ДАР ВЕТЕР СРЕДИ НАС

Эта весна могла бы быть его восьмидесятой весной, но его уже пятнадцать лет нет с нами. А сколько еще книг - ярких и мудрых, тревожных и волнующих, зовущих на подвиг во имя будущего, он мог бы подарить землянам. Именно землянам, потому что его книги переведены на многие десятки языков и в нашей стране и далеко за ее пределами.

Величайшая из несправедливостей жизни, против которой не один раз восставал он сам и в своих выступлениях и на страницах книг - уход человека навсегда - уход во всеоружии жизненного опыта, знаний, с убежденностью, что еще мог бы свершить многое, с болью неисполненных замыслов и планов...

В нем было что-то от Дар Ветра - его любимого героя. В. И. Дмитревский - ленинградский писатель и критик - заметил это при первой их встрече. Ефремов немного смутился, но возражать не стал. Даже объявил потом жене:

- Вот видишь, и Владимир Иванович тоже говорит, что похож...

Речь об этом, видимо, заходила и раньше, еще до их знакомства. В. И. Дмитревский в дальнейшем стал не только биографом и исследователем творчества Ивана Антоновича Ефремова, но и его близким другом. Вспоминая их встречи и беседы Дмитревский не однажды возвращался к поразившему его сходству... Разумеется, главное заключалось не в совпадении внешнего облика писателя, и его героя. Сходство было более глубоким.

Иван Ефремов... Изучение наследства, которое он оставил людям, еще впереди. Оно не только в его книгах научной фантастики, которыми он охватил исполинский отрезок истории земной цивилизации протяженностью в шесть-семь тысячелетий, не только в тучных монографиях, раздвинувших границы одной из старейших геологических наук - палеонтологии; оно в тысячах его писем, в которых он никогда не скупился писать о том, что знал, в чем был убежден, и чему призывал; оно в сотнях статей, интервью, ответов на, множество вопросов, с которыми к нему так часто обращались. Оно в беглых записях тех, кто работал, встречался, говорил с ним.

"Через горы времени" назвали Е. Брандис и В. Дмитревский свою книгу о нем. Она появилась в 1963 году, когда писатель-фантаст и большой ученый Иван Антонович Ефремов находятся в расцвете творческих сил. Временные границы его миров уже были очерчены фантастическими путешествиями Баурджеда и Пандиона к окраинам Ойкумены - обитаемых земель наших предков три тысячи лет назад и великолепными деяниями землян эпохи Великого кольца Разума, которые через три тысячи лет после нас отодвинули пределы Ойкумены к дальним галактикам. Но еще не было завершено "Лезвие бритвы", еще не родились "звездолеты прямого луча", позволившие потомкам героев "Туманности Андромеда" покорить пространство и время, не была задумана "Таис Афинская", ставшая лебединой песней великого фантаста.

Говорят, что писателя создает его биография. По отношению к писателям-фантастам это, по-видимому, справедливо вдвойне. Опыт и знания - не только трамплин для научно-фантастической модели, но и необходимые условия феномена достоверности, отсутствие которого лишает научно-фантастическое произведение права называться художественным произведением.

Феномен достоверности ¹ - это то, что заставляет читателя безоговорочно поверить в прочитанное сколь фантастично оно не было бы, понять и принять героев повествования, "прожить" вместе с некоторыми их совершенно невероятные жизни, а потом возвращаться к прочитанной книге снова и снова. Понятие феномена достоверности в равной степени приложимо и к героям, и к ситуациям, и к идеям художественного произведения, независимо от того, действуют ли в экстремальных условиях научно-фантастического сюжета супермены, обычные люди или трагические неудачники. В феномене достоверности - одна из причин долгой читательской жизни фантастической книги.

Ефремов показал себя мастером феномена достоверности, начинал с первых научно-фантастических рассказов, густо намешанных на реалиях полевой экспедиционной жизни, которую он так хорошо- знал, и в то же время приподнятых над ее повседневностью смелым полетом фантазии, убежденностью ученого, эрудицией энциклопедиста, которому не было чуждо ни одно из русел общечеловеческой культуры. В этом, по-видимому, и одна из причин удивительной прозорливости многих научно-фантастических прогнозов Ефремова, подтвержденных, либо подхваченных современной наукой, о чем говорилось уже не раз.

