ПОЧТА СОВЕТА ФАНТАСТОВ

В последнее время в связи с публикациями материалов, посвященных фантастике, в ряде журналов ("В мире книг", "Парус", "Уральский следопыт" и др.) в Совет фантастов начали поступать письма. Многие из них отражают проблему гласности в жанре. Авторы писем называют журналы, которые печатают заранее отобранные и тенденциозные "отклики", поддерживающие лишь одну точку зрения. По характеру публикаций ясно, что редакция какого-либо журнала, тем более его редколлегия тут ни при чем, это дело рук одного, двух, трех сотрудников официального органа печати. Выбранное ими направление они сумели протащить через журнал, прибегая к анонимным письмам и измышлениям. Совет фантастов начинает публикацию писем и материалов, раскрывающих этот "механизм" и его творцов.

В Совет фантастов обратился Александр Плонский; он послал в редакцию журнала "В мире книг" два письма и, убедившись, что слова ему на страницах этого органа не дадут, передал письма для обнародования.

***

ЕЩЕ РАЗ О НУЛЬ-КРИТИКЕ

Позвольте мне, доктору наук, профессору, автору двадцати книг, переиздававшихся в ряде стран, лауреату первой и второй премий Всесоюзного конкурса на лучшее произведение научно-популярней литературы, высказать на страницах вашего журнала мнение, идущее вразрез с позицией журнала в вопросе о научной фантастике. Думаю, что имею на это право и как ученый с сорокалетним стажем, и как педагог, подготовивший тысячи инженеров и десятки кандидатов наук, и как давний ценитель фантастики, и как "молодой" писатель-фантаст.

Да, последние три мои книги общим тиражом около пятидесяти печатных листов написаны в жанре фантастики, которую с вашей легкой руки теперь называют не научной, а "нуль-фантастикой".

Первая книга - сборник "Плюс-минус бесконечность" издана в 1986 году Краснодарским книжным издательством и сейчас переиздается югославским издательством "Македонская книга". Вторая - "Будни и мечты профессора Плотникова" выпущена в этом году "Молодой гвардией". Третья - научно-фантастический роман - в течение нескольких месяцев печаталась из номера в номер нашей городской газетой "Новороссийский рабочий" и включена в план редподготовки Краснодарского издательства.

Мой путь в фантастику необычен. Семь лет назад, работая над очередной научно-популярной книгой, я решил предпослать каждой из глав "фантастические этюды". Редактор воспринял это как покушение на законы жанра, и я "с горя" послал "этюды" - короткие научно-фантастические рассказы в журнал "Вокруг света", где у меня, поверьте, друзей или знакомых не было. Тем не менее рассказы приняли и вместе с новыми печатали шесть лет из года в год (не считая четырех рассказов в "Искателе"). Аналогично, без протекции, печатали меня и в ежегоднике "Фантастика", и в "Технике-молодежи", и в "Спутнике"...

Когда у меня набралось листов десять рассказов, я послал их в Краснодарское издательство, где тоже не был ни с кем знаком. Рукопись не просто приняли, а буквально "заставили" меня дописывать еще семь листов.

Рукопись послали Александру Петровичу Казанцеву с просьбой написать вступительную статью. И опять-таки не был я до этого знаком с ним лично, хотя еще мальчишкой зачитывался его "Пылающим островом". Как же я был поражен, получив от него телеграмму с предложением позвонить. "Вы написали блистательную вещь", - сказал он о небольшой повести, вошедшей в сборник. И предложил развить в роман.

И вот появились "Будни и мечты...". Раз пять перерабатывал я их, прежде чем Казанцев счел возможным рекомендовать книгу в "Молодую гвардию". А там новые переработки - одна, другая, третья...

Книга вышла, и вскоре я получил письмо от одного из членов Совета по приключенческой и научно-фантастической литературе СП СССР, который незадолго до этого дал рецензию на мою третью книгу.

"Теперь вы "молодогвардеец", - говорилось в письме. - Готовьтесь к тому, что вас будут ругать..."

