Воздушный замок проектируется
Один ученый-химик сказал мне однажды: "Идея только зачин. Мы так считаем: идея опыта - пять часов труда, лабораторные исследования - пятьсот часов, организация производства - пятьдесят тысяч..." Конечно, столь продолжительная деятельность должна отражаться и в литературе. И рядом с фантастикой озарения, естественно, возникла и фантастика научного труда, назовем ее лабораторной.
Можно припомнить такие научно-фантастические произведения, как, например, роман А. Крона "Бессонница", где герой ищет пути продления жизни, или же роман Д. Гранина "Иду на грозу" - о покорении грозы. Но это книги пограничные, возможно, и сами авторы будут в претензии, если зачислить их в число жителей Страны Фантазий.
Впрочем, нам и нет нужды выходить за пределы безусловной научной фантастики. Возьмем пример из "Библиотеки современной фантастики", том 22, Владимир Савченко, "Открытие себя". Автор по образованию инженер-энергетик, работал в научно-исследовательском институте, отлично знает обстановку, быт, условия работы в НИИ научных работников.
Знает людей. Знакомит нас с академиками, докторами наук, секретарями, секретаршами, работниками ревностными, самолюбивыми, старательными, а иногда равнодушными, занятыми лишь своей научной работой. Главный же герой - еще не защитивший диссертацию, полноватый человек, по фамилии Кривошеий, заурядный инженер, но "зауряд, который многое смог" - так говорит о нем автор.
События в произведении связаны с научными буднями института, заседаниями ученого совета, составлением и выполнением годовых планов, смет по такой-то статье, поквартальной отчетности, с интересами академика такого-то и ученого секретаря такого-то, с закупкой оборудования по наличному и безналичному расчетам. Будничные эти дела постоянно создают впечатление подлинности фантастической истории. Так подробно изложены обстоятельства: не использовали фонды по статье ввода новых лабораторий, академик Азаров спросил, у кого есть предложения, и тут инженер Кривошеий предложил организовать лабораторию случайного поиска. Академик поморщился, но других предложений не было, почему же не попробовать. И он дал разрешение, только название изменил для осторожности: пусть будет "лаборатория новых систем".
И обстановка опыта изображается со всеми техническими деталями:
"Описывать неудачи - все равно, что переживать их заново. Поэтому буду краток. Значит, схема опыта такая: к входам ЦВМ-12 подсоединяем кристаллоблок о 38 тысячах ячеек, а к входам кристаллоблока - весь прочий инвентарь: микрофоны, датчики запахов, влажности, температуры, тензометрические щупы, фотоматрицы с фокусирующей насадкой... Сигналы от датчиков должны поступать в кристаллоблок, возбуждать там различные ячейки - кристаллоблок формирует и "упаковывает" сигналы в различные комбинации для ЦВМ-12 - она расправляется с ними, как с обычными задачами и выдает на выходе нечто осмысленное...
И... ничего. Сельсин-моторчики, тонко подвывая, водили щупами и объективами, когда я перемещался по комнате. Контрольные осциллографы показывали вереницы импульсов, которые проскакивали от кристаллоблока к машине. Ток протекал. Лампочки мигали. Но в течение первого месяца рычажки цифропечатающего автомата ни разу не дернулись, чтобы отстучать на перфоленте хоть один знак".
Такова технология опыта. Идея же Кривошеина (и автора) заключалась в том, чтобы взять самую совершенную электронно-вычислительную машину, способную к самопрограммированию, к самостоятельной постановке задач (это уровень, до которого кибернетика уже дошла), нагрузить ее информацией, не меньшей, чем обладает человеческий мозг (до этого уровня кибернетика еще не дошла), предоставить самой себе и посмотреть, что получится... случайно.
"Но ведь это неалгоритмируемая задача", - сомневается кто-то на ученом совете. На что академик отвечает: "В наше время алгоритм научного поиска не сводится к набору правил формальной логики".
Итак, что же получилось из случайной деятельности наугад запущенной машины ЦВМ-12, нагруженной до предела информацией и снабженной химическими реактивами.
Получилось фантастическое. Машина создала человека - копию-двойника Кривошеина. Ведь основную информацию она получила о самом исследователе, это был самый заметный объект в поле ее зрения. В произведении много героических приключений, смешных и сложных ситуаций. Каждая глава открывается шутливым эпиграфом, чаще из мнимых афоризмов Козьмы Пруткова-инженера ("Сон - лучший способ борьбы с сонливостью" или же "Относительность знаний - великая вещь. 2 + 2 = 13 ближе к истине, чем 2 + 2 = 41"). Есть и шутливая, очень наукообразная лекция о том, "почему студент потеет на экзамене".
