«ДАВАЙТЕ ХОТЯ БЫ НЕ МЕШАТЬ ДРУГ ДРУГУ...»

В № 25 с.г. "КО" опубликовало статью "Казаки-разбойники" для литераторов среднего возраста", в которой довольно резко критиковалась деятельность жюри фантастической премии "Странник". Через некоторое время один из членов жюри, красноярский писатель Андрей Лазарчук, прислал в редакцию открытое письмо автору статьи Александру Ройфе, каковой документ - наряду с ответом адресата - также увидел свет на страницах нашего издания. Напомним, что г-н Лазарчук, в целом отрицая справедливость высказанных критических замечаний, расценил публикацию "КО" как своеобразную месть ряда обойденных "Странником" лиц и организаций (ил числа претендентов). Разумеется, данная версия ни в малейшей степени не соответствует действительности, поэтому, когда я редакцию обратился руководитель журнала фантастики а футурологии "Если" Александр Шалганов (едва ли не главный "обиженный", по мысли красноярского писателя) и попросил напечатать материал, излагающий подлинную позицию журнала, мм были не вправе отказать" ему.

Уважаемый Андрей Геннадьевич!

Вряд ли самые изобретательные пассажи разгоряченных писателей и не менее разгоряченных критиков победили бы мое давнее и страстное нежелание участвовать в любых внелитературных дискуссиях, если бы в центр полемики совершенно непонятным образом не был поставлен журнал "Если". Ситуация тем более нелепая, что с момента своего рождения журнал последовательно избегал официальных и неофициальных "тусовок", всячески уходя от борьбы группировок и школ.

Наверное, мы потеряли на этом немало "очков". Но нам казалось, что гораздо больше приобрели.

Разрешите отнять у Вас немного времени, напомнив некоторые эпизоды из истории отечественной фантастики - возможно, это будет интересно читателям "КО". Впервые о необходимости профессионального издания по фантастике заговорил в начале семидесятых годов журнал "Техника - молодежи" (до этого подобные предложения высказывались вскользь, и первым здесь был Иван Ефремов, но авторы, писатели-фантасты, не очень рассчитывали, что будут услышаны), "ТМ" взялся за дело всерьез, однако дискуссия, ярко стартовав, вскоре захлебнулась, поскольку из отдела печати ЦК последовал грозный рескрипт: "Народу подобные издания не нужны". И народ продолжал получать строго отмеренные порции фантастики: до 1982 г. все издательства Союза, включая республиканские и областные, выпускали всего 25-30 фантастических книг в год, причем в это число входили произведения как зарубежных, так и отечественных авторов. К тому же тиражи НФ-изданий жестко лимитировались. В то же время спрос на фантастику был огромный, заведомо превышающий число любителей жанра. Причины, надеюсь, понятны. Хуже, что они оказались понятны идеологическому отделу Центрального Комитета партии, и в начале восьмидесятых в ЦК состоялось закрытое (!) совещание, посвященное деятельности клубов любителей фантастики. В итоге часть клубов закрыли, часть передали в ведение горкомов комсомола, а фантастику низвели до уровня "эскапистской" литературы, и иссякающий ручеек стал давать уже 15-20 наименований в год на весь Союз.

И вот в этот момент, в 1985 г., "Литературная газета" затеяла дискуссию о проблемах фантастики.

Вел дискуссию Ваш покорный слуга, в ту пору сотрудник первой, "писательской", тетрадки газеты. Цель заключалась в том, чтобы пробить, наконец, стену и получить высочайшее соизволение на издание журнала фантастики, В те годы "Литературка". Как, Вы, наверное, помните, могла кое-что сделать и действительно делала, причем не только в гуманитарной сфере. Честно говоря, мы почти не сомневались в успехе: в газете выступили ведущие писатели, известные ученые, критики и, конечно же, космонавты. Позже к дискуссии стараниями заместителя главного редактора журнала "В мире книг" Владислава Перфильева и обозревателя Елены Босовской (ныне - заместитель редактора "Если") подключился официальный орган Госкомиздата СССР так что, казалось, победа была, гарантирована...