Я мысленно пожал плечами. И зря. Потому что еще не был знаком с вашими материалами о "нуль-фантастике". А познакомившись с ними, сказал себе: "Какое счастье, что я не профессиональный писатель, что литература для меня не столько труд, сколько отдохновение от тяжелого, изнурительного, хотя и любимого труда. Фантастика дает мне возможность выразить себя, поделиться с людьми мироощущением, переполняющими меня идеями, жизненным опытом. И низкий поклон издателям за то, что они дали мне еще одну кафедру, многомиллионную аудиторию".

Но как же мне стало горько! Уважаемый журнал вместо того чтобы способствовать сплочению фантастов, ратовать за массовый выпуск разной фантастики - и научной, и философской, и приключенческой, и сказочной, что само по себе утихомирило бы нездоровые страсти, подливает масло в огонь, участвует в целенаправленной травле "молодогвардейцев", ведет против них "войну на уничтожение".

Я не нашел в ваших материалах ни вдумчивого критического анализа, ни сопоставления - "вот это хорошо, а то - плохо".

...Все в мире относительно - банальная истина. И "степень" писателя относительна. Присваивают ее, кстати, потомки. А что говорили в свое время о Булгакове, Пастернаке, Ахматовой, Зощенко братья-писатели? Не тот ли лексикон прослеживается в материалах нуль-критиков?

Бросается в глаза явная "заданность", односторонность подборки читательских писем. Какой контраст с "Огоньком" - гласность выражается там в честной дискуссии, а не в избиении.

...Итак, не пора ли положить конец расколу в фантастике, неуважительному отношению к работающим в этом жанре вне зависимости от того, к какому "клану" принадлежат? Ведь это унижает и сам жанр. Снобизм, высокомерие, мен-торство, распространяемые с журнальных страниц, дурно влияют и на некоторых читателей...

Из письма Александра Плонского, профессора, доктора технических наук, начальника кафедры радионавигационных приборов и систем Новороссийского высшего инженерного морского училища

***

А вот второе письмо Александра Плонского в редакцию журнала "В мире книг".

"Уважаемый товарищ Ю. Чернелевский!

Получил ответ на мое письмо и, скажу прямо, был им разочарован. Вы благодарите меня за отклик на дискуссию. Но дискуссии-то никакой не было. Дискуссия предполагает обмен мнениями. Однако Вы предоставили слово лишь одной стороне (если не считать опубликования письма Щербакова с весьма тенденциозным комментарием).

Думаю, Вы поспешили с ответом (что само по себе похвально). Познакомившись с материалами партконференции, Вы, вероятно, иначе бы отнеслись к моему письму. Напомню слова М. С. Горбачева: "Мы хотим плюрализма мнений. Поэтому надо дать возможность высказать различные точки зрения, тогда станет яснее весь спектр настроений..."

Вы мне такой возможности, которая, кстати, была легко предоставлена анонимному автору (имеется в виду письмо некоего "Р. А.". - Прим. ред.), не дали. Взамен сделали лестное предложение написать "обстоятельную... хорошо аргументированную фактами" статью. Разумеется, я мог бы это сделать. Но где гарантия, что моя позиция, которая определяется отнюдь не "понятным" Вам чувством благодарности к А. Казанцеву, а убеждениями, придется ко двору журналу?

Вы пишете об оружии критики. В этой связи напомню слова из выступления В. В. Карпова на партийной конференции:

"...К великому сожалению, в критике поднялся многоголосый крик, похожий на свару в коммунальной квартире. Надо признать, участвуют в этой неприличной потасовке не только критики... И движущей силой здесь являются групповые страсти, старые обиды... Многие критические статьи пишутся с прицелом на "уничтожение"..."

Сравните с моим письмом: я словно предвосхитил эти мысли. Да, Вы, вольно или невольно, стали орудием групповой борьбы. В Ваших материалах видно (цитирую Карпова) "желание скомпрометировать, "уничтожить" человека". В них (сравните с моим письмом) "литературный анализ и аргументы почти отсутствуют, все усилия направлены на политическую компрометанию, наклеивание какого-нибудь ярлыка". И то, что делаете Вы - это во многом "руками читателей", - н° оправдывает Вас. Я, будучи ученым, хорошо разбираюсь в законах статистики и знаю, как ими легко "помыкать".

