ФАНТОМАТИКА И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

В 1968 году издательство "Мир" выпустило "Сумму технологии" Станислава Лема. Оценивая это сложное произведение, Б. Бирюков и Ф. Широков в послесловии обратили внимание читателей на тот факт, что "Сумма технологии" в какой-то мере объясняет цельность и непротиворечивость фантастического мира, представленного в трудах писателя. Авторское мастерство Лема зиждется на предварительном теоретическом обосновании фантастических предпосылок и тщательной разработке психологического воздействия тех или иных допущений на отдельных людей в частности и на все общество в целом. Именно это предопределяет успех рассказов, повестей и романов Станислава Лема, благодаря именно этой подготовительной, черновой работе его произведения приобретают законченный, удивительно цельный и логически последовательный вид.

Одна из глав "Суммы технологии" носит название "Фантомология" и повествует о фантоматике, науке о создании иллюзорных миров, кои практически невозможно было бы отличить от настоящей действительности. Лем убедительно доказывает теоретическую возможность построения такого устройства, которое, воздействуя на человеческие органы восприятия информации (глаза, уши и т. д.), могло бы изменить видение окружающего мира. Существующие разновидности искусства (кино, театр, литература) уже являются подобием такого воздействующего на человека механизма, но их влияние строго детерминировано, и независимо от того, кто сидит в зале и смотрит пьесу, театральное зрелище протекает по своим законам, определенным режиссером постановки. Разработанная Лемом фантоматическая машина позволяет осуществлять обратную связь между человеком, подключенным к ней, и его видением. Из пассивного созерцателя участник фантоматического спектакля превращается в непосредственно действующее лицо. Лем уточнил и некоторые аспекты технической реализации подобного устройства: поскольку все ощущения человека преобразуются в организме в цепочку импульсов, поступающих в различные участки мозга, то можно такие импульсы создавать непосредственно и передавать сразу в мозг, минуя наши. природные анализаторы зрения, слуха, обоняния, осязания и запаха. Конечно, формировать такие цепочки импульсов довольно сложно, но с развитием кибернетических устройств возможно и вероятно станет в будущем осуществимо реально.

Как показывает история, любое научное или техническое достижение имеет положительные и отрицательные стороны. В "Сумме технологии" Станислав Лем подробно рассмотрел возможные последствия создания фантоматической машины. А сама идея фантоматики, видоизмененная и преобразованная, облеченная в беллетристические одежды и наделенная плотью живого воображения писателя-фантаста, проникла в ряд его произведений и зажила отдельно от своего научного обоснования. Попыткой рассмотреть эти преобразования и увидеть в фантастических перипетиях некоторые черты современной действительности и являются предлагаемые читателю размышления о творчестве выдающегося польского фантаста.

Пожалуй, наиболее близким подобием фантоматической машины, описанной в "Сумме технологии", является Дворец Мерлина, в который попадает главный герой романа "Возвращение со звезд" ¹ Эл Брегг. Опасное путешествие по бурной реке на пироге - лодке, выдолбленной из древесного ствола - оказалось развлекательным трюком. "Я знал, что все это: негры, поток, африканский водопад - лишь необыкновенная иллюзия, но сидеть неподвижно, когда нос лодки уже скользнул под залитый водой смолистый ствол огромного дерева, было выше моих сил. Я молниеносно упал, но одновременно вытянул руку, и она прошла сквозь ствол, не коснувшись его, я не почувствовал ничего, как и ожидал, и несмотря на это, впечатление, будто мы чудом избегли катастрофы, было полным".

Как явствует из вышесказанного, даже несовершенная фантоматика (иллюзии Дворца Мерлина воздействуют в данном случае не на все органы чувств) производит гораздо более сильное впечатление, нежели обычные виды искусства. Но это достоинство фантоматики оборачивается ее чудовищным преступлением против человечества, как только она попадает в руки дельцов в том мире, где мерилом всего является золотой телец, где жажда наживы безраздельно властвует даже в искусстве, сводя его высокие н гуманные задачи к возможности оболванивать людей, отвлекать их помыслы от проблем современности. Именно такие варианты прежде всего волнуют Станислава Лема, именно на возможность противоестественного использования фантоматики обращает он внимание читателя. Сам писатель не использует термин "фантоматика" в случаях, о которых речь пойдет ниже, может быть, его употребление здесь не совсем правомочно, но это не меняет сути: наш век развитой науки может вложить в руки империалистических властителей возможность отгородить народы от жгучих вопросов времени, затушевать контрасты или смазать их. Причем делать это можно различными способами. И Лем раскрывает эти способы, развенчивая якобы благостные намерения некоторых деятелей смешать истину с ложью.

