ФАНТАСТИКА НОВЫЕ ЗАДАЧИ

Фантастика - один из тех жанров литературы, что вызывают самые полярные суждения. Можно долго спорить о степени ее воздействия на умы и сердца читателей. Ясно одно: величайшие таланты избрали фантастику формой для передачи своих сокровенных мыслей миру - Рэй Бредбери, Айзек Азимов, Станислав Лем, Курт Воннегут...

Пришло время признать, что в советской литературе вокруг фантастики сложилась необычная ситуация. Пишущие в этом жанре разделены как бы на две группы. С одной стороны - маститые признанные авторы: Аркадий и Борис Стругацкие, Кир Булычев, Север Гансовский, Владимир Савченко... Уйдя далеко вперед от прочих, пробующих себя в этом жанре, - и в славе, и в творческих достижениях, - кажется, только они и олицетворяют советскую фантастику. С другой стороны - по-настоящему талантливые молодые литераторы, те, кто считает лишь этот жанр приемлемой для себя формой самовыражения.

Почему их имена так мало известны широкому кругу читателей (и это несмотря на то, что в багаже у молодых фантастов немало оригинальных, незаемных идей, глубоких мыслей)? Об этом - интервью нашего внештатного корреспондента с сотрудником журнала "Вокруг света" ВИТАЛИЕМ БАБЕНКО. Его имя известно всесоюзному читателю не только по публикациям в этом издании, но и в журналах "Химия и жизнь", "Искатель", "Литературная учеба", "Наука и религия" и других. В ходе беседы молодой писатель высказал свой собственный, неординарный взгляд на научную фантастику.

- Неправомерно отделять фантастику от всей остальной литературы, - с этого утверждения Виталия Бабенко начался наш разговор. - Это лишь вид реалистической литературы. Особенность же заключается в том, что фантастическая проза XX века изучает человечество в целом и проблемы глобального характера, независимо от того, о чем идет речь: о прошлом, будущем, настоящем, дальних мирах или о Земле.

Отсюда я и вывожу для себя понятие современной фантастики. На мой взгляд, она, если брать ее как литературный феномен, - колоссальной важности институт доверия между людьми. Что такое институт доверия? Это любое культурно-историческое событие, которое позволяет объединиться людям разных взглядов, чтобы защитить все живое на планете, чтобы обеспечить существование будущих поколений. Вот это и есть институт доверия. Он может проявиться в науке и технике, в культуре, в военно-политической, да и в любой другой сфере. Встреча Горбачева и Рейгана - это институт доверия, уничтожение химического оружия и ядерных арсеналов средней и малой дальности - тоже. Если же мы возьмем художественную сферу, то таким институтом доверия становится научная фантастика - литература, объединяющая помыслы людей всего мира и обращающая эти помыслы на защиту человечества.

- Но ведь то же самое можно сказать о любой другой литературе?

- Можно. Но литература реалистическая не играет столь глобальную роль, как научная фантастика, потому что она" не мыслит такими категориями.

- Ну почему же... Вот, скажем, тот же Гарсия Маркес, "Сто лет одиночества".

- Да, Маркес. Но ведь это же магическая или фантастическая проза! И в ней речь идет о целостности нашей цивилизации, о ее судьбе, в конечном итоге - о судьбе мира.

- Но ведь существует и фантастика, в которой речь идет о судьбе конкретного человека, о его возможностях, его страданиях...

- Эта фантастика, в смысле постановки вопросов нравственности, ничем не отличается от фантастической прозы XIX века, от романтической прозы XVIII века, от мифологической прозы античности или от мифа о Гильгамеше. Научная же фантастика XX века, еще раз подчеркну, говорит о судьбе планеты, человечества, цивилизации, культуры в целом, Мы знаем такие произведения у Ефремова, Лема, братьев Стругацких и многих других.

- То есть "Метаморфозы" Апулея - тоже фантастика...

- Да, конечно, это фантастика. Фантастика, которая всегда присутствовала в мировой литературе как прием. Смею утверждать, что вся мировая литература есть фантастика высшего качества, будь то Гоголь или Салтыков-Щедрин, Свифт или Рабле, Данте или даже Достоевский. То есть все большие художники слова так или иначе использовали элементы фантастического, небывалого, сверхъестественного.

