СВЕТОЗАРНЫЙ МОСТ

Я не оскорбляю их неврастенией,

Не унижаю душевной теплотой,

Не надоедаю многозначительными намёками

На содержимое выеденного яйца,

Но когда вокруг свищут пули,

Когда волны ломают борта,

Я учу их, как не бояться,

Не бояться и делать что надо.

Николай Гумилёв

Будь прост, как ветр, неистощим, как море

И памятью насыщен, как земля.

Люби далекий парус корабля

И песню волн, шумящих на просторе.

Весь трепет жизни всех веков и рас

Живёт в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.

Максимилиан Волошин

Иван Антонович Ефремов относится к тем замечательным натурам, которые своей всесторонностью и глубиной вполне соответствуют гуманистическому идеалу эпохи Возрождения. Всемирно известный учёный-палеонтолог, основатель новой отрасли знания - тафономии; всемирно известный писатель-фантаст, ставший классиком жанра; философ-космист, развивавший ноосферную концепцию; оригинальный социальный мыслитель, существенно обогативший гуманистическую составляющую социалистического учения, практически забытую в эпоху псевдосоциализма. Всё это - один человек, Иван Ефремов. Его экспедициями собраны замечательные палеонтологические коллекции на территории СССР и Монголии. Его именем названы многие виды ископаемых животных и одна из малых планет Солнечной системы - Ефремиана. Его книги определили жизненный путь самых разных людей - от участников коммунарского движения и подвижников альтернативной педагогики до космонавтов.

Ефремов отличался выдающимися качествами и чисто личного свойства: богатырское сложение - "косая сажень в плечах", немалая физическая сила (руками разгибал подковы) сочетались с энциклопедичностью познаний, пытливостью исследователя, а также рыцарским отношением к понятию "честь". Современникам он нередко казался пришельцем из космического будущего, либо, наоборот, из легендарного прошлого. Так, космонавт В. Аксёнов однажды сказал: "Ефремов - это взгляд другой, более высокой, чем мы, цивилизации на нашу Землю" (11). А искусствовед А.А. Юферова вспоминает: "В славянских его чертах я с удивлением узнавала чеканную эпическую пластику давно ушедших великих и мудрых народов" (13).

"Навсегда врезался в память образ этого удивительного человека - могучего, уравновешенного, независимого в мыслях и поступках, знающего истинную цену слов, всегда готового поделиться своими необозримыми и всегда точными познаниями... Поклонник красоты, он сам был красив во всём", - говорил об Иване Ефремове академик Б.С. Соколов (9).

Жизнь по Жюлю Верну.

Иван Антонович Ефремов родился в деревне Вырица Царскосельского уезда Петербургской губернии в семье лесоторговца 9 (22) апреля 1907 года... На самом деле, согласно записи в метрической книге, год рождения И. Ефремова 1908-й, но он ещё в ранней юности "состарил" себя на год, чтобы облегчить начало самостоятельной трудовой деятельности. С тех пор во всех автобиографиях Иван Антонович ставил годом своего рождения 1907-й (4).

Домашняя атмосфера была патриархальной и мещанской. Отец - купец 2-й гильдии Антон (Антип) Харитонович Ефремов - похоже, не интересовался ничем, кроме своих торговых дел. Мать - Варвара Александровна Ананьева, женщина редкой красоты - была обречена на безысходный плен патриархальной семьи (по крайней мере, тогда так казалось). Должно быть, много внимания ей приходилось уделять слабому здоровьем младшему сыну Василию, так что Иван оказался в значительной мере предоставлен себе. Необычное для ребёнка пристрастие к тяжёлым предметам - часовым гирям, чугунным утюгам, - с которыми он любил играть, наряду с наследственностью по отцовской линии способствовало развитию выдающейся физической силы. Ещё в детстве проявился сохранившийся на всю жизнь интерес к камням и минералам - в 1916 году восьмилетний Иван, находясь с матерью в Петрограде, дважды таскал её с собой на выставку собирателя уральских самоцветов А.К.Денисова-Уральского. Позже этот автобиографический эпизод будет отражён в прологе к роману "Лезвие бритвы".

Но решающее влияние на формирование личности оказали книги. Одарённый мальчуган рано выучился чтению и в шесть лет прочитал "Двадцать тысяч лье под водой" Жюля Верна. Книга произвела потрясающее впечатление: вдруг открылся целый новый мир - живой, зовущий, противоположный домашнему мещанскому укладу. Неизгладимый след оставили рассказы о героизме русских моряков в Цусимском бою, обнаруженные в подшивке журнала "Нива". Позже пришло знакомство с книгами Г.Уэллса, Р.Хаггарда, Рони-Старшего, А.Конан Дойла, Дж.Лондона, которые воспитали в нём романтика и рыцаря. "Я засыпал и просыпался в мире, полном непознанного", - вспоминал Иван Антонович впечатления своего детства (10).

В 1914 году из-за болезни младшего брата происходит переезд в Бердянск; здесь Иван поступает в гимназию. Прежняя размеренная жизнь подходит к концу, на смену спокойному "анданте" приходит стремительное "скерцо". Революция и гражданская война сопровождались давно назревшим разводом родителей. В 1919-м мать с детьми перебирается в Херсон, выходит замуж за красного командира и уезжает с ним, оставив детей тётке, которая вскоре умирает от тифа. А Иван прибивается к красноармейской автороте, вместе с которой "сыном полка" доходит до Перекопа. В Очакове, обстреливаемом британскими интервентами, разорвавшийся неподалёку снаряд привёл к контузии и лёгкому заиканию, сохранившемуся на всю жизнь. Много лет спустя Иван Ефремов, уже известный палеонтолог, в шутку говорил американским коллегам, что за своё заикание в английском он обязан разрыву английского снаряда. Примечательно, что во время того артобстрела мальчуган сидел на пожарной лестнице и читал книгу.

Военное детство закончилось в 1921 году, впереди - выбор самостоятельной жизненной дороги. Внезапно повзрослевший, Иван едет в Петроград учиться.

Я не перестаю преклоняться перед людьми науки и народного просвещения, которые в тяжелейшие годы гражданской войны и послевоенной разрухи продолжали своё благородное дело. Кроме фигур такого масштаба, как В.И.Вернадский или, например, А.А.Богданов, было множество гораздо менее известных, но от этого не менее достойных людей. В 23-й единой трудовой школе, где учился Иван, подобрался прекрасный коллектив учителей. "Если бы не помощь бескорыстных учителей, бесплатно помогавших мне в занятиях, и если бы не помощь общественных организаций, ведавших воспитанием ребят, мне бы никогда не справиться и не окончить школы за два с половиной года", - позже вспоминал Ефремов (3). Особенное влияние на формирование личности в этот период оказал учитель математики Василий Александрович Давыдов, заметивший в мальчишке задатки, за которые стоило бороться. Глубокую благодарность к этому человеку Иван Антонович пронёс через всю жизнь - каждый раз, приезжая в Ленинград, он ехал к дому Учителя почтить его память.

Учёбу приходилось совмещать с заработком на жизнь. Работал грузчиком, пильщиком дров, помощником шофёра, а затем - шофёром в ночную смену. В 1923 году Иван сдаёт экзамены на штурмана каботажного плавания при Петроградских мореходных классах и, после окончания школы, весной 1924 года уезжает на Дальний Восток. Море, о котором прочитал в книгах Жюля Верна и Джека Лондона и которое впервые увидел в Бердянске, звало и манило. Вакансий штурмана не оказалось - и Ефремов поступает матросом на парусно-моторное судно "Третий Интернационал", совершавшее рейсы на Камчатку, Сахалин, в порт Аян, с заходом в Японию. На судне романтик оказался в окружении всякой шпаны, однако богатырская сила и навыки кулачного боя помогли постоять за себя и завоевать уважение. Много позже ученик Ефремова, палеонтолог П.К.Чудинов скажет о своём учителе: "Он напоминал мне джеклондоновского "морского волка"" (но это только по внешнему обличию).

Осенью Ефремов возвращается в Петроград, раздираемый сомнениями: чему посвятить свою жизнь - морю или палеонтологии? Дело в том, что ещё в 1923 году он познакомился с профессором П.П.Сушкиным (1868-1928), чьи работы открыли ему мир этой науки, находящейся на стыке биологии и геологии, головокружительные пропасти времени, с которыми она имеет дело, захватывающую картину развития жизни на Земле. Другой старший товарищ - старый моряк, капитан Д.А.Лухманов - даёт молодому человеку неожиданный совет: "Иди, Иван, в науку! А море, брат... что ж, всё равно ты его уже никогда не забудешь. Морская соль въелась в тебя". Так был сделан окончательный выбор. Ефремов поступил на биологическое отделение физико-математического факультета Ленинградского университета и под руководством П.П.Сушкина окунулся в палеонтологическую науку.

