ФАНТАСТИКА СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

Два раза в месяц в Красной гостиной Ленинградского дома писателя им. В. В. Маяковского собираются молодые литераторы-фантасты – члены семинара, которым руководит Борис Натанович Стругацкий.

Предлагаем вашему вниманию запись беседы нашего корреспондента с участниками семинара, которая состоялась после одного из заседаний.

– Борис Натанович, расскажите, пожалуйста, о семинаре и об условиях приема в него.

Б. СТРУГАЦКИЙ. Нашему семинару пошел двенадцатый год... В семинар принимается любой, не обязательно молодой человек, который пишет фантастические произведения на определенном, достаточно высоком уровне. Такой человек объявляется кандидатом в действительные члены семинара, и ему дается испытательный срок, в течение которого он должен написать несколько художественных фантастических произведений. Если он не опустится ниже своего первоначального уровня, то останется кандидатом. Если же напишет что-то более значительное, то его обсуждают на очередном заседании и принимают в действительные члены. При этом он получает право оценки произведений своих товарищей. Оценка производится по тринадцатибальной системе. Единица означает: «худшего произведения в жизни не читал», а тринадцать: «никогда не читал ничего лучшего».

При обсуждении произведения назначается «прокурор» и «защитник» – кто-нибудь из членов семинара. Сейчас у нас 20 действительных членов и 15 кандидатов.

– И много хороших рукописей вам довелось прочитать за одиннадцать лет руководства семинаром?

Б. СТРУГАЦКИЙ. Думаю, процентов двадцать рукописей были неплохие.

– Что побудило вас взяться за работу с молодыми авторами? Ведь вы со своим братом Аркадием Натановичем много пишете, и свободного времени, должно быть, остается не так уж много...

Б. СТРУГАЦКИЙ. Много лет назад моя мама, заслуженная учительница РСФСР, сказала, что есть во мне педагогическая жилка. Вероятно, она была права. Мне нравится «возиться с молодыми», я люблю читать хорошие рукописи, иногда мне удается дать полезный совет, это меня радует.

– А что дает молодому автору участие в семинаре?

Б. СТРУГАЦКИЙ. Молодому автору необходима литературная среда. Иначе он теряет ориентиры, перестает понимать, хорошо он пишет или плохо, нужна его работа кому-то или не нужна. Рядом должны быть коллеги, заинтересованные ценители, мнение которых важно услышать, даже если оно спорно. Молодой автор должен быть окружен людьми, с которыми он может спорить, отстаивать свою точку зрения, с людьми, которые доброжелательны, но не упустят случая ткнуть носом в его ошибки, а ошибки неизбежны, более того – они полезны, без ошибок не бывает роста.

– А что если мы попросим членов вашего семинара ответить на один не очень новый, но любопытный вопрос: зачем нужна фантастика?

Б. СТРУГАЦКИЙ. С интересом послушаю.

С. ЛОГИНОВ. Однажды журналист спросил американского физика Майкельсона, зачем ему понадобилось измерять скорость света, и получил ответ: «Потому что это ужасно интересно». Фантастика, на мой взгляд, необходима по той же причине.

Ф. ДЫМОВ. Фантастика – сказки для взрослых. Каждый, даже боясь признаться в этом, до глубокой старости несет в себе кусочек детства. И жаждет сказок. Век НТР – и сказки приобретают новую окраску. Вместо ковра-самолета – звездолет...

Н. ЮТАНОВ. Фантастика – это вполне естественный литературный прием. К нему охотно обращались классики – Пушкин, Лермонтов, Достоевский, и столь же охотно современные писатели, которых никто не подумал бы назвать фантастами, – Вс. Иванов, Леонов, Айтматов... Что же касается частного случая фантастики – перенесения проблем современного общества в будущее, то необходимость таких работ не вызывает сомнения...

Если же вспомнить необъятное множество произведений с «фантастикой ради фантастики», то эта литературная халтура – прискорбный факт, который нет смысла здесь обсуждать...

А. СТОЛЯРОВ. Я бы сказал так: фантастика необходима постольку, поскольку необходима литература вообще. Уберите фантастику – и в литературе возникнет зияющая дыра. Я имею в виду хорошую фантастику,

A. ИЗМАЙЛОВ. Да, фантастика – часть литературы, и проза не перестает быть прозой, если герои книг вместо гусиного пера пишут шариковой ручкой или разговаривают по видеотелефону. Важна не атрибутика, а общечеловеческие проблемы, к которым стремится настоящая фантастика.