Итак, "органы печати разошлись по групповым лагерям и ведут настоящую междоусобную войну". Увы, Ваш журнал- яркая иллюстрация этого тезиса.

Цель моего письма - способствовать восстановлению даже не справедливости (это слишком громко было бы сказано), а элементарных норм приличия, которыми Вы пренебрегли в "дискуссии".

Возвращаюсь к Вашему предложению. Да, я мог бы написать "обстоятельную" статью. Но о другом. О том, в частности, что фантастика - не жанр, а совокупность жанров и задаваться вопросом, какое произведение лучше - "Мастер и Маргарита" или "Туманность Андромеды", "Пикник на обочине" или "Земля Санникова", - бессмысленно. И еще бы подчеркнул обособленный характер научной фантастики, которая обязана молиться не одному богу, как от нее сейчас требуют, а двум богам. Я бы развенчал миф о том, что застой в советской фантастике объясняется исключительно издательской политикой, а не дефицитом талантов (что в первую очередь относится к НФ), сославшись на фиаско, постигшее журнал "Вокруг света", объявившего не так давно открытый конкурс на короткий фантастический рассказ. Журнал был захлестнут потоком рукописей, о качестве которых можно судить не только по конкурсным публикациям, но и по тому, что традиционная рубрика короткого рассказа в "Вокруг света" была после этого ликвидирована. Я попытался бы доказать воспитательное значение романов Казанцева для подростков (а уж об этом я, педагог, знаю не понаслышке и не из уст "элитарного" читателя).

И о многом другом написал бы я, не касаясь вопроса: кому из ушедших и ныне здравствующих писателей-фантастов надо отдать предпочтение, кого нужно печатать, а кого упаси бог. Но... мое письмо относится к совсем другой, сегодня, как показала партконференция, более важной проблематике. И если гипотетическую статью Ваш журнал вправе либо напечатать, либо отвергнуть, то письмо опубликовать обязан.

Не сделаете этого, буду вынужден обратиться в другой орган печати. А поступать так ох как не хочется, потому что в конечном счете цель у нас одна - "помочь поднять уровень советской фантастики".

***

В Совет фантастов поступило письмо Людмилы Погореловой из Раменского: "Литературная критика всегда полна снобизма, в ней немало "законодателей моды", мистификаторов и лицедеев. В пору гласности их будет больше, к этому придется привыкать. Обычно мистификаторы, дурача публику, имеют свои тайные, порой жестокие замыслы и цели. Они рядятся под патриотов или космополитов, но важно разглядеть - чего они сами лично добиваются. Если крикун предлагал сбросить с корабля современности А. С. Пушкина, то он вряд ли надеялся это сделать, но нанести урон культуре народа мог... Если какой-то оголтелый "теоретик" низвергает Владимира Высоцкого, то на самом деле ему хочется быть замеченным, обратить на себя внимание: смешно думать, что после этого крика поклонники знаменитого барда усомнятся в своем кумире! И так мистификаторы объявляли "кулацким поэтом" Есенина, так они указывали пальцем на "врагов народа", на "формалистов", а сейчас - обратите внимание - они шумят о фантастике... Цель у них - освободить где-то для себя местечко, прославиться за чужой счет и т. д. Вроде бы прошла мода на анонимщиков! Но вот журнал "В мире книг" вывел особый вид мистификатора; этот искусственный экземпляр под кличкой "преподаватель Р. А." нужен был редакции журнала, чтобы вызвать поток "откликов" - инкубаторных писем, которые якобы написали "сами читатели". Анонимщики выдают себя за мучеников и пророков, но никто из них не идет на распятие, толкая туда других. Мистификаторы ловко рядятся под моду, играют на интересе публики".

