ЗА КРУГЛЫМ СТОЛОМ ФАНТАСТЫ

620219, г. СВЕРДЛОВСК, ГСП-353
ул. 8 МАРТА, 8, тел. 51-55-26
25 октября 1978 г.

АНКЕТА

1. Когда и почему Вы обратились к фантастике? Было ли опубликовано Ваше самое-самое первое НФ-произведение?
2. Ставите ли Вы целью своей работы в фантастике изображение будущего и его проблемы? Или всецело озабочено при этом насущными проблемами настоящего?
3. Высказывалось мнение о "кризисе" фантастики. Разделяете ли Вы эту точку зрения?
4. Каковы ныне, на Ваш взгляд, взаимоотношения фантастики и науки? Не исчерпала ли своих возможностей фантастика сугубо техническая?
5. Существуют ли, на Ваш взгляд, какие-либо ограничения, пределы фантазии, переступать которые не принято?
6. Фантастика - любимое чтение школьников - формирует из них неофитов в лагерь "физиков". А будущие "лирики"? Что даёт фантастика им?
7. Фантастика наших дней все больше сближается с "большой" литературой. Как Вы расцениваете это? Не растворится ли фантастика - в нефантастике?
8. Назовите наиболее интересные, на Ваш взгляд, произведения советской фантастики последних двух - трех лет.
9. Как Вы полагаете, на какую тему будет написан НФ бестселлер 2079 года?
10. Какая проблема (научная, социальная, нравственная) волнует Вас более всего? Над чем Вы сейчас работаете?
11. Что пожелали бы Вы журналу и его читателям?

Не скупитесь на мысли и улыбку, отвечая нам! Тем более, что не обязательно останавливаться на каждом вопросе.

* * *

Читатели, вероятно, заметили в нашем апрельском номере анкету, с которой мы обратились к писателям-фантастам. Там же были помещены ответы Сергея Абрамова, Генриха Альтова, Георгия Гуревича, Бориса Стругацкого. Повторяя в этом номере текст самой анкеты, публикуем еще одну подборку ответов на нее.

Дмитрий БИЛЕНКИН

1. Тем, кто сегодня входит в жизнь, так же трудно представить мир без ядерной мощи, космических полетов, банального телевизора, как мне в дни моего детства вообразить всю эту фантастику явью. А возраст у меня не дедовский - сорок пять лет...

Мы как бы переходим - и все стремительней - из одного, прежде казалось бы, фантастического состояния действительности в другое. Как тут было не развиться научной фантастике? Этот ветер и меня потянул к ней, а не к бытовой прозе. Случилось это ровно двадцать лет назад, когда я написал свой первый рассказ, тогда же, в 1959 году, и опубликованный.

2. Временная грань между обыденным настоящие и качественно иным будущим теперь настолько размыта, что писать фантастику, пытаясь представить в ней проблемы грядущего, по-моему, сейчас то же самое, что писать о настоящем в его развитии и перспективе. К примеру, двенадцать лет назад вышла моя повесть "Космический бог" о всемирной опасности фашиствующего гангстеризма, угрозе геофизической войны, вскрытии озонового слоя планеты. Тогда это выглядело фантастикой. Сегодня об угрозе истончения озонового слоя пишут газеты, по инициативе Советского Союза заключаются международные соглашения, направленные на предотвращение геофизических войн...

3. Спад в фантастике вызван исключительно сокращением ее издания, что заставляет некоторых ведущих фантастов перейти в другой жанр, а талантливую молодежь нередко обрекает на долгое, до первых морщин, ожидание выхода своей первой книги. Если бы не это... Хотите верьте, хотите нет, только некоторые молодые даровитые авторы начинают сейчас так, как не начинали Стругацкие: художественный уровень их первых рассказов заметно выше "проб пера" этих уже всемирно известных писателей. Факт, говорящий о многом!

