У ПРИДОРОЖНОГО КАМНЯ

РЕДКО кто из фантастов не оказался однажды на распутье: а может, пойти по освященной традицией дороге «серьезной литературы»? Он знает, что идти ему по этой дороге будет так же нелегко, как и прежде, но допекает распространившийся стереотип «квалификации»: фантастика-де – ветвь литературы развлекательной, второстепенной, а стало быть, трудно уповать на какие-либо лавры.

Разумеется, это заблуждение. Достаточно привести имена уже упоминавшихся в дискуссии Ж. Верна, Г. Уэллса, А. Беляева. А. Толстого, К. Чапека, И. Ефремова, С. Лема, Р. Брэдбери, братьев Стругацких... Тем не менее упомянутое заблуждение не случайно, так как существует море фантастической серости. Скажут, а в каком жанре ее нет? Да, к сожалению, есть везде. Но сейчас речь о фантастике, у которой своя специфика.

Двойственность проявляется и в читательском отношении к фантастике. С одной стороны, повальное увлечение любой фантастической литературой, «фэнство». С другой, высокомерно-аристократическое, в лучшем случае – снисходительное отношение. Это крайности, но надо признать, что большинство читает НФ и «фэнтэзи», чтобы развлечься или отвлечься от повседневной бытовой прагматики.

Как-то знакомый, многообещающий литературовед, ознакомившись с одним из выпусков НФ (книжка была не лучше и не хуже других), сказал: как газету читаешь. Понятно, он не хотел обидеть газету, а вот фантастику обидел. Между тем в его высказывании есть изрядная доля истины. В чем же она?

Передо мной три образчика фантастической беллетристики, взятых наугад из республиканской периодики. Рассказ, новелла, повесть. В рассказе А. Ронкина «Встреча» («Литературный Киргизстан», № 1, 1985) набор фантастических мотивов и атрибутов более чем привычен. Существует «плохая» планета Кара, жители которой покорили время. Есть еще на планете Главная Машина, дифференцирующая население по принципу, кто сколько «способен совершить в жизни, а чего при всем желании не совершит», и начисляющая каждому лимит жизнедеятельности в неких единицах. Центральная конфликтная ситуация – космическая экспансия карианцев на Голубую планету.

«Если обитатели планеты окажут сопротивление, Командиру придется нажать Кнопку, и тогда Голубая превратится в маленькое раскаленное солнце. Обычная работа». Однако Командир «межгалактического ракетоносца» на этот раз внезапно расчувствовался: «нежное сияние чужой атмосферы вызвало... щемящую боль» у него в груди, «чужие города, населенные миллионами неведомых ему существ», вызвали в нем «внезапное отвращение к его работе»... В общем, «Командиру показалось, что в рубку влетела невидимая птица и мягкими крыльями овевает его лицо...» Естественно, что под напором стольких эмоций и откровений Командир уничтожил свой корабль с экипажем и 15 тысячами солдат, а сам был выброшен в «Пространство» и «странной прихотью искаженного Времени» занесен в «окрестности родной планеты». Там его быстро разжаловали, и он уже в качестве штурмовика-смертника повторно летит на Голубую планету. Вместе с одним благородным Доктором они беспрепятственно прошли в «реакторный отсек» и уничтожили корабль карианцев, а сами, «кувыркаясь и крутясь... понеслись к планете Голубая». Здесь, на Земле, они на чистом русском языке спросили у дачников дорогу к городу, пожелали им спокойной ночи, «почему-то радостно засмеялись...» и пошли, надо полагать, в горисполком рассказать о случившемся.

Новелла А. Гросмана «Ваше имя?» («Звезда Востока», № 2, 1985) представляет уже фантастику иного типа. Претензий на серьезную тему в ней нет, ситуация «игровая», с выходом в сферу интимных человеческих отношений. Некто Соп Шел («астроэнергетик восьмого порядка и лауреат галактической премии Белая Дыра. Постмышление и кругозор, близкий к шароиду...») некогда развелся и в повторный брак вступать не собирался. Поэтому его переселяли на планету Сорэ. Итак, летит Соп Шел и обнаруживает, что вместе с ним на планету Сорэ направляется женщина, тоже разведенная. Им, естественно, ничего не оставалась, как сблизиться, а потом и полюбить друг друга. Герои с обреченностью ожидают прибытия на Сорэ, где их ждет разлука. Однако выясняется, что планета Сорэ – фикция. Они на Земле и счастливы.

