ОБЛИК ГРЯДУЩЕГО В РУМЫНСКОЙ НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКЕ

В Румынии научно-фантастическая литература лишь недавно заявила о своем существовании и не может похвастаться такими глубокими традициями, как французская или американская фантастика. Причина заключается не в отсутствии воображения у народа, создавшего волшебную сказку "Юность без старости, жизнь без смерти", и не во внутреннем сопротивлении яростному натиску научных идей, как утверждали в период между двумя войнами некоторые консервативные философы.

Связь экономики с промышленностью установилась в Румынии позднее, чем в других странах. Тем не менее предпосылки для появления научной фантастики создаются уже в первой половине XIX века: быстрое развитие капитализма и постоянное совершенствование науки и техники способствовали подготовке нового читателя, чутко реагирующего на изображение сложностей этого процесса.

Поэтому не следует думать, что румынская научная фантастика выросла на невозделанной почве. В прошлом веке научные изыскания сделались более эффективными и затронули новые сферы знаний. Поэт-просветитель Костаке Конаки - владелец небольшого телескопа, изготовленного в Вене, попытался соединить поэтические образы и явления благороднейшей из наук - астрономии. Восхищенный научными достижениями своего времени, он посвятил также оду князю Димитру Моруцци, который "привел несущиеся потоки в страдающие от жажды города".

О благодетельной роли техники писал, в частности, экономист Николае Сутзу в "Статистических заметках о Молдавии": "Машины - радикальное средство улучшения здоровья нации, их роль в механическом труде та же, что и роль кредита в финансовых операциях - они чудесным образом увеличивают производительную силу человека".

Конечно, передовые идеи не могли не коснуться поэзии. Йон Элиаде-Рэдулеску поет гимны техническому прогрессу, который овладевает миром с поразительной быстротой. Подлинная утопия, предтеча научной фантастики, так часто за нее принимаемая, появляется в 1856 году в стихотворении Элиаде-Рэдулеску "Описание Европы после Парижского соглашения". В заключительных строках он выражает свои мысли о будущем общества, навеянные идеями утопического социализма, с которыми Элиаде познакомился в Париже, где жил на положении изгнанника.

Идеям утопического социализма отдает дань и Демитриу Д. Ионеску в рассказе "Духи 3000 года" (1875). Главный герой Ионеску, подобно герою известной утопии Мерсье, засыпает и пробуждается, но не в 2440 году, а в канун четвертого тысячелетия. Он узнает, что в этом далеком будущем уже не существует ни монархий, ни религий, ни войн. "Единственное понятие, определяющее человеческое благородство - свобода". В рассказе Ионеску мы находим и немало научно-технических предвидений. Аэростат сделался распространенным видом общественного транспорта, климат Земли стал намного мягче, благодаря многочисленным каналам и лесным насаждениям. Пустыни превратились в моря. Был создан искусственный остров, где заседал "Генеральный Совет Конфедерации Человеческих Рас"...

Влияния утопического социализма не избежал и великий румынский поэт Михай Эминеску, чей идеал будущего общества неожиданно вырисовывается в небольшом романе "Бесплодный гений": "Я бы хотел, чтобы человечество походило на призму - ясную, пронизанную светом, переливающуюся бесчисленными оттенками, тысячецветную призму с радугой бесчисленных нюансов".

Поэтичность этих ранних страниц находит и другое объяснение. В истории, литературы не раз было отмечено, что в произведениях Эминеску встречаются космические мотивы. Он сумел точно выразить в метафорических образах идею космических расстояний, соотношения пространства и времени ("И, как минута, пролетят тысячелетья"), абсолютной скорости ("непрерывная молния") и т. п.

