ТВОРЧЕСТВО БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХ И ОТЕЧЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА: НА ПРИМЕРЕ УПОМИНАНИЙ

Люди мыслят и говорят цитатами, только они этого не замечают.

Przekroj.

Популярность того или иного писателя можно оценить несколькими способами. К таковым относятся, например, рейтинги - читательские и экспертные, критико-литературоведческие работы, наличие пародий, заимствование у данного писателя сюжетов другими писателями, динамика издания произведений, цитируемость и т.д.

Посмотрим, как проявились в отечественной культуре заимствования из творчества Стругацких.

В прессе встречаются упоминания различных реалий из произведений Стругацких - как в публицистике, так и в художественной литературе.

Представляется возможным разделить "периодические" упоминания на несколько больших групп: связанные с литературой, связанные с кинематографом и "все остальные".

Упоминания, связанные с литературой (например, перечисления любимых писателей, среди которых - А. и Б. Стругацкие или "известнейших современных фантастов", к которым относятся и Стругацкие, или упоминания Стругацких во фразе о советской фантастике, или замечания о Стругацких как об одних из писателей, чье творчество рассматривается в анализируемой книге и т.д.) интересны с точки зрения включения Стругацких в "общелитературный контекст". В последнее время редкая "фантастоведческая" статья обходится без упоминаний Стругацких, что говорит о влиянии последних на советскую и постсоветскую литературу.

В статьях, посвященных кинематографу, Стругацких иногда тоже упоминали - как авторов сценария, по которому снят фильм. Такие упоминания довольно многочисленны.

О влиянии Стругацких на отечественную культуру в целом говорят упоминания их в "нелитературоведческих" статьях. Например, творчество Стругацких упомянуто во "внелитературной" статье о космической медицине в 1963 году (Парин В., Баевский Р. Вопросы кибернетики и космическая медицина // Изв. АН СССР: Сер. Биология. - 1963. - № 1. - С.9-14), то есть раньше, чем в "литературоведческих" статьях. Глубину проникновения произведений Стругацких в обиход подтверждает диапазон контекстов, в которых упоминается творчество братьев-писателей. Некоторые из них еще можно объяснить логически: новейшая история России, космическая медицина и вопросы кибернетики, проблемы психологии, вопросы инопланетной топонимики и т.д. О некоторых же можно предположить только, что уж очень хотелось автору хоть каким-то боком "пристегнуть" Стругацких к своей работе. Или - что термины из произведений Стругацких стали понятным всем символом: охарактеризуй своего героя как "прогрессора дона Румату Техасского" - и многое о нем становится ясно. В противном случае пришлось бы потратить не одну фразу, давая герою подробную характеристику...

Несколько особняком стоят упоминаемые во многих работах реалии из творчества Стругацких (такие, как "сталкер", "прогрессор", "Зона", "пикник на обочине", "КОМКОН" и т.д.). Возможно, что они так "прижились" в языке, что авторы используют их вне соотнесения с произведениями Стругацких. Кроме того, термины "сталкер" и "Зона" могут быть обязаны своей популярностью не только повести Стругацких "Пикник на обочине", но и фильму А. Тарковского "Сталкер", снятому по мотивам этой повести. Например, статья о выпуске БРДМ "Сталкер" ссылается на фильм, а не на литературный первоисточник. Сам по себе этот факт - что большее влияние оказал фильм по мотивам, а не повесть, - весьма любопытен и заслуживает отдельного рассмотрения.

Можно заметить так же, что, например, в конце 90-х годов количество организаций с названиями "Сталкер" и "КОМКОН" колебалось в пределах от трех до восьми. Название "Сталкер" было также весьма распространено в 1980-е годы - среди рок-коллективов.

Но с точки зрения проникновения творчества Стругацких в массовую культуру интересны и упоминания Стругацких в художественной литературе.

При анализе упоминаний произведений Стругацких в художественной литературе в глаза бросается, во-первых, тот факт, что большинство этих упоминаний приходится на "перестроечные" и "постперестроечные" годы. Это можно объяснить появлением "четвертой волны отечественной фантастики", многие представители которой называют себя учениками Стругацких - этим можно объяснить упоминания Стругацких в работах В. Рыбакова, С. Лукьяненко и других авторов.