4. Нефантасту, чтобы написать хорошую книгу, бывает достаточно таланта и жизненного опыта. Для фантаста научного это необходимое, но недостаточное условие. Наука все активней влияет на облик грядущего, следовательно, ее необходимо знать, видеть тенденции, понимать методы. Такое самообразование абсолютно необходимо научному фантасту, то есть такому писателю, который пытается вглядеться в то неведомое, что скрыто за горизонтом прогресса. В таких случаях научно-философское, диалектико-материалистическое мышление резко обостряет взгляд художника. Но, разумеется, не подменяет, не должно подменять образного видения. Однажды я высказался по этому поводу так: "киберы будут, подумаем лучше о человеке".

Фантастика прежде всего литература.

6. Извечные темы литературы - человек, его духовный мир, взаимоотношения с другими людьми, с обществом, всем окружающим. Из научной фантастики эти темы, понятно, не ушли, но на первый план выдвинулись другие, нетрадиционные: человек и человечество перед лицом будущего, человек и человечество в столкновении с неведомым и, казалось бы, невероятным, но, возможно, таящимся за горизонтом сегодняшнего дня. Духовно осваивая пространства неведомого, научная фантастика отдельно не воздействует на "физиков" и "лириков": она предуготавливает человека к будущему. Попутно такая художественная разведка неведомого способна от чего-то эмоционально отвратить, либо, наоборот, увлечь великой мечтой. Так, по свидетельству Циолковского, и нашего современника космонавта Г. Гречко, фантастика оказалась своеобразным закоперщиком дела освоения космоса. Плоды, влияние современной фантастики созреют завтра, и этот урожай, уверен, соберут не только "физики". Примечательно, что некоторые произведения фантастики были настольными книгами выдающегося педагога Сухомлинского. И вроде бы совсем из другой оперы: по свидетельству известного английского писателя Чарльза Сноу студенты на его родине читают сейчас предпочтительно фантастику.

7. Отвечу вопросом на вопрос: "Фауст" Гёте - это "большая" литература или фантастика? "Шинель" Гоголя, о которой Достоевский сказал что все мы из нее вышли, - что она без своей фантастической концовки?

Вот так обстоит дело с фантастикой и "большой" литературой. Кавычки здесь более чем уместны! Кстати, как великая, могучая и правдивая литература девятнадцатого века, если исключить из нее научных фантастов, заметила, отразила, предвосхитила бурно влекомые научно-техническим прогрессом перемены бытия человечества? Был только один, исторически краткий момент, когда научная фантастика, и то не вся, и то не без помощи критиков, литературоведов, замкнулась в рамках "физико-технической" проблематики и "детско-юношеской" облегченности. Но миг - это миг, а процесс - это процесс.

9. Если бы я знал, каким будет бестселлер НФ 2079 года, то я постарался бы его написать в 1979 году. И предложил бы редакции "Уральского следопыта". А она, как и любая другая, его отвергла бы! Просто потому, что фантастика конца двадцать первого века нам всем показалась бы ни в какие ворота не лезущей. Кто в этом сомневается, тот да вспомнит реакцию некоторых читателей и критиков на ряд первопроходческих произведений фантастики 50-60-х годов, которыми мы сегодня гордимся как достижениями.

10. Меня волнует судьба человека в быстро меняющемся мире. Это узел всех проблем - научных, социальных, нравственных. Об этом пишу рассказы, повести, недавно написал научно-художественную книгу...

11. В комментариях к собранию сочинений А. Грина указано, в каких журналах впервые были опубликованы те или иные его произведения. Оттуда я (верно, не один я) впервые узнал о существовании многих журналов первой четверти века. Забвения они, выходит, избежали потому, что публиковали Грина... Желаю "Уральскому следопыту", чтобы в 2079 году о его теперешних номерах вспоминали и в связи с кагортой гринов литературы, очерка, публицистики, которую редакция вывела на свои страницы.

И чтобы бестселлер НФ 2079 года появился на страницах имеющего всемирный тираж и подписку "Уральского следопыта"!

Кстати, исполнение первого пожелания влечет за собой исполнение и последующего.