АНДРЕЙ СТОЛЯРОВ: «ПЫТАЮСЬ ПОНЯТЬ, О ЧЕМ СЕЙЧАС СЛЕДУЕТ НАПИСАТЬ»

Андрей Михайлович Столяров - коренной петербуржец, родился в 1950 г. Автор книг "Аварийная связь", "Изгнание беса", "Монахи под луной", "Детский мир", "Боги осенью" и других произведений. Лауреат многих фантастических премий, в их числе - "Бронзовая Улитка" Бориса Стругацкого и три премии "Странник". Работает в направлении, которое находится на стыке между фантастикой, мистикой и литературой ужасов. Столяров называет его "русским хоррором": "Есть два вида хоррора: хоррор "западный", суть коего можно выразить фразой - "Так не бывает", и хоррор русский - "Так было и так будет всегда". Это связано с различным пониманием природы зла. Зло на Западе условно, сугубо литературно. Оно призвано щекотать нервы сытого человека. Зло в России - изначально, а потому неустранимо из мира. Победить его нельзя, его можно только преодолеть. Я предпочитаю писать русский хоррор".

1. Получая на VI Конгрессе фантастов "Лунный Меч" за повесть "Наступает мезозой", Вы сказали: "...поскольку премия "Мечи" была изобретена на моей кухне, то я прекрасно помню, что название "Лунный Меч" придумал именно я. Придумал и восхитился - до чего красивое название! Неплохо бы его получить!" Расскажите, пожалуйста, об этих событиях поподробнее.

Это не совсем так. У меня на кухне в дискуссии с Николаем Ютановым и Андреем Лазарчуком возникла идея Конгресса фантастов России, которая и была позже осуществлена. А идея жанровых премий - "мечей" была высказана на квартире у Бориса Стругацкого, где тогда собирались инициаторы премии "Странник". К тому времени уже стало ясно, что премия "Странник" не закрывает собой всего "премиального поля". Существуют произведения, которые эту премию ни за что не получат, и вместе с тем несомненно нуждаются в поощрении. Это произведения различных "жанров" фантастики: героическая фантастика, фэнтези, альтернативная история, фантастика ужасов. Вот тогда и возникла идея присуждать по ним специальные премии. Причем, есть у меня смутное подозрение, что эту идею выдвинул именно я, и, помнится, одновременно сказал, что хорошо бы вручать вместе с премией какие-нибудь красивые побрякушки, ну, например, что-то вроде мечей. Я, правда, предполагал, что это будут игрушечные мечи, сантиметров 20-30 длиной, и вовсе не думал, что идея приобретет такой грандиозный размах. Разумеется, настаивать на авторстве я не могу. Никому тогда и в голову не приходило вести протокол. Мы ведь даже не подозревали в те годы, что не просто дискутируем между собой, но в какой-то мере создаем историю российской фантастики. Так что теперь уже ничего толком не установить. Твердо могу сказать лишь одно: название "Лунный меч" придумал действительно я, и действительно мелькнула у меня тогда же мысль, что хорошо бы эту премию получить. И вот прошло всего семь или восемь лет, и я стал лауреатом своей "лунной" премии. Все-таки желания в жизни иногда сбываются.

Кстати, если уж полностью придерживаться исторических фактов, то и присуждены первые мечи были не в Петербурге, а в Красноярске, на конгрессе "Сибирь XXI век", собранном Андреем Лазарчуком и Михаилом Успенским. И только позже они вошли в традиционный ритуал "Странника".

2. Теперь о творческой кухне писателя Столярова. Произведения, вошедшие в сборник "Наступает мезозой", а также ряд Ваших предыдущих работ оптимистическими назвать трудно, собственно и жанровая премия на "Страннике-2001" Вам вручена в номинации "Мистика и ужасы". Андрей Столяров и в самом деле смотрит на жизнь, как на кошмар?