Учёба совмещается с научной работой и экспедициями: в 1925-м - зоологическая экспедиция на Каспий (после завершения которой он несколько месяцев работал командиром катера лоцманской станции), в 1926-м - первая палеонтологическая экспедиция на гору Богдо в Астраханской области. Экспедиционная работа отнимает много времени - и на третьем курсе приходится оставить учёбу в университете.

Маршруты палеонтологических экспедиций Ефремова пролегают по Поволжью, Уралу и Средней Азии и приносят немало ценных находок и открытий. А в первой половине 30-х он участвует и в чисто геологических экспедициях по Уралу, Сибири и Дальнему Востоку, - тяжелейших по напряжению физических и моральных сил. Некоторые эпизоды его экспедиционной жизни позже войдут в рассказы "Алмазная труба", "Тень минувшего", "Голец Подлунный".

В 1935 году Ефремов экстерном оканчивает Ленинградский горный институт. В том же году он становится кандидатом, а весной 1941-го - доктором биологических наук. В это время Иван Антонович уже живёт в Москве, поскольку в 1935-м сюда переезжает Палеонтологический институт (сейчас вместе с великолепным музеем расположенный в районе станции метро "Тёплый стан").

В 40-е годы Ефремовым разрабатывается новая отрасль знания - тафономия (по-гречески буквально - "закономерность могил"). Так было названо учение о закономерностях сохранения остатков ископамых организмов в слоях осадочных пород. Рукопись "Тафономия" была завершена в 1943 году, но опубликовать её удалось только в 1950-м ("Тафономия и геологическая летопись"). Общее признание новая отрасль получила лишь в 70-е годы, однако выводы своей науки Ефремову удалось успешно применить ещё во время экспедиции за "костями дракона" в монгольскую Гоби, принёсшей богатейший материал. Экспедиция, руководимая "начальником отдела драконовых костей" (так в буквальном переводе с монгольского звучит должность И.А.Ефремова - зав. отделом древних позвоночных Палеонтологического института), работала в МНР в 1946, 1948 и 1949 годах. Действительно, было раскопано множество "драконовых костей" - скелетов исполинских динозавров и других рептилий, - а также скелетов древних млекопитающих, обнаружены залежи ископаемых деревьев. Многие находки сегодня можно увидеть в московском Палеонтологическом музее, а о самой экспедиции Иваном Антоновичем написана увлекательная и познавательная во многих отношениях документальная повесть "Дорога Ветров".

Но всё это - позже, - а до того была война, смешавшая многие планы...

Война и начало литературного творчества.

После начала войны Ефремов просился на фронт, но был направлен на Урал выполнять геологическое оборонное задание. В 1942-43 годах, находясь уже в Средней Азии и перенеся тяжёлую болезнь, он пишет свой первый цикл "Рассказов о необыкновенном". Шесть рассказов - "Встреча над Тускаророй", "Озеро горных духов", "Путями старых горняков", "Олгой-Хорхой", "Катти Сарк" и "Голец Подлунный" - были в 1944 году опубликованы и встречены читателями с большим интересом. Среди литературных знаменитостей первым нового писателя, его "изящный, холодный стиль" отметил А.Н.Толстой. Будучи уже смертельно больным, он пригласил Ефремова (к тому времени вернувшегося в Москву) к себе в больницу и они долгое время беседовали.

Седьмой рассказ цикла, "Эллинский секрет", удалось издать только в 1968 году, поскольку он содержал по тем временам смелые, если не сказать - рискованные, идеи о генной памяти поколений, в дальнейшем развитые в романе "Лезвие бритвы". Следует сказать, что Ефремов не претендовал на авторство данной идеи. "Первая по времени научная постановка проблемы генной памяти в начале нашего века принадлежит писателю Андрею Белому. Он формулировал возможность "палеонтологической психологии" и говорил об отношении к слоям подсознания, вписанным в нашу психологическую структуру, как к ископаемым пластам в геологии. Беседовавший с писателем геолог Алексей Петрович Павлов принял эту возможность и внёс свои коррективы", - говорит он по этому поводу устами главного героя романа "Лезвие бритвы".

В 1945 году опубликован второй цикл "Рассказов о необыкновенном", созданный годом ранее: "Белый рог", "Тень минувшего", "Алмазная труба", "Обсерватория Нур-и-Дешт", "Бухта радужных струй", "Последний Марсель" и "Атолл Факаофо". Написанная тогда же повесть "Звёздные корабли" о посещении Земли в эпоху динозавров представителями высокоразвитой цивилизации из космоса задержалась с публикацией до 1948 года. Дело в том, что в 1945 году на заседании Союза писателей Кирилл Андреев бросил Ефремову по поводу этой повести такой упрёк: как он посмел предположить существование в иных мирах коммунистического общества на 70 миллионов лет раньше, чем на Земле!(!) К счастью, этот анекдотический случай не повлёк серьёзных последствий для Ивана Антоновича, посмевшего верить в построение коммунизма на планете, лишённой шефства со стороны "Отца народов". По-видимому, это был первый крупный конфликт из-за несоответствия коммунизма Ивана Ефремова неумным проявлениям официальной советской идеологии.

Большинство ефремовских рассказов, а также рукопись "Тафономии" созданы во время одной из самых страшных и разрушительных войн в истории человечества. Созидать наперекор разрушению - основное свойство жизни и отличительная черта всех светлых натур, как бы сильно они в остальном не различались между собой. Но при этом не может быть речи об уходе из действительности в миры грёз, Ефремов прочно стоит на земле. Его "Рассказы о необыкновенном" повествуют о геологах, моряках, учёных, лётчиках, оказывающихся в загадочных, иногда - в экстремальных ситуациях и делающих при этом удивительные открытия в природе и в себе. Многие предсказания, содержащиеся в этих рассказах, в дальнейшем подтвердились. Например, в рассказе "Алмазная труба" повествуется о геологах, открывших в Якутии алмазное месторождение. В то время ни о каких алмазах в Якутии никто не знал, их первое месторождение было открыто на двенадцать лет позже, но при обстоятельствах, аналогичных описанным в рассказе. Сделать столь точный прогноз Ефремову помогло отличное знание геологии.

Хрестоматийным стал случай с открытием голографии под воздействием рассказов (повестей) "Тень минувшего" и "Звёздные корабли", в которых описываются объёмные изображения и общий принцип их создания. Примерно в одно время с опубликованием "Звёздных кораблей" известный физик Денис Габор выдвинул теоретическое обоснование объёмной фотографии, а создатель практической голографии Ю.Н.Денисюк позже признавался: "С дерзостью, свойственной молодости, я решил придумать себе интересную тематику, взявшись за какую-то большую, стоящую на грани возможности оптики задачу. И тут в памяти всплыл полузабытый научно-фантастический рассказ И.А.Ефремова: производя раскопки, палеонтологи находят старинную плиту, над которой парит в воздухе объёмный портрет пришельца из чужого мира, погибшего миллионы лет тому назад" (10).

Надо сказать, что с чудом, в чём-то подобным описанному в "Звёздных кораблях", Ефремову довелось столкнуться в Монголии. Беседовавшая с ним А.А.Юферова упоминает о найденном гобийской экспедицией скелете рослого - более двух метров - человека какой-то древней, домонгольской народности. Находка оказалась столь необычной, что её в то время просто нельзя было опубликовать (13).

Рассказ (больше "тянущий" на повесть) "Катти Сарк" - это ещё один пример того, как писатель может воздействовать на действительность. "Катти Сарк" - легендарный британский парусный корабль, чайный клипер, построенный в семидесятые годы XIX века в Шотландии одновременно с другой знаменитостью парусного флота - клипером "Фермопилы". Нэн Короткая Рубашка (Cutty Sark) - так зовут молодую ведьму из поэмы Бернса. Её имя дал паруснику судовладелец Джон Виллис. Заинтересовавшийся историей "Катти Сарк" Ефремов написал о ней рассказ, который завершался полностью придуманной версией о постановке парусника в музей в Америке. После перевода рассказа и его издания в Англии жители этой страны вспомнили о своём знаменитом чайном клипере. В 1952 году в Британии было создано Общество сохранения "Катти Сарк", которое на собранные деньги реставрировало корабль и поставило его на сухую стоянку. Узнав от английских читателей новые факты, Ефремов переделал свою повесть, теперь она полностью соответствует истории замечательного парусника.

