УКРАИНСКАЯ ФАНТАСТИКА: ВЧЕРА

В 2000 году издание фантастики в Украине фактически прекратилось ¹. Это печальное событие осталось незамеченным на фоне экономических трудностей и социальных катаклизмов и огорчило разве что самых искренних поклонников этого жанра. Самых искренних – ибо фантастики зарубежной, в том числе изданной в России, на книжном рынке по-прежнему достаточно. Стоит ли в этом случае жалеть? Ведь сейчас в Украине живут и работают более 30 писателей-фантастов, в том же 2000-м году выпустивших не менее 50 книг ². Но печатаясь в иных государствах на иных языках, они становятся частью иных литератур, обедняя из без того небогатую палитру современной украинской культуры. Поневоле задумаешься: а не стоит ли все-таки огорчиться? Ведь фантастика – не случайная ветвь на древе украинской литературы.

I.

Может показаться, что история украинской фантастики, как жанра, чрезвычайно коротка. Первые опубликованные произведения, которые можно отнести к жанру «строгой» фантастики, появились в Украине только в 20-е годы текущего столетия. За семь десятилетий накопилось десятка два более-менее известных имен, которые до сих пор остаются (заслуженно или нет, другой вопрос) малоизвестными в неукраиноязычной среде. Однако впечатление это обманчиво, что связано как с особенностями жанра, так и с некоторыми реалиями украинской литературы. Исторически сложилось так, что украинские авторы практически всегда писали и публиковались не только на родном языке. Причины этого были весьма различны, однако тенденция сохранялась с времен средневековья до нынешнего дня. Поэтому под украинской литературой имеет смысл рассматривать всю совокупность произведений украинских авторов, в том числе написанных ими на иных наречиях. В этом нет ни парадокса, ни натяжки. В литературе русской вполне свободно чувствует себя целая плеяда (от Пушкина до Алексея Толстого) авторов, создавших немало произведений на французском языке. Финские школьники читают национальный героический эпос – поэму Л. Рутеберга «Рассказы прапорщика Столя» в переводе или прямо на шведском. Дело лишь в масштабах, хотя тот же Т. Г. Шевченко большую часть своих произведений написал не на украинском, а на русском. Сложилась общемировая практика считать «своими» всех авторов, живущих и работающих в стране. Увы, провинциальный подход, свойственный не лучшей части нашей национальной интеллигенции, ощущается и здесь, выводя целые культурные пласты из сферы украинской цивилизации.

Оговорок требует и само понимание жанра фантастики. Если рассматривать фантастику в ее нынешнем, «широком» толковании, включая туда фэнтези, мистику, альтернативную историю и многое другое, то под этим углом зрения украинская фантастика действительно представляет немалый интерес.

Если направление «Science Fiction» («научная фантастика», «НФ») в украинской литературе появилось весьма поздно, то корни иного популярного жанра – «фэнтези» («Fantasy») – прослеживаются еще в средневековье ³. В этом случае украинская словесность стояла на мощном фундаменте фольклора и народной апокрифической литературы. Писателям-профессионалам оставалось сделать лишь шаг, перенеся народные сюжеты на бумагу. Достаточно вспомнить знаменитый памятник средневековой литературы – Киево-Печерский Патерик ⁴.

Если взглянуть на Патерик не с точки зрения агиографии, а как на литературное произведение, то перед нами роман в новеллах, посвященный борьбе славных монахов-затворников Киево-Печерской лавры с целыми легионами слуг Ада. Читатель не без удивления обнаружит, что условия, методы и приемы этой борьбы вполне соответствуют современным представлениям, утвердившимся благодаря Стокеру и его последователям. В обилии наличествуют призраки, оборотни, восставшие мертвецы, заклинания, чудодейственные талисманы – разве что нет осинового кола.

Совсем иной взгляд был изложен в малоизвестной современному читателю латиноязычной поэме Себастьяна Кленовича «Роксолания». Автор, гуманист по мировоззрению, излагает много любопытных подробностей относительно ведовства, колдовства, некромантии и прочей доморощенной мистики украинцев XVI века. Не ограничиваясь этим, он приводит несколько эпизодов, которые вполне могут считаться вставными новеллами. Герои Кленовича с нечистью не борются, напротив, оная нечисть не прочь оказать помощь – ежели ее как следует попросят, конечно ⁵.

