КОМПЬЮТЕРЫ В КАЖДОМ ДОМЕ

"Каждый волен верить, во что он хочет. Я только против того, чтобы заставлять всех верить во что-то одно", - замечает Айзек Азимов, когда корреспондент итальянского журнала "Эпока" задает ему вопрос о религии. Знаменитый писатель-фантаст, автор 404 книг касается в беседе тех проблем, которые сегодня обсуждаются и в нашей стране. Роль образования, его качество и общедоступность культурных ценностей, развитие науки - все это проблемы самые насущные. Приоритет разума - вот, по мнению писателя, то средство, которое может спасти человечество а помочь ему развиваться дальше. Мы публикуем с сокращениями беседу корреспондента итальянского журнала с известным писателем.

- Больше, всего раздражает, когда человек с самого начала цепляется за какие-то определенные понятия и не желает больше ничего слышать. "Если доказательства соответствуют тому, во что я верю, они мне не нужны. Если не соответствуют - они ложны". Это говорил Омар, завоевавший Александрию. Когда его спросили, что делать с книгами, он ответил: "Если они отвечают духу Корана, значит, они лишние, их можно сжечь. Если они не отвечают духу Корана, их нужно сжечь".

- Какая же здесь, по-вашему, параллель с нашим временем?

- Да взять хотя бы Библию. По мнению многих, книга эта обсуждению не подлежит, ибо и представить себе невозможно, что в ней есть хоть какая-нибудь ошибка. Я думаю, это куда опаснее, чем любая другая неустойчивая и уязвимая с точки зрения контрдоводов система мышления.

- Можно ли будет когда-нибудь примирить эти две позиции?

- Да, если опираться на разум. Я бы мог привести здесь немало имен ученых, которые верят в Бога, но никто из них никогда не смешивал науку с религией. Иными словами, если они сталкиваются в науке с чем-то, для них непонятным, они не отставляют это непонятное в сторону со словами: "Такова вопя господня" или: "Это чудо". Они знают, что наука создается работой человеческого разума в соответствии с законами природы, а религия здесь ни при чем.

- Прославились вы в основном своими научно-фантастическими произведениями. В чем, по-вашему, значение научной фантастики?

- Рассказывать что-нибудь людям не только ради развлечения (хотя и в этом ничего дурного я не вижу) - все равно, что помогать роду человеческому увидеть себя в зеркале. По-моему, это важно.

- Кто-то сказал, что одно из достоинств научной фантастики - в умении убеждать читателя в том, что необходимы перемены.

- Это мои слова. И говорил я их не раз. Дело в том, что общество постоянно изменяется, накапливая все новые качества, но заметить это трудно. Лишь во время промышленной революции темпы такого "накопления" настолько ускорились, что перемены смогли выказать себя на протяжении одной человеческой жизни. Вот тогда-то человек и понял, что вещи не только изменяются, но будут изменяться и после его смерти. Таким образом на свет родилась научная фантастика, которая стала дополнять просто фантастику и приключенческий жанр: люди торопились представить себе, каким будет следующий век.

- И это ускорение все нарастает?

- Несомненно. Кто теперь отважится делать долгосрочные прогнозы? С другой стороны, всем кажется, что будущее находится уже на расстоянии вытянутой руки, а потому к нему стал проявлять повышенный интерес мир бизнеса, экономики, политики, военные круги.

- А если бы Джордж Буш предложил вам написать для него инаугурационную речь и попросил особо выделить в ней проблему, которой народ должен уделить самое большое внимание, что бы вы выбрали?

- Я бы постарался убедить его, что самые важные проблемы сегодня - это проблемы глобального характера. Если исчезнет озоновый щит, он исчезнет для всех. Загрязнение Мирового океана - бедствие всеобщее. Единственный выход - принятие решений на международном уровне. Международное сотрудничество - вот что главное.

- А как быть с перенаселенностью земного шара? Сколько людей, по-вашему, Земля способна выдержать?

- Вообще-то она не в состоянии выдержать и нынешние 5,5 миллиарда. В настоящее время население планеты живет в ужасных условиях, и мы ничего с этим не можем поделать: мы не в состоянии улучшить условия жизни других народов и поднять их до американского уровня. У нас для этого мет необходимых ресурсов, даже если бы мы знали, как их лучше распределить. Большая часть людей в мире живет на грани голода, и ситуация может лишь ухудшаться, ибо численность человечества все растет.

- А если сказать женщине: не рожай?

- Дело не в том. Наоборот, мы подгоняем ее, заставляем рожать все больше. Мир настроен на прокреацию, и тут уж ничего не поделаешь.

- Почему же вы утверждали, что секрет выживания человечества - в равноправии женщины?