Это опять-таки не совсем верно. На мой взгляд, литература не есть простое, механическое отражение жизни. Оскар Уайльд говорил, что искусство не зеркало, оно не обязано отражать все без разбора. Литература - это, скорее, выражение сути. В каждом времени существует своя "смысловая начинка" - то главенствующее содержание, которое определяет собой все остальное. Вот это главное и пытается выразить литература, разумеется, в меру сил и способностей, данных конкретному автору. Главным же содержанием времени сейчас является распад старого мира. Этот мир, казалось бы, отодвинутый в прошлое, на самом деле никуда не ушел. Он еще явственно существует в текущей реальности - разлагаясь и постепенно превращаясь в тот гумус, из которого прорастает будущее. Фактически, мы живем на кладбище. А кладбище - это место обитания всевозможных монстров: упырей, привидений, оживающих мертвецов. Мир, в котором мы существуем, невероятно уродлив, и "Наступает мезозой", куда собраны повести и рассказы последних лет, просто выражает эту уродливость средствами литературы. В какой-то мере она подводит итог "кладбищенского периода". Причем, если говорить еще об одной очень важной функции литературы, то описание мира, есть одновременно и его изживание, есть транслирование его из настоящего в прошлое, перевод реальности в то, что больше не существует. В этом заключается терапевтическое значение творчества. Не случайно существует такой метод лечения навязчивых представлений: пациент раз за разом рассказывает врачу о мучающем его кошмаре, причем очень подробно, стараясь не упустить ни одной детали, и через некоторое время кошмар начинает "отваливаться" сам собой: сознанию уже настолько надоедает один и тот же замкнутый круг, что оно навсегда выдавливает его из активной памяти. Нечто подобное происходит сейчас и с нашим обществом.

3. Семь лет назад Вы говорили о том, что конкурировать с англоязычной фантастикой (по массовости) российские фантасты просто не в состоянии. Хотелось бы узнать Ваше мнение на сей счет теперь.

Если я и говорил нечто подобное, то несомненно ошибся. За последнее время российские фантасты убедительно доказали, что умеют технологизировать литературу нисколько не хуже, чем их коллеги из США. Они научились выпекать по два-три "кирпича" ежегодно и создавать сериалы с легкостью мексиканского режиссера. В этом смысле учиться у англоязычных фантастов нам нечему. Всякого рода "многорукие боги" заполонили сейчас фантастику до такой степени, что за этим удушающим чертополохом перестала быть заметной ее литературная составляющая. Наверное, это процесс неизбежный. Цивилизация непрерывно переваривает культуру, низводя высокие смыслы к уровню обыденного сознания. Вряд ли здесь можно что-нибудь сделать. Разумеется жаль, что авторы "четвертой волны", у которых первоначально были определенные литературные идеалы, с такой легкостью отказались от них и стали исключительно коммерческими писателями. Однако таков, вероятно, сейчас вектор времени, и следует воспринимать это удручающее состояние просто как данность. "Обыкновенная история" И. А. Гончарова с неизбежностью повторяется в каждом литературном поколении.

4. Намереваетесь ли Вы в будущем создавать вещи, подобные роману "Боги осенью", или Вам уже тесно в рамках фэнтезийного антуража?

Роман "Боги осенью" - это чрезвычайно давнее произведение. Он был задуман еще тогда, когда мы с Николаем Ютановым, нынешним директором издательства "Терра Фантастика" и одновременно председателем Конгресса фантастов России, бродили по Рижскому взморью (Латвия тоже еще входила в состав СССР) и говорили о том, что пора бы написать настоящую фантастическую эпопею. Чтобы действие ее происходило по всему миру и чтобы приключения там были такие, от которых читателя за уши не оторвешь. Замысел этот, к сожалению, остался неосуществленным, но сохранились две части, написанные тогда же, по горячим следам. Через несколько лет мне стало жалко, что этот материал пропадает, я превратил одну из частей в роман, разумеется, немного его доработав. Не думаю, что из-за наличия в данном произведении рыцарей и мечей его следует безусловно относить к жанру фэнтези. Все-таки фэнтези, согласно классическому определению, "это когда плохо написано". Направление "фэнтези" пока еще не приобрело собственную литературную значимость. В нем не произошла та художественная революция, которую в научной фантастике совершили Герберт Уэллс, Алексей Толстой и братья Стругацкие. Эти авторы начали писать фантастику средствами литературы и тем самым перевели коммерческий жанр на более высокий уровень. В фэнтези же этого почему-то не случилось. Она так и осталась исключительно ремесленными поделками. Может быть, потому, что сам жанр фэнтези появился в российской фантастике сравнительно поздно и не успел еще перейти в возраст литературной зрелости. Ведь в советские времена у нас фэнтези не было. А значит не было необходимого для качественного рывка литературного созревания. Впрочем, также обстоит дело и в западной фэнтези. Блистательный роман Майкла Свэйнвика "Дочь железного дракона", не породил, как можно было ожидать, целую волну новых произведений, а так и остался одинокой вершиной среди фэнтезийного хлама. Вероятно, время настоящей фэнтези еще не пришло. Хотя само нынешнее убожество этого жанра свидетельствует о его потенциальных возможностях. Там, где нет ничего, очень легко сделать нечто. И потому фэнтези, на мой взгляд, это сейчас самое перспективное направление жанра фантастики.

