«НЕЛЕПАЯ ГРУСТЬ» И СТРАННЫЕ ГЕРОИ

НЕОБЫЧНОСТЬ - вот что сразу бросается в глаза при чтении фантастики Вадима Шефнера. Пожалуй, он один из немногих писателей-фантастов, которых без труда узнаешь по резко индивидуальной, самобытной манере письма. Его прозу отличают простота, раскованность и, вместе с тем, поэтическая точность языка.

Еще одна важная особенность - ирония и юмор, которые органически входят в повествование. В основе их - наши собственные недостатки или слабости, "подсмотренные" автором в повседневной жизни и переосмысленные фантазией художника. Причем, как и в жизни, в произведениях Шефнера эпизоды веселые переплетаются с печальными, иногда трагическими. Даже в очень смешной истории о человеке, смыслом жизни которого стала мечта вывести "четвероногую куру", крушение надежд героя воспринимается чуть ли не на уровне трагедии Акакия Акакиевича, утратившего единственную ценность в жизни ("Курфюрст Курляндии"). Вообще, герои Шефнера, наверное, - самое существенное писательское приобретение. И, чаще всего, писатель говорит об одном и том же человеке, которого он очень любит и "частицей" которого обязательно является сам. "Настоящая фантастика, - считает Шефнер, - всегда чуть-чуть автобиографична, личностна... всегда хоть каким-то краешком автор должен присутствовать в своем повествовании". Конечно, Шефнер может быть беспощадным сатириком, описывая, например, таких, как Вавик, "путешественник в мир прекрасного" - с подзорной трубой по чужим окнам ("Круглая тайна"); "высокоодаренный" Виктор, который даже родителям пишет не письма, а "заявы" ("Человек с пятью "не"..."); изобретатель мыла "Не воруй" ("Скромный гений"); Лежачий и его бюрократическая камарилья НТЗ "Гусьлебедь" ("Запоздалый стрелок..."). Однако главный шефнеровский герой - не таков. На первый взгляд, этот герой довольно-таки странен. У него - крайне разнообразная лексика, сочетающая просторечия коммуналок и подворотен с канцелярскими штампами и научными терминами. Он кажется себе неоспоримо логичным, но для нас, читателей, его рассуждения нелепы и смешны.

"Милостивые граждане!

Если размышлять о зубах в мировом масштабе, то получатся весьма обнадеживающие цифры. По данным статистики, население нашей уважаемой планеты перевалило за четыре миллиарда душ. А чем больше людей - тем больше зубов. Откинем стариков, которые уже не имеют зубов; откинем младенцев, которые еще не имеют зубов; не будем брать во внимание инопланетян антропоидного типа, тайно заброшенных на нашу Землю, ибо количество их, как мы знаем, весьма незначительно. Будем упрощенно считать, что на планете имеется ровно 3000000000 законных зубовладельцев и что каждый из них носит положенные ему природой 32 зуба. Теперь произведем несложное умножение: 3000000000 X 32 = 96000000000. Вот сколько зубов у человечества! Есть чем гордиться! Эти величественные, вдохновляющие цифры не оставляют места для пессимизма!" - ("Записки зубовладельца").

Иногда этот герой посвящает себя поэзии (кстати, еще одна автобиографическая черточка), но, в отличие от стихов Шефнера-поэта, и стихи его героев способны вызвать только улыбку. Вот отрывок из тех же "Записок зубовладельца": "Я был молод и... подозревал, что будущее мое заключается в поэзии. В стенгазете я уже успел поместить два стихотворения. Одно называлось так: "Поменьше стружки, друзья и подружки". В нем я боролся за уменьшение древесных отходов. Второе было узколирическое и называлось "Ночь на Мадагаскаре"... Я начал писать балладу на историческую тему, в которой решил разоблачить графа Анжуйского. Начиналась она так: "Жил на свете граф Анжуйский, у него был нрав буржуйский". Однако за отсутствием дальнейших фактов, я решил отложить работу..."