В обоих произведениях невероятно слабо выписаны характеры. Герои А. Ронкина лишены даже имен собственных (это распространившийся способ называния персонажей в фантастике: Командир, Биолог, Психолог и т. д.). Герою Л. Гросмана Сопу Шелу, наделенному загадочными постмышлением и шароидным кругозором, начисто отказано в каких бы то ни было индивидуальных чертах.

ДУМАЕТСЯ, что приведенные примеры типичны для основной массы современной фантастической литературы. Почему же так получается?

В реалистической литературе всегда в фокусе внимания находятся человек, его отношения с другими людьми, обществом или окружающей природой. В фантастике сюжетообразующим центром является допущение некоего феномена, пока реально не существующего или невозможного в принципе, но это вовсе не значит, что она должна чураться серьезных социальных и нравственных проблем. Вспомним классиков советской фантастики... Кстати, неправомерным мне кажется включение Булгакова, а подчас и Гоголя в ряд писателей-фантастов, как делает, например, И. Бестужев-Лада. Действие в их произведениях происходит в рамках реального мира, и, сколько бы невероятных допущений в них не было, фантастическими эти произведения не станут. В фантастике же действие развертывается в рамках мира вымышленного, и любое реальное наполнение этого мира не изменит ее жанрового статуса. Это принципиальное различие и определяет основу методологии фантастики.

Но вернемся к проблеме человека. К сожалению, в большинстве случаев, и чем дальше, тем больше, фантастическое стало подавлять человека и вытеснило его на периферию авторского внимания. Стали исчезать характеры, типы, психология.

Такое смещение не могло не сказаться на художественной организации произведения: создаются шаблонные ситуации, угасают краски, язык же, теряя выразительность, становится попросту примитивным. В качестве компенсации на их место нагромождается фантастическая атрибутика или заступает «оживляж». Пострадали и человеческие отношения. Любовь, к примеру, изображается банально или не затрагивается вовсе.

И даже тогда, когда фантастика перестала сосредоточиваться лишь на научно-технических допущениях и, развиваясь, в поисках новой сюжетоорганизующей основы обратилась к проблеме (философской, социальной, политической, исторической...) – безусловный шаг вперед! – то и тогда в большинстве случаев болезнь остается прежней: человек так и не занял подобающего ему места.

Разумеется, всему этому есть объективнее оправдательное объяснение. Познание предметного мира конкретнее и движется быстрее, чем познание самого человека. В фантастике этот разрыв особенно заметен. С другой стороны, не только диктат фантастического не позволяет создать полнокровные человеческие образы. Очень часто научно-техническая некомпетентность, пренебрежение законами жанра, выработанными художественной практикой лучших фантастов, становятся непроходимым заслоном перед автором. Здесь тоже прямая зависимость: чем больше логических, научно-технических несуразиц, тем более ущемлен в своих действиях герой произведения. Он не может полноценно реализоваться, как бы этого не хотел автор. Проиллюстрировать это положение можно на примере повести X. Шайхова «Блеск алмаза» («Звезда Востока», №№ 3, 4, 1985).

X. Шайхову, в целом успешно работающему в этом жанре, мешает недостаточное внимание к технической, атрибутивной стороне произведения, от чего в немалой степени зависит разработка ситуации, сюжета, проблематики. Сюжет прост. Двое исследуют «черную дыру». Обнаруживают там неорганическую жизнь. Растет гравитация, и неорганики должны погибнуть. Один из космонавтов с невероятными трудностями взлетает, увозя с собой в анабиозном состоянии представителей неорганической жизни (цивилизации), другой благородно остается наблюдать за дальнейшим уплотнением «черной дыры»...

При чтении повести X. Шайхова мне вспомнился шуточный совет одного юмориста мужчинам, укладывающим в дорогу вещи: нужно все запихать в чемодан, затем закрыть крышку, надавить и то, что осталось снаружи, аккуратно обрезать ножницами. Здесь получилось примерно так же: «обрезана ножницами» техническая сторона дела.

В повести читаем:

«Замысел Азизова был прост и, на первый взгляд, действительно наивен. Что, если использовать гигантские силы подземной стихии, чтобы «выбросить» корабль за пределы поля тяготения Ренэ?.. Такой выброс аналогичен выстрелу из огромной пушки. Подобный метод уже был описан, правда, не в научной, а в фантастической литературе. Кто не знает Жюль Верна и его «Путешествие на Луну»!»