При рассмотрении данных упоминаний можно сделать вывод, что, во-первых, выражения, взятые из произведений Стругацких, равно как и сами произведения, вошли в язык и быт советского человека довольно устойчиво, до такой степени, что для создания "атмосферы эпохи" зачастую достаточно упомянуть Стругацких или ввести в речь героев выражения типа "пикник на обочине", "благородный дон" и т.д. Во-вторых, такое проникновение творчества Стругацких "в быт" началось довольно рано - в середине 1960-х годов. Примером этого может служить роман С. Сартакова "Козья морда", а также "В Институте времени идет расследование" А. Громовой и Р. Нудельмана. Первое из упомянутых произведений особенно интересно, поскольку не относится к жанру фантастики (как легко видеть, большинство художественных произведений, в которых так или иначе упомянуто творчество Стругацких, относится именно к фантастическому жанру, чем, возможно, и объясняется наличие таких упоминаний - все-таки "собратья по жанру", или, как сказали бы сейчас - "одна тусовка"). Если рассматривать только "нефантастические" произведения, то можно увидеть свидетельство популярности Стругацких (Стругацкие упоминаются как хорошо известная всем "реалия жизни"). Причем, если проанализировать "контексты упоминания" (авторы невероятных выдумок, авторы эскапистской литературы, "средство самоидентификации инакомыслящих", средство демонстрации косности и отсталости персонажа: показ его нелюбви к творчеству Стругацких), то можно сделать и более далеко идущие выводы о роли творчества Стругацких в жизни советского общества - роли одного из символов "сопротивления" и "скрытого диссидентства".

Творчество Стругацких играло и социальную роль - как опознавательный знак. Если человек определенным образом реагировал на упоминание персонажа или характерного выражения Стругацких, он рассматривался как "социально близкий".

Вероятно, такую же роль оно играет и сегодня.

За рубежом ситуация с упоминаниями Стругацких несколько отличается. Для публицистики как соц-, так и капстран упоминания эти не очень характерны, а для художественной литературы не характерны вовсе. Понятно - упоминание в случае рецензии на исследование творчества Стругацких. Понятно - упоминание, если в произведении автор видит хороший пример для рассматриваемого явления (впрочем, такие упоминания уже более характерны для литературоведческих работ). Но в каждом случае достаточно подробно объясняется, почему данное произведение (термины, насколько мне известно, отдельно вообще не приводятся) упомянуто. "Символических" же упоминаний, когда за неким термином стоит широкий контекст, понятный и упоминающему, и читателю, и иногда уже не связанный с источником, в "чистой зарубежной" публицистике, по-видимому, практически не встречается.

"Новозарубежная" же публицистика - публицистика стран СНГ (и, шире, бывшего Советского Союза, тех государств, что в английском языке обозначаются аббревиатурой FSU) - очень походит на публицистику отечественную - обе они являются наследниками публицистики советской. То же упоминание Стругацких - по различным поводам, зачастую уже не очень связанным с темой статьи, - от упоминания некой страны (Эстонии, например), и популярных некогда книг до проблем телевидения и компьютерных игр... Из этих статей можно вынести некоторое представление о том, какие реалии мира Стругацких стали "культовыми", сначала - являющимися отсылками к определенным произведениям, а потом - просто к представлению об этих произведениях ("слег", "Флора", "туча будущего" и т.д.), можно понять, что Стругацкие много значили для поколения авторов статей, но трудно составить представление о собственно творчестве Стругацких. Впрочем, ровно то же самое можно сказать и об упоминаниях Стругацких в отечественной публицистике - что Стругацкие и их произведения (а также некоторые реалии из них) становятся символами. И уже важно не столько "реальное содержание" некого объекта, сколько то, что туда вкладывают говорящие - считающие объект символом...

В эмигрантской, русскоязычной публицистике упоминания Стругацких иногда встречаются. Пока они еще имеют прямое отношение к теме статьи - так, например, в статье о понятии чести и положении в Израиле упоминается проблема "специфического для интеллигента представления о чести", поставленная Стругацкими. Или вот - о М. Булгакове: "Лет через сто знаменитый писатель будущего Д. Строгов произнесет фразу, предвосхищенную братьями Стругацкими: "Понять - значит упростить". Много загадок оставил нам великий мастер Михаил Булгаков. Стоит ли сегодня упрощать творение правдивого рассказчика, разрушая тем самым таинственную и притягательную красоту непонимания?"

В СССР Стругацкие и их творчество стали символом, много значащим для всех читателей фантастики и не только для них. Это восприятие перешло "по наследству" к "странам FSU". Эмигранты же понесли его за рубеж, где для читателей русскоязычной прессы Стругацкие остались таким же символом, каким были в СССР. Но там сложилась уже своя система культовых знаков и писателей, в которую Стругацкие не вошли, оставшись просто одними из писателей - совсем не культовыми, совсем не такими, чьи произведения известны почти наизусть. Вероятно, именно этим объясняется практическое отсутствие "случайных упоминаний" Стругацких в зарубежной прессе - даже если некий автор и являлся большим их поклонником, совсем не обязательно, что читатели поймут аллюзию...