Кончилось все это тем, что мне пришлось писать объяснительную, отчаянно защищая наших авторов от А. Казанцева, который, бряцая всеми своими "орденами", подробно объяснил вредоносность наших предложений и тенденциозность подбора Материалов. Досталось, естественно, братьям Стругацким и Дмитрию Биленкину, которых мы "определили" на роль главных экспертов будущего журнала; сполна было выдано Киру Булычеву, выступившему на страницах "Литературки" с грустной и весьма "непатриотичной" элегией; под горячую руку попал и Виталий Бабенко, который - только представьте! - осмелился предложить организовать даже не журнал, а издательство, специализирующееся на фантастике!

Эти не столь далекие схватки и "рискованные" предложения способны сейчас вызвать разве что улыбку. Какой там журнал (ну, пусть тоненький, ну, пусть восемь печатных листов), когда почти все издательства, в том числе и бывшие государственные, успели "отметаться в жанре", когда появилось немало фирм, специализирующихся именно на фантастике, и когда на излете восьмидесятых было посеяно добрых два десятка периодических изданий. Вопрос в том, кто из них сумел прорасти Во время Великой Суши, но это, как говаривали наши сакральные авторы, уже другая история...

А вот история журнала "Если", чье рождение формально "приписано" к тем же годам издательского энтузиазма, начинается с давней дискуссии о фантастике. Дело в том, что из общения с писателями, переводчиками и функционерами СП я вынес стойкое убеждение, что лучший способ погубить издание - это погрузиться в хитросплетения непростых писательских отношений. Собственно, для любого литературного журнала подобное погружение становится проблемой, но та как "реалистов" у нас все же гораздо больше, чем фантастов, традиционный литературный журнал может, скрепя сердце, отсечь часть писателей и публиковать только "своих". Что, заметьте, и делается. В нашем же, фантастическом мире это попросту невозможно - если, конечно, заботиться о читателях, а не ставить во главу угла цеховые пристрастия. Ибо мир фантастики у нас малонаселен, крайне герметичен, невозделан и отмечен низкой рождаемостью. Поэтому, как бы ни схватывались наши авторы на страницах того же "Книжного обозрения", каждый из них был желанным гостем в редакции журнала. Мы останавливали разговоры, которые могли бы затронуть честь оппонента, и постепенно, как нам казалось, авторы привыкли к тому, что все окололитературные споры надо оставлять за дверью редакции, что у журнала нет иной "команды", кроме той, которая выпускает издание, нет "близких" и "дальних", "любимчиков" и "изгоев", что здесь имеет значение только талант, профессиональное мастерство и преданность жанру. Мы неоднократно сообщали кредо издания и на страницах "Если", и в других центральных изданиях, анонсирующих выпуски журнала: на нашей год от года скудеющей фантастической ниве конкурентов нет; все мы - единомышленники; сколь бы ни разнились наши литературные пристрастия.

Многие "конкуренты" могут признаться в том, что журнал "Если" снабжал их литературой, знакомил с переводчиками, пристраивал в типографию, поздравлял с успехами.

Наверное, в издательской практике это немыслимо. Но нас, Андрей Геннадьевич, слишком мало, чтобы стрелять на поражение. Победитель рискует остаться в одиночестве.

И вот теперь Вы втягиваете "Если" в мелкую возню. Причем без всякого с нашей стороны повода. Ну давайте не по-писательски, просто по-человечески: разве мы хоть словом задели близкую Вашему сердцу премию? Разве мы оспаривали решение жюри? Зачем же. Андрей Геннадьевич, с таким пылом ломиться в открытую дверь: ведь Вам должно быть известно, что "Если", узнав о включении в номинационный список, настойчиво пытался избавить себя от подобной чести, заранее голосуя за любое решение жюри. Мы мотивировали свою позицию тем, что результат заведомо будет отрицательным. Если журнал удостоят премии, то оскорбленные издательства выдвинут вполне справедливый аргумент - невозможно включать в один список периодическое издание и книжные серии; если журнал окажется в проигрыше, то иронизировать начнут критики и читатели. Так что в любом случае журнал будет втянут в "тусовку", которой он всеми силами стремится избежать.