Достаточно вспомнить хотя бы один из его ранних рассказов "Алмазная труба", в котором автор указал местонахождение еще неоткрытых в то время на Сибирской платформе алмазоносных кимберлитовых жерл гораздо точнее, чем это было сделано в научных статьях ученых-геологов, решавших "алмазную проблему" Сибири. Удивляться впрочем не приходится; Ефремов сам был прекрасным полевым исследователем, превосходно ориентировался в перспективах Сибирской платформы, похожей по геологическому строению на Южную Африку, где коренные месторождения алмазов известны с середины прошлого века. Ему самому довелось поработать в Сибири; он проводил изыскания на первой - предвоенной - трассе будущего БАМ'а.

Путь И.Ефремова в геологии был крутой и необычный. Он увлекся палеонтологией еще в школе в Ленинграде. Начал препаратором у известного палеонтолога профессора Петра Петровича Сушкина; первый научный труд опубликовал в 1927 году, когда ему еще не исполнилось двадцати лет. К августу 1935 года, когда Ефремову была присуждена без защиты диссертации ученая степень кандидата геолого-минералогических наук, он был уже автором 35 опубликованных научных работ. Кандидат наук, а у него еще не было диплома об окончании высшего учебного заведения!

Ленинградский горный институт он закончил экстерном в апреле 1937 года, за несколько дней до своего тридцатилетия. Выписка из приказа по Ленинградскому горному институту от 3-го апреля 1937 года гласила:

"На основании постановления Государственной квалификационной комиссии геолого-разведочного факультета от 2-го апреля 1937 года считать окончивши Ленинградский горный институт с присвоением звания инженера-геолога - Ефремова Ивана Антоновича с дипломом I степени".

После этого он двадцать два года заведует Лабораторией низших позвоночных в Палеонтологическом институте Академии Наук СССР, возглавляет палеонтологические экспедиции в Монгольскую народную республику. Исследует там "кладбища" динозавров, пишет капитальный научный труд "Тафономия и геологическая летопись". В 1940 году он уже доктор биологических наук; в 1949 году Президиум Академии Наук СССР присуждает ему Премию имени академика Борисяка за работы в Монголии, в 1952 году он становится лауреатом Государственной премии СССР за опубликованную в 1950 году монографию "Тафономия и геологическая летопись".

Казалось бы, экспедиции, обработка огромного полевого материала (монгольские палеонтологические находки Ефремова уникальны и являются теперь гордостью многих музеев), подготовка монографий - вслед за "Тафономией" он пишет еще один капитальный труд - "Фауна наземных позвоночных в пермских, медистых песчаниках Западного Приуралья" - большая организаторская работа академического ученого, все это вместе взятое не оставляло ни минуты свободного времени, а он в эти годы столь же стремительно входит в научную фантастику, как в 1930-е годы входил в палеонтологию. Еще во время войны был опубликован первый сборник научно-фантастических рассказов "Пять румбов". Книга оказалась настолько интересной и необычной для литературы того времени, что рассказы уже в 1945 годы переводятся в Англии. Затем последовали "Звездные корабли", "Тень минувшего"; в 1948 году в журнале "Знание-Сила" появляется "Адское пламя", в 1949 году - "На краю Ойкумены" ("Путешествие Пандиона"), в 1953 году - вторая часть этой исторической дилогии - "Путешествие Баурджеда"; в 1956 - "Дорога ветров".

Наступает 1957 год - год запуска первого искусственного спутника Земли. И символично, что именно в тот же год в стране, запустившей первый искусственный спутник, выходит социально-философский роман И. Ефремова "Туманность Андромеда" - прекраснейшее из видений будущего - гимн безграничным возможностям человеческого разума, красоте человеческих отношений в объединенном мире Земли, освобожденной от гнета, корыстных устремлении, ненависти, недоверия, вражды...

