ЕГО ГЕРОЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ НЕЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

Писатель-фантаст Андрей Валентинов, он же историк, доцент Харьковского госуниверситета Андрей Валентинович Шмалько, получил на "Аэлите-97" престижную премию "Старт". Действительно, стартовал Валентинов впечатляюще: в течение года вышло восемь книг сериала "Око силы", до последнего времени мало видного на книжной ярмарке по той простой причине, что книги Валентинова раскупались в первые полтора часа торговли. Эпопея - это фантастическая версия истории нашей страны: автор заставляет каждого читателя хотя бы на минуту поверить, что первый космический корабль под названием "Владимир Мономах" был запущен в России еще до Октябрьского переворота, а в самом перевороте и в гражданской войне приняли активное участие существа нечеловеческого происхождения. Вместе с тем автор указывает в предисловии, что "... настоящая история страны, стань она известной, показалась бы еще более невероятной".

Сегодня Андрей Валентинов - почетный гость "Книжного клуба".

- Андрей, у многих ваших читателей создалось впечатление, будто ваша эпопея появилась вдруг и словно ниоткуда. Огромный массив текста как бы разом всплыл из небытия. Вы, вероятно, писали "Око силы" очень быстро и под воздействием каких-то сильных побуждений?

- Эпопея писалась три года. Тут сошлось две линии. Первая: меня, как и многих, шокировали события начала девяностых годов. У меня был свой прогноз развития событий, но я не предполагал, что все случится так быстро и грубо. Нас в очередной раз обманули: мы видели не то, что происходило в действительности. Вторая: у меня лежало довольно много заготовок, которые могли стать самостоятельными произведениями. Но так вышло, что они удачно нанизались на общий стержень.

- И каков был ваш прогноз, если не секрет?

- В ноябре восемьдесят девятого я встречался с Борисом Ельциным - был у меня в биографии такой эпизод. Что показалось тогда удивительным: Борис Николаевич не видел ситуацию дальше одного хода. Он тогда говорил еще о преобразовании в партии - хотя мне и тем, кто его слушал, было уже совершенно ясно, что эта глава кончается. Все-таки мне представлялось, что будет какой-то переходный период, лет пятнадцать-двадцать. Но все произошло обвально и, повторяю, настолько грубо, что швы видны. Не было переворота со стороны ГКЧП, была превосходно спланированная акция Ельцина. В очередной раз вышел факир и оказался в белом фраке, а мы, соответственно, кое в чем другом.

- Вы утверждаете, что вся история России XX века состоит из обманов?

- Точнее, это наша легенда, прочно утвердившаяся в общественном сознании. Та история, которую мы учили в школе, состоит из абсолютно выдуманных эпизодов. Щорс никогда не был большевиком. Зою Космодемьянскую на самом деле звали по-другому. "Молодая гвардия" не была подпольной комсомольской организацией. Чапаев не тонул в реке Урал

- То есть как?

- Чапаев был смертельно ранен, и, конечно, никто его, командира, или, как тогда говорили, начальника дивизии, не бросал. Его охрана, состоявшая в основном из венгров, переправила его на каком-то куске плетня на другой берег реки Урал. Там он умер от ран. Дивизия ушла дальше, ее могилы никому из местных были не интересны. Когда в двадцатые годы хотели Чапаева перезахоронить, оказалось, что могилу смыли воды Урала.

- То есть Чапаев утонул, но не живой, а мертвый?

- Получается, так. Эта история была известна и даже опубликована в Будапеште кем-то из его телохранителей. Другой классический случай связан с Сергеем Лазо. Он был уничтожен по приказу Дальневосточного краевого комитета партии и лично товарища Краснощекова. Его действительно сожгли в паровозной топке, чтобы не осталось никаких следов. Но информация просочилась, пришлось кивнуть на японцев. Японцы обиделись и тут же представили документы, что Сергей Лазо, сдавший Владивосток и сам сдавшийся в плен по приказу того же Краснощекова, был передан Красной Армии. Тогда пришлось все свалить на злых семёновцев: поскольку Семёнов был к тому времени повешен, оправдаться он не смог. Короче говоря, наша история стала игрушкой пропаганды. Представление о гражданской войне как о противостоянии белых и красных, мягко говоря, очень узко. Кто такие белые? По совдеповской пропаганде - помещики и капиталисты. В начале восьмидесятых годов известный советский историк Кавтарадзе решил посчитать, сколько помещиков и капиталистов участвовало в знаменитом Ледяном походе. Оказалось: капиталистов не было вовсе, помещиков - двое. В основном это были рабочие и крестьяне, только в солдатских шинелях. Если придерживаться даже известных историкам фактов, основные линии гражданской войны выглядели совсем иначе, чем мы привыкли думать. Это была война всех против всех, с временными союзами, с разрывами этих союзов. Страшненькое дело. А если копнуть поглубже, вытащить на свет то, что от историков утаили, - такое откроется...