5. Андрей Михайлович, как нынче обстоят дела с направлением в фантастике под названием "турбореализм"? Жив ли он?

Когда американский писатель Брюс Стерлинг провозгласил на IV Конгрессе фантастов России, что киберпанк мертв, то российский писатель Александр Тюрин, ныне, правда, живущий в Германии, резонно ответил ему, что мертв, скорее всего, сам Брюс Стерлинг, а киберпанк жив и ничто его литературной смерти не предвещает. В отношении турбореализма такого, к сожалению, сказать нельзя. Турбореализм действительно мертв, и, напротив, ничто пока не свидетельствует о его возрождении. Все три основателя "турбо" разошлись за последние годы так далеко, что вряд ли уже когда-нибудь литературно соединятся. Виктор Пелевин сначала основал "критический солипсизм", а затем, видимо окончательно, перешел к психоделической прозе. Андрей Лазарчук изрядно увяз в безразмерных коммерческих сериалах, а я, как вы, наверное, знаете, сместился в сторону "фантастического реализма". Правда, здесь наличествует одно очень любопытное обстоятельство. Несмотря на то, что турбореализм давно умер и даже эпигонов, второсортных подражателей у него не осталось, критики тем не менее иногда вспоминают о нем - причем, большей частью как о реально существующем литературном течении. Видимо, ощущается в современной российской фантастике некая пустота - как раз та пустота, которую и пыталось заполнить направление "турбо". Это, на мой взгляд, признак, предвещающий будущую литературную революцию. Причем, в отличие от революций социальных, сопровождающихся обычно жертвами и разрушениями, революции в литературе, как правило, эффектны, но абсолютно бескровны. Жертв при новом эстетическом перевороте не будет. Разве что авторы сиюминутных фэнтезийных боевиков окончательно перейдут после этого в литературное небытие.

6. Ваше мнение о нынешнем положении дел на полях "литературной войны". Великое противостояние продолжается?

Война и великое противостояние - две принципиально разные вещи. Противостояние "высокой" и "коммерческой" прозы существовало всегда, и всегда было совершенно нормальным состоянием литературы. Более того, такое состояние до некоторой степени продуктивно, ибо оно образует собой ту художественную вертикаль, без которой литература утратила бы свое метафизическое содержание. Другое дело, что интересы авторов этих обеих литератур диаметрально противоположны. Авторам "высокой литературы" вовсе не требуется признание со стороны авторов "литературы коммерческой". Напротив, они как раз не хотят, чтобы их смешивали с тем, чем они не являются. Зато авторы "коммерческой литературы", как правило, страстно жаждут признания другой стороны, но не будучи в состоянии получить его обычным путем, добиваются такого признания нелитературными средствами. Войны всегда развязываются авторами "низкой литературы". Причем, со стороны "литературы высокой" это обычно не столько война, сколько борьба за элементарное выживание. Авторы "высокой литературы" вовсе не стремятся к уничтожению своих оппонентов. Их позиция, как правило, достаточно миролюбивая: "Вы пишите свое, мы - свое, и пусть нас рассудит время". Зато со стороны "литературы коммерческой", если уж война начинается, то ведется именно как война - то есть действия, направленные на полный разгром противника. Такой была в советское время война издательства "Молодая гвардия" против современной фантастики и такой была война, развязанная в начале 90-х годов молодогвардейскими последователями и функционерами против премии "Странник". Сейчас на этом фронте некоторое затишье. Видимо, потому, что большая часть современной российской фантастики превратилась из "высокой литературы" в сугубо "коммерческую". Исчез сам источник внутрилитературных коллизий. Однако, как только выделится новая группа авторов, пытающихся писать фантастику иначе, чем остальные, конфликт вспыхнет вновь и вновь доставит обильный материал критикам и журналистам. Так было всегда, и боюсь, что этого избежать нельзя.

7. Должен ли писатель, создавая произведение, задумываться о своей ответственности перед читателем?

