Г. Гуревич

ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ЧИТАТЕЛЕМ

Теоретически, чисто теоретически встреча с автором проводится для обсуждения его книг. Практически этого не бывает почти никогда. Ни школьная библиотека, ни ближайшая детская, ни районная не способны выдать хотя бы пять экземпляров книг для предварительного чтения. Фантастика существует в одном-двух экземплярах, зачитана, растрепана, получить ее можно только в читальном зале. И вообще готовить обсуждение хлопотно. Проще привести в актовый зал свободные на сегодняшний день классы. "Кто у нас не занят сегодня? Девятый готовится к контрольной, восьмой "защищает честь школы" на волейбольной площадке, седьмой на уборке... ну пусть поговорит с пятыми".

- Ребята, перед вами писатель, который пишет книги, вот этими руками на машинке. Книги мои изданы (показываю), их можно почитать, пересказывать нет смысла. Но поговорить с живым писателем доводится не так часто. Поговорим. Какие у вас вопросы?

И если в аудитории есть любители фантастики или просто заводилы, вопросы появляются.

Писательский труд вообще. Долго ли пишется книга? Трудно ли писать книги? Нравится ли мне писательская профессия? Откуда беру материал: из жизни или из головы? И обязательно: в каком возрасте я начал писать и о чем была первая книга? И кто меня поддерживал? Не верят, что никто.

Эти вопросы, в частности, задаются и потому, что в любой аудитории есть обязательно свой начинающий талант, поэт обычно, а также его друзья и поклонники. Они хотят, чтобы я поделился опытом: когда начинать, о чем писать и кто поможет?

- А вы с ошибками пишете? - спросил меня некий пятиклассник, надеясь, что не только он грешен.

Однажды перед выступлением пришли ко мне юные дарования, даже еще моложе: из 4-го класса. Хорошие ребятки, начитанные, грамотные, между прочим из скромных семей. У одного мать-одиночка, работает в детском саду. Этот изложил мне сюжет своего фантастического романа, где было много приключений и борьба с поджигателями войны. Я посоветовал парнишке лучше писать о школьной жизни, которую он видит своими глазами, тогда как за океаном ему не удалось побывать, деталей не знает.

- Но я же газеты читаю, - возразил он. Вперемешку с литературными вопросами следуют анкетные: сколько мне лет, женат ли, есть ли у меня сыновья (а теперь - есть ли внуки?), занимаюсь ли спортом и каким, есть ли хобби, собираю ли марки, бывал ли за границей, воевал ли, почему не пишу о войне, какого я мнения о таких-то и таких-то книгах, о команде "Спартак", о любви и дружбе, о новом поколении, о джазе, о бесконечности, о жизни на Марсе и, конечно, о летающих тарелках...

- А почему вы пишете именно научную фантастику?

При этом выясняется, что некоторые читали мои книги, но не запомнили фамилии автора. Вообще дети запоминают название книги, но не автора. Поэтому мне достаются и вопросы вроде: "А не вы написали "Человек-амфибию"?"

Когда же припоминается конкретное произведение, почти сразу следует вопрос:

- А что это будет? Правда или чистая фантазия?

Думается мне, что к научно-фантастической книге обязательно, а к ненаучно-фантастической - желательно и полезно - прилагать обстоятельное послесловие (не предисловие, а послесловие!), подробно объясняющее современное состояние поднятой автором проблемы: научной, технической, социальной, философской, моральной. И послесловие требуется, не снисходительно окорачивающее автора-фантазера, а вдохновляющее читателя на решение проблемы, пока еще не поддающейся самой научной науке.

Но если у аудитории нет подготовки, если читатели сидят и сидят потупив глаза, друг друга подталкивая локтями, размышляют, стоит ли задать вопрос, не поднимут ли на смех, тогда я вынужден, прерывая молчание, начать рассказывать свои произведения. Школьников до 5-го класса обычно вожу на Луну, развлекаю чудесами перегрузки и невесомости; начиная с 6-го класса, знакомлю с проблемой вечной молодости. Пожалуй, это главная моя научно-фантастическая тема, я ей посвятил статьи, рассказы и роман.

Я объясняю школьникам, что у всех растений, животных и человека есть материальная причина для срока наступления старости, и если причину эту устранить материальными средствами, старение отодвинется на неопределенно далекий срок. И когда наука найдет эти средства, жизнь у наших потомков, возможно и у моих сегодняшних слушателей, сложится примерно так: доживут они лет до 50, пройдут курс омоложения, лет через тридцать повторят, через тридцать пройдут в третий раз и так далее. Но при этом встает великое множество проблем: демографических, экономических, биологических, психологических, социальных и нравственных, в том числе и одна крайне острая: кому возвращать молодость - всем желающим или только лучшим, самым нужным? Вопрос достаточно сложный, в книге у меня уходит на его обсуждение целая глава. В конце концов люди будущего решаются на всенародное голосование.

