январе сдашь свою первую часть".

На радостях у меня начались наваждения. То мне казалось, что я сказала новое слово в литературе. То мерещилась какая-то небывалая премия, на которую я сразу куплю себе. подержанный зеленый "Мерседес", розовые розы, и так поеду в аэропорт встречать из-за границы свою подругу. То думалось, что я одним шагом войду сразу во все питерские и московские "околоискусственные" тусовки и буду водить юных поклонниц в кафе "Розовая свеча". Потом я вообще пришла к выводу, что создала антиэльфийскую апологию наподобие "Mein Kampf" (Господи помилуй!), и все толкиенисты города Питера будут охотиться за мной круче, чем за Перумовым. И, конечно, внимание прессы...

Это при том, что я так и не могла понять, нравится мне это творение или нет. Я только каждую ночь набивала на папином компьютере 10-15 страниц, так что у меня выкипали мозги, а глазные яблоки заваривались вкрутую. Вставала я не раньше двух часов дня. Словом, вираж получился круче некуда. Даже не вираж, а пике.

Я успела с минимальным опозданием, отдав рукопись, правда, не благодетелю своему г-ну Г. Белову, а его коллеге С. Фроленко, который тоже оказался очень хорошим человеком. Впрочем, самое страшное еще только начиналось, потому что пройдя первичную апробацию, рукопись переходила к редактору, а я смертельно боялась получить в редакторы упертого "фэнтезюшника", который будет объяснять мне разницу между черной и зеленой магией и доказывать, что эльфы лучше людей. И тут так свезло мне, так свезло, ну просто неописуемо свезло - мало того, что редактору по фигам было содержание (за что я больше всего опасалась) и он только добросовестно вычищал словесный мусор (против этого я ничего не имела), мало того, что каждая вторая встреча происходила в котельной, где он работал, и завершалась чаепитием, мало того, что он сам оказался писателем и замечательным стилистом, так еще выяснилось, что мы из смежных литературных тусовок, что у нас куча общих знакомых. и следовательно, куча общих тем для разговора, совпадающее мнение по кардинальным жизненным вопросам и т. п... Словом, авторско-редакторские свары оказались побоку, а мы, прихлебывая чай, с наслаждением высмеивали творения господ Шульгина, Климова, Дугина {если знаете их, поймете, а не знаете, и слава Богу!), обсуждали музыку и просто говорили за жизнь. Ну, а дальше все пошло, как по рельсам, вплоть до 27, кажется, сентября, когда я рванула в "Азбуку" за бесплатными экземплярами, удостоилась аудиенции у начальства (было сказано много хороших слов обеими сторонами), и с чистой совестью погрузилась в море пива - отмечать пришлось много где и много с кем. Особенно горжусь тем, что среди отмечающих был и мой редактор Алексей Шельвах, пили мы с ним "Изабеллу" из серии "Ностальжи", и в ответ на мою книжку (разумеется, подаренную, разумеется, с надписью) он отдарился сборником своих стихов. Так что впечатления - самые радужные. Дай Бог, книга не последняя.