Сразу же после террористических актов в США американский режиссер Пол Верховен заявил, что Голливуд несет определенную ответственность за эти события, поскольку уже много лет пропагандирует с экрана насилие во всех его видах. Он был в значительной степени прав. История человечества - это история обуздания того агрессивного существа, каким человек первоначально являлся. Прогресс - это не просто улучшение материального образа жизни, это прежде всего - уменьшение в мире биологического, "животного" зла. Мне неприятна большая часть современной российской фантастики вовсе не потому, что она плохо написана - в конце концов никто не требует от коммерческого произведения, чтобы оно было шедевром - а потому, что авторы, с легкостью нагромождая одну насильственную смерть на другую, превращают явную патологию в норму. Они эстетизируют насилие и тем самым делают его привлекательным для читателей. Причем здесь очень трудно что-либо изменить. Разве что пишущий добровольно откажется от той низменной "биологии", которая в нем изначально заложена. Разумеется, ему тогда будет намного труднее писать, но он скоро поймет, что высокие смыслы не менее привлекательны, чем инстинкты агрессии. Это путь непрерывного воспитания в человеке личности, и, по-моему, это единственно правильный путь для писателя.

8. Поскольку Вы заговорили о масштабных терактах в США, хочется узнать, как Вы оцениваете нынешнюю ситуацию в мире? Ваше видение исторической роли России в ближайшие десятилетия?

Еще несколько лет назад стало ясно, что мы вступаем в катастрофический период развития. До сих пор, начиная с эпохи Великих географических открытий, вся мировая история была по преимуществу европейской (или евроцентричной), а последние 50 - 70 лет - евро-американской. Такая ситуация сложилась вследствие громадного технологического преимущества евро-американской цивилизации над остальными мировыми культурами. К тому же долгое время мир был жестко структурирован противостоянием двух сверхдержав, США и СССР: все остальные противоречия подавлялись и не имели возможности выйти наружу. Сейчас ситуация принципиально изменилась. После распада СССР мир стал действительно многополюсным. На авансцену истории выступили новые гигантские суперэтносы: китайский, японский, исламский и некоторые другие, требующие участия и равноправия в определении геополитического ландшафта грядущего. Причем военное преимущество Европы и США здесь уже значительно обесценено, помимо террористических стратегий, на которые опирается сейчас экспансия мусульманского мира, цивилизации Востока и Юга могут развернуть стратегии финансового и экономического характера: отказ от экспорта евро-американских товаров, демпинговая война, сырьевая война, отказ от использования в расчетах доллара или основных европейских валют. Победить в таком противостоянии ни Европа, ни США не смогут. Однако и отступить, найти разумную договорную основу они тоже не в состоянии. Сейчас развитые страны Запада, так называемый "золотой миллиард", потребляют более половины всех мировых ресурсов. Перераспределение этих средств в пользу "черного миллиарда" будет означать для западных стран резкое снижение уровня жизни. Практически это приведет к пертурбациям в экономике Европы и США и, вероятно, к катастрофе всей евро-американской цивилизации. Ситуация тупиковая, и приемлемого выхода из нее пока не видно. Ясно только одно: России не следует безоговорочно принимать позицию ни одной из сторон, ей, вероятно, следует быть авторитетным посредником между конфликтующими цивилизациями.

9. Над чем Вы сейчас работаете, каковы Ваши творческие планы?

Последнее время я не столько пишу, сколько пытаюсь понять, о чем сейчас следует написать. Беда большинства современных авторов, и фантастов, и реалистов, заключается в том, что они пишут гораздо быстрее, чем у них нарабатывается внутреннее содержание. В результате книги получаются ни о чем. В них может содержаться множество приключений, зачастую самых невероятных, крепкий сюжет и даже более-менее вразумительная художественная идея, однако "смысловая начинка" произведений отсутствует. Некоторое время назад я даже предложил специальный термин "ниочемизм" для обозначения литературы такого рода. Правда, это, вероятно, беда не столько конкретных авторов, сколько самого времени. Мы живем в период, когда одна эпоха со своими смысловыми координатами уже завершилась, а другая эпоха с совершенно другими смысловыми координатами еще не началась. Это классическое безвременье. А в период безвременья содержание отсутствует не только в литературе, но и в самой жизни. Не случайно такое распространение сейчас имеют различные религиозные секты, предлагающие именно суррогаты высоких смыслов. Пока смысл не проступит во времени, он не проступит и в литературе. Хотя иногда отдельным авторам удается почувствовать то, чего еще нет. В этом случае рождаются книги, которые прокладывают путь будущей жизни.

Беседовал
Владимир Ларионов