Новый шаг был сделан в XVII веке, в эпоху господства литературы барокко, весьма склонной к фантастическим сюжетам. Ярким примером может служить творчество митрополита Петра Могилы, оставившего после себя целый цикл новелл на фантастические и мистические сюжеты. Причем автор, в полном соответствии с законами жанра, предуведомляет читателя, что большинство описанных им событий происходило на его глазах. Заметна явная «стилизация под документ» – упоминаются «подлинные» имена, даты, порой участником событий становится и сам автор ⁶. Причем если Патерик создавался все-таки как житийный сборник, то Петр Могила писал свои новеллы с чисто литературной целью: дабы позабавить, постращать и заодно наставить читателей.

В так называемых «козацких летописях» (Самовидца, Величко, Грабянки), создававшихся во второй половине ХVII – начале XVIII в. в. в обилии присутствуют вставные новеллы все на те же сюжеты. Разве что окрас становится более мрачным – как правило, речь идет о разного рода «зловещих мертвецах», то поджигающих церковь, то восстающих из колодца ⁷. Как правило, эти истории не имеют «хэппи энда», что позволяет отнести их к ранней разновидности «хоррора».

Еще более заметным памятником жанра стало произведение, известное и в «большой» литературе – трагикомедия Феофана Прокоповича «Владимир», созданная в начале XVIII века ⁸. С точки зрения фантастики, это произведение написано на стыке двух жанров – фэнтези и альтернативной истории. Присуствуют злокозненные выходцы из Ада (как призраки, так и во плоти), им противостоят бравые представители «светлых сил». Забавно, что часть «плохих парней» выступает в виде языческих божеств-демонов, что не без основания делает Феофана Прокоповича одним из отцов «славянской фэнтези». Вдобавок во «Владимире» действуют реальные персонажи (сам Владимир, его брат Ярополк), творящие «реальную» историю, которая, разумеется, ничего общего с Нестором не имеет. Естественно, наличествует эффектная кульминация, в которой добро с фатальной неизбежностью побеждает зло.

Эти традиции так или иначе присутствуют во всей литературе XVIII века. Неудивительно, что именно с фантастики началась современная украинская литература, ведущая начало с 1798 года, когда в Петербурге были изданы первые песни «Энеиды» Ивана Котляревского.

II.

«Энеида» – первое произведение, написанное современным украинским языком, традиционно считается «бурлеском», «травестией» или «героико-комической поэмой». Все эти определения справедливы, однако к этому можно добавить еще одно. Перед нами, без сомнения, героическая фэнтези, достаточно сложная и даже изысканная как по жанру, так и по исполнению.

Прежде всего автор создает свою собственную вселенную, щедро перемешивая реалии гомеровского, античного и вполне современного ему миров. Наряду с легендарными троянцами и латинами в мире «Энеиды» прекрасно чувствуют себя народы Европы конца ХVIII века. Столь же перемешаны и артефакты – вместе с мечами и копьями в ходу огнестрельное оружие, современная одежда, еда и, естественно, выпивка. Герои, как Эней со товарищи, так и их противники, разговаривают по-украински и на латыни. Более того, задолго до Толкиена Котляревский использовал в «Энеиде» целых два искусственно созданных наречия, правда не выдуманные им самим, а взятые из тогдашнего студенческого лексикона.

Сюжет «Энеиды» включает все необходимые составляющие фэнтези: вмешательство потусторонних сил, колдовство и колдуны (изъясняющиеся на бурсацком жаргоне), путешествие в преисподнюю и, само собой, многочисленные битвы, где славные герои вовсю машут мечами вперемешку с пальбой из пушек. Интересно, что Котляревский проявил немалое художественное чутье, не доведя рассказ до «хэппи энда». Финал «Энеиды», когда «хочь куди козак» Эней мстит за убитого друга, можно поставить в пример многим современным авторам, так и норовящим женить главного героя или надвинуть ему корону по самые уши.