Мы не хотели бы, чтобы нас обвинили в стремлении любой ценой приписать идеи Эминеску научной фантастике. Наша цель - показать те черты его произведений, которые способствовали в дальнейшем зарождению в Румынии этого вида литературы, чему немало содействовала атмосфера страстной интеллектуальной пытливости. Именно любознательность вдохновила Александру Мачедонского, другого известного румынского поэта, писавшего в 1881 году в своем "Зачарованном дворце" о "колоссальном зеркале, устроенном таким образом, что оно ежеминутно показывало иное изображение: то сцену реальной жизни, то пейзаж". А спустя тридцать лет на смену фантастическим образам, предвосхитившим кинематограф, пришел "Тихоокеанский Дредноут", где тот же автор показывает "большое и светлое зеркало, в котором отражаются пейзажи разных частей света, причем изображения передаются с помощью электричества, да так, что ни форма, ни цвет не претерпевают никаких искажений". Однако эти предвидения, как и другие в том же произведении (бульвары-эскалаторы, управление температурой воздуха и т. д.), не могут обмануть эрудированного читателя. "Тихоокеанский Дредноут" берет начало скорее от "Жестоких рассказов" Вилье де Лиль Адана, чем от "Необыкновенных путешествий" Жюля Верна, хотя в повести "Тихоокеанский Дредноут" мы можем заметить отголоски "Плавучего острова" и "Плавающего города".

Зарождение в Румынии собственно научной фантастики относится к концу XIX века и совпадает по времени с ощутимым влиянием научного и технического прогресса. Быстрому росту нового жанра способствовало также появление научно-популярных журналов, на страницах которых отмечались и комментировались умозрительные гипотезы из разных областей знаний, преимущественно из астрономии. Более того, "Журнал путешествий и приключений на суше и на море" даже осмелился вторгнуться в пограничную область между наукой и фантазией статьями о вечном двигателе или предполагаемой жизни на Марсе. Некоторые астрономические гипотезы, выдвинутые в этом журнале и в другом - "Орионе", - прямо или косвенно способствовали появлению первых научно-фантастических романов: "Румына на Луне" известного ученого Генрика Сталя, "Небесной трагедии" Виктора Анестена. Роман Сталя был опубликован по частям в "Журнале путешествий...", начиная с июня 1913 года. Позже тот же журнал перепечатал рассказ Виктора Ефтимиу "Земля заговорила" из сборника "Исповедь клоуна" (1909). В журналах печатались и переводные произведения научной фантастики, несомненно, повлиявшие на развитие этого жанра в Румынии.

Например, Уэллс подсказал Генрику Сталю способ достижения Луны. "Противопритягательный асбестоид" - вариант антигравитационного вещества, открытого мистером Кэйвором... Оригинальность румынского автора в большей степени проявилась во второй половине романа, где герой встречает марсианина. В отличие от уэллсовских "Войны миров" и "Первых людей на Луне", Сталь считал, что наши представления о красоте и совершенстве формы сложились под влиянием специфических природных условий. Его внеземное существо не выглядит чудовищем и вместе с тем нисколько не похоже на людей. Благодаря этим, довольно редким для этой эпохи взглядам автора, между его героями - представителями двух планет Солнечной системы - устанавливается дружеский контакт.

Что же касается упомянутого рассказа Виктора Ефтимиу, то интересна в нем не сама идея межпланетных контактов с помощью световых сигналов (подобный же способ почти на полстолетия раньше предложил Костаке Конаки в памфлете "Анализ средств сообщения с другими планетами"), а неожиданный поворот сюжета. Марсиане-астрономы замечают световые сигналы с Земли во время одного из великих противостояний. Астрономы хотели бы ответить на сигналы, но сталкиваются с безразличием марсиан, которые давно уже ничем не интересуются, утратили свои идеалы и разучились чему-либо удивляться. Старый Аль-Марун умирает в глубоком разочаровании, мечтая, чтобы его душа достигла Земля, "где люди счастливы, болезни побеждены, нет больше войн, не существует ни богатства, ни бедности".

Инопланетными существами являются и герои романа Виктора Анестена "Небесная трагедия". Самоучка и полиглот, основатель первого румынского астрономического журнала "Орион", Анестен отталкивается от гипотезы Эберта о вторжении космических тел в нашу Солнечную систему. Трагические последствия подобного вторжения для землян становятся известны венерианцам, которым земляне еще до своей гибели от гигантской волны, вызванной близко подошедшим небесным телом, сообщают но беспроволочному телеграфу о своих научных достижениях. Можно упомянуть лишь самые важные из них: "Раньше на Земле использовались внутриатомные силы... правда, только во время войн, но затем из-за разрушительных последствий было решено применять их лишь в научных целях".