Успех романа был поистине ошеломляющим. Уже свыше тридцати лет "Туманность Андромеды" без конца переиздается в нашей стране и на языке оригинала, и на языках союзных и автономных республик; десятки раз она выходила за рубежом, в некоторых странах неоднократно. "Туманность Андромеды" не только принесла автору мировую известность, но словно бы пробила брешь в некоей плотине, раскрепостила фантазию новых авторов, властно вовлекла их в русло фантастики иной, чем прежде, показав безграничность возможностей моделирования граней будущего не только в области техники и науки, но и в категориях этики, эстетики, воспитания, долга, морали, психологии и социологии. Весь огромный мир от макрокосмоса до космической бесконечности человеческого мозга стал ареной построения моделей новой фантастики. Именно вслед за выходом "Туманности Андромеды" в нашей литературе поднялась волна новой фантастики, сразу завоевавшая внимание, интерес и любовь читателей. В Ленинграде эта волна принесла читателям книги Аркадия и Бориса Стругацких, И. Варшавского, Г. Мартынова, А. Мейерова, О. Ларионовой, А. Шейкина и многих еще.

В 1959 году профессор И. А. Ефремов покидает Палеонтологический институт Академии Наук СССР и целиком отдается научной фантастике. Одной из причин, побудивших его сделать этот шаг, было состояние здоровья: экспедиции, десятилетия напряженного труда не прошли даром... Остающиеся ему тринадцать лет жизни Ефремов посвящает работе над тремя большими романами - "Лезвие бритвы", "Час быка" и "Таис Афинская". И снова - широта временного диапазона - от наших дней ("Лезвие бритвы") почти на две с половинок тысячи лет в прошлое "Таис Афинская" и на несколько тысячелетий в будущее ("Час быка") - снова великолепный энциклопедизм философа и ученого, мастерски построенные сюжеты, зримые контрастные герои, филигранность фантастических моделей, убедительность предупреждения, поражающая достоверность описываемого.

Феномен достоверности неизменно присутствует и в больших романах Ефремова, независимо от того, являются ли их герои нашими современниками, далекими предками или еще более дальними потомками.

Реалистическая достоверность, естественно сочетаемая с глубиной философских и этических концепций, с осязаемостью научно-фантастических моделей - не в этом ли ключ постоянного читательского интереса ко всему, что написано Ефремовым?

А еще - этот ключ - в оптимизме социальных концепций и неистребимой вере в Человека - в то лучшее, что заложено в нем природой и урочено эволюцией: в твердой убежденности философа-материалиста Ефремова, что гуманизм победит жестокость, Разум восторжествует над безумием...

В противовес идеалистическим представлениям некоторых, в том числе и очень талантливых писателей-фантастов Запада (например, А. Кларк) о некоем "высшем космическом разуме, не имеющем вещественной оболочки" - Ефремов всегда утверждал, что разум неотделим от Человека - наивысшего создания природы.

"Формы человека, его облик, как мыслящего существа не случаен; он наиболее соответствует организму, обладающему огромным мыслящим мозгом" - в этих словах Ефремова слились воедино убежденность ученого-палеонтолога - знатока былых форм и эволюций жизни, концепции философа-материалиста, утверждающая великую целесообразность красоты, кредо писателя-фантаста, подарившего людям прекраснейшее из видений будущего. Убежденность в безграничных возможностях человеческого разума позволила Ефремову зримо показать, что стремление к совершенствованию, и прекрасному свойственно человеку, что оно - красная нить развития Человечества. Именно оно вело людей по нелегкому пути становления земной цивилизации; его не могли остановить ни орды диких кочевников, ни костры инквизиции, ни изуверство диктаторов и фашистов. Научно-фантастические романы Ефремова светильники и маяки на пути Разума из "темных, веков" далекого прошлого к манящему прекрасному будущему. Нравственный и социальный прогресс Человечества показан в них на протяжении шести-семи тысячелетий. Черты человека будущего видны уже у Пандиона, когда такие, как он, еще бесконечно одиноки, и - в их полном раскрытии - у героев "Туманности Андромеды", когда они стали, нормой для подавляющего большинства землян.