По смыслу к "Рассказам о необыкновенном" примыкает написанный в конце 50-х годов рассказ "Юрта ворона", повествующий о подвиге геолога. Несколько особняком располагаются "Адское пламя" (1948), как ответ на возрастающую ядерную угрозу, а также историко-этнографический - "Афанеор, дочь Ахархеллена" (1958-59). Кроме научно-прогностической составляющей, сегодня в значительной мере являющейся достоянием прошлого, в "Рассказах о необыкновенном" есть героико-романтическая ценность, которая останется навсегда.

Отдельно - и по времени написания, и по сюжету - стоит рассказ "Пять картин" (1965). Он представляет собой небольшой научно-фантастический этюд в поддержку творчества художника А.К.Соколова, чьи работы в рассказе обсуждаются людьми будущего (хотя и не такого далёкого, как будущее романов "Туманность Андромеды" или "Час Быка"). Интересно, что ничего не знавший об А.К.Соколове художник Александр Алмистов создал свои_пять_картин на основе этого ефремовского произведения.

В 1945-46 годах Ефремов пишет историческую дилогию "Великая дуга". В ней сопоставляются истоки светлой, эмоциональной культуры Эллады с религиозной культурой Древнего Египта, с его зверообразными богами, пришедшими из первобытных времён, глубокими тайнами и некогда великой мудростью, утраченной под пятой деспотизма.

Первая часть дилогии - "Путешествие Баурджеда" - переносит нас в Египет времени строительства Великих Пирамид. Огромная глубина веков, но писателю удаётся мастерски передать обстановку той эпохи, так что при чтении слышится плеск нильской воды от мерных ударов вёсел и гулкое эхо шагов под сводами храмов и подземелий, скрывающих древние тайны. И встают перед взором красочные картины других стран, не находящихся под властью египетских царей, - ведь повесть рассказывает об экспедиции, направленной фараоном на разведку новых земель. Участники экспедиции, пройдя Африку с севера на юг и претерпев в пути множество трудностей, делают "святотатственное" открытие: страна фараона - лишь маленькая полоска суши в огромном мире, крохотная и далеко не лучшая часть его. Очень ярко в повести изображена порождаемая деспотизмом атмосфера безысходности (эта тема потом будет развита в романе "Час Быка"); с большой любовью показан с виду незаметный героизм тех простых людей из народа, которые смогли жить в это время и сохранить свою душу, трудились, любили, создавали песни, сказки и предания. Неудивительно, что "Путешествие Баурджеда" удалось издать только в год смерти Сталина - слишком очевидные ассоциации должна была вызывать эта повесть.

А вот вторую часть дилогии, "На краю Ойкумены" (иногда так называют всю дилогию), удалось опубликовать в 1949 году. Действие этой повести происходит примерно через два тысячелетия после "Путешествия Баурджеда". В ней рассказывается о молодом эллине - художнике, стремящемся познать законы красоты, о его странствиях, о египетском плене и борьбе за свободу; о человеческом братстве, не обусловленном ни цветом кожи, ни религией, и о первых искорках зари в самом конце "Тёмных веков" истории Древней Греции. Начиная с этой повести в творчество писателя прочно входит тема Красоты.

Становление Ефремова-писателя состоялось так же стремительно, как и Ефремова-учёного. Отличительная черта его художественного творчества - тщательное изучение всех относящихся к теме произведения материалов: геолого-географических, биологических, астрономических, археологических и исторических, вплоть до деталей костюмов и особенностей поведения описываемой эпохи. Именно поэтому, в отличие от многочисленных пёстрых "миров" "фэнтези", ефремовский мир реален, даже если это фантастика.

Другая особенность его литературного творчества - чередование художественных фрагментов с "популярными лекциями", хотя это и наносит ущерб чистой художественности, приближая литературное произведение к античным "диалогам". Вот что об этом говорил сам писатель: "...Попробовал бы Чехов вкратце объяснить незнакомому с наукой читателю, что такое Галактика, посмотрели бы мы, куда девалась его краткость и точность!" (7).

Но художественные фрагменты произведений Ефремова - это мастерски выполненные картины с полным эффектом присутствия. "Ослепительная белая полоса пены прибоя окаймляла золотые серпы прибрежных песков. Позади, к северу, тянулись ряды голубых огромных гор. Хребтистая масса остроконечной Львиной горы отделяла полумесяц Кейптауна от приморской части Си-Пойнта, где даже с высоты была видна сила прибоя открытого океана", - пишет никогда не бывавший в Южной Африке Ефремов в рассказе "Встреча над Тускаророй", и читатель чуть ли не физически ощущает себя стоящим на вершине Столовой горы, возвышающейся над Кейптауном.

Себя Иван Антонович называл не писателем, а "описателем", "неудавшимся художником", создавая при этом такие незабываемые полотна: "Шторм установился в одном направлении. Клипер нёсся сквозь бушующий океан словно заколдованный. Гривастые водяные горы вздымались вокруг, угрожая задавить судно своей тяжестью, но не могли даже захлестнуть палубу, обдаваемую только брызгами. Серые разлохмаченные облака с огромной скоростью бежали по небу, обгоняя "Катти Сарк"".

Или вид, открывающийся с самолёта, в романе "Лезвие бритвы": "...Ивернев всматривался с высоты в грандиозную панораму Гималаев. Внизу полчища исполинских вершин шли рядами, как волны космического прибоя, покрывшие часть земной коры между двумя великими странами".

И столь же ярок свет иных солнц в космических произведениях писателя. Он всюду был дома.

Вершины и пропасти.

Год 1957-й оказался богатым на эпохальные события: начало "оттепели" в СССР, запуск первого искусственного спутника Земли и первая публикация романа Ефремова "Туманность Андромеды", ставшего классикой научно-фантастического жанра. К настоящему времени эта книга переиздана более восьмидесяти раз на 39 языках. Десятитомник "Шедевры мировой фантастики", изданный во Франции в 1970 году, открывается романом "Туманность Андромеды".

В книге изображено коммунистическое (гуманистическое) общество Земли далёкого будущего (конца четвёртого тысячелетия н.э.), яркие картины жизни всепланетной общины тружеников, творцов и героев, связанной через Великое Кольцо с общинами других миров Вселенной. Показаны общественное устройство (подобное структуре человеческого мозга: постоянно действующий форум со своими исследовательскими и координационно-ассоциативными центрами), достижения науки и искусства, система образования и воспитания и, главное, - люди, населяющие тот мир, до которого нам ещё так далеко. "Туманность Андромеды" - это победная симфония восходящего к звёздам человечества.

Ефремов не принимает господствующую сегодня космологическую концепцию конечной Вселенной, возникшей в результате "Большого Взрыва" и с тех пор "разбегающейся", - эта теория действительно вызывает большие вопросы. В романе предлагается иное объяснение "красному смещению" в спектрах галактик, помимо их поголовного разбегания и "Сотворения Мира" в прошлом. Вслед за Демокритом и Великим Джордано Бруно автор "Туманности Андромеды" утверждает безграничность Вселенной, а следовательно - бесчисленное число населённых миров в ней. А отсюда вывод: то, что в романе называется Великим Кольцом, в Космосе существовало всегда, и присоединение к нему Земли - вопрос времени. Но до того нам нужно навести порядок у себя дома. "До звёзд ещё далеко, очень далеко, но жить-то нам на Земле, и её надо приводить в порядок", - говорил Ефремов, вторя Маленькому Принцу.

Роман о коммунистическом обществе отнюдь не был встречен официальной критикой на "ура". Особенно ополчились на Ивана Антоновича "твердокаменные" марксисты-ленинцы. Оно и понятно - какой-то "неправильный" коммунизм у писателя получился - ни тебе партийного руководства, ни стройных рядов, рапортующих о выполнении "исторических решений". В "Экономической газете" развернулась кампания против "Туманности Андромеды" и её автора, а вот "Литературная газета" встала на сторону Ефремова. Позже роман был даже экранизирован, но крайне плохо. А вот совместный советско-итальянский проект экранизации "Туманности...", с участием М.Мастрояни, наши "коммунистические" власти "зарубили".

Среди многих затронутых в "Туманности Андромеды" тем необходимо выделить одну, чрезвычайно актуальную сегодня. В 1954 году в городе Обнинске была пущена первая в мире атомная электростанция. Ефремов стал одним из первых, кто обратил внимание на опасность современной ядерной энергетики - основанной на делении атомных ядер. В романе (написанном в 1955-56 гг.) от имени людей будущего говорится: "Губительное влияние излучения на жизнь заставило отказаться от старой ядерной энергетики". Также в этой книге рассказывается о трагедии планеты Зирда: её цивилизация погибла не из-за ядерной войны, а вследствие постепенного, исподволь, нарастания искусственной радиоактивности, в один злополучный день перешедшей качественный рубеж.