Ну что ж, издание, имеющее в подзаголовке термин "футурология", может гордиться тем, что его прогнозы оправдываются. Вашими стараниями, Андрей Геннадьевич,

Напомню читателям Ваш процеженный сквозь зубы постскриптум к письму в "КО":

"Тут мне подсказывают, что журнал "Если" местами неплох. Я, собственно, не возражаю: именно неплох. Правда, русских авторов не печатает. А остальное все на месте: обложка, тетрадки..." Извините, но Вы, кажется, не задумываетесь о том, что изрядная доля Вашего сарказма достается Вашим же коллегам - тем членам жюри, которые признали "Если" лучшим изданием на нашем фантастическом рынке. Да и номинационной комиссии, наверное, было не слишком приятно узнать, что, второй год подряд выдвигая журнал на премию, они, оказывается, обращали внимание лишь на "обложку, тетрадки"... Кстати, в этих тетрадках в прошлом году были опубликованы переводы пяти из восьми претендентов на премию по номинации "Перевод", причем трое были включены в список именно за произведения, опубликованные в "Если". Тоже, наверное, ошибка комиссии...

И все же позвольте, Андрей Геннадьевич, задать Вам один вполне детский вопрос: если Вы столь активно не любите наш журнал, зачем же Вы предлагали свой роман для публикации в "Если"? Или мы обидели Вас тем, что позволили себе сделать замечания по рукописи? Однако Вы, надеюсь, не станете отрицать, что все замечания были высказаны в предельно корректной форме и кое с чем Вы даже изволили согласиться...

Удивительно, до чего же живучим оказался неоднократно клятый опыт "советско-писательских" времен, который "работает" уже едва ли не на уровне рефлексов. Мы жарко уговариваем друг друга: годы сейчас иные, писатели иные - а прошлое, как мертвец, хватает за пятки, предлагая такие удобные, такие привычные штампы: унижение цвета отечественной литературы, отсутствие интереса к российским авторам, вседозволенность критиков и, конечно же, "нанесение ущерба нашему общему делу" (помнится, еще Юрий Трифонов предлагал отлить эту фразу в бронзе). И снова автор гремит всеми своими "орденами", и снова приходится писать "объяснительную", защищая теперь уже Филипа Дика, Рафаэля Лафферти, Джорджа Мартина и прочих инородцев. И снова, как прежде, понимаешь всю безнадежность занятия, поскольку обвинение в непатриотичности - "ход" во все времена абсолютно беспроигрышный.

Остается лишь робко заметить, что отечественную фантастику мы все же не обходим вниманием. Причем, как ни странно, отбираем именно те произведения, где присутствуют, пусть в самой фантастической форме, именно наши, российские реалии, наши проблемы и поиски, традиции нашей литературы, психология нашего соотечественника. И где герои (ну это уже, естественно, перебор) носят русские имена...

О своих критериях отбора редакция не раз заявляла на страницах журнала, подчеркивая, что кальку "под Запад", даже талантливую, мы не печатаем - нам проще опубликовать подлинник, нежели копию. И кстати, это быстро почувствовали коллеги за рубежом, которых российские подражатели "гордонам диксонам" не слишком вдохновляют. Зато на философский рассказ А. Столярова "До света", опубликованный в "Если", претендует польский журнал "Феникс", повесть В. Михайлова готова включить в свой сборник американская издательская фирма "Elan", рассказ С. Логинова публикует "Analog", произведения С. Казменко и К. Булычева увидели свет в Израиле, и надеемся, что повесть Е. Лукина, напечатанная в одном из недавних номеров "Если", тоже станет событием.

Впрочем, понятное дело, заграница нам не указ. Любопытно лишь, что и тамошние "акулы" обращают внимание прежде всего на национальную самобытность автора.

А в общем, надежнее всего - думать о тех, ради кого мы, собственно, и работаем. О наших читателях. Это чаще всего помогает. Особенно тогда, когда внелитературные споры становятся самодостаточными. Не худо бы писателю помнить о том, что его судьба - создавать новые миры; издателю, что его дело - пускать эти миры в свободный полет; критику, что его профессия - объяснять замысел творца. И если уж мы не способны помочь друг другу, то давайте хотя бы друг другу не мешать.

Александр ШАЛГАНОВ, редактор журнала "Если".