Вот еще письмо - студента МИЭМа Романа Николаева: "О таких статьях, как "На всех тормозах" В. Гопмана ("В мире книг", 1988, № 9), можно сказать - "разнос без тормозов". Это особая "кочка зрения". Взобравшись на "кочку", не утруждая себя анализом книг научной фантастики, новоявленный "учитель" бездоказательно изрекает приговоры книгам, в последнее время он нападает на издательство "Молодая гвардия", а также на писателей и читателей. "Штат редакции был укомплектован людьми профессионально некомпетентными", - вопит Гопман; по всей видимости, он уже составил список кандидатов на места редакторов и главных редакторов всех издательств Москвы и Советского Союза... Особую ярость у него вызывает то обстоятельство, что его личные прогнозы о кризисе в фантастике не сбываются! Вот он утверждает: "...кризисом жанра следует считать такое положение, когда писателя не желают больше писать фантастику, а читатели не желают ее читать. Налицо же обратное..." Ах, какое безобразие! Жизнь опровергает глуповатую теорию, так, значит, жизнь виновата! Говорят, что какой-то маньяк в подобной ситуации воскликнул: "Народ недостоин своего фюрера!"

Журнал "В мире книг" не впервые публикует подобные оскорбления в адрес читающего народа. Вот еще одно: "Сказать, что научная фантастика не издается, нельзя - худо-бедно от тридцати до полусотни названий в год. Но тиражи! Все-таки 100-150 тысяч многомиллионную армию любителей фантастики удовлетворить явно не могут. Стоит ли поэтому удивляться, что даже самая дрянная поделка под заманчивым грифом "НФ" еще в типографии становится дефицитом, ну а в магазине ее можно увидеть в лучшем случае лишь на полках книгообмена. Судя по спросу, любая научно-фантастическая книга представляется настоящим шедевром. Вот и сходят "за первый сорт" книги самой доступной для читателей серии "Библиотека советской фантастики"..." ("В мире книг", 1988, № 4).

И гопманы и другие точно знают, какие книги читать миллионам любителей фантастики, а какие им противопоказаны.

В Совет фантастов передала письмо Т. И. Ефремова, вдова писателя И. А. Ефремова. Письмо было отправлено главному редактору журнала "Уральский следопыт" по поводу опубликованной там статьи Кира Булычева "Все еще впереди". "Уже не в первый раз К. Булычев, "мягко говоря", обращает внимание на роман И. Ефремова "Туманность Андромеды", - пишет Т. И. Ефремова. - Разбирать: утопия или антиутопия роман - я не собираюсь. За 32 года после написания романа и 30 лет со дня выхода отдельной книгой о нем написано много. Я позволю себе остановиться лишь на тех фактах, которые К. Булычев неправильно излагает в своей статье".

"У писателя К. Булычева оказалась очень удобная позиция с его псевдонимом, даже затрудняешься, как быть. Писатель Кир Булычев и доктор исторических наук И. В. Мо-жейко - одно и то же лицо (правда, он этого не скрывает). Не знаешь, кому предъявлять претензии. Мне кажется, что и доктор исторических наук, и писатель всегда должны быть честными и точно излагать факты". Удивило Т. И. Ефремову:

"По какому праву он намеренно искажает прошлое отечественной фантастики?" Далее Т. И. Ефремова убедительно показывает, что историк-фантаст странным образом творчество Стругацких "делает старше" творчества И. А. Ефремова. "И вот кончаются пятидесятые годы, - пишет Булычев. - Общество снова обретает возможность говорить вслух, думать, искать свои идеалы. С этого момента и начинается та наша фантастика, которую мы и читаем сегодня; входят в литературу, причем как будто одновременно, те наши лучшие писатели, которых мы (во всяком случае, я) чтим: Стругацкие, А. Днепров, С. Гансовский, И. Варшавский, А. Полещук..."

"Роман "Туманность Андромеды" был закончен в 1956 году, с первого январского номера 1957 года его начали печатать в журнале "Техника-молодежи", и все перечисленные выше К. Булычевым писатели свои значительные произведения написали уже после выхода романа И. Ефремова, а не наоборот, как вышло у К. Булычева. Как-то не очень солидно историку забывать хронологию и факты не столь давних времен".

Дальше в своей статье историк Можейко начинает разбирать "Туманность Андромеды". "Он пишет: "Роман Ефремова - настоящая утопия. Попытка нарисовать идеальное коммунистическое общество. И несмотря на то, что он весьма популярен и сегодня, несмотря на то, что он вызвал к жизни множество подражаний и сыграл немаловажную роль в истории нашей фантастической литературы, я осмелюсь заявить, что это все-таки попытка, и не более..."