Дар Ветер, Эрг Ноор, Веда Конг, Мвен Мас и другие герои "Туманности Андромеды" - люди во многом подобные нам и в то же время обладающие качествами, которые современному человеку Земли еще предстоит развить и воспитать в себе, сделать непреходящими, обязательным, сами собой разумеющимся. Качества эти вероятно свойственны высокоорганизованной материи; предпосылки их заложены самой природой, стремящейся к высшей целесообразности и ее наиболее загадочном и совершенном творении - человеческом мозге. Однако гармоническое развитие этих качеств, их наиболее полное проявление возможны лишь при определенной сопокупности внешних условий - и, прежде всего, условий воспитания, сознательно создаваемых самим человечеством на высших ступенях развития общества. В обозримом будущем такой ступенью явится коммунизм... Этой ступени, людям ее создавшим и посвящено лучшее творение Ефремова - "Туманность Андромеды" - монументальная эпическая поэма в прозе, воспевающая мудрость, совершенство, благородство, гуманизм и всесилие человеческого разума в условиях всепланетного коммунизма, повествующая о тех вершинах целесообразности и счастья, которых способно достичь гармонически развивающееся сообщество людей Земли. Способно... Если сумеет преодолеть реально существующие глобальные проблемы нашей эпохи, если сохранит мир на планете, если выберется из лабиринта и тупиков экологического кризиса, если... Этих "если" на пути человечества в будущее немало, они и вокруг, и в самих нас, и к ним не раз возвращается Ефремов, когда предостерегает... Его предостережения столь не серьезны, сколь ослепительны раскрываемые им перспективы.

Загадки непознанного, будущее каждого из нас, будущее детей, внуков и правнуков волновали людей во все эпохи, волнуют ныне и, конечно, будут волновать, пока существует человечество. Это естественно, ведь для каждого будущее начинается со следующей минуты, завтрашнего дня, будущей недели, месяца, года; оно - единственное, в чем мы как-то властны... Время быстротечно, и, как мы пока считаем, необратимо. Значит, в прошлом мы бессильны, и каждый живет только за счет своего будущего... Конечно разные люди в разной степени, каждый по-своему, но так есть и было всегда... Теперь же в эпоху стремительных изменений всего окружающего вплоть до изменений и ломки биосферы планеты, в эпоху, которую мы называем - эпохой НТР, все связанное с будущим - и близким и более далеким, приобретает особую значимость. Ведь ни для кого не секрет, что вопрос, поставлен с предельной остротой: быть или не быть - всему человечеству, жизни на Земле, может быть даже - самой планете... Угроза всеобщего ядерного уничтожения, угроза отравления атмосферы, почв и океанов планеты технологическими отходами, угроза перегрева атмосферы со всеми вытекающими последствиями вплоть до таяния полярных льдов, угроза разрушения озонового шита Земли... И все это дело рук самих людей, созданной ими технологической цивилизации. Так быть или не быть?..

И вот Ефремов своими научно-фантастическими романами о завтрашних днях землян твердо и уверенно отвечает:

- Быть... Обязательно быть...

Истоки его неколебимой веры во всесилие человеческого Разума в его же собственном мудром опыте ученого-палеонтолога, посвятившего десятилетия творческого труда изучению закономерностей и целесообразности самой жизни.

И мы верим ему, когда он приоткрывает на страницах своих книг завесу грядущего и показывает ослепляющие, поражающие воображение картины счастливо и мудро устроенной жизни в эру Великого кольца разума. Верим, что люди Земли справятся с невзгодами, трудностями и опасностями, которые сами создали и еще продолжают создавать неуемной энергией своего кипучего разума.

В поразительной способности заставить читателя поверить в почти осязаемую реальность прекраснейшего мира, созданного фантазией писателя, одна из особенностей творчества Ефремова. Мне не раз приходилось слышать от людей разного возраста и разного кругозора и в нашей стране и за рубежом о чисто эмоциональном воздействии на них многих страниц в книгах Ефремова. Это воздействие облекалось в разные слова, более или менее точно характеризировавшие сами переживания: говорилось о необыкновенном волнении, возникавшем во время чтения, о трепете, далее о слезах восторга, застилавших глаза... Вероятно, все это было гораздо сложнее, но такие переживания очень трудно передать словами. О них знают лишь читатель, да страницы книги, а еще вероятно, автор, потому что, почти наверное, он испытал нечто подобное в наиболее счастливые минуты творчества, над самыми удачными страницами рукописи.