Дополнением к "Туманности Андромеды" стала повесть "Сердце Змеи" (или "Cor Serpentis", 1958) - полемический ответ на рассказ М.Лейнстера "Первый контакт". Герои повести - экипаж затерянного в космосе земного звездолёта - обсуждают этот рассказ Лейнстера (разумеется, как очень старинную книгу): "Большинство говорило о полном несоответствии времени действия и психологии героев. Если звездолёт смог удалиться от Земли на расстояние четырёх тысяч световых лет всего за три месяца пути, то время действия повести должно было быть даже позднее современного. Никто ещё не достиг таких глубин космоса. Но мысли и действия людей Земли в повести ничем не отличаются от принятых во времена капитализма, много веков назад!" Ефремов, как системный мыслитель, не мог согласиться с подобной несуразностью, процветающей в современной фантастике. Огромные энергии, которыми должно овладеть общество для межзвёздных (не межпланетных, а именно межзвёздных) полётов, налагают на него требование высокого духовно-этического уровня, никак не совместимого с капиталистической психологией. Иначе - раньше наступит гибель (либо возвращение в варварство). В этом смысле нынешняя эпоха, переживаемая человеческим обществом, является критической: по степени своего технического могущества человечество уже превратилось, как говорил В.И.Вернадский, в геологическую силу, но вот хватит ли у него воли поднять явно отстающий духовно-этический уровень, преобразовать должным образом свою жизнь, очистить планету как от физических, так и от моральных загрязнений?..

И другая тема, затронутая в "Звёздных кораблях" и в "Туманности Андромеды", развивается в "Сердце Змеи": убеждённость Ефремова как учёного в антропоморфности всей разумной жизни во Вселенной. Позже эта важная мысль будет им обоснована в статье "Космос и палеонтология" (1967г.) (2).

Экспедиционная работа в тяжелейших условиях и на пределе человеческих сил не могла не сказаться на здоровье: азиатская лихорадка, напоминающая о себе каждые пять лет, и инфаркт, перенесённый в молодости на ногах (сердце с тех пор "пошаливало"). В 1959 году сердечная болезнь вновь обостряется. Пришлось отказаться от экспедиции в Китай, куда Иван Антонович ездил с подготовительными целями в 1958-м.

Вынужденный оставить работу в институте как из-за болезни, так и вследствие конфликта с дирекцией, Ефремов продолжает живо интересоваться новостями науки, и не только палеонтологической: история - как "социальная палеонтология", психология - как "палеонтология души", передний край физической науки... - немного найдётся людей, которые смогли бы, подобно Ефремову, творчески усвоить такое огромное количество информации по различным областям знания и создать прямо-таки "золотые россыпи" будоражащих идей и прекрасных образов. Но самое главное - с ним его "добрый ангел", его подруга Таисия Иосифовна Юхневская-Ефремова, которой он посвятил свои книги "Таис Афинская" и "Час Быка" и чьи черты угадываются в героине "Лезвия бритвы" Симе Металлиной.

Роман "Лезвие бритвы" написан в 1959-63 гг. и вскоре издан. Его можно рассматривать как ответ на печаль, которая примешивается к воодушевлению от "Туманности Андромеды". Ведь мир ефремовского будущего невообразимо далёк, а вокруг - социальная неустроенность, чудовищное мещанство и невежество, море мелочных проблем. В "Лезвии бритвы" Ефремов показывает, что Человеком можно быть и сегодня.

Действие романа разворачивается в середине ХХ века в самых разных местах Земного шара - в России, Италии, Южной Африке, Индии, в Атлантическом океане. Есть среди героев романа и один чеченец, но не бандит, какими сегодня стремятся изобразить всех представителей этого народа, а молодой учёный, историк. Сюжет прост, поверхностному читателю книга даже может показаться примитивной. В 1971 году Иван Антонович напишет об этом В.И. Дмитриевскому: ""Лезвие бритвы" и по сие время считается высоколобыми критиками моей творческой неудачей. А я ценю этот роман выше всех своих (или люблю его больше). Публика его уже оценила - 30-40 руб. на чёрном рынке, как Библия. Всё дело в том, что в приключенческую рамку пришлось вставить апокриф - вещи, о которых не принято было у нас говорить, а при Сталине просто - 10 лет в Сибирь: о йоге, о духовном могуществе человека, о самовоспитании..." (7). Духовное, психическое и физическое совершенствование, самовоспитание, познание - по этим ступеням происходит восхождение в ефремовское будущее. По этим ступеням идут герои романа "Лезвие бритвы", борясь со злом как в мире, так и в себе.

"Лезвие бритвы" - это обновлённая через столетие после знаменитого романа Н.Г.Чернышевского версия "рассказов о новых людях", представителях будущего в настоящем. Ефремов отмечал, что "Чернышевский первым заговорил о прекрасном будущем, как о настоящей реальности, достижимой в соединённых усилиях людей" (7). "И думается, почему бы людям не создавать дружеских союзов взаимопомощи, верных, стойких и добрых? Вроде древнего рыцарства... Насколько стало бы легче жить. А дряни, мелким и крупным фашистикам, отравляющим жизнь, пришлось бы плохо", - рассуждает героиня романа - итальянка Сандра. Между прочим - чудесный проект выращивания подлинно человеческих отношений, без которых немыслимо никакое прекрасное будущее.

Также роднит Ефремова с Чернышевским убеждённость в том, что развитие человечества без освобождения женщины от патриархального унижения невозможно, если не сказать - абсурдно, - здесь оба автора просто непреклонны. Тема свободы и человеческого достоинства женщины постоянно присутствует и в "Лезвии бритвы", и в романах о будущем, и, конечно, в "Таис Афинской" - и вполне естественно дополняется темой красоты. В отличие от Чернышевского, Ефремов не считает прекрасное понятием исключительно классовым. Для него наряду с сословными и исторически-обусловленными вкусами существуют фундаментальные каноны красоты, выработанные долгой природной эволюцией человека.

Аналогично представление автора "Лезвия бритвы" о происхождении этических норм, и здесь можно усмотреть параллели ещё, по крайней мере, с двумя мыслителями. Во-первых, с немецко-американским социальным психологом Эрихом Фроммом, который рассматривал этику на двух уровнях: глубинном, отвечающем человеческой природе, и исторически и социально обусловленном, отвечающем определённым историческим формам общества и социальным группам. Во-вторых, с русским анархистом Петром Алексеевичем Кропоткиным, который тоже связывал выработку этических норм с природной эволюцией человека. И эта параллель не случайна, ведь Кропоткин, как и Ефремов, был выдающимся учёным-натуралистом, автором идеи о ледниковом периоде, сегодня признанной в научном мире практически всеми. Глубокое чувствование и знание природы роднит обоих учёных и борцов.

В то же время Ефремов прекрасно понимает, что в "геологических" пластах человеческого подсознания содержится не одно только прекрасное и доброе. Позже он скажет об этом: "Негативный опыт человечества несравнимо сильнее, ярче и глубже позитивного, иными словами, зло и злодеяние всегда доступнее для человеческого понимания, именно в силу тысячелетнего накопленного инфернального, как говорится в "Часе Быка", опыта. Поэтому мрачные картины, всякого рода чудовища, садистские проявления - все это, увы, воспринимается сильнее и ярче, чем картины прекрасного будущего, добрых человеческих отношений и так далее. Я назвал бы это темными струнами человеческой души, которые всегда легче затронуть, чем светлые струны. ...Эту склонность больше прислушиваться к мрачному и злобному, больше верить в несправедливость и зло, чем в добро, надо побеждать "магией очарования"". И далее, цитируя Репина: "Искусство должно быть очаровательным" (9). В этом писательское кредо Ефремова: изображая красоту - прекрасных женщин и доблестных мужчин, красоту явлений природы и произведений искусства, красоту героического бытия, - стараться затронуть светлые струны человеческой души, направить её на путь самосовершенствования. "Красота спасёт мир", - говорил Достоевский. "Сознание красоты спасёт мир", - уточнял Н.К.Рерих. Ефремов называл красоту светозарным мостом в будущее.