Ф. ДЫМОВ. Добавлю: она позволяет сжать во времени и заострить любую ситуацию, рассматривать поступки людей как бы под увеличительным стеклом.

B. РЫБАКОВ. Дело еще и в том, что человеческое сознание всегда нуждается в информации не только о том, что происходило и происходит, но и о том, что будет происходить. С каждым шагом в будущее на нас сыплются новые и новые проблемы. Можно сказать, что их порождает техника. Разве пятьдесят лет назад стоял вопрос о глобальной земной катастрофе?.. Или о том, что человек сам себе создаст угрозу из космоса?.. Вот и возникает естественное желание приблизить желанное и устранить нежелательное. Так сказки превратились в вид профессиональной литературы, которая занимается этими проблемами, – фантастику. При этом она не подменяет науки – социологию, например, или физику, а пытается воздействовать на души людей, показывая притягательные картины «хорошего» будущего и отталкивающие – «плохого». В наше время – время ожесточенной борьбы идеологий – это просто необходимо.

– А как обстоят дела у членов семинара с публикациями?

Б. СТРУГАЦКИЙ. В 1984 году вышел сборник «Синяя дорога», почти целиком составленный из произведений наших авторов. Попали члены семинара и в сборник «Белый камень Эрдени», выпущенный Лениздатом в 1982 году. Феликс Дымов и Вячеслав Рыбаков публиковались в сборниках фантастики братских стран: ЧССР, Болгарии, Венгрии, ГДР.

Андрей Столяров несколько раз публиковался в центральных журналах, например, в начале 1986 года с его повестью «Мечта Пандоры» смогли познакомиться читатели «Авроры», сейчас она вышла в Чехословакии. Вообще говоря, костяк семинара работает много и плодотворно.

– Можно ли сказать, что в фантастику пришли новые имена?

Б. СТРУГАЦКИЙ. Новые имена в фантастике безусловно появились. Одиннадцать лет назад, когда начинался наш семинар, о них никто и не слышал. Сейчас же, пусть не все они известны широкому читателю, но многие хорошо известны любителям фантастики – «фанам». Однако качественно нового скачка в фантастике пока еще не произошло. Пусть члены семинара меня поправят, если я ошибаюсь...

А. СТОЛЯРОВ. На мой взгляд, сейчас в фантастике наметился существенный поворот.

Прежде всего умерла чисто техническая фантастика, которую раньше почему-то называли научной. Это фантастика о том, как талантливый инженер изобрел молоток, самостоятельно забивающий любые гвозди. Молоток работает на обогащенном уране.

Во-вторых, умерла фантастика «левой ноги» – то есть, когда автор пишет так, как пожелает его левая нижняя конечность. Обычно здесь присутствует страшной силы любовь к прекрасной инопланетянке, разрывание пополам враждебных галактик и безудержная телепатия. Герои очень твердо ориентируются в подпространстве и нетвердо в законе Ома.

И, наконец, уже умерла фантастика на тему «А вот был такой случай...» Это когда космонавты прилетают на чужую планету, а там – разумные бактерии. Космонавты глубоко задумываются над неистощимостью природы, сопровождая мыслительный процесс возгласами: «Во дает!». То есть в фантастике закончился период примитивных чудес. Правда, некоторые авторы об этом не догадываются и продолжают громоздить их с прежним рвением.

С другой стороны, быстро набирает вес направление, исследующее человеческие отношения в остро необычных ситуациях. Здесь фантастический прием не цель, а средство, поскольку необычность ситуации позволяет ярче высветить определенные грани человека и общества. Добавим сюда и возрастающее качество. Вот, например, и до Герберта Уэллса марсиане вторгались на Землю. Пришел Уэллс, тоже написал о вторжении марсиан, но «раздавил» предшественников качеством, уровнем художественности. Фантастика 60-х годов тоже ничего нового не придумала, но «раздавила» предшественников качеством. Также, видимо, и будущее поколение фантастов поступит со своими учителями.