Традиция, продолженная и закрепленная «Энеидой», получила свое дальнейшее развитие в ХIХ веке. Перу того же Котляревского принадлежит забавная пьеса «Москаль-чаривнык», которая является остроумной пародией на всякую «мистику». Автор вволю посмеялся над излишним увлечением своих земляков различными «ужастиками», но, конечно, закрыть тему не смог.

Фэнтези и мистика в том или ином виде постоянно присутствует в творчестве первого современного украинского прозаика – Григория Квитки-Основьяненко, который вправе считаться первым харьковским фантастом. Наиболее значительна в этом смысле его знаменитая повесть «Конотопская ведьма».

Перед нами уже не чистая фэнтези, а своеобразный роман ужасов, вначале полупародийный, а затем все более серьезный и даже страшный. Автор использует подлинные реалии Украины XVIII века, густо сдабривая сюжет политикой и эротикой. Поединок между ведьмой, на этот раз самой настоящей, и жителями города Конотопа идет с переменным успехом. Столь же амбивалентен финал – ведьма победила, но недолго радовалась победе. Пришел час – и злодейка умирает в жутких мучениях. Эта сцена поистине достойна если не Кинга, то Мак-Каммона.

Даже в творчестве политически ангажированного Тараса Шевченко мы можем найти немало подобного. Достаточно вспомнить его первое опубликованное произведение – балладу (точнее, небольшую поэму) «Причинна», где присутствуют и привидения, и утопленница, и все, что к этому полагается. Написал он и свой вариант «Ведьмы», оказавшийся куда более романтичным, чем у Квитки.

На этом фоне вполне понятен великий феномен Николая Гоголя, который принадлежит без сомнения к русской литературе, но всеми корнями уходит в украинскую. Именно Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», в «Вие» и «Портрете» максимально развил традиции украинской фэнтези ХIХ века. «Малороссийский» цикл Гоголя является по сути вершиной не только российской, но и украинской фантастики романтического периода и одновременно его завершением.

III.

К середине ХIХ века новая украинская литература набирает силу. Период ученичества заканчивается, новое поколение, поколение Кулиша и Панаса Мирного, со всей ответственностью берется за наиболее серьезные и актуальные для своего времени темы. И... фантастика исчезает. Наступает более чем полувековая пауза. При всем многообразии жанров и сюжетов в украинской литературе второй половины ХIХ – начала ХХ веков невозможно найти ни одного произведения, которое даже условно можно отнести к этому жанру. Единственным, хотя и ярким исключением являлось творчество Леси Украинки, широко использовавшей фольклорные сюжеты. Ее «Лесную песню» вполне можно считать типичной фэнтези со всеми характерными признаками жанра. Однако, это блестящее исключение лишь подчеркивает правило – фантастика в украинской литературе отсутствует.

Причины этого явления неоднозначны. Украинский читатель вовсе не потерял интерес к фантастике, напротив. Достаточно заметить, что первым переводчиком произведений Жюля Верна была украинская писательница Марко Вовчок. Фантастику переводили, читали, но чужую, не свою. Конечно, сыграло свою роль завершение периода романтизма. Патриархальные ведьмы и утопленницы более не интересовали просвещенного читателя. Вместе с тем эпоха «технической» фантастики, ярким представителем которой был тот же Жюль Верн, для крестьянской Украины еще не наступила. Интересно, что ситуация в русской литературе была весьма сходной. Но русские писатели в этот период отдавали дань еще одному направлению – социальной фантастике (достаточно вспомнить Григоровича и Булгарина). Украинские же авторы предпочитали решать социальные проблемы на конкретном материале, не выходя за рамки воцарившегося в литературе реализма. И эта тенденция сохранялась на протяжении почти семи десятилетий. Понадобилась коренная ломка всего – общественного устройства, привычного быта, ментальности, чтобы украинские писатели вернулись к фантастике, но уже к фантастике совершенно другой. По сути жанр рождался заново.

