«ПЕРЕВЕЛ»: ЛУЧШАЯ ПОВЕСТЬ СОВЕТСКОЙ ФАНТАСТИКИ

Цель доклада - пропаганда достижений научно-фантастического неофрейдизма путем говорения о повести К. Булычева "Перевал" как о лучшей повести советской фантастики. При этом вопреки традиция категория лучшего вводится не через сравнение или социологический опрос, а через развернутый экспансивный показ многообразия межуровневых связей в структуре произведения и их соответствия культурно-исторической ситуации, т. е. честно заявляется как риторический троп.

Выявленное морфологическое соответствие рассматриваемого произведения волшебной сказке делает значимым использование найденного В. Проппом метасодержания такой сказки (путешествие героя в Страну Мертвых с последующим триумфальным возвращением = профанация обряда инициации). Иерархом Страны Мертвых здесь является земная цивилизация технологического типа, хотя и не персонифицированная, но обладавшая ярко выраженным женским началом. Пространственное удаление культуру Поселка от культуры Земли сделало оправданным их взаимную поляризацию: воспитывавшая культура, согласно Фрейду, является запретительной, т. е. отцовской. Во взаимодействии с указанными двумя началами и происходит процесс возмужания героя повести, т. е. в буквальном смысле инициация, переход в иную социальную группу, определенную отношением к культурной традиции. Повесть посвящена именно обряду инициации, его оправданию, а не профанации, т. к. вера в познаваемость мира и возможность покорения природы заявлена в качестве определяющей представления о земной цивилизации как для героев повести, так и для ее читателей.

Враждебный Поселку инопланетный лес может быть назван изощрённой метафорой "эпохи застоя" лишь с очень большими преувеличениями и натяжками. Однако просматривается интересная близкая параллель между действиями наставника (Старый) в отношении подростков и речевой практикой автора: мотивированное включение героев (читателей) в мыслимую структуру мироздания - что, в соответствии с антропологической концепцией К. Леви-Строса, придает смысл их поступкам и жизни. Из этого вытекает, что, несмотря на гуманистический пафос повести, итогом ее оказывается легитимация существовавшей на момент ее написания системы общественных отношении. При этом "Перевал" остается одним из немногих примеров фантастики высокого класса, где конечный эффект воздействия на читателя должен достигаться в результате взаимодействия микро-мифов, созданных на разных уровнях повествования, концептуальной корреляции между формой и содержанием.

Деятельность жителей Поселка по осмыслению бытия оказывается ненужной и терпит крах при столкновении со внеположенным описанной структуре - прилетом спасательной экспедиции, уничтожающей вместе с проблемой выживания и смысл существования Поселка. Возникающая таким образом во второй повести дилогии ("За перевалом") ситуация "кризиса идей" и "плюралистической вседозволенности", конгруэнтная сегодняшней, может служить прекрасной иллюстрацией при показе бесплодности попыток некоторых деятелей организовать сегодня новый "миф о фантастике" по старому иерархическому образцу.

Низкий художественней уровень второй повести, проявляющийся в "недисциплинированности мысли", потакании вульгарным вкусам и побуждениям, может быть объяснен произошедшим в промежутке между написанием повестей изменением социокультурного статуса их автора вследствие раскрытия псевдонима.