Остановимся, чтобы уточнить: "Небесная трагедия" вышла в свет в 1914 году вслед за "Освобожденным миром" Уэллса. Дело вовсе не в том, чтобы установить первородство идеи, хотя критик Жак Бержье утверждает, что в романе Уэллса "атомная бомба взорвалась впервые". В данном случае важнее признать удивительную интуицию румынского автора, который писал в своей книге: "Земляне используют эту силу для передвижения, ибо хорошо знают способы быстрого или замедленного расщепления атомов. Поэтому их атмосфера заполнена огромными кораблями, которые могут перевозить невероятные грузы... За последнее время они освоили средства достижения Луны земными спутниками, используя внутриатомные силы".

Действие "Небесной трагедии" перенесено в 3000 год. Но Анестен не боится совершать экскурсы в еще более отдаленное будущее, что он и доказал своим первым опытом в области научной фантастики - "В 4000 году, или путешествие на Венеру" (1899) - произведении, близком к тому, что именуется в наше время антиутопией.

Венерой управляет комитет из двадцати пяти ученых, составляющих наследственную технократическую элиту, которая изолирует от общества не только "сентименталистов", но и "пессимистов". И тем и другим запрещено продолжать свой род. Сами же хозяева планеты - существа бесполые, они размножаются, впрыскивая себе в грудную клетку "протоплазму, которую осторожно вынимают через месяц и кладут в специальный сосуд, где формируется ребенок". Жители Венеры никогда не различались по религиям, расам или обычаям, и потому у них не было войн. Вместе с тем, на Венере нет ни литературы, ни искусства и, хотя женщины равноправны с мужчинами, любовь находится под запретом. Впрочем, Анестен не является последовательным приверженцем антиутопии. "Однажды ночью по инициативе самых умных жителей были разрушены все машины и электроаппараты, с помощью которых 25 захватили безраздельную власть". После переворота население за несколько лет удвоилось, "и в душе каждого, как в книге, можно было прочесть - любовь! Великая любовь и бесконечное презрение к холодной природе с ее жестокими законами".

Технократическое государство Венеры - доведенные до гротеска нежелательные тенденции, которые автор мог усмотреть в реальной действительности. Анестен был в то время единственным румынским писателем, который специализировался в области научной фантастики. Во всех его произведениях господствует идея использования науки на благо, а не во вред людям.

В этой связи стоит еще остановиться на одном из его поздних романов "Сила науки, или как "убили" европейскую войну". Миллионер Артур Шоу, потомок румынских крестьян, эмигрировавших в Америку, решает покончить с войной и призывает на помощь своего племянника Молдовяну, изобретателя усовершенствованного дирижабля. Пригласив лондонского физика Джона Проктора, парижскою физиолога Анри Луайаля и дрезденского химика Ганса Мейера, Шоу говорит им: "Джентльмены, отныне мы должны считать себя представителями тех обитателей нашей планеты, чьи сердца истекают кровью от ужасов этой страшной войны. Мы четверо не обладаем иной силой, чем сила интеллекта, и мы должны исполнить свой долг и положить конец этой сверхъестественной трагедии". Американец предлагает пять миллионов долларов "на первые расходы", трое ученых изобретают искусственный туман и веселящий газ, показавшие удивительные результаты при экспериментах. Молдовяну приводит сотню трансильванских юношей - экипаж для ста дирижаблей, которые летят в Европу и разбрасывают над всеми фронтами бомбы с веселящим газом и туманом, что делает невозможным дальнейшие военные действия. В качестве нейтрального государства Румыния (роман появился в 1916 году, до того, как она вступила в войну) берет на себя инициативу по созыву мирной конференции. Шоу предлагают за это изобретение огромные суммы, но он не поддается соблазну, так как "прекрасно понимает, что любое научное изобретение может быть также использовано жестокими людьми, хотя наука призвана способствовать прогрессу человечества, а не его упадку".

Зарево первой мировой войны нашло и другие воплощения в румынской научной фантастике. Уже упоминавшийся Виктор Ефтимиу опубликовал в 1917 году рассказ "Патриотическое убийство". Известно, что идея вещества, "имеющего замечательную, невероятную силу, нейтрализующую земное притяжение", была выдвинута в фантастике значительно раньше. Но Ефтимиу сосредоточил основное внимание на драме человека, убившего родного брата, чтобы помешать ему продать свое изобретение врагам. Вместе с тем, отметим одно высказывание, принадлежащее человеку, верящему в безграничное могущество разума: "Факты опровергают старые теории, и, опираясь на новые теории, можно смело утверждать, что для науки нет ничего невозможного".