Собственная традиция была прервана, однако к этому времени мировая фантастика уже знала имена Герберта Уэллса, Артура Конан Дойля и Брэма Стокера. Поколение украинских писателей 20-х годов ХХ века, стремившихся к «литературной Европе», сполна использовало уже имеющийся опыт. Флагманом стал самый известный украинский писатель того времени – Владимир Винниченко.

В 1924 г. был опубликован большой роман Винниченко «Солнечная машина», написанный на стыке жанров. Перед нами одновременно и НФ, и социальная фантастика, переносящая читателя в будущее, в тоталитарную Европу конца ХХ века. Олигархическому правлению банкиров и аристократов противостоит кровавое коммунистическое подполье. Страсти накаляются, но внезапно некий чудак-изобретатель являет миру машину, позволяющую каждому человеку прокормить себя собственным трудом. Основы экономики подорваны, наступает полный хаос...

Эффект «Солнечной машины» был огромен. Фантастикой увлеклись многие, прежде всего из числа начинающих писателей. Многие из тех, что впоследствии ваяли «нетленку» о соцсоревновании и соцстроительстве, свои первые опусы посвящали именно фантастике. Эта литература не оставила заметного следа, хотя среди пишущих были такие известные в будущем авторы, как Иван Ле, создатель повестушки о «солнечных людях», и Юрий Смолич, автор «Прекрасной катастрофы». Некоторую известность приобрела повесть Гео Шкурупия «Дверь в день», автор которой может считаться первым в ХХ веке украинским писателем, специализировавшимся исключительно на фантастике.

В 30-е годы молодежь образумилась и в основном переключилась на иные темы. Однако украинская фантастика жила. Наиболее известным автором становится Владимир Владко, чье увлечение фантастикой продолжалось всю его долгую жизнь. Из его произведений того времени («Идут рабочие», «Чудесный генератор», «Двенадцать рассказов») наиболее интересны «Аргонавты вселенной» (1935) – первый в украинской литературе роман о полете в космос. Владко отдал дань и «исторической» фантастике. В романе «Потомки скифов» (1939) современная экспедиция попадает в мир, где рабы-греки ведут ожесточенную классовую борьбу со скифами-рабовладельцами...

К этому же времени относится и любопытный факт – тесное сотрудничество с украинскими авторами известного фантаста Александра Беляева. Киевская киностудия (будущая «имени Довженко») работала над экранизацией его произведений. Более того, текст романа Беляева «Чудесное око» дошел до нас только в украинском варианте. Как уверяют литературоведы, речь идет о переводе, однако не исключено, что роман был первоначально написан именно по-украински по заказу одного из украинских издательств.

40-е годы в целом были неблагоприятны для фантастов. Более того, начавшаяся с 1946 года борьба с «украинским национализмом» на некоторое время вообще заморозила возможность издания новых произведений. Этой новой эпохе вполне соответствует роман жившего во Франции Винниченко «Слово за тобой, Сталин», ставший первой в украинской фантастике попыткой написания «альтернативной истории». «Поумневший» Сталин, сражаясь со всесильной подпольной организацией «Термиты», приходит к мысли о необходимости отказа от тоталитарного социализма и перехода к столь любимой автору идее «коллектократии» (власти трудовых коллективов).

IV.

Увы, реальная история только во второй половине 50-х годов дала возможность украинским писателем вдохнуть «глоток свободы». Фантастика вновь ожила. Возобновил работу Владко, издавший ряд новых романов и повестей («Фиолетовая гибель», «Седой капитан», «Одолженное время»). Вновь, как и в 20-е годы, многие молодые авторы потянулись к лаврам Уэллса (а теперь – и Ефремова). Увы, особых талантов замечено не было. Не радовали и сюжеты. В основном перепевались подвиги космонавтов, оставляющих с носом заокеанских коллег, и, естественно, достижения славных советских ученых, совершающих чудо-открытия, к которым уже тянутся загребущие руки «клятих американських шпигунiв». Если и было что украинского в этих произведениях, то разве что фамилии персонажей.