- У меня такое впечатление, что фантастику искусственно отделили от реалистической литературы, когда она занялась вопросами футурологии, прогнозирования технического развития человечества и так далее...

- Я бы выразился несколько иначе. Фантастика стала претендовать на какую-то особую роль и следовать каким-то особым законам, когда ее стали искусственно ограничивать только пропагандой научно-технического прогресса. Вот тогда и заговорили об особой роли фантастики. Эта литература узкоутилитарного, научно-технического характера мало отличается от литературы, популяризирующей научные новинки и идеи. Напротив, научная фантастика XX века, повторяю, изучает проблемы глобального характера.

- Значит, литература, рассматривающая такие проблемы, особенно важна для воспитания мировоззрения?

- Это один из важнейших инструментов воспитания нового мировоззрения, один из сильнейших инструментов, хотя... хотя инструмент, работающий у нас весьма неэффективно. Говорить о том, что фантастическая остросоциальная современная проза превратилась в мощный механизм сближения людей, объединения их на принципах гуманизма было бы еще очень рано. Потому что честная и откровенная фантастика, трактующая различные модели будущего, у нас по-прежнему публикуется очень плохо, а то, что мы называем фантастикой, выходящей сейчас в виде книжек, это нередко халтура и халтура откровенная, беспардонная.

- Совершенно согласен. Более того, в библиотеке "Современная советская фантастика" мне неоднократно попадались книги, от которых явно отдает нетерпимостью к чужому мнению...

- Скажем прямо: нетерпимостью к ценностям иных культур, к иным национальностям. Мне очень обидно за фантастику и за литературу в целом. Потому что русская, советская литература всегда была интернациональной, призывала к сближению народов, а никак не к разобщению, разъединению. Но почему-то в последнее время люди, выдающие себя за фантастов, стали писать о преимуществе одной расы над другой, одной нации над другой, пишут о глубочайших исторических и этнических корнях, возвышающих одну нацию в ущерб всем прочим.

Примеров масса. Можно назвать такую повесть, как "Далекая Атлантида" В. Щербакова, где проводятся идеи деления рас на "чистые" и "нечистые", причем вульгарно, псевдонаучно. Например, предки современного человека кроманьонцы - делятся на восточных и западных. И утверждается, что одни лучше, чем другие, что одни дали начало каким-то "истинным", "хорошим" расам, а потомки других до сих пор остаются "носителями зла". Можно назвать повесть В. Рыбина "Скажи мне о Мецаморе", где в искаженном виде преподносятся история армян и связи русского и армянского народов. Вообще это стало общим местом для ряда современных так называемых фантастов, - поиск арийских корней, арийского начала, а в ряде произведений впрямую говорится о том, что некогда существовала чистая, светлая "здоровая", арийская цивилизация. И вот ее, несчастную, развратили ужасные иные народности. Появляются, например, рассказы, в которых корни славян ищут в античной Греции и отождествляются Боян и Гомер, что, вероятно, должно, по мысли автора Ю. Никитина (сборник "Далекий светлый терем"), возвеличить нашу культуру, хоть вряд ли она нуждается в таких подпорках.

А в повести Б. Лапина "Первый шаг", выпущенной тем же издательством "Молодая гвардия", речь идет о совершенно бесчеловечном эксперименте, предпринятом в далеком и, казалось бы, светлом будущем, когда людей помещают в звездолет, который якобы запускается в дальний межзвездный рейс. Тут и столкновения характеров, и трагедия, и беды, и боли, тем более острые, что происходит все это в замкнутом пространстве и в ограниченном человеческом коллективе. Сменяется несколько поколений членов экипажа, и читатель вдруг выясняет, что полет только имитировался, просто некие, вполне одобряемые автором повести экспериментаторы, с "благородной" целью - выяснить поведение экипажа на пути к звездам, - обрекли ничего не подозревающих людей на заточение.