Написанный в конце 60-х многоплановый роман "Час Быка" представляет собой продолжение "Туманности Андромеды", обе книги можно рассматривать как дилогию. Действие романа происходит лет через 150-200 (а пролога и эпилога - через триста) после событий "Туманности Андромеды". (Создававшийся крайне тяжело, на фоне обострившегося недуга, он, к сожалению, не избавлен от некоторых противоречий, не замеченных в своё время автором и теперь переходящих из издания в издание.) Светлому миру Земли противопоставляется мрачная антиутопия планеты Торманс (это название взято у Артура Линдсея и означает "мучение"). Торманс (другое название - Ян-Ях) - это наш сегодняшний мир, точнее - его преобладающие тенденции, доведённые до полного развития. Цивилизация этой планеты содержит черты всех "магистральных путей" земной цивилизации ХХ века: "реального социализма", капиталистического мира (и нашей современной действительности), фашизма и маоистско-полпотовского лжесоциализма. Следует отметить, что о Пол Поте во время написания романа ещё не знали, он придёт к власти в Камбодже только через несколько лет. А вот в Китае страшная социальная катастрофа под названием "культурная революция" уже развернулась.

Планета Торманс пережила экологическую катастрофу: природные ресурсы истощены, наряду с "цивилизованными" областями - мёртвые пространства и руины городов, по которым ходят одичавшие толпы, - за несколько лет до "Римского клуба" Ефремов затронул тему пределов роста неразумного хозяйствования. Впрочем, сам он в предисловии к книге ссылается на Богданова и Ленина, ещё в начале ХХ века обсуждавших эту проблему.

Торманс заселён беглецами с Земли, в самом конце существования классового общества покинувшими родную планету в "космическом ковчеге". На первый взгляд, в этом видится отход от принципа доступности межзвёздных полётов только этически и социально благополучным обществам, отстаиваемого в "Сердце Змеи". На самом деле перед нами исключение, которое лишь подтверждает правило: летевшие наудачу, в совершенно не приспособленных для столь дальних перелётов космических кораблях, беглецы оказались волей случая (точнее - неведомого им физического закона) заброшены на невообразимо далёкую планету. Варварски "освоив" её и истощив природные ресурсы, они, соответственно, сами свалились в пропасть чудовищного варварства и уже не помышляли ни о каком космосе. Например, для большинства населения планеты существует обязанность "ранней смерти" - так решается демографическая проблема. Разумеется, строй, сложившийся на планете в этих условиях, мог быть только олигархическим. А от прошлого осталась официальная легенда: первые тормансиане прибыли с Белых Звёзд. С этой мифической прародины ими были привезены тексты "Великого гения Цоама", духовного отца тормансианской олигархии. Прочитав это загадочное имя в обратном порядке, нетрудно увидеть, что речь идёт о Мао Ц[зэ-дун]е.

А ещё из книги явствует, что и земляне, прежде чем перейти к созданию справедливого общества (к Эре Мирового Воссоединения), также прошли через тяжёлые катастрофы, включая третью мировую войну с применением ядерного оружия. Но воля к Жизни победила, Час Быка (или Демона) на планете закончился, и через две тысячи лет жители Земли пришли на помощь к своим далёким братьям и сёстрам, всё ещё пребывающим в инферно (по-латыни - "ад", "преисподняя"). Земляне не устраивали бессмысленных политических переворотов на Тормансе, они дали жителям этой планеты надежду и знания, снабдили некоторыми техническими средствами и научили приёмам психической тренировки. После этого тормансиане сами покончили с инферно у себя дома, сочетая выращивание новых общественных и человеческих отношений с адекватной самозащитой от преступной власти - по третьему закону Ньютона (действие равно противодействию).

Первая публикация "Часа Быка" в сокращённом журнальном варианте состоялась в 1968 году, отдельной книгой роман вышел в 1970-м. А затем последовала записка в ЦК КПСС за подписью шефа КГБ Ю.В. Андропова, резолюция "главного идеолога" М.А.Суслова, специальное заседание Секретариата ЦК (12 ноября 1970 г.) и решительный запрет романа, его изъятие из библиотек и магазинов, - высшие сановники государства в олигархах Торманса узнали себя. "В романе "Час Быка" Ефремов под видом критики общественного строя на фантастической планете "Торманс" по существу клевещет на советскую действительность..." - говорилось в записке Андропова. А в постановлении Секретариата ЦК с грифом "Сов. секретно", в частности, сказано: "...писатель допустил ошибочные оценки проблем развития социалистического общества, а также отдельные рассуждения, которые дают возможность двусмысленного толкования". Ефремова пригласили на беседу к секретарю ЦК П.Н.Демичеву, который, к удивлению писателя, оказался хорошо знаком с его произведениями и даже просил присылать рукописи будущих книг. Эта просьба была впоследствии выполнена - Демичеву была отправлена рукопись последней книги Ефремова "Таис Афинская". Беседа состоялась в марте 1970 года, на ней Ефремов не согласился с "некоторыми критическими оценками его научно-фантастического романа", как говорилось в записке отдела культуры ЦК (5).

Книга была запрещена. Интересно, что в уже цитированном письме В.И.Дмитриевскому от 25 мая 1971 года Иван Антонович говорит: чтобы этот роман стал привычным, должно пройти ещё лет пятнадцать "поступательного движения нашей литературы". Он ошибся лишь на один год: в 1987 году на волне "гласности" запрет на упоминание и переиздание "Часа Быка" был снят.

Но предвидел ли Ефремов, где мы все окажемся ещё через пять лет? На этот вопрос ответ утвердительный. В 1969 году он пишет своему американскому другу, палеонтологу Эверету Олсону:

"Мы можем видеть, что с древних времён нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем мечи, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики. Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности. Это является единственной причиной катастроф во всей истории, и поэтому, исследуя причины почти всех катаклизмов, мы можем сказать, что разрушение носит характер саморазрушения.

Когда для всех людей честная и напряжённая работа станет непривычной, какое будущее может ожидать человечество? Кто сможет кормить, одевать, исцелять и перевозить людей? Бесчестные, каковыми они являются в настоящее время, как они смогут проводить научные и медицинские исследования? Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдёт величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах..." (4). Роман "Час Быка" создавался на фоне этих тревожных мыслей. И разве это пророчество не напоминает сегодняшние реалии?

Когда в массовом сознании честность и сознательная ответственность превращаются в высшую глупость, в рискованное чудачество, либо рассматривается лишь с точки зрения "выгоды", общество морально распадается. А тогда скатывание в пучину олигархии и деспотической власти, будь то власть партии или власть денег и мафиозных кланов, - это только дело времени. Что толку в хвалёных западных демократиях, если в тех же странах базируются по своему внутреннему устройству насквозь авторитарные транснациональные корпорации - носители той самой "технической монокультуры", - своей мощью сопоставимые с государствами? Если эти корпорации и их экономические и военно-политические агенты (МВФ, НАТО и др.) устраивают в буквальном смысле "беспредел" в странах, не входящих в "золотой миллиард" либерального Запада? И долго ли продержится демократия в "развитых" странах, если не будет дуxовно-нравственного развития их народов, а "третий мир" откажется быть их сырьевым придатком (и это время, похоже, уже не за горами)?..

Но вернёмся в 70-е годы. Точнее - в гораздо более раннее время, ведь в 1970-71 гг. Ефремов пишет исторический роман "Таис Афинская". Главная героиня этого произведения - афинская гетера Таис [ударение на первом слоге], участница похода Александра Македонского, реальный исторический персонаж (в русских переводах античных авторов её ошибочно называли Фаидой, так же, как богиню Артемис по сей день упорно зовут Артемидой). Целью книги стало "показать, как впервые в европейском мире родилось представление о гомонойе - равенстве всех людей в разуме, в духовной жизни, несмотря на различие народов, племён, обычаев и религий... В этом-то собственно главный стержень этого этапа развития истории человечества (с нашей, европейской + индийской точки зрения)", - говорил Ефремов (7). Идея равенства всех людей, очень важная для осознания человеком своего места в мире, противостояла бытовавшим в греческой политической мысли представлениям о резком противостоянии двух миров: эллинов и "варваров". Эта точка зрения разрабатывалась Аристотелем, считавшим, что "варвары" (особенно, "варвары" Азии) самой природой предназначены быть рабами. Один из героев романа - загадочный делосский философ-орфик - подчёркивает опасность такой точки зрения. Выведен в книге и Аристотель - надо сказать, как отвратительный персонаж: духовно ущербный женоненавистник и сноб.