На этом неярком фоне с конца 50-х годов все заметнее стало проступать нечто более интересное. Поколение будущих украинских «шестидесятников» всерьез увлеклось давним романтизмом, пытаясь по-новому осмыслить традиции Квитки и Гоголя. Наиболее ярко это направление проявилось в кинематографе (достаточно вспомнить цикл фильмов-фэнтези киностудии им. Довженко, в том числе «Вечер накануне Ивана Купала» и «Пропавшую грамоту»). Но и в литературе неоромантизм отразился в ряде заметных произведений, в том числе в творчестве одного из самых интересных писателей этого времени – харьковчанина Александра Ильченко, создавшего, пожалуй, лучший украинский роман-фэнтези «Казацкому роду нет переводу, или Казак Мамай и Огонь-молодица» (1958).

Роман написан на стыке классической фэнтези и альтернативной истории. Приключения любимца украинского фольклора – бессмертного казака Мамая – происходят на фоне невероятных событий, в которых участвуют апостол Петр, царь Алексей Михайлович, иезуиты, украинский гетман с крылом вместо руки и сама Смерть, которой никак не удается оного Мамая оприходовать. Фантазия автора разгулялась до такой степени, что роман остался неоконченным – «оттепель» быстро сходила на нет, и фантастике вновь пришлось дожидаться лучших времен.

Противоречия эпохи наиболее полно проявились в творчестве известного и за пределами Украины автора, талантливого фантаста поколения 60-х – Олеся Бердника. Он был из тех, кто подхватил футурологические новации Ивана Ефремова, создав свой вариант коммунистического будущего. Но вселенная Бердника непохожа ни на Великое Кольцо, ни на Миры Стругацких. Бердник – прежде всего философ, и Будущее интересует его не само по себе, а в тесной связи с Прошлым. В творчестве писателя («Сердце Вселенной», «Стрела Времени», «Пути Титанов», «Покрывало Изиды») соединились две традиции: НФ ХХ века и старой украинской фэнтези. По сути Бердник продолжил то, что так удалось Ильченко, расширив вселенную в пространстве и во времени. Его мир, в отличие от космополитических вселенных Ефремова и Стругацких, сохраняет национальное лицо. По тем временам это было ересью не только для правоверных марксистов, но и для большинства фантастов, предпочитавших видеть будущее в виде громадного Нью-Йорка. Более того, в лучших произведениях Бердника, и прежде всего в «Чаше Амриты» (1968), самые важные проблемы – не технические, не социальные, а моральные. По тем временам эта смелость не могла привести ни к чему хорошему. Творчество фантаста угодило в мясорубку «идейной критики», сам же автор был репрессирован, пополнив контингент Мордовских лагерей.

В 70-е и в начале 80-х годов украинская (вернее, украиноязычная) фантастика практически молчала. Показательным было не только отсутствие интересных и оригинальных книг. Замолчали даже переводчики, хотя российская и мировая фантастика в прежние годы переводилась на Украине много и регулярно. Теперь же понадобилось целых два десятилетия, чтобы на украинский язык были переведены произведения Стругацких. Но это случилось уже в конце 80-х, когда наступила новая эпоха.

Конечно, и в 70-е – 80-е годы украинские фантасты и переводчики фантастики все же не вымерли, а продолжали жить, писать, переводить и даже иногда издаваться – хотя, по большей части, на русском языке. На украинском вышли лишь несколько неплохихи переводов (в частности, «Бойня номер пять» Курта Воннегута и «Главный полдень» Александра Мирера); и несколько «идейно-выдержанных» серых и безвкусных «фантастических» штамповок, на которых и останавливаться не хочется. Зато на русском уже начал печататься киевлянин Борис Штерн, продолжают публиковать произведения его земляка Владимира Савченко, дебютировавшего еще в 60-е годы, выходят две авторские книги киевлянина Владимира Зайца; появляются в печати первые произведения Василия Головачева, в то время проживавшего в Днепропетровске; в различных журналах и сборниках фантастики публикуются рассказы харьковчан Евгения Филимонова, Эрнеста Маринина, Андрея Печенежского.

Хотя, конечно, то была капля в море – и рукописи по большей части пылились в столах авторов и редакторов. Впрочем, у большинства российских фантастов в то время дела обстояли ненамного лучше.

