КОСМОС И ЛЮДИ

К 1-й стр. обложки

Корни того направления изобразительного искусства, которое сегодня мы называем "космическим", уходят в далекую старину. Уже древние мастера, не говоря о художниках античности и Возрождения, нередко обращались к "небесной" тематике. Как правило, создаваемые ими изображения иллюстрировали те или иные мифологические и культовые тексты, придавая последним зримость и наглядность. Таким образом, художник в своих творческих исканиях не был совершенно самостоятельным: он как бы следовал за людьми, которых мы сегодня назвали бы писателями или литераторами, то есть за создателями литературных произведений, хотя бы даже и анонимных. (Многие талантливые художники, например Ф. Гойя, О. Домье, А. Дюрер, не ограничивались прямым иллюстрированием; зависимость от текстов сильно стесняла их творчество, и они искали выход из тупика в попытках изобразить чувства и эмоции человека. Но толкала их к новым формам необходимость, а не пустое стремление к оригинальности, движущее некоторыми современными живописцами.)

Аналогичное положение в изобразительном искусстве сохранялось и в новейшее время, на рубеже XIX- XX веков, когда естествознание начало стремительно развиваться и, пусть сухая, но строгая научная схема мира изрядно потеснила причудливые картины, созданные изощренной фантазией древних. Ведь изменения коснулись в основном текстов - это их авторы опирались теперь на естественнонаучную, а не религиозную базу; художник же, как и прежде, следовал "в кильватере" за писателем. Достаточно вспомнить прекрасного французского графика Э. Байяра, бывшего первым иллюстратором знаменитых научно-фантастических романов Жюля Верна "С Земли на Луну" и "Вокруг Луны". Казалось бы, здесь есть все внешние атрибуты современного "космического искусства" - и "межпланетный поезд" в полете, и люди, парящие в невесомости (вероятно, первое в мире изображение этого состояния!), и космический корабль, приводнившийся после лунного перелета... Тем не менее это, несмотря на оригинальность тематики, еще не было самостоятельным творчеством - художник преследовал примерно ту же цель, что и, скажем, многие современные экранизаторы классической литературы: наиболее адекватным образом перевести произведение с одного языка на другой, с языка слов на язык графики. То же самое относится и к иллюстраторам произведений второго выдающегося писателя-фантаста рубежа двух столетий - Герберта Уэллса.

Эти художники, которых по справедливости можно назвать "фантастами первого поколения", не обладали теми преимуществами, которыми пользовались, например, пейзажисты - те, изображая природу, по-своему осмысливали ее и в ряде случаев способствовали ее более глубокому пониманию. (Достаточно вспомнить хотя бы нашумевшие "розовые туманы" К. Мане.) Ни один живописец скорее всего даже и предположить не осмеливался, что настанет такое время, когда "натурой" его коллегам будет служить все безграничное космическое пространство, а художник сможет удобно устроиться с мольбертом в сотнях километров от поверхности нашей планеты...

И даже когда художник-фантаст опирался не на научные положения, предварительно переработанные литератором, а непосредственно на первоисточник, положение не менялось: произведение не могло не остаться прямой иллюстрацией. Вспомним Ю. Шварца [Ю. Швеца - ЮЗ], Н. Кольчицкого... Более того, и Г. Покровский, изображавший собственные идеи и технические проекты, не смог в своем изобразительном творчестве выйти за пределы "порочного круга" чистого иллюстраторства. В любом случае правдивость произведения являлась лишь производной от ценности мысли или идеи, независимо от их происхождения определялась правильностью или неверностью предварительных интеллектуальных построений. Зримые реалии мира лишь косвенным образом участвовали в создании произведения художника-фантаста.

Ситуация принципиально изменилась только с развитием космических исследований. Автоматические межпланетные аппараты принесли нам снимки и пейзажи других небесных тел. Эхом по всей планете прокатилось гагаринское: "Какая она красивая, наша Земля!" Начал формироваться документально-космический жанр, многие представители которого объединились впоследствии в творческой группе Союза художников СССР "Интеркосмос", руководимой Ю. Походаевым.

