ВЯЧЕСЛАВ РЫБАКОВ: «МЕЧ ИМПЕРИИ, ИЛИ ЧТО ЗА КАША У НАС В ГОЛОВАХ?»

Вячеслав Михайлович Рыбаков, известный писатель, учёный, публицист. Родился в 1954-м году в Ленинграде. Окончил в 1976-м году Восточный факультет Ленинградского университета. Кандидат исторических наук, научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН. Круг научных интересов – средневековая бюрократия Китая и законы, регулировавшие ее деятельность, обеспечивавшие ее стабильность и эффективность. Автор романов «Очаг на башне» (1990), «Гравилёт «Цесаревич» (1993), «Дёрни за верёвочку» (1996), «Человек напротив» (1997), «На чужом пиру» (2000) и других произведений. Награжден множеством литературных премий. Лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых 1987 года за сценарий фильма «Письма мертвого человека». «Консультирует» переводчиков цикла «Евразийская симфония» Хольма ван Зайчика. Член семинара Бориса Стругацкого с 1974 года. Живёт в Санкт-Петербурге.

Немалую долю объема вашего романа «На чужом пиру» занимает вмонтированный в ткань повествования философско-социологический трактат о настоящем и будущем России, ее месте в современной цивилизации («Дискета Сошникова»). Ваши размышления об отсутствии общей для всех россиян цели «без которой не работают заводы» и поисках национальной идеи вызвали у ряда критиков явную идиосинкразию, вас обвинили в «гэбизме». Более того, после вашего, довольно жесткого, выступления в «ЛГ» (статья «Некрасиво обороняться не запретишь») о сохранении государственной целостности России и российском патриотизме, на писателя Рыбакова вообще повесили ярлык – «теоретик русского нацизма». Прокомментируйте, пожалуйста. Ожидали ли вы такую реакцию, затрагивая эти непростые и весьма актуальные темы?

Строго говоря, не ожидал. Но, наверное, просто потому, что не думал на эту тему. Потому что вроде бы не ожидал, но когда все это случилось – это не оказалось для меня неожиданным. Вот такой каламбур. Более того, именно из того, что вся ситуация почти со стопроцентной точностью была мною предсказана в романе «На чужом пиру», когда в демократической прессе фашистом объявили главного персонажа – можно понять, что для меня, в душе-то, именно такая реакция определенных кругов на определенные действия казалась наиболее естественной, даже непреложной, обязательной. Просто я не привык много размышлять о собственной персоне, пытаться прогнозировать свои действия и ответы на них... Но когда мне стоило хоть шаг шагнуть приблизительно в том же направлении, что и мой герой – оказалось, что все было интуитивно просчитано верно, и реакция воспоследовала именно такая, какая была в книге для аналогичной ситуации предусмотрена. Только не надо думать так, что я чего-то там написал, а потом решил поэкспериментировать ради подтверждения своих концепций, или же принялся тужиться походить на своих персонажей нарочно, чтоб от них не отставать (дескать, они хорошие, но и я тоже хороший). Парадокс в том, что я в момент совершения этих самых шагов и понятия не имел, что их совершаю, да еще в каком-то там в книжке описанном направлении. Я просто высказался от души, сказал, что думал, причем не по собственной инициативе, а по приглашению, по просьбе: меня и на круглый стол по Чечне позвали, а не сам я туда прорывался с воплями «Не могу молчать», и статью в «Литературку» по материалам моего выступления мне, по сути, было предложено сделать. Я эту коллизию довольно подробно описал в статье «Избранные места из переписки со всеми», которая опубликована в журнале «Нева». То есть я-то просто думаю себе, пишу, и отнюдь не расставляю себе предположительных оценок. А оказалось, что я, сам того не ведая, уж несколько раз совершил чего-то вроде акта гражданского мужества, или как там еще говорят велеречивые граждане...

Как вы думаете, новая национальная идея появится в России «сама собой», или ее надо придумывать, генерировать? Кто должен этим заниматься правительство, церковь, интеллигенция?