Могу признаться, меня многие страницы в книгах Ефремова тоже ввергали в продолжают ввергать в "трепет волнения". "Туманность Андромеды" я перечитывал много раз и каждый раз находил в ней для себя что-то новое, и, казалось, все глубже проникал в замысел автора. И каждый раз многие места книги волновали, заставляли сопереживать... Твердо уверен, что к "Туманности" буду возвращаться снова и снова, именно потому, что новые встречи с ее героями, которых фантазия автора облекла для меня, в плоть и кровь которых я уже знаю и хочу узнать еще лучше, дарят радость... Как встреча с каждым настоящим очень хорошим человеком!..

Пути литературных творений извилисты и во многом загадочны, продолжительность их "жизни" в активном взаимодействии с читателем переменчива. Очень трудно предсказать заранее, сколько лет читательского внимания суждено книгам того или иного автора. Социологи утверждают, что лишь одна из ста издаваемых ныне книг активно "живет" более года и лишь одна из десяти тысяч - более десяти лет. Однако уже сейчас можно утверждать, что книги Ефремова будут жить очень долго. И не только потому, что они сразу найти путь к читателю, уже выдержали огромное количество переизданий, переведены на многие языки...

Фантастическая литература вообще "живуча"... Сквозь хаос пожаров и войн, сквозь все уничтожавшие "потопы" минувших веков дошли к нам, живут и до сих пор переиздаются творения великих фантазеров и мечтателей прошлого - Гомера, Платона, Данте, Рабле, Свифта... Увлекавшие читателей в конце XVIII века книги о настоящих путешествиях и реальных приключениях на суше и на море давно пылятся на полках книгохранилищ, а выдуманная история Робинзона, созданная фантазией Даниеля Дефо, продолжает жить...

Еще более показателен пример Жюля Верна. Великий француз творил во вторую половину прошлого века. Однако и ныне суммарные тиражи ежегодных переизданий его книг по-прежнему далеко опережают иных писателей, в том числе и современных, а по общему количеству книг одного автора, изданных на Земле за всю историю литературы, Жюль Верн занимает одно из первых мест в первом десятке авторов всех времен и народов.

В чем тут дело? Магия неведомого, магия тайны, которой проникнуты романы Жюля Верна? Или то, что Жюль Верн из XIX века разглядел нашу эпоху, сумел впервые ярко показать главного героя и творца технического прогресса и НТР - смелого исследователя, талантливого инженера, гениального ученого? Или за всем этим скрывается еще нечто неуловимое?

А может быть все гораздо проще... Ведь превращение нашего далекого человекообразного предка в Человека разумного завершилось именно тогда, когда он начал думать, мечтать, фантазировать, иго фантазии стали мотором выживания, совершенствования, развития на грандиозном и жестоком пути восхождения по ступеням создаваемых им цивилизаций. И до нынешних дней почти все мы подсознательно сохраняем присущую человеку, врожденную в него самой эволюцией тягу и страсть к непознанному, к тому, что еще таится за пределами опыта, что подкидает впереди, следовательно к будущему в первую очередь... Современная фантастика, будучи зеркалом тревог, разочарований, сомнений и надежд нынешних поколений, позволяет читателям в той или иной степени удовлетворять врожденную заинтересованность неведомым. Отсюда ее популярность, как литературного потока в целом. Ну, а фантастика Ефремова и, прежде всего, "Туманность Андромеды" это уже не зеркало, а окно, распахнутое в отдаленное будущее (или в прошлое, когда речь идет о его исторической Фантастике). Желающих заглянуть в это окно, естественно, много и в обозримому будущем их едва ли станет меньше.

