СКАЗКИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

Сейчас уже никому не кажется удивительным, что прежде потаенные, запретные социальные фантасты Замятин, Оруэлл или Хаксли, мелькнув на мгновение на нашем читательском небосклоне, почти сразу ушли в солидные тома, какими у нас обычно издают классику, легли на полки и – выражаясь словами поэта – «стали достояньем доцента», а не широкого читателя. То, что восторженно цитировалось под аплодисменты хотя бы в 1988-м, четыре года спустя стало уже само собой разумеющимся. Перечисленные выше антиутописты писали прекрасно и угадали много, и перестроечная публицистика многажды подтвердила самое невероятное в их прогнозах... Однако когда реальность у всех на глазах стала снова встраиваться в привычную рамку антиутопий, авторитеты несколько поблекли. Ибо когда прочитанная вчера сказка (причем, страшная, с несчастливым концом) становится былью, люди перестают читать ее и выбирают себе другую по душе.

Издатели зарубежной фантастики – в Москве, в Петербурге и вообще «от Перми до. Тавриды» – эти настроения прекрасно уловили и тут же взмахнули пестрыми обложечками множества книг и брошюр. В них уставший и много узнавший читатель уже не стремился, как в 60–70-е, найти себя. Сегодня он желал бы, наоборот, подальше убежать от себя: наедине со своими неразрешимыми проблемами ему было тошно. Теперь правдоподобие и сходство только бы повредило. Принцы из иномира, драконы, прекрасные девы, знакомые с магией, космические разбойники – вот что теперь нам было в самый раз. Вынужденное «бегство от свободы» обернулось тем самым бегством от реальности, в котором наши былые идеологи так долго уличали наших собратьев из мира капитала. Написанные давно, но вышедшие у нас недавно произведения Роджера Желязны, Роберта Говарда, Ли Брекет, Пола Андерсона, Уильяма Нолана, Роберта Хайнлайна, Фредерика Пола, Джека Вэнса и других подтверждают, что отечественные книгоиздатели поняли нынешние «эскапистские» тенденции в нашем общественном сознании. Житель какого-нибудь заштатного Урюпинска, четко осознавший, что в ближайшие годы ему не светит маяк развитого капитализма, мог позволить себе выкроить часок-другой от очередей и талонов и погрузиться в призрачный мир Эмбера, почувствовать в руке холодок эфеса, а в душе – притягательный ужас в кругах древнего Лабиринта. Хотелось в Эмбер, на Марс, на Альдебаран, а будущее, в прошлое, в пустыню, в джунгли – туда, где расположен мир так необходимого нам сегодня спасительного вымысла.

Самым простым способом бегства оказалась «космическая опера»: от ужа дважды переизданных «Сокровищ Громовой Луны» Эдмонда Гамильтона и «военно-космических» романов Роберта Хайнлайна – до совсем уж непритязательной вещицы У. Нолана «Спейс работает по найму». Гамильтон достаточно старомоден (произведение написано несколько десятилетий назад), Нолан уже по-современному развязен, однако принципы, по которым в книге живут и действуют главные герои, остаются одними и теми же: Бог для них – понятие весьма относительное и расплывчатое, их истинный бог – Фарт, пресловутая Госпожа Удача, которая покоряется смелым и находчивым и ускользает от слабых и трусливых. «Стартовая» площадка для развития действия в романе Гамильтона незамысловата – бывшие космонавты, списанные по возрасту и здоровью из звездного флота, жестокосердечно оставленные без денег, без работы в космосе и вовсе не у дел, неожиданно получают корабль и ясный курс на Оберон, где их ждет либо гибель, либо богатство. И если у Роберта Крэйна в «Пурпурных полях» весь рассказ строится на трагедии выброшенного из повседневной жизни космического офицера (слишком «старого» по меркам этого мира), если в рассказе Роберта Янга «Звезды зовут, мистер Китс» (и Янг, и Крэйн издавались у нас в 60-е) – одиночество пожилого «космического волка», вынужденного коротать последние годы в кругу ненавидящих его родственников, то для Гамильтона тут нет особой проблемы. Вернее, она проходит мельком: энергичные действия героев по добыванию богатства ее как бы приглушают, делают второстепенной. Вообще какие бы то ни было проблемы подобным произведениям изначально противопоказаны. Главное – точно определить местоположение персонажей на небогатой цветами этической палитра (преобладают, понятно, либо темные, либо радужные тона, полутона не годятся). Затем вооружить их и отпустить на волю.