Пожалуй, наиболее эффектно предстает в творчестве Лема химическая фантоматика, описанная в повести "Конгресс футурологов" ². Здесь в роли фантоматическои машины, искажающей окружающий мир, выступает пилюля-химическое вещество, которое может очень избирательно воздействовать на мозг человека, внушая ему все, что угодно. Характерно, что в повести все описываемые действия являются галлюцинациями прославленного космопроходца Ийона Тихого, что еще более усиливает впечатление от прочитанного. Под действием большой дозы галлюциногенов, используемых властями одной латиноамериканской страны в борьбе с беспорядками, Ийон Тихий видит мир отдаленного будущего, в котором химические средства стали панацеей от всех бед. Поначалу герой повести видит благополучное существование, некую всеобщую гармонию, от которой он приходит в умиление. Народ почтителен и вежлив, роботы взяли на себя заботу о людях, и даже дети ведут себя ниже травы, тише воды.

А как облегчилось получение образования! Проглотил таблетку, и знаешь высшую математику! Или иностранный язык... Что пожелаешь. Но более близкое знакомство с этим миром начинает тревожить Тихого. Таблетки оказываются не так безобидны, как это казалось вначале. Твой вежливый собеседник, тихо беседующий с тобой, проглотил пилюлю и продолжает улыбаться, а на самом деле он, возможно, ощущает сейчас наслаждение от доставленной тебе пакости (не настоящей, лишь зримо осуществленной в его сознании), а может, просто отхлестал тебя по щекам так, что у него заболели руки. Двуличность стала пороком общества, но никто не говорит об этом вслух, все довольны. Дальше - больше. Оказывается, не все в окружении Тихого реально, ибо в воздухе также распылены галлюциногены, которые улучшают настоящую действительность, как бы завешивают ее декорациями. Алюминиевая миска с экстрактом травы и кормовой свеклы кажется прекрасным фарфоровым блюдом с аппетитно зажаренной куропаткой, например, а изодранная циновка - великолепным ковром, и так далее.

Маскировка окружающей действительности осуществляется уже много лет, одни галлюцинаций накладываются на другие, и взору Ийона Тихого, который с помощью мощных противогаллюциногенных средств срывает одну маску за другой, предстает страшное зрелище: "Сделалось светлее - побелело. Снег лежал на тротуарах, оледенелый, утоптанный сотнями ног, улица приняла зимний вид, одновременно исчезли витрины магазинов, вместо окон - всюду прогнившие, крест-накрест забитые доски. Зима царила меж грязными стенами в подтеках, с притолок, ламп свисали гирлянды скользких сосулек, в остром воздухе стоял горький чад, посинелый, как небо вверху, сугробы грязного снега у домов, из них торчали груды мусора, тут и там, словно большие тюки, чернели кучи тряпок, неустанная волна пешеходов спотыкалась об них, отбрасывала их в стороны, между заржавленными баками, банками, оледеневшими опилками, снег не падал, но видно было, что недавно сыпал и снова будет сыпать; я вдруг понял, кто исчез с улицы: роботы. Не было ни одного - ни однюсенького! Их заснеженные остовы валялись у стен, замершие, железные развалины - в обществе тряпья и ветоши, лохмотьев, из-под которых торчали покрытые инеем желтоватые кости; какой-то оборванец усаживался прямо на груду снега, словно устраивался в пуховой постели, я видел его довольное лицо, он чувствовал себя как дома, в кровати, вытягивал ноги, шарил босыми в снегу, так вот откуда была та стужа, та странная резвость, словно издалека приходящая время от времени даже в центр улицы, в самый солнечный полдень - он уже укладывался на долгий сон - вот откуда было все это. Людской муравейник безучастно проходил мимо него, прохожие занимались сами собой - одни опыляли других, можно было легко распознать по их поведению, кого считать человеком, а кого - роботом. Значит, и роботы были ненастоящие? И откуда взялась эта зима в середине лета - выходит, весь календарь был галлюцинацией? Но зачем? "Действительно - зачем? Пожалуй, такой же вопрос можно задать столпам общества "благоденствия", пытающимся убедить весь мир в том, что загнивающий империализм на самом деле благоухает и процветает.