По мнению Ефремова, в исторических работах, тонувших в датах, сменах царств и войнах, очень мало уделялось внимания самому драгоценному - духовному развитию человечества. А ведь в описываемое в романе время произошли большие религиозные кризисы. "Произошедшая повсеместно замена древних женских божеств на мужские, нарастающее обветшание культа олимпийцев, влияние индийской религиозно-философской мысли повели к развитию тайных вероучений", - говорит Ефремов в предисловии к роману. В ушедших в "подполье" верованиях "живая человеческая мысль пыталась найти выход расширяющимся представлениям о Вселенной и человеке, скованным требованиями официальных религий..." Всё это при подготовке книги пришлось собирать по крохам, заполняя пустые места фантазией. Велик интерес писателя к уходящим в глубокую древность матриархальным культурам Малой Азии, доиндоевропейских Крита и Индии, так благотворно повлиявших на пришедшие им на смену Элладу и домусульманскую Индию. Последние, в свою очередь, обогатили друг друга в результате похода Александра.

Журнальная публикация романа "Таис Афинская" состоялась в 1972 году. Его автор не дожил двух месяцев до окончания публикации - ухудшавшееся со второй половины 60-х здоровье привело 5 октября 1972 года к смерти из-за сердечной недостаточности...

Известно, что святая жизнь не обходится без посмертного надругательства. Через месяц после ухода Ивана Антоновича к нему домой пришли люди из КГБ и устроили 13-часовой обыск - искали "идеологически вредную литературу". Как говорила Таисия Иосифовна, гебисты ещё удивлялись, что такой известный писатель жил всего лишь в двухкомнатной квартире с низкими потолками. При обыске изъяли некоторые личные письма и вещи, взятые на экспертизу предметы позже были возвращены почти все, за исключением "холодного оружия". "Идеологически вредной литературы" не нашли. Абсурдность поведения визитёров сочеталась с их высокой технической оснащённостью (например, при обыске использовался рентген) и во многом усугублялась ею.

В 1991 году, благодаря публикации подполковника В. Королёва в журнале "Столица" (8), стали известны некоторые новые, сенсационные подробности. Королёв сообщил, что в КГБ была создана нелепая история, согласно которой Иван Ефремов - английский разведчик, подменивший "настоящего" Ефремова в Монголии. Точно неизвестно, когда было начато "дело" Ефремова, но известно, что велось оно ещё восемь лет после его смерти (!) и "распухло" до сорока томов. Вёл "расследование" генерал-лейтенант В.И.Алидин.

Василий Дмитриевич Захарченко, долгое время бывший главным редактором журнала "Техника-молодёжи", в статье "Роман из вранья" так прокомментировал эту абсурдную историю: "И на всю эту недостойную возню тратились народные деньги, расходовались энергия и время. И кому-то она была нужна. Даже необходима. В первую очередь тем, кто видел в произведениях великого фантаста приговор собственному ничтожеству" (6).

Ефремова боялись, за ним чувствовали огромное моральное превосходство и загадочную силу, опасную для привилегированного положения высших сановников государства, их прихлебателей и "цепных псов". Иван Антонович, будучи по убеждениям коммунистом, не состоял в КПСС. Как само собой разумеющееся, он отказывал в претензиях на коммунистическую "непогрешимость" "высшим идеологам" страны и давал людям иные ориентиры. Наше "политическое руководство", в той мере, в которой оно не соответствовало этим ориентирам, с этой точки зрения оказывалось паразитическим наростом на теле общества. Паразитом, в течение десятилетий живущим за счёт огромной революционной энергии народа, противоречиво выплеснувшейся в 1917 году. Характерный эпизод: за "Туманность Андромеды" её автору в своё время была обещана Ленинская премия, но при условии - переделать роман, отразив в нём роль компартии в построении коммунистического общества. Писатель отказался.

В романе "Лезвие бритвы" высказывается такая мысль: "Церковь к концу средневековья разрослась в мощную организацию с широкой и неограниченной властью, и по законам диалектического развития зёрна ошибок, посеянных при её основании, разрослись до неизбежного противоречия с самим существом христианской религии - до чудовищного по кровожадности и жестокости преследования ведьм, а заодно и всякого свободомыслия". Возможно, это мои домыслы, но я не мог избавиться от впечатления, что данная цитата относится не только к Католической церкви, но и к большевистскому эксперименту в Российской революции. Во всяком случае, мысль, высказанная здесь Ефремовым, вполне описывает эту ситуацию.

В произведениях Ивана Антоновича немало доброжелательных слов о Советской России - "первой стране социализма". Например, главная героиня романа "Час Быка", начальница земной экспедиции и историк Фай Родис говорит: "Опять Россия - первая страна социализма. Именно она пошла великим путём по лезвию бритвы между гангстеризующимся капитализмом, лжесоциализмом и всеми их разновидностями. Русские решили, что лучше быть беднее, но подготовить общество с большей заботой о людях и с большей справедливостью, искоренить условия и самое понятие капиталистического успеха, искоренить всяческих владык, больших и малых, в политике, науке, искусстве" (курсив мой). Приведённую цитату, равно как и другие подобные высказывания в книгах Ефремова, нельзя рассматривать как апологетику советского строя 60-х годов, ведь путь "по лезвию бритвы", о котором здесь говорится, отрицает хрущёвско-брежневские представления о коммунизме как о потребительском рае, засилье "идеологии", культ "генсека" и другие реалии того времени, вполне очевидные для такого самостоятельно мыслящего человека, как Ефремов. Здесь писатель, глубоко любивший Россию, высказывает надежду на будущее, для которого он трудился, не покладая рук. Надежду, которая с тех пор так и не оправдалась, а события конца 80-х - начала 90-х годов привели лишь к замене псевдосоциализма "гангстеризующимся капитализмом".

Говоря о "социалистических странах" (по-хорошему, это словосочетание следует брать в кавычки), будет целесообразно сопоставить высказывания Ефремова и ещё одного выдающегося учёного, философа-системщика, писателя-фантаста и "еретика" от социализма. Речь идёт об Александре Александровиче Богданове, творчество которого Иван Антонович, конечно, знал. В своём романе-утопии "Красная звезда" (1908 год) Богданов предсказывает: "Даже там, где социализм удержится и выйдет победителем, его характер будет глубоко и надолго искажён многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины с неизбежным последствием - варварским патриотизмом. Это будет далеко не наш социализм". Так и произошло - в 1917-м году была предпринята первая серьёзная попытка прорыва к социалистическому обществу, которая по ряду как субъективных, так и объективных причин завела "не туда". В "Часе Быка" говорится, что "на первых порах на Земле социализм уподоблялся капитализму в его гонке за материальной (в том числе военной. - А.К.) мощью и массовой дешёвой продукцией", при этом в жертву приносились воспитание, искусство, невосполнимые природные ресурсы и сами люди. Крайние, тиранические проявления этой тенденции в романе получили название "муравьиного лжесоциализма". А террор сталинского периода Иван Антонович в одном письме охарактеризовал как "мясорубку".

В романе "Час Быка" подробно обсуждается актуальная сегодня тема подлинно коммунистической революции. "Устранение верхушки ничего не решает: на месте убранных сейчас же возникнет новая вершина из нижележащего слоя. У пирамиды надо развалить основание, а для этого необходимо дать нужную информацию именно "кжи" (т.е. рабочим, находящимся внизу пирамиды. - А.К.)", - размышляет главная героиня романа. Её друг подтверждает, что "это давняя методика всех подлинных революций. Приспеет время, и пирамида рухнет, но только когда внизу накопятся силы, способные на организацию иного общества. ...для этого нужен союз "джи" (работников умственного труда. - А.К.) с "кжи""...

Перечисленного достаточно, чтобы понять, почему Иван Антонович был опасен режиму. Вскоре после его ухода на любое упоминание имени Ефремова, даже в научных трудах по палеонтологии, был наложен глухой запрет. К чести писателя-фантаста Александра Петровича Казанцева, он в этих условиях не побоялся открыто высказаться в защиту памяти Ефремова (обратившись непосредственно в ЦК). А вот Стругацкие, называвшие Ивана Антоновича своим Учителем и просто многим ему обязанные - за пробивание всевозможных заслонов, "спасение" публикаций и т.п., - не сделали ничего. "Высшие идеологи" государства отступили только благодаря развёрнутой кампании, к которой были подключены известные учёные, деятели культуры, лётчики и космонавты. А инициировала кампанию небольшая группа, в которую входили Т.И.Ефремова и ещё несколько подлинных друзей Ивана Антоновича. В 1975 году запрет на упоминание имени учёного и писателя и на издание его книг (кроме "Часа Быка") был снят.