В романе «Сокровища Громовой Луны» путешествие героев в пекло Оберона за баснословно дорогим левиумом для главных действующих лиц завершается удачно (второстепенные – и положительные, и отрицательные – гибнут, либо спасая главных, либо от руки главных). Счастливый финал необходим для душевного успокоения читателей, его отсутствие означало бы, что роман или повесть принадлежат к иной разновидности НФ, сегодня уже не популярной. Ведь в «операх» выдерживается железное правило, присущее и близким им по духу, настроению и стилю к триллерам и «крутым» детективам: если вначале бьют героя, то в конце обязательно бьет герой. В уже упомянутом романе Уильяма Нолана «Спейс работает по найму» правило это соблюдается от начала до конца, причем активно действующего персонажа, частного сыщика, не только бьют, но и периодически убивают, однако он в конце концов выходит из всех передряг целехонек (а фантастике, да еще разухабисто-насмешливой, такое в порядке вещей). Роман Нолана, наиболее откровенный пример чисто развлекательной фантастики, хорош уже своей этой откровенностью, когда литература, представляющая собой только серию стремительных «экшн», не претендует ни на что большее. Нулевой интеллектуальный заряд, обилие трюков дополняется еще и «протеизмом» главного героя, то бишь быстрой сменой ипостасей: размера, внешности, зачастую почти физической сущности. Есть у героя, подобного нолановскому, и четкая мотивировка всех его действий. Дело в том, что для «оперы» альтруизм подозрителен и непременно таит подвох; в яростном и отнюдь не самом прекрасном мире персонаж – если автор хочет вызвать к нему симпатию! – обязан сочетать высоконравственные поступки с поступками полезными для себя. То есть уничтожение зловредных космических пиратов сопрягается с прибавкой жалованья, охота за гангстерами-негодяями окупается солидным вознаграждением, предусмотренным контрактом с частным сыщиком, победа над инопланетными захватчиками (у Хайнлайна, к примеру) оборачивается не только моральным удовлетворением, но и повышением героев в чине. Вспомним, что и у Гамильтона «вышедшие в тираж» космолетчики отправляются на Оберон не научного любопытства ради; зато делец, трогательно обещающий им бескорыстную помощь, оказывается предателем и убийцей. В то же время прагматизм героев в «операх» не отменяет (и это по-человечески очень важно!) дружбы, братства, взаимопомощи и возможности погибнуть, спасая товарища. Без таких качеств «опера» была бы просто невозможна, ибо была бы начисто лишена оптимистического начала. Герои таких произведений всегда живут «на миру», в обществе, и соблюдение кантовского «нравственного закона» становится вдобавок и практичным, а моральный капитал оказывается не хуже иного денежного вклада, даже надежнее защищен от возможных банкротств. Мы, приученные к максиме «человек человеку – волк», взираем сегодня на все это с любопытством: в «каменных джунглях» такого не ждали...

Наряду с космической в сегодняшних переводах проявилась и тоже весьма распространенная «опера» временная – то есть такая, где все приключения героев связаны с путешествиями во времени. Наглядный пример тому – вышедшая в петербургской серии «Солярис» небольшая повесть «Когда время сошло с ума» Дирка Уили и Фредерика Арнольда Каммера-младшего (за последним пышным псевдонимом скрывался известный ныне фантаст Фредерик Пол), В произведении время становится местом действия: герои, сами того не желая, перепрыгивают через множество временных пластов, прошлое и будущее меняются местами, эпохи скачут, как ненормальные, чехарда причин и следствий, свершенного и только задуманного, бывшего и небывшего создает в повести атмосферу крайней непрочности, нестабильности, когда все зыбко, неустойчиво. В этих условиях законы жанра требуют для героев какой-то компенсации, чего-то такого, что позволило бы не сдаться, не пропасть. И тут гарантом стабильности становится все то же товарищество – сначала «по несчастью», а затем перерастающее во взаимную симпатию самого высшего качества. Волшебная сказка, как известно, зиждется на присутствии рядом с героем добрых животных – помощников. В фантастике помощники экзотичны в силу принадлежности их к разным мирам или эпохам (вспомним хотя бы «интернациональный» экипаж в знаменитом сериале «Звездные войны», где у Люка Скайуотера в подручных ходят робот, андроид и гоминоид). В повести «Когда время сошло с ума» в «связке» с нашим героем, обычным землянином из XX века, действует девушка Мэг из неотдаленного будущего и гном Трог из одной из последующих эпох. Все трое, часто оказываясь на волосок от смерти (тоже необходимая примета жанра), в финале побеждают – вопреки всему, даже логике. Иногда, казалось бы, наперекор здравому смыслу...