Вот я и предлагаю читателям своим проголосовать: как бы они решали такую нравственную проблему?

Школьники, особенно мальчишки до 9-го класса, дружно и единодушно голосуют за всеобщее продление жизни.

Педагоги, вожатые, руководители, как правило, голосуют за отбор. Взрослые вообще голосуют по-разному, старики чаще за всеобщее продление. Нередко отмахиваются: "Лучше посоветуйте, как прожить еще хотя бы пять лет".

И еще в голосовании выявилась одна жестокая категория. Представьте себе: милые хорошенькие девушки, начиная с 8-го класса примерно. Впервые я узнал это на встрече в техникуме, выпускающем воспитательниц детских садов. Передо мной были сотни три девушек в возрасте от 15 до 20, юношей, естественно, ни одного, а если их нет рядом, девочки становятся откровеннее, не боятся показаться смешными. Я предложил им голосовать, заметил, что рук поднимается мало, спросил, почему мало.

- Есть третье предложение: "Никому!" За "никому" дружно проголосовали почти все.

- Ни одному мужчине? Ни одного не пожалеете? - допытывался я.

А после той встречи одна девятиклассница долго убеждала меня, что это будет очень страшно, посмотреть в зеркало и увидеть, что ты уже не ты.

Мне представляется, что этот эгоизм связан с особенной привлекательностью девического возраста. Девушки - самые балованные, они в центре внимания и ухаживания и не желают уступать своего особенного положения. Мамы и бабушки свое получили, теперь наша очередь.

У юношей нет ощущения возрастной исключительности. Юноши в этом возрасте - зеленые неоперившиеся птенцы, они смотрят снизу вверх на старших.

Замечаю я также, что в последние годы все больше и больше моих читателей голосуют против продления жизни (конечно, другим, а не себе, но о себе им рано беспокоиться). Возможно, здесь играет роль современная пропаганда сохранения природы. Уже вошло в сознание: менять в природе что-либо опасно, значит, и сроки жизни тоже менять не надо.

Вот к таким непростым проблемам ведет фантастика почти в любом произведении. Я ссылался на собственный опыт, поскольку других авторов не обсуждал, но педагоги могут выбрать и более популярных, лучше известных школьникам.

Многие произведения Александра Беляева связаны с темой "Можно ли производить опыт на человеке?". Даже и прогрессивный доктор Сальватор, приживляя жабры человеку-амфибии, обрек своего сына на изоляцию от общества, вынудил в конце концов отказаться от любви, уплыть на далекие безлюдные острова. Тема использования открытия для личной выгоды повторяется и в "Голове профессора Доуэля", и во "Властелине мира". Властвовать над миром хочет и инженер Гарин у Алексея Толстого. Стремления его завершаются бесславным и смешным концом на необитаемом острове.

Для старшеклассников множество проблем предоставляет "Туманность Андромеды" И. Ефремова - энциклопедическая панорама жизни будущего, каким бы хотел увидеть его автор. Здесь любовь и семья, школа и искусство, праздники и демографические проблемы, а также нравственная ситуация, возникшая в связи с исследованиями ученого, приведшими к гибели его товарищей. Долго перечислять все темы, поднятые Ефремовым, но всегда надо помнить: автор, как обычно в фантастике, не поучает, а ставит проблему и высказывает свое мнение. Пишу об этом потому, что совсем недавно донимал меня один настойчивый слушатель: все допытывался, правильно ли поступил мой герой, надо ли ему подражать? А я все никак не мог объяснить, что в данном случае герой поступил правильно, а в иных обстоятельствах, может быть, следовало бы поступить по-иному.

Даже классическая для современной фантастики тема контакта с внеземными цивилизациями - тоже предмет литературной дискуссии. Ведь в значительном большинстве рассказов пришельцы выполняют роль если не богов, то фей, явившихся на Землю с мешком подарков.

Мне уже доводилось писать, что Герберт Уэллс одним из первых восстал против такого прекраснодушия. В его романе "Война миров" с Марса на Землю прибывают кровожадные завоеватели. С той поры уже почти сто лет идет в фантастике спор: контакт с пришельцами - радость или угроза? Вот и в недавней повести братьев Стругацких "Гадкие лебеди" пятую колонну непонятных Странников - носителей их генов - на всякий случай уничтожают ради безопасности людей. Любопытно, что на одном из обсуждений оптимистически настроенные читатели устроили суд над этими опасливыми героями.