Недавно в газетах сообщалось о том, что домовладельцы пустующих небоскребов в Нью-Йорке заклеивают фасады зданий обоями, которые придают домам жилой вид: на обоях нарисованы окна с яркими занавесками, цветочными горшками и открытыми форточками. Этот анекдотический случай живо напомнил мне декорации "Конгресса футурологов". Как развернулись бы эти реальные дельцы, имей они в руках мощные химические оболваниватели!

А пока сильные мира Запада используют уже существующие средства, и прежде всего - информацию, а точнее, дезинформацию об окружающем мире. Если лишить человека возможности проверить какое-либо сообщение, очень просто внушить ему все, что угодно. Особенно теперь, когда чудеса науки уже не удивляют, а оглушают обывателя своими неожиданностями. Стал уже хрестоматийным случай с радиоинсценировкой романа Герберта Уэллса "Война миров" в Соединенных Штатах Америки предвоенных лет, когда фантастическая постановка, выдержанная в форме документальных сообщений, вызвала невообразимую панику в нескольких штатах страны. Люди бежали из городов, спасаясь от якобы высадившихся марсиан, и поначалу панике поддались даже местные власти и полиция. Несколько недель спасательные группы ликвидировали результаты переполоха, вызванного часовой передачей!

Хорошо понимая мощь слова, Станислав Лем, для творчества которого вообще характерно внимание к информационным проблемам ³, в ряде своих сочинений дал несколько вариантов именно информационной фантоматики.

Простым примером такой фантоматики является двадцать шестое путешествие все того же неутомимого звездоплавателя. Ийон Тихий, по ошибке вместо далекой планеты высадившейся на Земле, сбитый с толку небрежным американским произношением, долгое время не понимает, что "Мерка" - это не какая-то экзотическая планета, а США, "Раша" - СССР и так далее. Простой прием совершенно переворачивает все с ног на голову, позволяя автору ярко и образно высветить оголтелых милитаристов, разоблачить их преступные замыслы.

Но если история с Тихим скорее комична, чем трагична, то осознанное манипулирование информацией уже не смешно. В романе Лема "Эдем" ⁴ появляется термин "прокрустика", который превосходно передает основной принцип подобных манипуляций. Подобно герою древнего мифа анонимные правители планеты Эдем ловко подгоняют информацию для своих надобностей, укорачивая ее или растягивая по необходимости. Станислав Лем не сообщает истинного положения вещей на планете (как того требует структура романа), и можно лишь догадываться о подробностях происходящего, но и эта недосказанность позволяет нарисовать непривлекательную картину мира, в котором каждый получает свою порцию информации согласно рангу и положению. Оказывается, можно наказывать разумное существо, лишая его правдивой информации, или наоборот, поощрять, добавляя крупицу знания. А впрочем, разве не наблюдаем мы нечто подобное в капиталистическом мире, где получить образование, например, тем труднее, чем ниже имущественное положение человека? Разве это не своеобразная прокрустика в действии?

Возвращаясь с космических высот на Землю, Лем ставит новый мысленный эксперимент. В рецензии на вымышленный роман Альфреда Целлермана "Группенфюрер Луи XVI" ⁵ фантаст излагает историю возникновения в труднодоступной местности Аргентины замка-королевства. Бывший нацист, пятидесятилетний группенфюрер Таудлиц, бежав из разгромленного рейха с группой таких же преступников, создает мини-государство в государстве и реализует в нем свою давнишнюю страсть к монархизму: провозглашает себя Людовиком XVI и принуждает всех окружающих поддерживать этот фарс. Он обрывает практически все связи с окружающим миром и управляет своим "королевским двором", руководствуясь ничтожными знаниями об эпохе средневековой Франции, почерпнутыми скорее всего из бульварных романов. Самое поразительное во всей этой истории, что постепенно в игру втягивается все окружение Таудлица, поначалу лишь из желания угодить главарю, а затем и по необходимости. Возведенные в ранги епископов, графов, герцогов и маркизов, бывшие группенфюреры, шофера гестапо, стражники крематориев и коменданты концлагерей понимают, что они никогда не смогут вернуться на свои прежние позиции, понимают, что в реальном мире им не на что рассчитывать, а потому живут в мире призрачном, полном фальши, интриг, доносов, которые и становятся смыслом их жизни.