Знаю, я отнюдь не одинок в своем отношении к романам, героям, социальным, нравственным и эстетическим концепциям творчества Ивана Антоновича Ефремова. Отсюда и убежденность, что книгам и героям Ефремова суждена очень долгая жизнь. Что же касается воспитательного значения его книг - их влияния на подрастающее поколение переоценить невозможно. Книги Ефремова увлекли не одного из первых космонавтов на их труды и свершения... Безгранично раздвинув пределы Ойкумены эти книги надолго останутся маяками пространства и времени, маяками, зовущими дальше к новым свершениям во имя Человека и Человечества. Дальше и дальше за пределы Ойкумены Ефремова...

Ставшие всеобщими прекрасные человеческие качества землян Эры Великого кольца - героев социальных утопий Ефремова - их искренность и прямота, постоянная взаимная доброжелательность, основанная на полном доверии друг к другу, их смелость, доходящая до самоотверженности, доброта и великолепное умение владеть собой - своим разумом и телом при любых обстоятельствах, их мудрость, не исключающая умения веселиться и радоваться, страдать и любить - все эти качества вовсе не являются чем-то принципиально новым, - выдумкой автора утопий.

Ефремов говорит лишь о наиболее полном раскрытии качеств, органически свойственных, человеку, свойственных высокоорганизованной материи человеческого мозга. Качества эти спорадически проявлялись у некоторых людей и раньше; в еще большей степени они проявляются у наших современников. Однако все это - только отдельные вспышки, огонь еще не разгорелся. Далеко не всегда они получали необходимое развитие и поддержку в процессе воспитания, образования. Зачастую эти вспышки оказывались безжалостно подавленными обстоятельствами, особенностями обстановки и жизненной ситуации. Отходя на второй план, они нередко угасали в столкновениях с совершенно иными качествами, пышно расцветавшими в минувшие эпохи в условиях дикости, варварства, невежества, взаимной вражды за право выжить, существовать, сохранить потомство и место под солнцем. Реминисценции отрицательных нравственных качеств, отнюдь не украшающих человека эпохи НТР и нередко скрываемых до поры до времени под маской внешней добропорядочности, необыкновенно живучи... Их постоянное устранение на сферы людских отношений является одной из труднейших задач воспитания, стоящей перед всем человечеством.

Ефремов показал на своих ювелирно сработанных моделях и пример успешного решения подобной задачи ("Туманность Андромеда", "Сердце змеи") и обратный пример ("Час быка"). Две взаимоисключающих модели, вынесенные в далекую от наших дней эпоху, а сколь они актуальны ныне на нашей небольшой планете, разделенной на сообщества и группировки с разными социальными идеалами, устремлениями, с разными целями и противоположными способами их достижения. Наш идеал, идеал наших друзей из стран социалистического содружества, из многих развивающихся стран, - коммунистическое завтра Великого кольца разума. Но разве не возникали совсем недавно и не продолжают возникать на Земле понурые и трагические сумерки "Часа быка", длящиеся годами и десятилетиями? Фашизм, расизм, человеконенавистничество! Их остатки еще жарко тлеют под буржуазной респектабельностью старой Европы, испытавшей на себе весь ужас гитлеровского "Часа быка"! "Час быка" пришел в 1973 году в Чили, он еще продолжается в Парагвае, Сальвадоре, на Гаити, в некоторых государствах Азии... Его зловещими сумерками продолжают угрожать миллионам людей неофашисты.

В нынешней необычайно сложной, взрывчаток, противоречивой, стремительно меняющейся обстановке человеческая мудрость, мудрость правительств, которым народа вручают свою судьбу и судьбу всей планеты, мудрость самих народов, поставивших главной целью борьбу за сохранение мира на Земле, мудрость молодежи, которая долина будет принять на себя ответственность за ближайшее будущее - наиболее надежные гарантии успешного преодоления преград на пути марафона человечества к Великому кольцу разума. "Туманность Андромеды" Ефремова дарит участникам марафона заряд оптимизма; она как глоток кислорода на трудном пути. И участники марафона будут обращаться к ней снова и снова...