Б. СТРУГАЦКИЙ. Я имел в виду не совсем это. Вопрос ставится так: герои Немцова, Сапарина и Охотникова – писателей-фантастов сороковых-пятидесятых годов, действительно занимались изобретением всевозможных технических новинок – самоходных тракторов, нестирающихся ботинок и т. д. и т. п. Это была определенная литературная ситуация: ученый или изобретение рассматривались в узком кругу людей, идей или событий. Потом пришла фантастика Ефремова. Его герои летают к звездам, осваивают новые планеты, живут в коммунизме, через 200–300 лет. Это уже совсем новая ситуация, качественно новая. Не путайте литературную ситуацию и сюжетный ход. Перенос событий в будущее – это создание особой литературной ситуации; прошлое как арена событий – это литературная ситуация, глобальная земная катастрофа – это ситуация, человек-невидимка – тоже ситуация. И вот в этих различных ситуациях, как на разных сценах, разыграно действие множества романов.

Да, у нас появились молодые талантливые ребята. Прекрасно! Но создадут ли они переворот в фантастике, «раздавят ли предыдущее поколение», как вы, Андрей, предполагаете, – не знаю, не уверен. И не потому, что они недостаточно талантливы – нет, они талантливы достаточно, но вот новых литературных ситуаций я у них не вижу. И, быть может, это – самое печальное обстоятельство. Я занимаюсь фантастикой уже около тридцати лет и за последние пятнадцать лет не встретил ни одной новой ситуации в фантастической литературе...

– В этой связи хочется обратиться к письму нашей читательницы, московской студентки Елены Борисовой. Вот что она пишет:

«Создается впечатление, что современная фантастика боязливо топчется на месте. Скоро исполнится тридцать лет, как человечество отворило дверь в космос, а что изменилось? Фантасты передвинули своих героев с Луны, Марса и Венеры, которые уже исследованы, в созвездие Крысиных Хвостов или на выдуманную планету Х–35–17-бис. Но ведь это изменения количественные, а не качественные. Многих волнуют тайны генетики, загадки нейтрино, «черные дыры», происхождение человека, наконец. А нам в который раз рассказывают, как командир корабля Элл спас свой звездолет и экипаж ценой собственной жизни. Стоит ли ради такого сюжета перемещать героев в космос – достаточно примеров и на Земле. Мне кажется, что для некоторых фантастов космос – только фон, чтобы завлечь читателя. Фантасты одинаково боятся заглянуть на двадцать лет вперед или оказаться в крайней точке Вселенной. Они предпочитают работать посередине – благо, спрос невелик...»

Что можно сказать по поводу такого взгляда на фантастическую литературу?

Ф. ДЫМОВ. Во-первых, в современной фантастике четко прослеживается «возвращение со звезд». Что же касается топтания на месте, то не следует путать технические идеи с фантастическими. Загадки нейтрино, «черных дыр», генетики и т. д. не есть цель фантастики. Для этого существуют научно-популярные жанры. Объектом исследования литературы всегда был человек.

А. ИЗМАЙЛОВ. Фантастика не претендует на роль второй науки или копилки идей-новинок. Настоящему писателю интересней разгадать тайники человеческой психологии, чем тайны «черных дыр». А если читателю не интересно читать об Элле, спасающем экипаж корабля, то, вероятно, это просто плохо написано.

СТРУГАЦКИЙ. У меня сложилось впечатление, что некоторые наши издательства в большом количестве и охотно выпускают только – как бы ее назвать – «фантастическую» фантастику. Герои такой литературы не ходят, а выступают, не говорят, а изрекают, совершают неестественные поступки, они либо неправдоподобно хороши, либо чудовищно отвратны. Пропадает всякое ощущение реальности. Как говорил Л. Н. Толстой, выдумать можно все, нельзя выдумать психологию. Дело в том, что хорошая фантастика всегда реалистична: на тучной почве реализма расцветают фантастические цветы. Сколь бы ни была фантастична ситуация, люди ведут себя как живые люди, а не как образцово-показательные, витринные манекены. И наоборот: если автор забывает о реализме, получается плохая фантастика, ненатуральная, герои картонны, глупы и неестественны.

Возможно, нашей московской читательнице попадалась литература именно такого рода. Очень жаль, что нет специального издательства, которое систематически издавало бы реалистическую фантастику, восходящую к Уэллсу, Алексею Толстому, Чапеку, Булгакову...