В другой повести Стругацких - "Пикник на обочине" - пришельцам вообще нет дела до людей. Они не замечают нас, мы для них не более интересны, чем муравьи. Тот же мотив в романе Кларка "Свидание с Рамой". Прилетела эта Рама, гигантский корабль чей-то, внесла смятение, изучали ее, ничего не поняли, а она летела мимо, ни на кого не обращая внимания. Еще один мотив: пришельцы наблюдают за нами, но мы еще не доросли до них. Это тема романа Вл. Михайлова "Придите и рассудим", то есть они рассудят, достойны ли мы войти в их сообщество. В романе же Чингиза Айтматова "Буранный полустанок" люди сами отказываются от контакта с внеземными, понимают, что разделенная планета с противостоящими лагерями не дозрела до космических контактов, сначала у себя должна навести порядок и мир.

И так в любом произведении, фантастическом или использующем фантастику. Если речь идет о живых людях, обязательно встанет и нравственная проблема.

Космический Дед Мороз с мешком подарков или грозный интервент, равнодушный проезжий или требовательный судья - по-разному изображает фантастика встречу с неземной цивилизацией. А как на самом деле будет? Может быть, и никак? Нерешенный спор.

Как изображать будущее? Объяснить надо юному читателю, что идут в фантастике неразрешенные споры.

Надо объяснить также, об этом говорилось выше, что именно из упомянутого в книге установлено в науке точно, что гипотетично, где личное мнение автора, где чистейшая условность, некий сказочный мотив, введенный для раскрытия характеров.

Надо объяснить еще, в довершение трудностей, что фантастика чрезвычайно разнообразна, так же как и вся художественная литература: бывает романтичной, сатиричной, героичной, ироничной, сугубо научной, совсем не научной, мечтательной, тревожной. И не надо искать мечту в тревожной фантастике, не надо искать популярную науку в сатире.

Объяснять надо. Такая задача стоит перед взрослыми руководителями чтения.

А в школьных программах фантастики нет, нет в учебниках, ни в школьных, ни в институтских. Педагоги фантастику не проходили, ничего не могут извлечь ни из памяти, ни из студенческих конспектов.

Скажем, преподавательница русского языка с детства терпеть не могла технику, точные науки, не случайно выбрала литературу. А тут опять научность. Полно, разве это литература? И что в ней находят мальчишки, почему зачитывают книги до дыр?

- Убедите детей, чтобы они меньше читали фантастику, - просит меня библиотекарша. И не одна.

В некоторых библиотеках фантастику прячут на дальние полки, в других выдают с нагрузкой или расставляют по алфавиту вместе с другими книгами так, чтобы найти было труднее. Недавно я услышал три раза подряд разговор о том, что фантастика... а также и музыка - род наркотика, отвлекающего... от чего? - от приготовления домашних заданий.

Скоро кто-нибудь додумается, что и всякое искусство - род наркотика, отвлекающего...

У подростков эта тяга за горизонт выражается в интересе к фантастике, к литературе, говорящей о неизведанном, небывалом, необыкновенном. Идет обследование мира до горизонта и за горизонтом.

Обычное житейское противоречие: встречаются в классе люди с разными вкусами, разными литературными интересами - ученик и учитель. Ученик расширяет свои знания, его тянет к неслыханному, невиданному, фантастическому. Учитель - взрослый человек, определившийся, со взрослыми вкусами, который должен передать ученику проверенные основательные знания. Он ценит фундаментальное, ему фантазии скучны. Младший рвется за облака, старший возвращает на землю.

Он прав, конечно: чтобы воздвигать заоблачные башни, нужен прочный фундамент.

Но, с другой стороны, фундамент-то нужен для заоблачных башен.

Как разрешить это диалектическое противоречие?

Использовать интерес к фантастике для обучения. Любителям фантастической литературы, тем детям, а также и взрослым, которых тянет за горизонт, говорить о социальных, моральных, нравственных, национальных, исторических, научных и житейских проблемах в фантастической форме. И говорить, считаясь с тем, что у людей бывают разные вкусы и разные интересы.

ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ

Зубакин Ю. Бордовый «Открытый космос»

Дмитриев В. Мысли о науке будущего

Зубакин Ю. Чужой музей

Черненко Г. Приглашение в межпланетное путешествие

Зубакин Ю. Доисторические животные из воображаемого космоса