Однако воспитательная и социальная значимость книг Ефремова не исчерпывается сказанным. Читателя не могут не сопоставлять героев Ефремова со своим окружением, а иногда и с собственным я... Тогда не помогают маски внешней респектабельности и кажущейся добропорядочности: ханжество, лживость, демагогическое пустословие, ловкое интригантство ради собственной маленькой карьеры, дремучая тупость, маскирующаяся под принципиальность, хамство, выдаваемое за прямоту "широкой натуры", выступают во всей их отвратительной наготе.

Да, есть люди и их еще немало, которые не любят книги Ефремова, бранят "Туманность Андромеды", отрицают почти все, написанном им. "Герои Ефремова - выдумка, схема, никогда таких не было и не будет, и не нужны они на Земле; скучно будет жить с ними рядом!" - утверждают отрицатели Ефремова.

Ложь это, лицемерие и ханжество. Героев Ефремова органически не принимают те "читатели", которые не в состоянии вообразить, что человек может полностью избавиться от нравственных пороков, раскрыть свойственную ему духовную красоту. Они - либо люди ущербные, надломленные жизнью, слабые и потому не способные подняться над затягивающей их тиной неомещанства, либо - лицемеры, для которых страницы ефремовских книг - лазерный луч, насквозь просвечивающий их загнившую неомещанскую сердцевину. И если первых Ефремов жалел и как-то старался им помочь, то вторых он презирал умом и сердцем геолога, путешественника, мыслителя, презирая и ненавидел, ибо понимал прекрасно, что равнодушие, лицемерие, зависть, ложь, стяжательство, хамство - все эти разновидности подлости, оставленные людям в наследство сумерками прошлого, неминуемо открывают заслоны Часу быка.

Он, конечно, был немного Дар Ветром, среди нас... Но только потому, что приподнял завесу над прекрасной эпохой Дар Ветра, и уж совсем не потону, что сознательно или бессознательно сделал Дар Ветра внешне похожим на себя. Глазное заключалось в том, что он сам обладал многими из тех качеств, которые хотел видеть в людях, теми прекрасными, подлинно человеческими качествами, которыми так щедро наделял своих героев. Это находило выражение в его удивительном обаянии, часто скрываемом за внешней суровостью, в бескомпромиссной честности и прямоте и по отношению к окружающим и по отношению к самому себе. Как Дар Ветер он ценил в людях прямоту и отвагу, не выносил лицемерия и лжи, как все люди эпохи Великого кольца, был откровенен, доброжелателей, мудр и как они поклонялся красоте - красоте тела, разума, природы. Скорее всего, именно эти качества человека завтрашнего дня Земли, преломленные через призму его творческого видения, и позволили ему создать произведения не только подлинно новаторские, высокогуманные, послужившие детонатором новой волны научной фантастики, но и способные глубоко волновать читателей всех возрастов.

Недавно мне довелось побывать в Монгольской Народной Республике. Во время многодневной поездки по Гоби-Алтайскому аймаку на юго-западе страны мы пересекли Шаргын-Гоби, где некогда работали палеонтологические экспедиции Ефремова ². На одной из стоянок чабанов на окраине Шаргын-Гоби нас - группу монгольских и советских писателей познакомили с пожилым монголом - человеком очень уважаемым в этих местах, заслуженным скотоводом республики. Он был сдержан и немногословен, как все тамошние старики полон глубокого внутреннего достоинства, которое приходит с годами нелегкого труда, большого жизненного опыта и осознанием собственной значимости в степном мире, где прошла его жизнь. Он неторопливо рассказал нам о стадах, которые пасут на отгонных пастбищах возле гор его сыновья и племянники, о заготовке кормов на зиму, о приплоде молодняка, о выполнении государственных поставок - их скотоводческая бригада - передовая в сельскохозяйственном объединении сомона... Чуть позднее, уже за столом, обильно уставленным дарами гобийской кухни, когда пришлось отдавать дань традиционному монгольскому гостеприимству, я спросил нашего хозяина-аксакала не знает ли он кого-нибудь в этих местах, кто три с половиной десятилетия назад работая в экспедициях Ефремова.

- О-о, - сказал он и его выцветшие глаза заблестели, - о-о, повторил он, внимательно глядя на меня, - значит ты тоже знаешь... Ивана Антоновича... Я, - он ударил себя в грудь, - Я сам работал с ним... Давно... Когда молодой был...