- А были в реальной истории эпизоды, которые могли бы подкрепить ваши фантастические версии?

- Конечно. Я считаю, что космические полеты могли начаться гораздо раньше. В начале века они были вполне обоснованы теоретически, не хватало технологий. Российское ракетостроение знало любопытные периоды подъёма и спада. В России, как и в Европе, боевыми ракетами начали заниматься с восемнадцатого века. Они были небольшие и применялись в ближнем бою. Ракеты совершенствовались и в девятнадцатом веке стали крупными, довольно опасными. После того, как они показали свою эффективность во время Крымской войны, у нас была создана специальная лаборатория, центр, где работали талантливые ученые - военные, естественно. И внезапно в середине семидесятых годов программа была полностью свернута. Официальная версия этого - ракеты по сравнению с артиллерией, которая тоже развивалась, обладали низкой точностью попадания. Но можно себе представить, что исследования были засекречены просто потому, что ракеты стали уже чем-то совершенно иным. Из этого вполне могло развиться то, что у меня описано как Российская Междупланетная Программа.

- Вас, вероятно, довольно часто обвиняли в неточностях и натяжках?

- Да, естественно. Обсуждали, например, вопрос, может ли масло гореть розовым огнем. Или сомневались, что в начале века можно было построить такую большую ракету, как "Владимир Мономах". Ловили на топографических неточностях. Например, когда отряд моего любимого героя Степана Косухина высаживается на иркутском вокзале и движется к центру города, он почему-то не переходит Ангару, хотя должен. Вот, мол, насчет собора в центре города - это ты угадал. Но я не считаю себя обязанным описывать каждый мост. Я не бывал в Сибири, не бывал раньше на Урале, который показываю в восьмой книге эпопеи. В предисловии я указываю, что топография городов и местностей целиком мною выдумана.

- И это действительно так?

- Нет, просто я работал, как всякий нормальный историк. В мемуарах отыскивал названия улиц, что где находилось. Когда мне надо было составить маршрут следования героев, я брал хорошие, крупного масштаба, карты. Что касается описаний природы, то я обращался к Большой Советской Энциклопедии, находил соответствующую область и выяснял, пихта там растет или, к примеру, кедр.

- Что вы читали, когда работали над эпопеей?

- Специально подготовительную литературу не начитывал. Когда писал первую часть трилогии, посвященную гражданской войне, прорабатывал мемуары ради фактов. Мне помогла книга Кларова "Допрос в Иркутске", мемуары Слащева относительно Крыма. Как ни странно, очень помог небольшой рассказ харьковского писателя Федора Чешко, который называется, если не ошибаюсь, "Дальние сны". Рассказ принципиально "о другом", но мелодия его как-то зазвучала во мне. Когда писал вторую часть, условно говоря, про тридцатые годы, то был увлечен Юрием Домбровским. Даже хотел стилизовать эти книги под Домбровского.

- У ваших главных героев есть прототипы?

- Ну, характеры я списывал со своих знакомых, хотя не всегда отдавал себе в этом отчет. Что касается Степана Косухина - это реальное историческое лицо, участник иркутских событий. Правда, дальнейшая его жизнь сложилась по-другому. Он сопровождал "золотой эшелон" в Москву, потом его, поскольку он был болен туберкулезом, отправили служить на Северный Кавказ, в тепло. Но он все равно умер от туберкулеза. Многие белые офицеры у меня носят реальные исторические фамилии. Ростислава Арцеулова как героя я полностью выдумал. Был и реальный Арцеулов - внук Айвазовского, красный летчик. Его я упоминаю как однофамильца моего героя. Вообще, фамилия славная, известная. Я специально подбирал для "белого" героя такую не совсем русскую, сложную фамилию, а для "красного" - совсем простую, чтобы получился фонетический контраст.

- Расскажите немного о своей творческой лаборатории.

- Каждая вещь обдумывается очень долго, по два, по три года. Количество переходит в качество, когда я начинаю слышать свой текст. Я его все время проговариваю, это продолжается примерно месяц. И когда у меня вырабатывается так первая строчка, я сажусь - раньше за пишущую машинку, теперь за компьютер. Каждый роман пишу примерно сорок дней. Моя ежедневная норма - шесть "вордовских" страниц. Что бы ни случилось днём - устал, выпил - все равно, посплю немного и сажусь работать. Пишу легко. Иногда кажется, что в год мог бы написать гораздо больше. Но зачем?

- А у вас не бывает желания писать "реальную историю"?