Отвечая Можейке, Т. И. Ефремова справедливо пишет: "Я также осмелюсь сказать К. Булычеву о том, что каждому школьнику должно быть понятным, а тем более это должно быть известно писателю и доктору исторических наук, что ни один писатель, как бы талантлив он ни был и как бы он ни назывался - фантастом или юмористом, описать точно общество будущего никогда не сможет. Это всегда будет только приближенно. И. А. Ефремов никогда не ставил себе такой задачи. Он показал свое видение будущего и каких он хотел видеть людей этого общества, не более. И право читателя принимать это его видение или нет. И. А. Ефремов также считал, что каждый писатель или ученый вправе показать свою модель будущего. Так что уверять читателя, что "это всего лишь попытка, и не более", как это делает К. Булычев, по крайней мере бессмысленно".

Затем, показав вроде бы и достоинства романа "Туманность Андромеды", К. Булычев пишет: "Конструирование общества, не имеющего пока реальных корней в окружающей действительности, созданного лишь на основе самых общих представлений, не выходящих за пределы известных формулировок "от каждого по способностям, каждому по потребностям", общества, о котором известно лишь то, что оно должно быть абсолютно гуманным, лишенным даже намека на эксплуатацию человека человеком и т. д., привело к отказу от основного принципа фантастической литературы - ее актуальности..."

"Из статьи К. Булычева создается впечатление, что "Туманность Андромеды" написал дилетант, не смыслящий ни в естественных и общественных науках, не разбирающийся в историческом процессе, тем более в исторической перспективе".

Далее Т. И. Ефремова говорит: "Ни одно произведение И. А. Ефремова, в том числе и якобы "директивно признанная "Туманность Андромеды"" ни Ленинской, ни Государственной премии не получало. Иван Антонович Ефремов в 1952 году получил Государственную премию как доктор биологических наук, профессор палеонтологии за свой научный труд "Тафономия и геологическая летопись". Премию получил один - соавторов у него не было".

Остается напомнить читателям, что историк-фантаст. Кир Булычев свое звание доктора исторических наук и премию за участие в создании фильма получил в пору застоя, когда появилось немало сомнительных "историков", "философов", "экономистов", которые тем не менее не стыдятся своих званий.

Прислал в Совет фантастов копию письма в редакцию журнала "В мире книг" один из старейших писателей-фантастов Михаил Грешнов. "Мне из моего далека эту статью в печать не пробить, - признается Грешнов. - Может, удастся опубликовать через Ю. Медведева, через А. Казанцева - у них больше возможностей... Но отпор надо давать - это никогда не поздно". Вот, оказывается, какова ситуация в печатных органах - мнение старейшего писателя в расчет не принимается!

А кому же дается дорога? А. и Б. Стругацким... Они "подхватили тезис о нуль-литературе и нуль-фантастике, - пишет Михаил Грешнов. - Можно подумать, что они не литераторы, не фантасты и то, о чем они говорят, ни в какой мере к ним не может отнестись и не относится".

М. Грешнов цитирует И. А. Ефремова: "И в фантастике надо иметь совесть". К слову, И. А. Ефремов совесть имел. А вот А. и Б. Стругацкие "на высоте окончательно утвердились". "...Пребывание в зените опасно. Хотя бы тем, что оттуда не сойдешь по наклонной. Оттуда можно упасть только по отвесной линии. Высота, конечно, дает и преимущества: можно на все поглядывать, посвистывать и даже поплевывать. Это, последнее, и делают без всяких стеснений..." "И еще об амбициозности. Остепениться бы уже немолодым нашим сатирикам. Признать, что у них, как и у всех людей, бывают взлеты и бывают падения. Взглянуть на себя со стороны. Прислушаться к мнению окружающих. А то ведь случился казус. Говорят, что нет пророка в своем отечестве. Тогда он приходит из соседнего. Таким пророком и явился Карл Саган (это известный американский астрофизик), когда в передаче о совместном полете на Марс, транслировавшейся на весь мир, он сказал авангардисту Стругацкому в ответ на его заявление, что полет туда не нужен: "Это редчайший случай, когда у ученых воображение работает лучше, чем у писателей-фантастов".