- Расскажите, - попросил я, - как вы с ним работали?

Он задумался, потом, постепенно оживляясь, стал рассказывать:

- Хорошо работали... Да... Ивана Антоновича хорошо помню... Да... Большой человек!.. Хороший человек... Все сам умел делать... Палатку поставить, костер разжечь... Машину умел водить. Сломалась... Сам ремонтировал... Сам кости находил. Сам, вместе с нами, кости из земли вынимлал. Улан-Батор большой музей есть. Знаешь?

- Знаю. Был там.

- Туда мы самые большие кости привезли. Иван Антонович своими руками самый большой скелет там собирал.

- Видел его. Скелет тарбозавра - огромного хищного ящера. Там написано, что его нашла экспедиция Ефремова.

- Да... Мы нашли... Он... Целый тот зал со скелетами - это все он... Задумал и сделал.

- Этот зал теперь называют ефремовским...

- Да... ефремовский... Это правильно... Понимаешь, он такой человек был... Очень правильный человек - большой начальник... А каждый простой человек мог к нему придти... Он слушал и всегда помогал... Живой еще?

- Нет. Умер в Москве одиннадцать лет назад.

Старик вздохнул и глаза его снова потускнели:

- Умер... Я теперь старше его... Да... Приезжал бы еще в Гоби, может не умер бы... В Гоби человек долго живет... Придешь на его могилу, поклонись от всех монголов...

Я был тогда так поражен этой встречей и рассказом старика, что не записал его имени. Спохватившись на следующий день, принялся спрашивать у моих спутников. Оказалось, что имени аксакала никто не запомнил. Да, может быть, это и не так важно. Память об Иване Ефремове хранит множество людей; теперь я знаю, что и в далекой Монголии те, с кем он встречался, помнят и чтут его так же, как и мы...

Когда в редкие свободные минуты я даю волю фантазии, я иногда думаю об авторе "Туманности Андромеды" как... о пришельце из нашего будущего. А что если?.. Может действительно заведующий внешними станциями Земли Дар Ветер договорился в Академии пределов знания и... побывал у нас? Он просто не мог выбрать иную эпоху для своего путешествия. Они там - в своем будущем - великолепно знают историю Земли и помнят, как начиналась коммунистическая эра. Прибыл он с некоторым опережением, чтобы "акклиматизироваться" до начата самых важных событий, потом прошел вместе с нами по дорогам революции и строительства; немного позднее - в очень трудное время - чуть-чуть намекнул, откуда он и что знает, подсказан ученым несколько идей, реализация которых, с его точки зрения, запаздывала, и, зная о том, что ближайший отрезок пути будет прямым и сравнительно ровным, что значительная часть землян выходит на столбовую дорогу, ведущую к коммунизму, тихо и незаметно удалился... К себе в свое настоящее...

Думаете это шутка, литературный прием? Быть может... И все-таки, когда думаю об этом, мне начинает казаться, что думаю вполне серьезно. И тогда хочется добавить:

- Спасибо... Спасибо тебе, Дар Ветер...

А. Шалимов

1. А. Ф. Бритиков предпочитает для этого понятия иной термин - "опережающий реализм".

2. И. А.Ефремов трижды возглавлял палеонтологические экспедиции в МНР - осенью 1946 года, в 1948 по 1949 годах. Его экспедиции покрыли густой сетью маршрутов Южную и Заалтайскую Гоби, а на крайнем западе достигли Шаргын-Гоби и озера Хара-Ус-Нур. Многочисленные обширные раскопки на "кладбищах костей" вымерших обитателей этих мест помогли открыть скелеты меловых динозавров, водных черепах, гигантских крокодилов, остатки исполинских таксодиевых лесов, в которых стволы деревьев достигали 3,5 м в диаметре. И. А. Ефремову удалось доказать, что Гоби - эта древнейшая суша планеты - в мезозое не была пустыней. Ее покрывали тропические леса и прерии с обширными озерами и полноводными реками. Теплый и влажный климат способствовал буйному развитию жизни.