Но не приключения главное для автора и не юмор. Главное - история случайного открытия и проблем, вставших в результате этого открытия. Машина может копировать людей: к добру ли это? Можно копировать людей талантливых и гениальных: пусть гений успеет при жизни во много раз больше. Но не попадет ли машина в скверные руки - не станут ли они плодить солдат для агрессии?
В этой же повести Савченко выступает за продолжение исследования. "Пусть люди будут такими, какими хотят. Пусть только хотят!" - записывает Кривошеин. Сам он погибает, ставя опыт на себе, но двойники его остаются. И с полным сознанием долга они берут на себя ответственность за последствия открытия. "Они шагали, впечатывая каблуки в асфальт. Три инженера шли на работу" - такими словами завершается роман.
О фантастике, настороженно относящейся к новым открытиям, склонной удерживать неосторожных ученых, мы расскажем в следующей беседе.
Воздушный замок строится
Итак, по мнению ученого-химика, идея - только зачин. Есть книги, посвященные зачину, есть лабораторная фантастика, должна быть и производственная. Нельзя же обойти основной труд, не осветить его в литературе.
Как пример производственной фантастики можно привести роман прогрессивного немецкого писателя Бернгарда Келлермана "Туннель", выпущенный в 1913 г. Тогда он считался одной из лучших книг года. Келлерман рассказывает о строительстве туннеля под Атлантическим океаном из Европы в Америку; этакая линия метро длиной в 5000 километров.
В советской фантастике тоже есть производственные романы. Например, "Арктический мост" Александра Казанцева. Писатель этот больше известен как энтузиаст темы пришельцев; он пламенно доказывал, что и Тунгусский метеорит был космическим кораблем. Но сейчас речь идет о производственной фантастике, поэтому выбран "Арктический мост" - роман о строительстве туннеля из Советского Союза в Америку.
Сравним книги Казанцева и Келлермана.
Пожалуй, техническая идея Казанцева интереснее. Его туннель строится не в грунте, а в воде - этакая стальная труба на якорях, по ней пойдут поезда. В произведении Келлермана обычный туннель, но длиннее самых грандиозных. Фантастичны только его размеры. В романе же Казанцева оригинальное решение проблемы: не подводный, а внутриводный туннель, построить его куда легче, почти возможно практически.
Производственная фантастика трудна для авторов. Трудна потому, что нужно описывать многолетние ежедневные заботы инженеров и рабочих. Чем разнообразить похожие дни? Приключениями? Но приключение на стройке - это авария. На хорошем производстве аварий быть не должно. Опытный геолог говорил мне, что в хорошей экспедиции не должно быть приключений. Приключения от легкомыслия, от неумения. Если лодка перевернулась на пороге, значит, пропали все труды экспедиции.
Трудно описывать производство и по той причине, что далеко не каждого читателя интересуют конкретные технические проблемы подземного строительства, или подводного строительства, или же история сооружения подводной лодки, опущенная Жюлем Верном. Применение всем понятно, а изготовление сложно. Не все люди имеют дело с техникой, и не всех она интересует. Зато все читатели - члены общества, и всех волнуют общественные, семейные, психологические проблемы. Поэтому производственные романы не обходятся без психологии, без семейных и социальных конфликтов.
Келлерман написал в основном социальный роман. В произведении изображена схватка финансовых магнатов, спекуляция, безработица, загоняющая тружеников под землю. Есть и авария с многочисленными жертвами. Возмущенные вдовы убивают семью Мак Аллена, главного строителя. Туннель заброшен. И только женитьба на дочери миллионера позволяет Мак Аллену довести строительство до конца.
В романе Казанцева также есть социальные мотивы. "Противники разрядки", выражаясь современным языком, сопротивляются созданию надежной транспортной связи между континентами. Есть аварии, но не трагические, многочисленные приключения автора проекта. Он и подрывается, и стреляют в него, и берут в плен. И в самом конце романа старший брат героя, желая обязательно провести через туннель самый первый поезд, устраивает гонку по параллельному пути. Явно надуманный конфликт.
Во всех беседах я утверждаю: "Фантастика очень разнородна. Прочтя фантастическую книгу, прежде всего надо подумать, с фантастикой какого типа вы имеете дело, какие задачи главные в данном разделе, после этого уже оценивать качество исполнения. Нельзя сравнивать Келлермана с Грином, а Грина со Свифтом. У названных авторов совершенно различные задачи, различный подход к изображаемому.
Их произведения относятся к разным областям Страны Фантазий. В произведениях же Казанцева и Келлермана тема сходная. Прочтите оба романа, сравните.