Конечно, это множество примеров вовсе не означает, что противопоставить подобной "литературе" нам нечего. Не буду говорить о корифеях, вспомним лучше молодых авторов: тех, у кого есть все основания претендовать на признание широких кругов читателей. Это москвичи Владимир Покровский, Эдуард Геворкян, Александр Силецкий, Владимир Хлумов, Александр Кацура, Валерий Генкин, ленинградцы Вячеслав Рыбаков, Андрей Измайлов, Ирина Тибилова, Святослав Логинов, рижане Николай Гуданец, Сергей Иванов, Андрей Левкин, Далия Трускиновская, Михаил Веллер из Эстонии и многие другие. Талантов - молодых и ищущих - у нас достаточно. Беда в том, что не все они имеют выход к читателю - писателю-фантасту издать свои произведения очень трудно.

- Но ведь есть издательство "Молодая гвардия".

- Да. Тем не менее масса книг, написанных как молодыми, так и среднего поколения и маститыми писателями, не увидели свет вообще. В силу ограниченности издательского "полигона", в силу монополии, полученной некогда "Молодой гвардией" на издание фантастики, в силу того, что существовал запрет на издание фантастики в различных областях, региональных и республиканских издательствах. Сейчас, правда, эти запреты снимаются. По крайней мере, так утверждает Госкомиздат СССР. Значит, фантастику нужно издавать, давать право голоса тем, кто давно его просит, тем, чьи произведения, отмеченные печатью таланта, пылятся в шкафах. Наконец, нам нужно выходить на массовый выпуск фантастики в стране силами газетно-журнальных органов. В США, например, в год выходит до полутора тысяч названий фантастических книг и около десятка серьезных, толстых научно-фантастических журналов. У нас - около полутораста книг, включая многочисленные переиздания одних и тех же произведении, и... ни одного журнала, специализирующегося на научной фантастике. Тут мы отстаем не только от Соединенных Штатов, но и от Китая, от европейских социалистических стран - Венгрии, Болгарии, Польши.

- Не могу не отметить в этой связи, что наша "Лиесма" заслуживает всяческих похвал.

- "Лиесма" в последние годы была и остается просто примером и ориентиром для прочих издательств. Следить за молодыми авторами, давать им возможность выступать не только в сборниках, но и в авторских книжках (как, скажем, первая книжка А. Левкина "Старинная арифметика"), выпускать регулярно толстые сборники, где представлены и маститые писатели, и молодые поколения фантастов... Думаю, что только "Лиесма" может этим похвастаться. Второго такого республиканского издательства я не знаю.

- Я думаю, что подобная "робость" связана с тем, что издательствам нет никакой нужды "рвать жилы" и втискивать в свои планы какие-то фантастические произведения, которые не сулят никакого ощутимого дохода.

- Если издавать современную оригинальную фантастику молодых авторов тиражами 10-15 тысяч экземпляров, как это делается по всей стране, то это, конечно, убыток. Ни одно здравомыслящее издательство такого себе не позволит. Но подобные тиражи вызывают только горький смех у любителей фантастики, потому что ее ждут тиражами стотысячными. Если наладить массовый, многотиражный выпуск фантастики, то можно с уверенностью говорить о прибыльности.

- Первый сборник прекрасных рассказов Бориса Штерна "Чья планета?" киевское издательство "Молодь" выпустило в 1986 году тиражом 30 тысяч...

- ...И он стал бестселлером сразу же! Вышедший в Перми (1987 г.) сборник научно-фантастических повестей "Поиск" имел тираж 15 тысяч.

- Вот эта толстая книга в роскошном переплете? Но она же убыточна!

- Конечно! А в то же время издательство "Правда" выпускает, скажем, Грина, Уэллса, Беляева, Жюля Верна тиражами по полтора-два миллиона экземпляров. Они тоже не залеживаются на прилавках, хотя этих авторов переиздают из года в год. Мне кажется, что это свидетельствует не только об их популярности, но и о голоде на научно-фантастическую литературу. Уверен, что на имеющихся площадях, изменив тиражную политику, можно и нужно издавать произведения молодых авторов.

Беседу вел
В. Кричевский.