ГОСТЬ ИЗ КОСМОСА

– Как, вы не знаете, что такое «сепулька»? Поразительное невежество! Загляните в космическую энциклопедию профессора Тарантоги! Вот, смотрите: «Сепулька – важный элемент цивилизации ардритов на планете Энтеропии. См. Селулькарни».

– Гм... Сейчас посмотрим... Ага, нашли: «Сепулькарии – предметы, служащие для сепуления (см.)». Обидно. Хотя постойте: «Сепуление – деятельность ардритов на планете Энтеропии».

...Знаменитый путешественник Ийон Тихий для выяснения этого жизненного вопроса отправлялся на Энтеропию. Ну, а мы с вами, обыкновенные земные жители, можем пойти в гости к лучшему другу Ийона и профессора Тарантоги – к известному польскому писателю Станиславу Лему.

На пороге номера московской гостиницы – невысокий человек с загорелым лицом, в очках. Приветливо улыбается, просит войти. На столе лежит огромная кипа рукописей, папка с бумагами.

– Вы и здесь работаете?!

Он смеется.

– Нет, просто это работы моих читателей! Теперь я выступаю а роли рецензента. Видите, сколько рассказов, романов, повестей. Есть даже научно-фантастическая поэма. Вот не думал, что можно писать такие поэмы!

Писал ли товарищ Лем стихи?

– Конечно, писал. Ничего не поделаешь, такое закон природы: когда вам исполняется определенное количество лет, у вас появляется зуд в руках, в результате чего на свет появляются любовные стихи (писатель так и говорит: «любовные»). Как я стал писателем? Это довольно забавная история, Я отдыхал на курорте. Однажды вечером разговорился с соседом по столику о литература. Вот, мол, говорю, не пишут у нас фантастических романов, а зря. Сосед возьми и скажи: «А вы бы сами написали!». Отступать было некуда, и я пообещал. Написал. Принес в центральное издательство. Вхожу в кабинет главного редактора и вижу моего соседа по столику. Так появились «Астронавты».

Лем посадил на колени пластмассовую куклу-космонавта – подарок советских читателей, сказал:

– Это очень хорошо, что у вас в стране есть секции писателей-фантастов. Время сейчас такое, что жить без фантазии просто нельзя. Вот смотрите, игрушка. Любой ребенок знает космонавтов. А мой первый роман часто называли «Аргонавты». Люди путали. В те годы слово «астронавты» ровным счетом ничего не говорило. Даже взрослым. Потом – 1957 год. Первый спутник. Я просто захлебнулся в потоке впечатлений, чувств... Советская наука, если хотите, вывела меня на писательскую орбиту...

Что я сейчас пишу? Пишу много. Жизнь коротка, а сделать нужно много. В семь утра я уже на ногах, пью черный кофе, крепость которого приводит жену в ужас, и сажусь за машинку. Последнее время я работаю для телевидения и сделал несколько научно-фантастических спектаклей. Пишу, конечно, и рассказы. Недавно закончил небольшую повесть «Лунная ночь». Вы уже встречались с ее главным героем, – это пилот Пиркс. На обратной стороне Луны, в кратере Менделеева, встречается он с советскими людьми. Конечно, он с ними подружился...

Мне захотелось узнать, кого из советских писателей-фантастов Лем знает и любит.

– О, конечно, Ефремов, Беляев, Стругацкие! Очень давно я читал интересные работы советского палеонтолога И. Ефремова. Потом прочел «Туманность Андромеды». И только позже узнал, что ученый и автор фантастического романа – одно лицо. Это замечательно, когда ученый берет в руки перо. Что касается меня, то я по образованию медик. Изучал философию, психологию, кибернетику. Приходилось быть слесарем, сварщиком. В общем, фантаст должен много знать и испытать...

Рассказ прервал телефон. Лем извинился, взял трубку, потом, закрыв трубку ладонью, тихонько сказал: «Ленинград».

– Да, слушаю! Нет, еще не читал. Простите, я очень занят... До воскресенья, думаю, успею... Может, ночью прочту...

Лем положил трубку, подошел к столу. Теперь самое время спросить про эти... как их... сепульки. Набравшись смелости, спрашиваю. Лем весело и очень заразительно смеется. Потом говорит:

– Честное слово, я и сам не знаю! Просто мне очень хотелось, чтобы читатель сам решил, что это такое. Пусть каждый думает, как ему хочется. Или, как у вас говорят, кто во что горазд. И не огорчайтесь, что я не открыл вам эту маленькую «тайну». Ведь и Ийон Тихий не смог бы ответить на такой вопрос.