ТЫСЯЧИ РОДИТЕЛЕЙ НАЗВАЛИ В СВОЕ ВРЕМЯ ДОЧЕК АЛИСАМИ...

Игорь Всеволодович Можейко, он же всем известный Кир Булычев, столь любимый детьми за подаренные им книги об Алисе (увековеченной в популярнейшем детском сериале "Гостья из будущего" и полнометражном мультфильме "Тайна третьей планеты") на нынешней "Аэлите" по причине страшной занятости старался избегать интервью, но ему не повезло. Журналисты и поклонники поймали его как раз до церемонии вручения призов и не отпускали до победного конца... Интервью получилось стихийным и коллективным, но не менее от этого интересным. Выдержки из него мы предлагаем вашему вниманию.

- Игорь Всеволодович, что изменилось за два года, прошедшие после вручения вам "Аэлиты-97"?

- Ничего. Я продолжаю работать, и никаких кардинальных перемен в моей жизни не было.

- Тогда что, по вашему мнению, за это время изменилось в фантастике?

- Я думаю, что идёт процесс накопления массы нашей отечественной фантастики, от этого происходит улучшение качества её, рост интереса читателей к ней. Для меня очевидно, что сейчас, наконец-то, она сдвинулась, я долго этого ждал.

- Вы связываете свой оптимизм с какими-то конкретными именами?

- Нет, с массой. С конкретными именами тоже, но я сейчас даже не хочу говорить о них, потому что я говорю о явлении - что сейчас российская фантастика, наконец-то, перестала сидеть за спиной у американцев и как-то начала выходить на передний план.

- А какие-то тенденции можете обозначить?

- С одной стороны, появилось российское направление, и довольно значительное, - условно говоря, русская фэнтези. Это оформилось, и сейчас мы имеем несколько сильных авторов, которые работают в этом жанре как бы современной сказки. Еще 2-3 года назад она только расправляла крылья. Сейчас уже можно говорить о том, что она не уступает классической фантастике, научной фантастике.

- Вы пишете, условно разделим, - взрослую фантастику, детскую фантастику и исторические вещи. Что вам доставляет большее удовольствие писать?

- Знаете, я перехожу от одного вида работы в другой. Кто-то верно сказал, что перемена работы - лучший отдых. Иногда мне хочется писать детскую книгу, иногда историческую работу. С другой стороны, есть какие-то трудные работы, которые я, как человек ленивый, откладываю назавтра.

- Из того, что уже написано, что вы больше всего цените и насколько ваша оценка расходится с читательской?

- Не знаю. Раз я пишу в разных направлениях, то у меня и читатели разные тоже. Я считаю своей заслугой, что в нашей стране есть несколько тысяч молодых женщин, которых зовут Алисами, потому что их папы и мамы в своё время читали про Алису или смотрели кино. А в принципе, пока работаешь, это больше нравится, чем-то, что уже сделано.

- Над чем вы работаете сейчас, что у вас готовится к изданию в ближайшее время?

- Я в своё время договорился с издательством "Армада", которое лопнуло, к сожалению, о том, что я напишу три романа с общим названием "Театр теней". Я два написал, у них вышли, а третий написал теперь явно в чистый воздух, но это последний роман, без которого два первых бессмысленны. И вот он лежит, никому не нужный, и я не могу его издать, потому что первые два "Вид на битву с высоты" и "Старый год" являются собственностью издательства, которое лопнуло.

- А ваше собрание сочинений, которое готовилось? И цветное издание цикла про Алису?

- У "Армады" сейчас нет денег на это. Ещё у меня есть "АСТ", где планируются "Миры Кира Булычева" в 10-12 томах, это из больших проектов.

- Игорь Всеволодович, вас знают как литературного отца Алисы Селезнёвой. Расскажите, пожалуйста, про её маму.

- Настоящую или литературную?

- Настоящую.

- Ну, так как Алисы Селезнёвой не существует, то поэтому настоящей мамы у неё не может быть, только литературная. А если даже и есть, я с ней не знаком. Я как бы отец-одиночка.

- Это видно и по книгам.

- Нет, там время от времени мама возникает - она то строит дома на Плутоне, то ещё чем-то занимается.

- В таком случае, скажите подробнее, кто такая Кира Алексеевна?

- Кира Алексеевна не является матерью Алисы Селезнёвой, она является матерью Алисы, бывшей Можейко - которая, выйдя замуж, сменила фамилию - то есть моей дочери. Настоящей, не литературной, - которая абсолютно равнодушна к фантастике. Я даже не уверен, много ли она читала, хотя иногда, когда ей что-нибудь очень нужно, она говорит что-нибудь вроде: "Пап, подари книжку зубному врачу!"

- А Кира Алексеевна чем занимается?

- Она архитектор-дизайнер по квартирам, рисует иллюстрации к книжкам.

- Вашим псевдонимом вы обязаны ей?

- Он родился совершенно случайно, потому что случайно возник первый рассказ и мне надо было очень быстро придумать псевдоним. И, так как времени не было, я пошёл по пути наименьшего сопротивления. Взял имя жены - Кира, фамилию мамы -Булычева, и получился Кир Булычев.

- Вот вы начинали с Алисы, с чудес в Гусляре, а сейчас пришли к жёсткому циклу "Театр теней". Чем это вызвано? Это навеяно реалиями нашего времени?