Примерно так же оправдывает свои поступки мистер Даммпан в рассказе Йона Минулеску "Разговор со старым Ником": "В мире нет ничего невозможного. Все, что еще не существует для нас... на самом деле существует и проявляется в так называемых необычных явлениях". И мистер Даммпан исчезает, когда ему вздумается, прибегая к миметизму - способности сливаться с окружающей средой, как это мог делать Оноре Сюбрак, герой новеллы Аполлинера ¹, или появляться одновременно в разных местах, как герой его другого рассказа "Прикосновение на расстоянии". Но, в отличие от своего прототипа, которого видят в одно и то же время в разных частях света, мистер Даммпан размножает свое изображение (нечто вроде объемного телевидения или ожившей голограммы). Если Аполлинер не раскрывает природу перемещений, то Минулеску затрагивает эту тему.

Соблазну показать материальное воплощение гипотезы поддался также Джиб Михэеску в "Оружии Андромеды". Герой романа Андрей Лазэр одержим иллюзорной идеей создать вечный двигатель.

Интерес к достижениям науки проявлял в своем творчестве и такой известный реалист, как Чезар Петреску. Типичная для научной фантастики ситуация, когда сбившаяся с пути планета почему-то попадает в отравленную зону пространства, откуда никому не уйти живым, внезапно возникает в его романе "Человек, нашедший свою тень" (1928). "Может быть, земляне уже заперлись в комнатах с наглухо закрытыми окнами, забились в защищенные подвалы, в надежде на чудесное спасение". Так как роман Петреску появился значительно позднее "Отравленного пояса" Конан Дойла (1913), можно говорить о влиянии английского писателя на румынского.

Хочется обратить внимание и на роман Петреску "Механический балет" (1931), действие которого развертывается в тревожное время первой мировой войны. "Заставим плясать наших кукол. Заставим их петь и смеяться... Почему бы им не думать, начиная с завтрашнего дня? Быть может, они будут лучше думать в искусственном, математическом абсолюте, чем мы..." - говорит Коппелиус, создатель балета. Но куклы выходят из повиновения, разрушают все вокруг и убивают Коппелиуса и Людмилу, жену рассказчика. Умеют ли они мыслить или их действия - результат каких-то непонятных изменений в механизме? В данном случае фантазия еще не поднялась до полного освобождения машины, а избрала компромисс, мотивированный Чезаром Петреску с точки зрения логики и характеров героев. Как бы то ни было, финал романа свидетельствует о том, как глубоко понимает автор противоречивость научно-технического прогресса.

Иные позиции занимали писатели, связанные с журналом "Гобелен". Эта группа не сомневалась, что итогом современной цивилизации будет отход от форм "примитивной" жизни, тождественной для них с хаосом и застоем. Среди этих литераторов был и Феликс Адерка, романист школы Пруста и Джойса, тонкий, проникновенный эссеист, чутко реагирующий на все новое и необычное. Почитатель Уэллса и Рони-старшего, переводчик пьесы Чапека "R. U. R.", Адерка вторгается в область научной фантастики в одной из глав сборника эссе "Приключения мистера Локуста-Термидора" (1928). Герой пересказывает театральному режиссеру содержание еще не написанной пьесы "Пастораль" - о перенаселенной Земле будущего, вытеснившей часть населения на просторы Атлантики, где люди создают высшую цивилизацию, вступающую в конфликт с обитателями материков. "Пастораль" предвосхищает научно-фантастический роман Адерки "Затонувшие города" (1935). В этом сильно измененном варианте жители Атлантиды из "Пасторали" превратились в жителей столиц подводных государств - Гавайа, столицы и центра научных исследований и развлечений, Зеленого Мыса - города электрических генераторов, Цейлона - города, где дистиллируются "пищевые ароматы", Марианы - города черной металлургии, тогда как обитатели континентов становятся в основном ремесленниками. Скрытый антагонизм между двумя типами общин приводит к трагичной развязке. Нечего и говорить, что идея переселения рода человеческого в глубины океана, чтобы заменить тепло угасающего Солнца теплотой раскаленных недр Земли, выглядит теперь устаревшей. Однако писатель был настолько осторожен, что представил эту идею как поэтическую выдумку рассказчика, выступающего в прологе и эпилоге. А в конце истории - супруги Ксавье и Оливиа, герои повествования, покидают обреченную планету на борту "аэроплана", движущегося с помощью "атомного генератора" к другому небесному телу. Нужно заметить, что высокоразвитая техника подводных государств не является для автора символом неумолимости прогресса, призванного предостеречь читателей от угрозы механизации общества, а лишь подчеркивает драму человечества, обрекшего себя на гибель.