Тенденцию всякого плохо устроенного общества бить по самому хорошему Ефремов назвал Стрелой Аримана (или законом "направленного зла"). В течение жизни неоднократно испытывавший её удары, Иван Антонович черпал мужество в примерах героизма русских моряков во время войны 1904-1905 годов, о котором впервые прочитал в детстве. Вот как это отражено в "Лезвии бритвы": "Сражение повреждённого, старого, заполненного спасёнными с броненосца "Ослябя" крейсера "Димитрий Донской" с пятью японскими крейсерами навсегда поразило воображение Гирина". А вот ещё об одном герое Цусимы, о миноносце "Безупречный": "...Сима мысленно видела одинокий миноносец под огнём врага и опершегося на поручни мостика молодого лейтенанта. Её мама - дочь этого лейтенанта - была красавицей, значит, и дед - тоже. Миноносец упорно шёл вперёд сквозь огонь, пока не затонул..." И в последние годы жизни, с повреждённым сердцем, Иван Антонович сравнивал себя с броненосцем: могучий корабль получил смертельную пробоину, он продолжает вести бой, но, несмотря на все героические усилия капитана (Таисии Иосифовны) и команды (друзей), с торжественной обречённостью всё глубже и глубже уходит под воду... О броненосце "Ретвизан" он хотел написать повесть.

А ещё была задумана популярная книга по палеонтологии, ведь именно в этой науке берут начало философские основы романов Ефремова. И название задуманной книги очень характерно - "Ключ будущего". А ещё - роман-предупреждение (второй после "Часа Быка") "Чаша отравы". Также был задуман исторический роман "Дети росы" - о нашествии на Русь полчищ хана Батыя, перевернувшем историю нашей страны и, по-видимому, всей Евразии. Художественное исследование этой переломной эпохи должно было помочь разглядеть корни деспотизма... Но и того, что он успел, хватило бы на несколько жизней.

Таков земной путь этого удивительного человека, ёмко характеризуемый вынесенными в эпиграф строками его любимых поэтов. Его прах покоится на Комаровском кладбище под Петербургом: могилу накрывает базальтовая плита, на ней - неправильный многогранник, на котором высечены два слова: Иван Ефремов - и годы жизни: 1907-1972.

Эрф Ром.

Так зовут жившего "в пятом периоде Эры Разобщённого Мира" (то есть в наше время) философа и историка, на которого ссылаются герои "Часа Быка". Эрф Ром - это собирательный образ. Высказанные им идеи, да и само такое странное имя позволяют "заподозрить" в нём черты двух мыслителей ХХ века, живших по разные стороны "железного занавеса". Один из них - уже упомянутый Эрих Фромм. Он, как и Эрф Ром, изучал фашистские диктатуры Эры Разобщённого Мира и считал, что наука будущего должна стать не религией, а моралью общества ("жажда знаний должна заменить жажду поклонения", - комментируется эта мысль в романе). Произведения Фромма в СССР до перестройки не издавались, Иван Антонович изучал их по английским изданиям, появившимся в его библиотеке благодаря американским друзьям.

Второй мыслитель - Иван Ефремов, автор теории инферно, создание которой в романе "Час Быка" приписано Эрф Рому. (В скобках надо заметить, что письма к Э.Олсону Иван Антонович в шутку подписывал "Старый Эфраим".) Эта теория говорит о развитии Жизни во Вселенной.

Известно, что первым идею о жизни, как космическом явлении, в чём-то резко отличном от косной материи, высказал ещё в XVII веке Христиан Гюйгенс. Анри Бергсон, автор философского шедевра "Творческая эволюция" (1907 г.), говорил о жизни как о развивающемся процессе, идущем по пути повышения организации, то есть против закона возрастания энтропии, которому подвержена косная материя. Фромм также рассматривал жизнь как динамический творческий процесс ("быть"), противоположный окостенению, омертвению ("иметь").

От Бергсона через французов Эдуарда Ле Руа и Пьера Тейяра де Шардена (кстати, палеонтолога) линия преемственности тянется к великому учёному и мыслителю Владимиру Ивановичу Вернадскому (1863-1945), которого принято относить к школе "русского космизма". Ефремов является продолжателем этой традиции. Иногда его сравнивают с ещё одним выдающимся представителем русского космизма - К.Э.Циолковским. Такое сравнение верно, но при этом следует отметить, что автор "Туманности Андромеды" и "Таис Афинской" отличается от "Калужского чудака" ярко выраженной жизнелюбивой ("биофильной", - как сказал бы Фромм) жизненной установкой. В человеческом плане Ивану Антоновичу гораздо ближе поклонник поэзии Тютчева - В.И.Вернадский, которого он считал "самым великим учёным ХХ века и одним из выдающихся во все времена".

Ефремов рассматривает биологическую и социальную эволюцию как две последовательные ступени единого космического антиэнтропийного процесса. Необходимо отметить, что в таком видении мира нет ничего общего с социал-дарвинизмом, переносящим на общество биологический естественный отбор и объявляющим его неизбежным и необходимым, чуть ли не благом. "Пресловутый естественный отбор природы предстал как самое яркое выражение инфернальности, метод добиваться улучшения вслепую, как в игре, бросая кости несчётное число раз. Но за каждым броском стоят миллионы жизней, погибавших в страдании и безысходности. Жестокий отбор формировал и направлял эволюцию по пути совершенствования организма только в одном, главном, направлении - наибольшей свободы, независимости от внешней среды. Но это неизбежно требовало повышения остроты чувств - даже просто нервной деятельности - и вело за собой обязательное увеличение суммы страданий на жизненном пути", - излагается в "Часе Быка" суть теории инферно.

"Многотысячные скопища крокодилообразных земноводных, копошившихся в липком иле в болотах и лагунах; озерки, переполненные саламандрами, змеевидными и ящеровидными тварями, погибавшими миллионами в бессмысленной борьбе за существование. Черепахи, исполинские динозавры, морские чудовища, корчившиеся в отравленных разложением бухтах, издыхавшие на истощённых бескормицей берегах", - всё это не досужие домыслы, родившиеся в тиши кабинета, а реальность, понятая и прочувствованная во время палеонтологических раскопок. И далее: "Выше по земным слоям и геологическому времени появились миллионы птиц, затем гигантские стада зверей. Неизбежно росло развитие мозга и чувств, всё сильнее становился страх смерти, забота о потомстве, всё ощутительнее страдания пожираемых травоядных, в тёмном мироощущении которых огромные хищники должны были представлять подобие демонов и дьяволов, созданных впоследствии воображением человека. И царственная мощь, великолепные зубы и когти, восхищавшие своей первобытной красотой, имели лишь одно назначение - рвать, терзать живую плоть, дробить кости".

Человек оказался не только в биологическом, но и в социальном инферно: "А человек, с его сильными чувствами, памятью, умением понимать будущее, вскоре осознал, что, как и все земные твари, он приговорен от рождения к смерти (об этом также говорил Фромм. - А.К.). Вопрос лишь в сроке исполнения и том количестве страдания, какое выпадет на долю именно этого индивида. И чем выше, чище, благороднее человек, тем большая мера страдания будет ему отпущена "щедрой" природой и общественным бытием - до тех пор, пока мудрость людей, объединившихся в титанических усилиях, не оборвёт этой игры слепых стихийных сил, продолжающейся уже миллиарды лет в гигантском общем инферно планеты..." ("Час Быка"). В этой фразе содержится главное отличие концепции инферно от социал-дарвинизма. Восходящее развитие жизни привело человека к способности скорректировать сами законы этого развития. Человек становится не только объектом, но и фактором эволюции, и если он только сможет стать действительно разумным, то эволюция из слепой и жестокой превратится в осмысленную, инферно для человека будет преодолено. Такое превращение соответствует известной формуле Маркса о "прыжке из царства необходимости в царство свободы".

В свою очередь, преодолевая "естественность", нельзя удаляться от природы - будучи диалектиком, Ефремов это прекрасно понимает. "Пока природа держит нас в безвыходности инферно, в то же время поднимая из него эволюцией, она идёт сатанинским путем безжалостной жестокости. И когда мы призываем к возвращению в природу, ко всем её чудесным приманкам красоты и лживой свободы, мы забываем, что под каждым, слышите, под каждым цветком скрывается змея. И мы становимся служителями Сатаны, если пользоваться этим древним образом. Но бросаясь в другую крайность, мы забываем, что человек - часть природы. Он должен иметь её вокруг себя и не нарушать своей природной структуры, иначе потеряет всё, став безымянным механизмом, способным на любое сатанинское действие. К истине можно пройти по острию между двумя ложными путями", - говорит один из героев "Часа Быка" (Вир Норин) тормансианским учёным.