Выходит, что фантаст оказался позади ученого. А не окажется ли завтра, когда стихнет реклама книгам братьев писателей, что и в литературе они недалеко ушли?

***

"Пресса должна поддержать братьев Стругацких, в интернациональной повести которых "Отягощенные злом" делается особый акцент на русском антисемитизме, - написал в Совет фантастов Александр Клишин (Москва). - Один "великоросс" в повести предложил "проект полного и окончательного решения национального вопроса в пределах Великой России". Он же, этот герой, предлагает "особое внимание уделить еврейскому племени. Не повторять ошибок святого Адольфа!" Читая Стругацких, можно подумать, что русский антисемитизм стал причиной тяжких притеснений евреев в Древнем Египте еще при фараонах. И разве не чисто русский антисемитизм руководил инквизицией, изгнавшей евреев из Испании? Разве не он самый проявляется во многих странах? Вполне понятно решение авторов повести вывести так называемых русских патриотов в образе Парасюхина с его наглыми голубыми глазами и "пушистыми ресницами педераста". Ведь десятки миллионов погибших от голода и в войнах русских и их детей с такими же наглыми глазами, серыми и голубыми, помешали избранникам бога Яхве самим доконать антисемита Гитлера. Вполне, вполне своевременно воспевается в повести, бог Яхве, он же демиург. Остальные боги в основном мертвы, как и древние греки с их несчастным Гефестом и пр. А Яхве жив, и его именем много разных, "интернационалистских" дел делается на Ближнем Востоке, в иных странах и городах ближних".

Хотелось бы услышать мнение читателей и критиков о повести "Отягощенные злом", а также о "коммунистической" повести "Трудно быть богом", в которой нет ни одной новой идеи, зато есть воспевание массовых убийств и кровной мести.

***

По просьбе писателей Александра Казанцева и Федора Шахмагонова Совет фантастов публикует письмо, адресованное Госкомиздату СССР. И в этом письме идет речь о нуль-критике, использующей слабое знание редакторами, прессой положения дел в жанре, а посему смело прибегающей к передержкам, искажениям и клевете - в угоду групповым интересам.

"В "Литературной газете" увидела свет статья Владислава Перфильева "Игра в поддавки", посвященная советской фантастике и серии "Библиотека советской фантастики" ("Л. Г." от 2 апреля 1986 г.).

В статье В. Перфильева "Игра в поддавки" нет и речи о художественных достоинствах произведений, нет даже и беглого литературоведческого анализа. Более того, нет и намека на такой анализ. Что же мы найдем в статье? Только схемы, к которым критик свел произведения советских фантастов. Каждой такой схеме, зачастую выдуманной самим рецензентом, уделено две-три фразы, не более. И только такая схема оценивается рецензентом. На самом же деле в литературе любая схема плоха.

Хорошо известно даже студентам, что именно этот "метод" является не только недопустимым, но даже анекдотическим: ничего не осталось бы, к примеру, от "Анны Карениной", если изложить суть романа, как в известном анекдоте, одной фразой.

Нет никаких сомнений, что безграмотную с литературоведческой точки зрения статью В. Перфильева не напечатала бы ни одна уважающая себя газета, если бы не следующий факт: В. Перфильев является заместителем главного редактора органа Госкомиздата СССР "В мире книг". Автора окололитературной статьи выручило служебное положение.

В каких же целях использовал сотрудник органа Госкомиздата СССР свое служебное положение и влияние?

Нам довелось ознакомиться с письмом писателя Георгия Гуревича в издательство "Молодая гвардия" по поводу статьи В. Перфильева. Вот что пишет один из старейших фантастов:

"Недобросовестную и недоброжелательную рецензию В. Перфильева не следует воспринимать всерьез. Она нечестная и путаная, среди прочего протаскивает пренебрежительную теорию: фантастика как игра. Советское издательство не может руководствоваться такой теорией формы без содержания.