"Затонувшие города" не относятся к тем произведениям, которые приводят в восторг специалистов только потому, что являются "связующим звеном" в каком-нибудь тематическом реестре. Благодаря своим художественным достоинствам роман вызвал с самого начала большой интерес. Достаточно сослаться на критика Джордже Кэлинеску, посвятившего ему целый раздел в своей "Истории румынской литературы": "Художественная изобретательность в описаниях техники подводной страны, механизация всей жизнедеятельности, от рождения и до смерти человека, холодное электрическое великолепие - во всех аспектах этот утопический роман превосходен. Вдобавок еще "английский юмор", без тени улыбки, полный гипербол и выдумки".

Рамки журнальной статьи не позволяют подробно рассмотреть золотой фонд румынской научной фантастики, сформировавшейся в период между двумя мировыми войнами. Так или иначе почти все писатели интересовались наукой и старались представить себе ее грядущие достижения, прибегая к приемам научной и псевдонаучной фантастики. Отдали дань этим увлечениям даже такие писатели, как Тудор Аргези и Михаил Садовяну.

Можно, например, напомнить о романе Садовяу "Свадьба государыни Руксандры" (1932), в котором Штефан Сорчяну обращается с такими словами к своему племяннику Богдану: "Звук распространяется только в атмосфере, а за ее пределами - с помощью электрических волн. Как бы то ни было, свет пересекает пространство и уходит в бесконечность, унося моментальный образ. Было бы неплохо, если бы мы научились видеть то, что свет сохраняет и передает в своем бесконечном движении. Таким образом, мы смогли бы увидеть, как жили наши предки".

Тирада, произнесенная Михаем Миройу в известной пьесе Михаила Себастьяна "Безымянная звезда" (1944), кажется, раскрывает сокровенные мысли драматурга: "Бывают такие вечера, когда все небо полно жизни, когда на самой далекой планете, если прислушаться, можно уловить шум лесов и плеск океана - фантастических лесов и фантастического океана. В такие вечера все небо полно звуков и зовов, словно планеты и звезды, не знающие друг друга, ищут, чувствуют, зовут одна другую".

Такие примеры, разумеется, не единичны. Но о превращении румынской научной фантастики в отрасль художественной литературы можно говорить только после второй мировой войны.

Постоянный рост числа заслуживающих внимания произведений свидетельствует о растущем интересе к этому жанру, а также о профессионализации литераторов в этой области творчества.

Кто они, эти рыцари научной фантастики?

Во-первых, писатели, известные своей деятельностью в других жанрах, такие, например, как Хория Арамэ, Владимир Колин, Овид Крохмэлнчану, Миху Драгомир, Серджиу Фэркэшан, Виорика Хубер, Виктор Кернбах, Хория Ловинеску, Адриан Рогоз, Мирон Скоробете, Раду Теодору, Эдуард Журист. Затем - представители разных отраслей знаний: инженеры (Камил Бачу, Ливиу Маковяну, Думитру Тодеричи), медики (Грегоре Давидеску, Леонид Петреску, Сорин Стэнеску, Овидиу Суриану), физики (Ион Мынзату), химики (Макс Соломон) и т. д. И, наконец, несколько имен, почти исключительно связанных с научно-фантастической литературой: Джордже Анания, Ромулус Бэрбулеску, Чечилия Дуду, Хория Матей, Ион Негулеску, Раду Нор, Флорин Петреску, И. М. Штефан и другие. Находясь на разных ступенях художественного мастерства, все эти авторы образуют созвездие, блеск которого становится все ярче и ярче.

Перевод
М. ТАЙМАНОВОЙ.

1. "Исчезновение Оноре Сюбрака" (см. перевод: "Неделя" № 31, 1974).