- Я это и делаю, печатаюсь под фамилией Шмалько. Несколько лет назад у меня возникла завиральная идея обосновать новую науку, вернее, новую отрасль исторической науки, называемую историософией. Этому были посвящены мои работы, в том числе большая монография по истории Украины, так сказать, от Адама до V века. Специалисты прочли, сказали: ай, как хорошо! Но монография до сих пор не опубликована по причине отсутствия на это средств. Вообще, историософия - термин старый, еще XIX века, когда-то очень популярный. Сейчас у нас идет большая спекуляция, под историософией понимается смесь совдеповского "научного коммунизма" с историографией. На самом деле это не так. Грубо говоря, исторический труд состоит из двух этапов: анализа и синтеза. Сперва историк анализирует источники, затем строит теоретическую конструкцию. При советской власти вторая часть отбрасывалась, поскольку вывод был заранее известен из трудов классиков марксизма. Честные историки были вынуждены следовать старому доброму позитивизму: факты и только факты, а выводы читатели пусть делают сами. Историософия же предполагает синтез как обязательный элемент: не только, что было, но и почему было и могло ли быть по-другому. Я в своей монографии попытался показать на примере, что такое историософия. Мне самому понравилось.

- Как себя чувствует русскоязычная литература на Украине?

- Превосходно. Интересно, что когда я приезжаю в Россию, многие требуют, чтобы я лично отдал им Севастополь. Другие уверены, что у нас каждого, кто не знает, как по-украински будет "галстук", ловят и вешают на фонаре. Так вот: это украинская литература находится сейчас в агонии по вине литературных чиновников, озабоченных своими дачами и прочими удобствами. Если бы издавать украиноязычную литературу хотя бы десятитысячными тиражами, обычными для фантастики, ее бы с прилавков просто разметали. На самом деле в продукции наших издательств украиноязычная литература составляет - угадайте, сколько процентов? Три! А русскоязычный писатель может издаваться в России, и на Украине его печатают. Я мало общаюсь с "официальными" русскоязычными писателями, не хожу в их отделение Союза. Мне претит то, что многие из них делали партийную карьеру, я не вижу какой-то значительности в их творчестве, хотя они себя очень даже уважают. Ну да Бог с ними! Что касается фантастов - то у нас в Харькове сложился такой мощный, многочисленный отряд, просто отряд космонавтов. Стоит упомянуть только "братьев Олди" - это на сегодня краса и гордость отечественной фантастики. Сейчас активно печатаются человек пятнадцать, пятеро на подходе, а там подрастают еще более молодые авторы. Так что перспективы хорошие.

- Каковы ваши ближайшие творческие планы?

- Сейчас я работаю над двумя новыми циклами. Первый как цикл, к сожалению, не обозначен, я его условно называю для себя "Тропа отступников". Это будут некоторые эпизоды из жизни дхарского народа, который я с любовью выдумывал и о котором писал в "Оке силы". Два романа - "Серый коршун", о Микенах XII века до нашей эры, и "Овернский клирик", о Франции XII века нашей эры, - должны выйти в течение ближайшего месяца. Третий роман, о Великой французской революции, замешанный на основе так называемого "гильотинного фольклора", сейчас в работе. Второй цикл называется "Ория". Условно, для издателей, это славянское "фэнтези". На самом деле это скорее историческая фантазия, с выдуманными народами, местностями, обычаями и так далее. Когда-нибудь, не очень скоро, я напишу для "Ока силы" четвертую трилогию. По моей задумке, эта эпопея должна заканчиваться концом света.

- Полагаете, он произойдет?

- Да, где-нибудь через несколько лет. Тогда я его опишу, дам свою версию. Ведь конец света - не обязательно гибель человечества. Сейчас многие его предсказывают: конец эпохи Водолея, новое крещение, и так далее. Я думаю, это может быть просто концом привычного.

- Про вас говорят, будто вы человек верующий. Но, по разговору и по творчеству, вы не производите впечатление человека, способного принять догматы церкви целиком. Вы православный?

- Пожалуй, да. Разум не есть высшая форма познания мира. Господь для того и творит чудеса, чтобы показать таким, как я, где находится истина. Всем хорошо католичество. Но на Пасху в храме Гроба Господня прямо от каменной стены возжигается огонь, и сделать это может только православный священник. Никаких сомнений нет: свеча возгорается от камня белым холодным пламенем, которое только через несколько минут становится настоящим. Это знак о том, какая церковь ближе к Богу.

- В эпопее "Око силы" действуют некие иррациональные сущности. Вы их числите по ведомству Сатаны?

- Классический, прости Господи, сатана тут не при чем. И речь идет не о марсианах. У меня действуют силы разумные, но нечеловеческие. Как ученый я допускаю участие их в истории, хотя в обозримом прошлом не вижу реальных следов. Но почему не предположить существование в очень далеком прошлом иных, нечеловеческих цивилизаций? Это вполне возможно, в том же Коране об этом подробно рассказывается. Что получилось реально в семнадцатом году? Несколько десятков озверевших от теории интеллигентов взялись спасать человечество. Я просто решил, что эти интеллигенты могут быть и нечеловеческого происхождения. Принципиальной разницы в ситуации я не вижу.

Интервью взяла
Вера ПЕТРОВА