- Естественно. Ведь что такое фантастика? Это самый актуальный вид литературы. Это попытка ответить на вопрос, что с нами происходит и что с нами будет. Поэтому, естественно, если я хочу работать, то я не могу оставаться тем Булычевым, который в 70-е годы писал такие розовые гуслярские рассказы. Хотя и в то время я писал не розовые вещи, но они, к сожалению, лежали в столе. Допустим, "Осечка-67" лет 10-15 пролежала в столе.

- Раз уж вы стали бросать взгляды в будущее с точки зрения мрачных реалий нашего времени, значит, вы где-то к нашему времени приглядываетесь. И поскольку вы учёный, историк, прогноз можете дать - "Россия-2001"?

- Конечно, нет! Во-первых, предсказанием будущего должны заниматься профессионалы-футурологи, которые никогда ничего предсказать не могут. Так же ничего предсказать не могут гадалки - другой тип "футурологов", те как бы научные, эти - нет. Потому что мы не умеем предсказывать даже погоду на послезавтра. Я всегда сторонник того, что, несмотря ни на какие уверения в обратном, ни один фантаст никогда ничего не предсказывал. За исключением Ивана Ефремова, который предсказал находку кимберлитовых трубок в Якутии - потому что он был геологом и искал кимберлитовые трубки в Якутии.

- Вопрос, связанный с Днем космонавтики... Почему в вашем, таком обширном творчестве так мало героев-космонавтов? Ну, капитан Зелёный с его актуальнейшим для нашего времени рефреном "Ну, что у нас плохого?" - это комический персонаж. Героические капитаны Ким и Буран - это эпизодические персонажи. Павлыш - он больше врач и психолог, чем герой космоса. И это всё старые вещи. А ведь фантастика начиналась всё-таки с космонавтики.

- Я никогда не писал на тему завоевания космоса, нет. И фантастика начиналась в тот момент, когда охотник пришёл с охоты, один из них нарисовал убитого медведя - это был реалист, а второй нарисовал медведя, которого он убьёт завтра - это и было рождение фантастики. А дальше были Гильгамеш, Гоголь - то есть, до космонавтики люди дошли довольно поздно. Когда осознали, что небо не твёрдое. Этот шаг человечества убил астрологию, хотя астрологи этого не заметили и ещё более энергично стали нам что-то доказывать. А потом, как только возникла теоретическая возможность в самом деле путешествовать к другим мирам, то появились "Из пушки на Луну" и т.д. Поэтому космонавтика - это детище нашего века. Но, если вы обратите внимание, массовая фантастическая литература подвержена определённой моде, как бы волнам. Допустим, в 60-70-е годы появляется очень много романов о завоевании космоса, о космических путешествиях... Как только на Земле наступило разочарование в нем, как только стало понятно, что космос не является лёгкой дорогой и на Марсе нас не ждут марсиане, интерес к фантастике пропал. Кстати, до космоса ещё была очень любопытная волна, она началась в 45-м году и кончилась в 60-е - это тема атомной мировой войны и гибели человечества. Следующая была волна космонавтики, освоения пространства, а после этого уж пошли волны компьютерные, до этого была биоволна - биология и генетика. Это всё, конечно, очень условно. Большая часть произведений появлялась на эти темы, но основная функция фантастики как таковой всё равно была - предостережение (что с нами происходит, куда мы идем).

- Что вы не любите в фантастике и вообще в нынешней литературе?

- Ну, например, я против литературы, которая описывает жизнь плохого бандита и жизнь хорошего бандита. Это, кстати, сейчас очень широко распространено. И "наш" бандит имеет право убить всех, потому что он хороший "наш" бандит. А "их" бандит - он не имеет права, потому что он плохой. Вот этот принцип -все бандиты, только "наши" бандиты - хорошие. В американской литературе это явление очень распространённое, да и в нашей сегодня тоже.

Я против того, что, раз наш бандит хороший, то мы в Чечне имеем право убивать кого угодно, потому что мы хорошие. И американцы могут делать в Сербии то, что они делают, потому что они хорошие. Эта точка зрения для меня неприемлема. Или ты будь бандитом, или ты не будь бандитом.

- Не могли бы вы немного рассказать о своём детстве?

- Как только я сбрил первую бороду, я почувствовал себя ребёнком. Два дня назад ко мне приезжало детское телевидение, московское, и допрашивало меня два часа. И я вдруг понял, отвечая им, что я не помню своего детства! Я очень завидую людям типа Льва Толстого, которые помнят себя в колыбели, как их крестили, и т.д. Я помню себя какими-то вспышками лет с пяти. Как следует помню лет с семи-восьми. Никаких интересных эпизодов не было. Дальше я пошёл в школу. Все каникулы помню хорошо, все учебные зимы помню плохо. Каникулы всегда были интересными. Меня всегда спрашивают: "Ну хоть какое-то событие, когда вам было 8, 10, 12 лет?.." Я так понял, что им нужно что-нибудь такое, эмоционально красивое. И в самом деле, под напором внутренним, вспомнил, что для меня самое яркое впечатление детства было 2-е мая 1945 года, когда мать вывела меня вечером - она-то знала, что будет, а я не знал, -и вдруг я увидел, что во всех окнах загорается свет, впервые за пять лет я понял, что, оказывается, в городе бывают окна. Я жил 5 лет в Москве, в которой не было ни одного окна. У нас дома висело затемнение, и к концу войны оно уже было такое, что его сестра моя называла "просвещение", столько в нём было дырочек. Или я помню, как мы ехали в эвакуацию в 41-м году и отстали от поезда, и как это было страшно. Вот такие вот кусочки воспоминаний о детстве...

А. Владимиров. Фото автора.