Н. НИКИТАЙСКАЯ. У нас нет даже журнала научной фантастики, хотя читатели, особенно молодые, буквально охотятся за литературой этого жанра.

– А ведь литературная фантастика – сильное идеологическое оружие.

А. ИЗМАЙЛОВ. И еще какое! Литераторы должны владеть искусством контрпропаганды. И фантасты, которые чаще других заглядывают в будущее, Должны быть на переднем крае этой борьбы.

В романах же некоторых западных писателей капитализм будущего выглядит по-ковбойски молодцевато. Живут себе герои – ну, постреливают друг в друга из бластеров, гоняются на глайдерах... А так все хорошо: в далекий космос летают, туземцев покоряют, чувствуют себя сильными и свободными, жуют марсианскую резинку, улыбаются...

А. СТОЛЯРОВ. Есть и другой тип зарубежных романов, где бессмысленно воюют меж собой галактики, где космические монстры, как горох, сыплются на Землю, где сама Земля пылает в радиоактивной агонии.

– А что если мы попробуем связать фантастику с проблемами научно-технического прогресса? Например, с интенсификацией...

Ф. ДЫМОВ. Связь другая. Фантастика способствует интенсификации мышления, его нестандартности. Читатель фантастики гораздо лучше подготовлен к принятию нестандартных решений, легче воспринимает новое, необычное. Например, Г. М. Гречко признавался, что космонавтом его сделала любовь к фантастике, и он даже брал с собой в полеты книги наших писателей-фантастов.

Чем, например, может помочь творческий работник программе перестройки? Он может написать человека нового тина, которого рождает наше общество, – с оригинальным мышлением, огромным кругозором, интеллектуала, и не просто интеллектуала, а человека активного, который борется, а не ноет: «Я бы показал, как надо усовершенствовать, да ведь начальство не разрешит...» И написать таким, чтобы 'читатели полюбили его, захотели бы ему подражать. Ведь молодежь, которая, как известно, любит фантастику, через тринадцать лет вступит в третье тысячелетие, и технических проблем у нее будет не меньше, чем у нашего поколения...

– Какие же проблемы волнуют сегодня молодых ленинградских фантастов?

А. СТОЛЯРОВ. Меня лично волнует одна проблема; как научиться писать так, чтобы читать было жутко интересно.

А. ИЗМАЙЛОВ. Проблемы волнуют вечные. Войны и мира, зла и добра, верности и предательства, жизни и смерти, любви и ненависти...

Н. ЮТАНОВ. Не так давно ученые заговорили о морально-этическом кризисе (МЭК), который может стать главным тормозом развития человечества. Одно из его проявлений – эгоизм, разрушающий семью, осложняющий деловые экономические отношения... Обертка же, в которую чаще всего камуфлируется эгоизм, это – ложь. Ролан Быков вспоминал эпизод, когда некий молодой администратор в совершенно безобидной ситуации лжет, «чтобы не разучиться». Мне кажется, что именно здесь один из важнейших участков современной литературы, само «лезвие бритвы».

Н. НИКИТАЙСКАЯ. Нам, ленинградцам, повезло, потому что у нас есть школа, которая нам много дает и которой можно гордиться. Есть коллектив единомышленников – это очень важно. Огорчает одно: в журналах фантастике уделяется не слишком-то большое внимание...

Б. СТРУГАЦКИЙ. Я позволю себе вспомнить слова безвременно ушедшего от нас Виктора Жилина – старосты нашего семинара – человека одаренного и стоического: «У молодых ленинградских фантастов, как и у всех начинающих писателей, нет важнее задачи, чем научиться хорошо писать. Остальное – на втором плане, в том числе и наболевшая проблема публикаций. Я убежден; талантливое произведение рано или поздно найдет путь к читателю!»

– А как фантасты относятся ко всякого рода «чудесам» – телепатии, снежному человеку?..