Я сам вижу в этой статье недоброжелательное отношение ко мне персонально. В цитатах подтасовки, содержание игнорируется, не упомянуты мои другие недавно вышедшие книги. Как это понимать?..

Я вижу в этой статье недоброжелательство по отношению к редакции фантастики издательства "Молодая гвардия". Разбираются книги только этой редакции и во всех ищутся недостатки, даже и с Подтасовкой, с разбором одного неудачного рассказа в сборнике...

Я вижу недоброжелательство по отношению ко всей фантастике. Осуждается одна серия, значит, вся фантастика плоха, вся на низком уровне, много ниже своей теории. Отношение такое свойственно "Литературной газете", которая издавна относилась к фантастике с кислой миной, все пыталась доказать, что успех ее временный, случайный..."

Даже из личного письма Г. Гуревича явствует со всей определенностью, что главная цель В. Перфильева - ошельмовать издательство "Молодая гвардия", которое регулярно выпускает фантастику. Это становится более ясным, если прочесть всю статью, а не только то, что относится к творчеству Гуревича.

С этой же целью использование традиций народного фольклора на страницах "Литературной газеты" не только осуждается, но и подается как негодный литературный прием.

В это было бы трудно поверить, но об этом свидетельствует факт публикации статьи "Игра в поддавки". Говоря о книге Е. Гу-ляковского "Долгий восход на Энне", В. Перфильев сообщает доверчивому читателю:

"Е. Гуляковский лихо пересказывает космический вариант сказки о Василисе Прекрасной. Роль Василисы успешно исполняет царевна с неземным именем. Разница лишь в том, что известную функцию иглы, спрятанной в яйце (вспоминаете?), берет на себя... ключ от хронотрона".

Не говоря уже о том, что писатель вовсе не пересказывает космический вариант сказки - его просто не существовало до Гуляковского и не существует ныне - отметим лишь, что никакой связи Василисы Прекрасной с хронотроном нет и быть не может, как нет и других связей, выдуманных автором публикации.

В статье грубо извращается идейный смысл произведений. Вот, к примеру, как это делается:

"Герой рассказа Ю. Никитина испытывает неведомую тягу к прошлому. Ему идут навстречу и осуществляют переброску во времени. Герой попадает в вожделенное прошлое под плети подручных помещицы Салтычихи".

Препарировав рассказ, критик совершает подлог. Нет, вынуждены мы объяснить автору статьи, не под плети Салтычихи стремится герой рассказа писателя Ю. Никитина, а в "идеализированное" им прошлое.

Другой рассказ того же писателя, "Ахилл", намеренно оглупляется критиком, заявляющим, что в рассказе идет речь об осаде Трои, и сюжет разворачивается вполне традиционно. Вот уж поистине критический перл! Критик не заметил праславянской гипотезы об Ахилле.

"В рассказе В. Колупаева "Молчание" (сборник "Седьмая модель") новизна заключается в том, - утверждает Перфильев, - что ваятель помещен в будущем, а потому создает скульптуру космонавтов-девушки и юноши, погибших в межзвездных просторах".

Вот и весь "анализ" рассказа В. Колупаева, в котором критик не видит ничего, кроме "патентной новизны". Новизна же рассказа заключается прежде всего в художественном исполнении, в тех чувствах, которые он пробуждает в читателе.

Нет нужды перечислять случаи подлога, искажения цитат, нарочитых недомолвок, клеветы, издевательских, оскорбительных для советских писателей-коммунистов, членов Союза писателей СССР, выпадов и комментариев.

Остановимся лишь на важном факте.

Что такое фантастика?

По мнению автора статьи В. Перфильева, фантастика, оказывается, не что иное, как "соучастие в Игре".

Вот что он пишет:

"Раскрывая фантастический рассказ, повесть, роман, мы ждем, что нам по крайней мере предложат соучастие в Игре".

Почему же, "раскрывая рассказы", В. Перфильев призывает советских писателей именно к Игре да еще с большой буквы? Почему не к акробатике, вольтижировке, занятию икебаной или филателией?

Да потому, что выдуманный им абстрактный критерий "Игры" позволяет бестактному автору статьи безнаказанно играть и резвиться на ниве фантастики. Не та это игра!"