Человек не до конца познал себя – вот какая мысль подспудно присутствует в целом ряде произведений, предложенных в начале 90-х нашему читателю. Традиционный мотив двойничества, характерный для серьезной литературы (от Гоголя и Достоевского – до Роберта Стивенсона, автора истории о Джекиле и Хайде), помноженный на шизофренический симптом раздвоения личности, плюс освоенная Фрейдом область бессознательного... – такой вот конгломерат из литературы и психиатрии, преображенных благодаря причудливости вымысла, попал в фантастику. В НФ литературе, выпущенной у нас до недавнего времени, этот вопрос о составляющих человеческого «я» мог быть самоценен; он, как оселок, мог нести философскую притчу («Четыре Стихии» Роберта Шекли) или ироническое, даже сатирическое построение («Мы с моей тенью» Эрика Рассела, «Механическое эго» Генри Каттнера и др.). В другой фантастике проблема скрытых двух «я» в одном никогда сама по себе не возникала – но сам прием был незаменимым подспорьем в сюжете, поскольку разум героя мог содержать некоего «бога из машины»... Который мог бы спасти самого героя (и сюжет) в нужный момент. В той же повести Дирка Уили и Фредерика Пола, например, в мозгу землянина XX века селится сознание еще и его отдаленного потомка и, когда необходимо, берет инициативу на себя. Нечто подобное творится в мозгах главных действующих лиц романов Пола Андерсона «Три сердца и три льва», Ли Брекет «Шпага Рианона», Роджера Желязны «Девять принцев Эмбера» и других. Во всех случаях второе «я» не разрушает психику персонажа (как можно было бы того ожидать), но благотворно для него – в романе Желязны герой даже бережно «собирает» воедино две свои ипостаси (земную и «иноземную»), постепенно превращаясь из обычного человека нашего времени в одного из принцев Эмбера – то бишь Янтарного королевства.

Перечисленные выше романы Брекет, Андерсона и Желязны принадлежат, вообще говоря, к довольно редкой для нас, недавних, категорий произведений, – тех, что можно отнести к сказочной фантастики, фэнтэзи. Сказка не связана, подобно обычной НФ, узами с научными или наукоподобными реалиями, а от мистической прозы фэнтэзи, пожалуй, отделяет (хотя во многом это разделение условно) тяга к причудливому преображению действительности, но не к сознательным поискам темного, иррационального в ней. В сказке – как и в любой разновидности «оперы» – благополучный финал вселяет надежды, а герой непременно обладает многими замечательными качествами. У Пола Андерсона обычный инженер Хольгер в ином мире оказывается благородным рыцарем – единственным, кому суждено обуздать Зло. В романе «Шпага Рианона» земной археолог Карс, очутившись в прошлом планеты Марс, несет древнюю мудрость одного из прежних владык планеты. У Роджера Желязны в романе, наконец, принц Корвин – единственный достойный претендент на престол в королевстве Эмбер, способный остановить силы Хаоса...

Безусловно, тех читателей, которые начали свое знакомство с зарубежной НФ еще два-три десятилетия назад, сегодня охватывает понятное чувство досады: жаль, что прежние ЗФ-кумиры, былые союзники «шестидесятников», отходят на второй план для читателей 90-х, сменяются другими фаворитами (лично я, автор этих строк, тоже фантастику своей юности люблю все-таки больше...). Но ведь дружба, благородство, готовность что-то сделать для других людей – а эти качества в чистом, ничем не замутненном виде присутствуют и в «операх», и в «фэнтэзи»! – по-прежнему непреходящи. И, в конце концов, популярная сегодня фантастика тоже сделает свое дело, тоже поможет нам, по-своему.

Бывают времена, когда истории про «красивую любовь» и рыцарскую честь для многих благодетельнее блестящей Истории города Глупова. Не говорю, что для всех, – для многих.

Как это у Булата Окуджавы? «Вымысел – не есть обман...».

Роман АРБИТМАН.