Нечто подобное происходит и в романе Лема "Дневник, найденный в ванне" ⁶. Его действие разворачивается в бункере, упрятанном где-то в Скалистых горах, в штабе руководства американской армией - Пентагоне. После объединения всех государств Земли обитатели бункера, опасаясь "красной заразы", закрывают все его выходы и, снабженные запасами продовольствия, воды и воздуха, продолжают свою деятельность, теперь уже ненужную никому кроме их самих. Через несколько лет общество бункера, совершенно утратив чувство реальности, существует лишь как мир мифов, созданных им самим. Мифом становится мощь Пентагона, внешняя действительность, цели и вся деятельность жителей бункера. Они живут иллюзией, которую и считают единственно объективной истиной:

Способы деятельности бывших вояк и работников правительственного аппарата - бюрократия, система доносов, провокации, шпионаж, а также затасканная идея об угрозе с Востока. - создают замкнутый круг, из которою эти люди уже не могут выбраться. Они ничему и ни во что не верят и продолжают разрабатывать стратегические битвы, хотя давно уже лишены возможности реализовать свои планы. Лишь на бумаге и в их воспаленных мозгах существуют авианосцы, бомбардировщики, напалм и прочие реквизиты милитаризма, лишь на их картах существуют взрывы и лагеря смерти, а они по-прежнему воюют, не замечая, каким прекрасным становится мир... И выхода из обреченного на исчезновение бункера нет...

Пожалуй, именно этот роман Станислава Лема наиболее ярко и выразительно доказывает, что в будущем нет и не может быть места войнам и милитаристским настроениям, что рьяные вояки окажутся инородным телом, которое будет отторгнуто освобожденным человечеством.

Но не только милитаризм может встать на пути коммунистического развития. В уже упоминавшемся "Возвращении со звезд" Лем пишет об обществе, социальное развитие которого было подменено биологическим. Вместо того, чтобы последовательно и непримиримо вытравлять из людей атавистические стремления к агрессии, найден способ еще в младенчестве путем инъекций подавлять все низменные желания, так что человек, прошедший бетризацию (таково фантастическое название операции по истреблению пороков), даже подумать о насилии не может, не то что совершить что-либо подобное. Казалось бы, вот путь к совершенству. Но вместе с водой вылили и ребенка. Бетризованное общество вместе с агрессивными наклонностями потеряло и бесстрашие, стало чересчур осторожным, что неизбежно вызвало его регресс. Опять подмена настоящих ценностей мнимыми, а значит, и достижение этих ценностей - мнимая победа.

Все эти варианты иллюзорных миров, созданные Станиславом Лемом, вряд ли волновали бы читателей, если бы действительность не показывала нам все новые и новые попытки империализма продлить свою агонию, выдать желаемое за действительность. Проявлений реальной фантоматики много, но особенно стоит отметить одно из них - так называемую массовую культуру Запада. Не имея возможности полностью лишить людей информации об иных, более прогрессивных путях развития общества, дельцы от искусства и политики делают все, чтобы заглушить, замаскировать крепнущий голос будущего. Мутные потоки развлекательного чтива или низкопробных зрелищных представлений, помимо кассового успеха, приносят и другое: отвлечение обывателей от насущных вопросов сегодняшнего дня, бегство от тошнотворной действительности в мир благоденствия и процветания, сексуальных развлечений и леденящих душу приключений, растление молодежи и подавление естественных попыток как-то изменить мир.

Но увлечение фантоматикой не проходит безнаказанно. Еще в романе "Магелланово облако" С. Лем писал о бунте звездолетчиков, которые не выдержали длительного обмана - имитации уголков родной планеты на гигантском космическом корабле. Так или иначе бунтуют и все герои вышеназванных произведений замечательного фантаста. Так и в действительности. Все больше прогрессивных деятелей культуры Запада выступает против любых проявлений фальши в искусстве и политике. Пока они не добились победы. Но сила века социалистической революции за ними. И в этой борьбе свою важную роль играют и произведения польского писателя, недавно отметившего свое шестидесятилетие, но по-прежнему не стареющего душой.

1. Лем С. Звездные дневники Ийона Тихого. - Возвращение со звезд. М., "Молодая гвардия", 1965. (Библиотека современной фантастики. Т. 4).

2. Lem S. Glos pana. - Kongres futurologiczny. krakov, Wid. literackie, 1973.

3. Этот аспект творчества писатели еще ждет своего исследователя, и настоящие заметки отнюдь не претендуют на полноту рассмотрения всех вопросов, связанных с использованием понятия и теории информации в произведениях Лема.

4. Лем С. Солярис. - Эдем. М., "Мир", 1973.

5. Антология. М., "Молодая гвардия", 1973. (Библиотека современной фантастики. Т. 25).

6. Lem S. Pamietnik znaleziny w wannie. krakow, Wyd. Literackie, 1970.