Период так называемой «Перестройки» (конец 80-х – начало 90-х г. г.) ознаменовался появлением ряда новых имен на небосклоне украинской фантастики. А также бурным расцветом приснопамятного ВТО МПФ (Всесоюзное творческое объединение молодых писателей-фантастов), которое немалую часть своей деятельности проводило на территории Украины, издавая здесь свои сборники и включая в их состав произведения украинских фантастов.

Оставим в стороне заведомо графоманские поделки, которых в сборниках ВТО было большинство (графоман – существо интернациональное, и крайне плодовитое). Вспомним другое: в те годы в сборниках ВТО «Румбы фантастики» печатались повести и рассказы Льва Вершинина (Одесса), Натальи Гайдамаки, Людмилы Козинец и уже хорошо известного фэнам Бориса Штерна (все – Киев), Елизаветы Мановой (Харьков), Виталия Забирко (Донецк) и других интересных авторов.

Василий Головачев, сейчас проживающий в Москве, тогда еще жил в Днепропетровске и уже активно издавался в серии «Золотая полка фантастики» издательства «Флокс» (Нижний Новгород); выходили его книги и в других издательствах, в т. ч. и в Украине. Именно тогда Головачев собственными руками заложил основу своей теперешней популярности. Можно спорить о степени талантливости его произведений, хвалить или ругать их, но одно неоспоримо: этот человек упорно и настойчиво ломился через возведенные издателями барьеры (сначала – идеологические, позже – коммерческие), в результате добившись своего. Его книги начали издавать, и вскоре у Головачева образовалась изрядная аудитория читателей и поклонников. Это был один из первых звонков, сообщавших издателям: наших авторов тоже можно издавать и зарабатывать на этом деньги. Однако тогда на рынке еще вовсю царила эпоха переводной литературы. Даже отечественные детективы не очень-то спешили издавать, а о фантастике вообще речи не было. Книги ВТО, которое в 1992 г. благополучно развалилось, да Головачев в «Золотой полке» – вот, казалось бы, и все.

Так заканчивалась эпоха. Несмотря на драматизм ситуации тогда еще верилось, что для украинской фантастики это не финал, а всего лишь перерыв. Тем более, ситуация с фантастикой в соседней России уже начинала меняться к лучшему. Вчера заканчивалось наступало Сегодня...

1. В 2000 году в Украине издано семь книг, которых можно отнести к жанру фантастики (две из них – переводные). Все они – малотиражные (суммарный тираж – не более 15 тысяч), изданы на средства авторов или спонсоров, более того, из-за развала книжной торговли малодоступны читателям.

2. Подсчитано по: «Фантасты современной Украины» / Под ред. И. В. Черного. – Харьков, 2000. В 2000 году книги авторов, проживающих в Украине, были изданы (в основном в России, на русском языке) общим тиражом не менее 700000 экземпляров.

3. Блестящая подборка текстов «старой» и «новой» украинской фантастики прежде всего фольклорного и апокрифического происхождения содержится в издании: «Антологiя українського жаху». – Київ – Черкаси., 2000.

4. Абрамович Д. Києво-Печерський патерик. – К., 1991.

5. Описание ворожбы и общения с духами: Кленович С. Роксоланiя // Українська поезiя ХVI ст. – К., 1987. – С. 160–164.

6. Типичный пример: «Года 1629, месяца января 14, когда мы были в селе нашем монастырском...» («Iз легенд у записах Петра Могили», рассказ про урядника-злодея. // Українська лiтература XVII ст. – К., 1987. – С. 420).

7. Например, описание «конотопского чуда», главными «участниками» которого были семь трупов семьи урядника Сосновского, таинственным образом «напускающие» воду в пустой колодец, дабы появиться на страх людям (Лiтопис Самовидця. – К., 1971. – С. 65.).

8. Прокопович Ф. Владимир. // Українська лiтература XVIII ст. – К., 1983. – С. 258–305.

Сведения о авторах:

Шмалько Андрей Валентинович – доцент Харьковского Национального Университета им. В. Н. Каразина.

Громов Дмитрий Евгеньевич, Ладыженский Олег Семенович – писатели, печатаются под псевдонимом «Олди» авторы более 30 книг.