- Потому что, если женщины включатся во все виды деятельности (бизнес, религия, науки, управление) наравне с мужчинами, им уже не захочется иметь много детей. Пока они остаются "фабриками по производству потомства", они будут рожать и рожать - таков их единственный способ ощущать себя полезными.

- Не кажется ли вам, что это уж слишком?..

- Почему же? Во всем мире чем ниже социальный статус женщины, тем больше у нее детей. И наоборот. Если мы поднимем уровень жизни женщин, они сами постараются меньше рожать.

- Не считаете ли вы, что, плодясь и размножаясь, род человеческий в какой-то мере теряет свое достоинство?

- Несомненно. Человеческое достоинство, которое зиждется на благосостоянии, утрачивается. Как утрачивается и демократия. Чем больше людей будет на земле, тем больше будет обесцениваться человеческая жизнь.

- Встречали ли вы еще кого-нибудь, кто признавал бы такую перспективу?

- Необязательно, чтобы все люди так думали. Достаточно, чтобы это понимали лидеры, те, кто формирует общественное мнение.

- Вы считаете возможным распространение культуры, такой, например, какой обладаете вы, в массах?

- Да, это не только возможно, мы должны это сделать. Чем больше компьютеры примут на себя бремя до смерти надоевших человеку работ, тем больше у него останется времени на поистине творческую деятельность. Естественно, нужно приучать человеческий мозг к этому с самого детства.

- Вы не противник компьютеризации?

- Компьютеры должны быть в каждом доме. Если их связать с крупнейшими библиотеками, они станут источником культурного развития каждого члена семьи. Учение станет увлекательным делом. Сегодня подростки обучаются в школах в определенное время, а одних и тех же классах. Но сами-то они все разные. А если человеку хочется заниматься в другое время или у себя дома?

- Вы хотите отменить школу?

- Нет, я говорю о дополнительных занятиях.

- Идея хорошая, но многие считают, что машины дегуманизируют процесс обучения, каково ваше мнение?

- Все как раз наоборот. Благодаря машинам впервые представилась возможность установить непосредственную связь с источником информации.

- В каком смысле?

- Когда-то у некоторых детей были домашние учителя, постоянно уделявшие им внимание. Но кто мог позволить себе роскошь держать домашнего учителя? Большинство детей вырастали невежественными. Потом пришли времена всеобщего образования, и мы создали школу. Но многими ли хорошими учителями располагают ныне школы во всем мире?

- Но, доктор Азимов, если нам не удалось дать всем хороших преподавателей, где уверенность, что мы сможем дать всем хорошие компьютеры?

- Вероятно, это произойдет не сразу. Но ведь с автомобилями, телефонами, кондиционерами мы справились.

- Значит, у нас будет индивидуальная школа на дому?

- Да. Ею можно будет пользоваться сколько угодно, не отменяя, естественно, традиционной школы с коллективными занятиями, так как общество других учащихся и присутствие преподавателей тоже важно.

- Такая педагогическая революция уготована только для молодежи?

- Нет! Школа - удел только молодых сегодня, а не завтра! Сегодня взрослым людям неловко снова сесть за парту, неловко именно потому, что для этого надо вернуться в школу. Но разве человек, которому исполнилось сорок, перестает играть в теннис? Или любить? То же самое и с учением. По крайней мере так должно быть. Обстоятельства лишают человека возможности учиться все жизнь, но если учение становится удовольствием, возрастные ограничения отпадают. Оливеру Холмсу было больше девяноста лет, когда президент Рузвельт навестил его в больнице и, увидев, что тот читает греческую грамматику, спросил, зачем это нужно. "Чтобы голова работала лучше", - ответил Холмс.

- Не слишком ли это романтично?

- Я хотел 6м, чтобы так было. Да, хотел бы. Если бы человеку давали возможность расширять круг своих познаний о Вселенной, он не бросался бы столь безрассудно в мистицизм. Сколько же людей тянутся к мистическому, к бессмысленному, потому что у них ничего другого нет взамен.

- Но что вас так раздражает в мистицизме?

- То же самое, что меня раздражает в жуликах. Они продают фальшивые акции, а себе в карман кладут настоящие деньги. Человек, ударившийся в мистицизм, имеет ложное представление о мире, и это меня тревожит.

- А что вы считаете истинным представлением?

- Тут нет однозначного ответа. Наука - это механизм, а не хранилище истин. Между тем она стремится ко все более глубокому постижению природы. Это система, позволяющая сопоставлять собственные представления о вещах с тем, что тебя окружает, и видеть, совпадают ли они с действительностью.

- Почему вы так полагаетесь на силу разума?

- Просто я не знаю, на что еще можно положиться. Либо разум, либо вера.

Перевела с итальянского
Э. ДВИН