Тем не менее космос оставался пока что закрытым непосредственно для художника. Космонавты один за другим стартовали, выходили на орбиту, возвращались на Землю. Но добытая ими информация о новой среде была записана на малопонятном большинству людей языке цифр и графиков. А на долю человека оставались фотографии да рассказы устные...

Так продолжалось до 1965 года, пока в небо не поднялся Алексей Леонов, ставший первым землянином, которому выпало сделать шаг в бесконечный мир открытого космоса. Но значение полета "Восхода-2" не исчерпывается этим грандиозным свершением. И, вполне вероятно, наши потомки, вспоминая об этом полете, на первое место поставят другое ;- на орбите впервые оказался художник, человек с острым глазом и твердой рукой. Человек, который пришел, увидел, показал.

Алексей Леонов стал первым мастером космического пейзажа в буквальном смысле этого термина. Его работы всегда несут новую информацию, причем такого рода, которую бессилен передать бесстрастный глаз телеобъектива.

Вспомним обошедшие мир документальные панорамы Венеры и Марса, виды на бушующие атмосферы планет-гигантов... Они действительно великолепны! Но при всей своей точности и оригинальности фотографии холодны - они показывают нам чужие миры, увиденные нечеловеческим, бесчувственным глазом робота.

Работы А. Леонова окрашены сопричастностью. Он видит небо глазами земного человека. И в этом их сила.

Именно поэтому так привлекательна его серия космических рассветов и закатов: ведь они для нас - не просто атмосферное явление. Это начало дня и его завершение, это граница между светом и тьмой, между миром реальности и зыбкостью сна... Это символ, порождающий множество ассоциаций; недаром корабль, на котором летали П. Беляев и А. Леонов, назывался "Восход"...

С другой стороны, работы А. Леонова - это точные документальные свидетельства. Например, те же "космические закаты" помогают ученым изучать оптические свойства верхних слоев атмосферы...

Любопытны судьбы некоторых его работ. Мы уже писали, что картина с космическим лифтом навела писателя-фантаста Артура Кларка на идею романа "Фонтаны рая". А изображение человека в невесомости стало символом рубрики, под которой журнал "Советская литература" публикует на иностранных языках рассказы наших фантастов.

На протяжении многих лет А. Леонов был не только первым, но и единственным художником - очевидцем вселенной. Но они пронеслись, и в космос поднялся еще один художник. И снова советский человек, Владимир Джанибеков.

Символично, что в советско-американской экспедиции "Союз" - "Аполлон" Владимир Джанибеков был дублером Алексея Леонова.

С творчеством В. Джанибекова наши читатели ознакомились совсем недавно (см. статью руководителя творческой группы СХ СССР "Интеркосмос" Ю. Походаева в "ТМ" № 4 за этот год). Чтобы не повторяться, отметим одно: Владимир Джанибеков не пошел по пути, проложенному старшим товарищем. Он нашел собственную дорогу. Впрочем, явственный отпечаток на его творчество наложило и время: чувствуется, что он начал летать гораздо позже А. Леонова.

У Алексея Леонова космонавт - это, как правило, первопроходец. У Владимира Джанибекова люди идут в космос работать. Они профессионалы. Космонавтика для них - просто работа, нелегкий труд, хотя и овеянный ореолом романтики. И главное, что интересует художника, - новые психологические состояния, которые дает им эта работа.

Словом, А. Леонов и В. Джанибеков идут каждый по собственному пути. Пока их только двое, художников-космонавтов, но будут и другие. Что нового они нам покажут?

Трудно сказать заранее. Ведь, помимо всего прочего, изобразительное искусство не исчерпывается живописью и графикой...

НИКОЛАЙ ВЕЧКАНОВ,
скульптор

На этом развороте воспроизводится несколько новых космических пейзажей А. Леонова (внизу), а также пастели В. Джанибекова "На работу" (слева) и "Байконур" (вверху справа). На 1-й стр. обложки помещена его работа "Поединок".