Как видим, идея всепобеждающего разума и сил человеческих лишь декларируется ссылкой на классику, но не подтверждается художественной логикой произведения. Герои неразличимы. Их можно без всякого ущерба поменять местами. Есть в повести очевидные натяжки. Знаете, как человеческий организм приспосабливается к росту гравитации в «черной дыре»? Вот диалог:

«– А приступы слабости? Сердечная недостаточность? Разве это не первые признаки надвигающегося более тяжелого недомогания?

– А что, если это лишь легкие последствия уже произошедшей перестройки наших организмов?»

ВОПРОСЫ художественности, правдоподобия в фантастике особые. Как, например, живописать человека далекого будущего? Психологию, как известно, не придумаешь. Как люди будут любить, относиться друг к другу, говорить? Какой нужно выбрать не профанирующий идею тон произведения? Ведь нужно построить свой фантастический мир, в котором каждое допущение, каждая техническая деталь должны «работать» на художественную правду. И если допускаются ошибка, неточность, то разрушается и вся структура произведения. Например, в интересах сюжета для создания определенной линии в отношениях героя, вернувшегося с планеты Ренэ, и «миловидной, черноволосой девушки в белых одеждах, ведущего специалиста крупного института», X. Шайхову необходимо, чтобы Азизову поначалу не очень верили. Поэтому автор заставляет землян ошибиться. Девушка говорит: «Сотрудники института... вели наблюдения за астероидом с невероятно странной траекторией. Астероид упал в море. Вас заметили в районе его падения». Допущение неправдоподобное: ведь если даже на современном техническом уровне можно не перепутать космический корабль с астероидом, то что уж говорить о будущем, когда исследуются «черные дыры» и запросто устанавливаются контакты с внеземными цивилизациями? Между тем как раз на этом допущении строится ситуация встречи Азизова на Земле.

Современная фантастика развивается в основном в двух направлениях. Первое – это общий и единый для всей литературы путь развития, который не знает деления родов, жанров и их вариаций на главные и второстепенные. Второе – это движение «внутрь жанра», порождающее некий цеховой стереотип. Пишущий ищет такое, о чем еще не писали, будь то какой-нибудь новый «научно-технический зигзаг» (что-нибудь вроде химической, лингвистической и пр. машины времени) или «новый» аспект надуманной проблемы. Это «специализированное» направление фантастики все более уходит в сторону от магистрального пути развития литературы, сохраняя лишь внешние приметы художественного творчества.

Движение «внутрь жанра» породило опасную иллюзию (часто неосознанную), что писать фантастическое произведение можно по каким-то особым канонам, не требующим филигранного литературного мастерства. Помнится, один литератор от фантастики высказался примерно так: «Никто не будет вчитываться как в Гоголя, копаться. Главное, чтобы было интересно. Фантастика обречена на успех, ее, как бы ни было написано, читают». Ну и что же? Не случайно в последние годы растет число произведений вторичных по замыслу, подражательных, штукарских. В центральные издательства хлещут волны самотека, приговоренного никогда не увидеть свет, потому что его положение сложно вдвойне. Во-первых, подобно самодеятельным творениям «серьезной литературы», эти произведения отклоняются из-за их низкого художественного уровня. Во-вторых, фантаст-одиночка, не зная, как правило, последних «цеховых» достижений, повторяет уже придуманное. Да и объективно трудно придумать что-либо новое.

Потому-то так остро стоит проблема начинающих: сторонники специализированной фантастики могут пойти по пути разрыва с общелитературной и культурной традицией, и вырастет группа эстетически невежественных авторов. А это опасно не только для них, но и для всех читающих фантастику.

Думается, преодолеть эту опасность должна помочь школа мастерства, настоящая литературная, а не специализированно-цеховая. Мне кажется, есть необходимость в организации и стимулировании семинаров начинающих писателей-фантастов. Примерами могут послужить действующие уже несколько лет в Москве и Ленинграде семинары под руководством Д. Биленкина и Б. Стругацкого. Положителен опыт ежегодного Всесоюзного семинара молодых фантастов в Малеевке. А если пойдет настоящая литературная работа, то, думаю, республиканские и областные издательства щедрее будут предоставлять площадь для произведений этого жанра.

Словом, на мой взгляд, нет никакой фатальности в том, что большая часть сегодняшней фантастики отклонилась в сторону. Нужны лишь направленные действия по возвращению ее на путь подлинной литературы. А это стоит трудов.