ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ОТЦЕ

По просьбе дальневосточных любителей фантастики дочь А. Р. Беляева Светлана Александровна Беляева прислала свои воспоминания об отце, с которыми мы знакомим сегодня читателей. Воспоминания эти публикуются впервые.

Когда мой отец Александр Романович Беляев умер, мне шел всего тринадцатый год. Поэтому об отце я знаю больше по рассказам моей мамы Маргариты Константиновны Беляевой и по письмам папиного друга и земляка Николая Павловича Высоцкого. Ясно представляю себе детство отца, так как об этом он мне не раз рассказывал.

В семье отец был не единственным ребенком, кроме него были брат Вася и сестра Ниночка.

С самого раннего детства отец отличался живым и даже озорным характером.

Как-то под праздник «Ивана-Купала», когда принято было искать клады, он зарыл на кладбище глиняный горшок, наполненный черепками, а сверху прикрыл их медяками. Над «кладом» зажег свечу, а потом, словно невзначай, привел туда соседских парней. В клады вроде бы верили, вроде и нет, но когда увидели горящую свечу, решили поискать. А когда до горшка докопали, ликованию не было границ. Пока не увидели черепки. А Саша стоял в сторонке и посмеивался.

В юности отец увлекся фотографией, но обычные снимки его не удовлетворяли. Освоив фототехнику, он задумал сфотографировать голову, лежащую на блюде с высунутым языком, закатившимися глазами. Много блюд испортили они с другом, пока не выломали нужный кусок, чтобы приставить блюдо к шее. Выпилить дырку в ящике и прорезать дыру в простыне уже не составляло труда.

Отец рано начал увлекаться театром. Сначала это были домашние спектакли, потом он, будучи студентом, организовал в Смоленске группу любителей, с которыми выступал у знакомых. Позже играл в театре Народного дома. Замещал в нескольких спектаклях заболевшего актера в труппе Станиславского, которая гастролировала в Смоленске.

Когда мы жили в Пушкине, к отцу несколько раз приходили старшеклассники из Пушкинской саншколы. Они ставили пьесу по роману отца «Голова профессора Доуэля» и хотели посоветоваться с ним. Отец проявил к этому большой интерес.

К сожалению, ни мне, ни маме не пришлось видеть отца на сцене. Но мама рассказывала мне, что, живя в Москве, они участвовали с отцом в концерте для работников больницы имени Лепехина. Мама пела, а отец аккомпанировал ей. Кроме этого, у отца был концертный номер, для которого ему достали смирительную рубашку. Он читал стихотворение Апухтина «Сумасшедший». Мама не раз слышала, как декламирует отец, но то, как он прочел, вернее сыграл это стихотворение, ее просто потрясло.

Много лет, вплоть до самой смерти, отец страдал от тяжелого недуга – туберкулеза позвоночника. Подолгу лежал в гипсе, но, несмотря на это, продолжал писать, принимал посетителей, занимался со мной. По вечерам он иногда читал мне, иногда рассказывал тут же придуманные истории.

Отец хорошо играл на рояле и на скрипке. Занимался лепкой. У его друга Николая Павловича Высоцкого долго хранилось несколько бюстов великих композиторов, вылепленных отцом. Хорошо рисовал. Мама рассказывала, что отец как-то сделал фонарь. Корпус фонаря был из белого картона. Вместо стекла карандашная калька, на которой он написал маслом птиц. Наша семья жила на первом этаже, и когда по вечерам зажигали свет, прохожие останавливались под окнами, чтобы полюбоваться фонарем.

Когда болезнь вновь приковала отца к постели, он писал лежа, поставив на грудь кусок фанеры. Иногда диктовал маме, как он говорил «прямо с мозгов». Рукописи никогда не исправлял, уверяя, что если он что-то изменит, получится хуже.

Несмотря на тяжелое заболевание, отец за двадцать неполных лет написал почти триста произведений. Думаю, что он не осилил бы этого, не будь рядом с ним моей мамы Маргариты Константиновны. Только ее самоотверженность дала ему возможность творить, не зная никаких бытовых забот. Мама была и медсестрой, и машинисткой, и секретаршей.

Если бы не война, отец написал бы еще много интересного и нужного людям, ведь жить без фантазии, без мечты невозможно!