Б. СТРУГАЦКИЙ. Истинные чудеса нашего времени отличаются тем, что распознать их могут только специалисты или исключительно эрудированные люди. Нынешнее чудо должно предварительно пройти через сложнейшие расчеты, превратиться в систему уравнений, нырнуть в недра чудовищных ускорителей, вынырнуть оттуда в виде этаких зигзагов на экране осциллографов или колонок цифр на ленте печатающих устройств, попасть в умную голову, как следует перевариться там и наконец возникнуть на плохо протертой доске в аудитории какого-нибудь семинара – десяток латинских и греческих букв, исполненных скверным почерком...

Что же касается чудес в кавычках... Видите ли, телепатические способности человека либо существуют, либо нет. Если они существуют, они могут быть обнаружены опытным путем.

Сегодня и телепатия, и биополе (что бы под этим ни понималось), и НЛО являются чисто умозрительными построениями. Известным законам природы этот букет сенсационных гипотез не противоречит, но достоверных фактов, таких, чтобы их можно было проверить и перепроверить, – нет. А пока не будет фактов, ко всем этим чудесам не будет серьезного отношения серьезных людей.

А. СТОЛЯРОВ. А по-моему, телепатия существует. Иначе чем объяснить появление такого большого количества книг, как две капли воды похожих друг на друга?..

И «снежных людей» пока еще много. К сожалению. И живут они не только на оледенелых вершинах Памира. Они живут рядом. Узнать их легко. У «снежного человека» наглый вид, тусклый взгляд и развинченная походка. Питаются они исключительно магнитофонными записями, а весь их словарный запас состоит из десяти выражений, среди которых пять непечатных. Правда, это племя быстро вымирает...

– Борис Натанович, как бы вы определили, что такое фантастическое произведение? Сейчас пишут «до жуткого странно», как выразился один молодой читатель.

Б. СТРУГАЦКИЙ. На мой взгляд, фантастическое – это произведение, в котором есть элемент необычайного, небывалого, либо вовсе невозможного. И если в произведении появляются демоны и ведьмы, то это не вызов науке, а просто литературный прием, к которому давно прибегают авторы. Важно другое: что с помощью этого приема удается раскрыть и показать в человеке и человечестве, насколько этот прием оправдан.

– Некоторые читатели полагают, что фантастику пишут люди каких-то чрезвычайно редких и умных профессий: электронщики, «секретные физики», специалисты по космосу и т. п. Так ли это, если обратиться к опыту вашего семинара?

Б. СТРУГАЦКИЙ. Судите сами: А. Столяров – по образованию эмбриолог, А. Измайлов – журналист, С. Логинов – химик, Н. Ютанов – астроном, В. Рыбаков – востоковед, кандидат исторических наук, Н. Никитайская много лет проработала социологом, Ф. Дымов – инженером...

Спектр профессий достаточно широк, но ничего особенно экзотического в этих профессиях нет.

– Вы много лет проработали в Пулковской обсерватории. Помогает ли недавняя «близость к звездам» вашей литературной работе?

Б. СТРУГАЦКИЙ. Почему «недавняя»? Я и сейчас занимаюсь астрономией, правда, как дилетант. Давно интересуюсь двойными звездами, а теперь еще и шаровыми скоплениями. Мой брат Аркадий в детстве тоже увлекался астрономией, мастерил телескопы, наблюдал солнечные пятна, считал числа Вольфа, зарисовывал (и меня заставлял зарисовывать) кратеры на Луне, как они видны в самодельный телескоп. Если бы не война, он бы обязательно стал астрономом. Так что в астрономии мы оба разбираемся неплохо, и это несомненно сыграло свою роль вначале, когда нас более интересовала тема «Человек – Вселенная», и наши герои шли завоевывать большой космос.

Вообще говоря, мне кажется, что каждому человеку следовало бы получше представлять себе мир, в котором он живет, и свое место в этом мире. Человек крохотен в сравнении с Вселенной, и одновременно космически велика сила всего человечества. «Я царь, я раб, я червь, я бог», – сказал человек, от астрономии далекий. Правда, он был большой поэт.

– У братьев Стругацких был наставник, когда они начинали писать?

Б. СТРУГАЦКИЙ. Наставника в прямом смысле слова у нас не было, но были блистательные образцы для подражания – Г. Уэллс, А. Толстой, К. Чапек... Нынешнее молодое поколение может без труда этот список продолжить: Булгаков, Брэдбери, Лем, Воннегут...

Всегда есть у кого учиться, было бы желание и талант.

Беседу вел Дмитрий Каралис