Герой этот, впрочем, добр и бескорыстен, иногда - до глупости. Именно глупостью окружающие его люди с непробиваемым "здравым смыслом", склонны объяснять его благородные поступки, которых они бы никогда не совершили... Итак, все становится не свои места. Перед нами - типичный Иванушка-дурачок из сказки, в современной своей ипостаси, недаром Шефнер назвал свою раннюю повесть "Человек с пятью "не", или Исповедь простодушного". Назвал - и тем самым точно определил основную черту героя этой и ряда последующих повестей - простодушие и доверчивость. Это человек, у которого нет "иммунитета" к чуду. И чудо происходит. Согласно законам жанра научной фантастики, чудеса в "полувероятных историях" Шефнера вроде бы связаны либо с космическими пришельцами, либо с великими изобретениями, либо с чем-то еще из богатого арсенала НФ. Но все - "не всерьез". Всерьез - только отношения героев к этим событиям.

Такая фантастика, по мнению самого Вадима Шефнера, "дает возможность автору поставить своего героя в такие условия, где все его душевные качества проявляются с большей контрастностью, чем в сугубо реалистическом рассказе". А вот еще одна цитата, на ту же тему: "Раз Гена подсунул одну шефнеровскую фантастическую книжицу... Я честно страниц пять прочел, больше одолеть не мог. Ведь Шефнер писал даже не научную фантастику, а неразбери-бери что, смешивал бред и быт". Шефнер - великий мистификатор. Безапелляционная (и в чем-то верная) оценка его творчестве, процитированная выше, принадлежит... герою последнего романа писателя "Лачуга должника". Надо сказать, что имя Вадима Шефнера в книгах Шефнера появляется не единожды. В этом - некий шутливый эпатаж и изрядная доля самоиронии. Но не только. Дело в том, что писателя волнует вопрос далеко не шуточный: как будут оценивать потомки произведения наших современников - поэтов и прозаиков? С каким мерилом они пройдут к ним? Или - еще более общно - для чего стоит писать? И - стоит ли писать, чтобы некий Ковригин из будущего, составитель "Антологии поэтов XX века", мучился над неразрешимым вопросом: был ли В. Шефнер "Чепьювином" (т. е. человеком, пьющим вино)? И тогда вопрос о конечном смысле творчества, увы, перестает быть риторическим. Это - лишь один из грустных парадоксов Шефнера.

Способен ли к творчеству человек, у которого в запасе миллион лет жизни, почти бессмертие? Над этим тоже непростым вопросом размышляет писатель в романе "Лачуга должнике".

А что делать, когда все, задуманное тобой, свершилось: открытие сделано, главная книга написана, мечта, лелеемая с детства, сбылась? Почему-то мало кто из писателей сейчас задумывается над этим "краеугольным камнем" всякого творчества. Ведь "итоги всегда плачевны, даже если они хороши", как заметил однажды Андрей Вознесенский. Поэтому часто герои Шефнера, достигшие цели, просто не знают, зачем еще жить? "Ну, вот и все... Вообще все... Моя работе кончена", - говорит Андрей Светочев, знаменитый изобретатель аквалида, одержав последнюю победу" ("Девушка у обрыва, или Записки Ковригина"). Алексей Возможный, подаривший человечеству крылья, записывает в своем дневнике: "...нет... ощущения большой радости... Много радости расходуется на самоожидание радости - и вот, когда мы приходим к цели, цель эта не так уж и радует нас" ("Запоздалый стрелок..."). И герои повести "Человек с пятью "не"..." после достижения им полного счастья и благополучия "охватывает нелепая грусть" по его "бестолковому прошлому". Эта "нелепая грусть" охватывает и читателя, когда перевернута последняя страница каждой книги Шефнера. Книги его - умные и ироничные, серьезные и насмешливые - не оставляют людей равнодушными, заставляют радоваться и печалиться, а главное - задуматься над самыми важными вопросами нашей жизни.

Не в этом ли цель настоящей литературы - заставить задуматься?..

Р. АРБИТМАН.