Герои ефремовского будущего живут в тесном общении с природой. "Важнейшая сторона воспитания - это развитие острого восприятия природы и тонкого с ней общения", - размышляет героиня "Туманности Андромеды" Веда Конг. Есть в мире "Туманности..." и чуждый ему фрагмент. Это уголок "первобытного рая" - Остров Забвения, - куда по собственной воле удаляются ради "тихой жизни" уставшие от борьбы люди. Получая помощь от планеты, они страданий не испытывают и ведут себе полурастительное существование.

Существенное место в ефремовском творчестве занимает эротическая составляющая. Верный себе, писатель отрицает как ханжество и изуверский аскетизм, так и путь следования животным страстям. Эрос в ефремовских книгах - светлый, исполненный благородных, а не низменных, чувств. "Красота и желание женщин вызывают свинство лишь в психике тех, кто не поднялся в своих сексуальных чувствах выше животного... Встреча с Цирцеей была пробным камнем для всякого мужчины, чтобы узнать, человек ли он в Эросе", - говорит Фай Родис. А к ханжам и изуверам обращено такое высказывание из "Лезвия бритвы": "Помните, если вы, глядя на красоту нагой женщины, видите прежде всего "неприличные места" и их надо от вас закрыть, значит, вы ещё не человек в этом отношении". Крайности сходятся.

Ноосферно-коммунистические идеи Ефремова до сих пор у некоторых недалёких личностей вызывают обвинения их автора в "технократизме" и "тоталитаризме". По-моему, абсурдно называть сторонником тоталитаризма автора следующих строк: "Диалектический парадокс заключается в том, что для построения коммунистического общества необходимо развитие индивидуальности, но не индивидуализма каждого человека. Пусть будет место для духовных конфликтов, неудовлетворённости, желания улучшить мир. Между "я" и обществом должна оставаться грань" ("Час Быка"). "Подавление индивидуальности сводит людей в человеческое стадо..." (там же).

Наверное, ленивых гедонистов не устраивает утверждённая Ефремовым необходимость самосовершенствования, самодисциплины и сознательной ответственности - всё это рассматривается как проявление "тоталитаризма", покушение на "свободу". Парадокс развития в том и состоит, что для возрастания свободы общества оно должно соответствовать более высоким духовно-нравственным критериям. Без этого условия несостоятельны любые самые прекрасные проекты общественного устройства - будь то по Фромму, Ефремову, Кропоткину и т.д.

Обвинения в "технократизме" также нелепы. Для Ефремова главным фактором и целью социального прогресса является развитие человека. Да, он говорил об огромной важности научного знания и научно-технического прогресса (и это правильно!), но никогда не считал, что учёные и инженеры должны быть "главными". На первое место, по мнению Ефремова, необходимо поставить Учителя и Врача - высока их значимость в обществе, но высока и моральная ответственность. Технологический прогресс важен, однако носит вспомогательный характер, да и состоит он не столько в количественном росте, сколько в качественном улучшении. "Марксисты", говорящие о первичности производительных сил, забывают, что к этим самым производительным силам относятся не только технологии, но и творческие способности человека, и это главное.

А что касается "технологий войны", то к ним отношение Ивана Антоновича просто отрицательное. На вопрос: что бы вы сделали, если бы у вас была волшебная палочка? - он ответил: уничтожил бы всё вооружение. А вот что он писал В.И.Дмитревскому 5 августа 1967 года: "...Я за винтовку, но против громадной военной машины, как Айюб-хан - президент Пакистана. Тот заявил, что никакой индустриализации ему не надо, а от американцев он примет только одну помощь - противозачаточные пилюли. От канадцев ему нужна низкорослая пшеница особого сорта, и вот с этими двумя средствами он ликвидирует голод в стране... Что до вооружения, то народ, у которого есть винтовки и достаточно места в горах, может не бояться никакого нападения... Есть первобытная мудрость в нём!" (7)

Ефремовский мир - это не "конец истории". Преодолев социальное неблагополучие, люди этого мира продолжают раздвигать границы познания, борясь с энтропией. "Не спи! Равнодушие - победа Энтропии Чёрной!" - говорится в повести "Сердце Змеи". Какое уж тут успокоение! Да и сами люди ефремовского будущего - не застывшие истуканы, какими бы "холодными" они ни казались иному сегодняшнему читателю, отстоящему от них на тысячелетия. Расположив в один ряд героев рассказа "Пять Картин" (его действие происходит, по-видимому, в Эру Общего Труда, если придерживаться ефремовской хронологии), романа "Туманность Андромеды" (Эра Великого Кольца) и землян в романе "Час Быка" (Эра Встретившихся Рук), внимательный читатель увидит развитие человека, причём не только на психологическом (и парапсихологическом), но даже на антропологическом уровне. Осмысленная эволюция продолжается.

Сегодня на дворе стоит Час Быка - время с двух до четырёх часов ночи. Наступит ли рассвет, зависит в определённой мере от каждого живущего на нашей планете. Как ни велика в этом роль Титанов человечества, без участия простых хороших людей их труд окажется напрасен. В своё время Эрих Фромм в книге "Здоровое общество" ("Sane Sоciety", 1955) рассмотрел три исторические попытки гуманистического переустройства мира: первоначальное христианство, Просвещение, марксистский социализм. Первое обернулось Инквизицией, второе - якобинцами и Бонапартом, третий - сталинской диктатурой. Причину произошедшего Фромм усматривал в отсутствии комплексности, системности подхода: христианство сосредотачивалось только на проблеме духовно-нравственного совершенствования (пренебрегая изменениями в социальном строе), Просвещение - на гражданских и политических свободах, социализм - главным образом на вопросах социально-экономического устройства общества. Успех движения за гуманистическое переустройство мира Фромм видел в соединении духовно-нравственного и социального начал. Создав на этой основе здоровое общество, можно двигаться далее - к "царству свободы", - говоря словами К. Маркса, - осуществимому через культурное и технологическое преодоление разделения труда.

И.А.Ефремов, будучи системным мыслителем, придерживался такого же убеждения; он предостерегал от крайностей как идейно-политического фанатизма, так и полной отрешённости от "мирских страстей", - по лезвию бритвы. Разработанный им путь выхода из инферно можно для простоты разложить на три взаимосвязанные компоненты:

- принятие и осуществление в жизни принципов ноосферной, гуманистической этики - забота о ближнем и дальнем (включая будущие поколения людей), уважение свободы человека, неустанное стремление к нравственному самосовершенствованию;

- борьба за лучшее общество;

- воспитание воли к Жизни через умножение познания и красоты.

"Произведения Эрф Рома... помогли построению нового мира на переходе к Эре Мирового Воссоединения", - сказано в "Часе Быка". Но это уже зависит от нас.

2000 г.

ЛИТЕРАТУРА

1. Художественные произведения И.А.Ефремова.

2. И.А. Ефремов. Космос и палеонтология. // Загадки звёздных островов. - М.: Молодая гвардия, 1987. - С. 170-184.

3. И.А. Ефремов. Не опускать крылья. // На суше и на море. М.: Мысль, 1982. С. 320-324.

4. Иван Антонович Ефремов. Переписка с учёными. Неизданные работы. РАН, серия "Научное наследство", т. 22. - М.: Наука, 1994.

5. Н.В.Бойко. Новые материалы к биографии И.А.Ефремова. // Материалы симпозиума "Иван Ефремов - учёный, мыслитель, писатель. Взгляд в 3-е тысячелетие. Предвидения и прогнозы". - М., 1998. С. 9-15.

6. В.Д. Захарченко. Роман из вранья, или восемь чудес из вымышленной жизни Ивана Ефремова. // Техника-молодёжи. 1991. № 10.

7. Кораблю - взлёт! Из переписки И.А. Ефремова. // Книжное обозрение. № 7. 12 февраля 1988 г.

8. В. Королёв. Как фантаста записали в английские шпионы. // Столица. 1991. № 16.

9. М.С. Листов. Стрела Аримана. // Поиск. 1997. № 17.

10. Ю.Н. Медведев. Грядущее Великое Кольцо. - Послесловие к книге: И. А. Ефремов. На краю Ойкумены. Звёздные корабли. - М.: Стройиздат, 1982.

11. В.Е. Хазанов. Иван Ефремов: видевший сквозь пространство и время. // Альтернативы. 1998. №2.

12. П.К. Чудинов. Иван Антонович Ефремов. - М.: Наука, 1987.

13. А.А. Юферова. Иван Ефремов и "Агни-Йога". // Наука и религия. 1991. № 4.