Разумеется, такие вещи не возникают в результате сознательных, искусственных потуг. Ни один диплодок или тираннозавр, каким бы умным он не уродился, как бы не напрягал свои допотопные извилины, не смог бы измыслить теплокровных млекопитающих. Это могла сделать только вся эволюция разом. Так и тут. Но вышесказанное отнюдь не отменяет нашей общей обязанности думать, переживать, страдать и искать выход. Потому что тогдашняя эволюция происходила исключительно в сфере «как ловчей пожрать и размножиться». Эволюцию двигали те, у кого именно это получалось лучше всего. А нынешняя эволюция происходит почти исключительно в области организации, а следовательно – тех духовных сущностей, которые эту организацию формируют и обеспечивают. В конечном счете это тоже «как ловчей пожрать и размножиться», человек не дух бесплотный, а совсем наоборот; но он не может без этого жить и продолжать свой род вне какой-то своей общности – а следовательно, наиболее ловкое потребление и размножение одним из своих элементов непременно включают для подавляющего большинства такие вещи, как например, общественную безопасность и обороноспособность страны. Это верно даже для эмигрантов – просто для них в эту формулу надо подставлять другое название страны, вот и все. Но любые организации, формальные и неформальные, даже церковь, даже государство, могут участвовать в эволюции духа лишь на общих основаниях. Потому что любая идея, которую начинают навязывать силой, превращается в колючую проволоку со всеми вытекающими из этого последствиями. Мы это уже проходили. Это неоценимый опыт – но, с другой стороны, именно из-за него нам сейчас так трудно. Без общей цели и доверия к властным структурам народ не способен ни на какое усилие – но именно на общей цели и на безоговорочном доверии к власти (доверии типа «у нас зря не сажают») мы в прошедшем веке так страшно, так чудовищно обожглись. Да к тому же эмоциональные последствия этого ожога беспощадно эксплуатируются противниками нашей страны. В этой формулировке нет ни малейшего, так сказать, фашизма – у всякой страны на мировой арене есть соперники и конкуренты, это естественно, этого не может не быть, пока существуют государства; соперник совсем не обязательно плох, злобен, противен, отвратителен и подл – но он просто соперник. И он совершенно естественным образом будет использовать в своих интересах все, что идет нам во вред. Этот ожог и наше выстраданное недоверие к целям и властям – очень сильный рычаг такого рода. Поэтому любые наши попытки преодолеть беспомощное самобичевание, апатию и отторжение всего конструктивного будут встречаться в штыки и вызывать вопли: «Опять культ! Опять тоталитаризм!» Надо быть к этому готовыми. Отдавая себе при том отчет, что попытки воспрянуть действительно, вполне всерьез могут оказаться чреваты откатом к тоталитаризму. Опять надо прогуляться по лезвию бритвы, что поделаешь...

Существует мнение, что опутывание России сетью мафиозных структур обусловлено исторической необходимостью: бесхозная страна нуждалась в «регулировании» и «разруливании». Она их и получила, оказавшись под контролем «братвы». Ваше мнение на этот счет?

Мне кажется, в этой формулировке перепутаны причины и следствия.

Уже к моменту воцарения Горбачева в СССР возникла уникальнейшая, нигде и никогда доселе не встречавшаяся в истории ситуация. Практически вся экономическая, административная и информационная элита страны оказалась не заинтересована в продолжении существования этой страны.

Это совсем не значит, что элиты сознательно хотели стране зла. Нет. Элитам не до высоких материй: добро, зло, страна... Просто продолжение существования страны оказалось за рамками их системы жизненных стимулов и мотиваций.

Дело отнюдь не в злокозненности, не в подкупленности врагом внешним или маниакальной ненависти к русскому, скажем, народу. Дело в давней и фатальной ошибочности выбора ЦЕЛИ ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА и полном пренебрежении тем, как работает психика нормального, совсем даже НЕ ПЛОХОГО человека.

Жизнь людская проходит не в танке, не в подлодке и не в ракете. Все эти железки могут быть лучшими в мире (как оно и сделалось в СССР к концу 70-х); но что с того? Жизнь – это ботинки, ванная, пальто для жены. Человек не может не стараться сделать все это для себя как можно более хорошим и удобным. Если есть такая возможность – он будет это делать обязательно.

Параллельно, симметрично с Архипелагом ГУЛаг в стране возник и, в отличие от ГУЛага, неудержимо рос Архипелаг Атлантида. Высший слой номенклатуры питался, одевался, увеселялся, обставлял свои хоромы и восстанавливал подорванное непосильными интригами здоровье не продукцией своей страны. Происходит в стране какое-то научное и промышленное шевеление, или нет – лично владыкам естественнейшим образом стало не важно. Они управляли страной – но как людей, как нормальных мужчин и женщин их интересовало лишь производство в странах евроатлантического замеса. И потому к концу 80-х они совершенно непроизвольно, совершенно неизбежно должны были дозреть до решения влиться в пресловутый общеевропейский дом посредством стряхивания с взращенного ими (и взрастившего их) Архипелага Атлантида остальных девяноста процентов так называемой империи. Другими словами, всего того, что этим Архипелагом не являлось.

А получить достаточное количество денег для безбедного существования по меркам миллионерского комфорта всем этим бесчисленным секретарям и инструкторам было неоткуда, кроме как от продажи за бугор природных, интеллектуальных (это между прочим, главный природный) и производственных ресурсов своей страны. Той, которой они управляли.

Нынешняя мафия – лишь издержки этого процесса, возникшая из неполной программируемости, стохастичности процесса такой продажи. Она – наследница мелких преступных группировок, возникших еще во времена социализма, которые сумели тем или иным образом присосаться к процессу продажи страны и урвать для себя какую-то долю. Не зря же сейчас лидерами мафии то и дело оказываются те, кто еще недавно провозглашался главной опорой демократии и активнейшим образом поддерживал Ельцина на выборах 96-ого года. И эти игры между двумя могущественнейшими силами страны продолжаются с переменных успехом. Не могут не продолжаться.

Только поймите меня тут правильно – я вовсе не считаю, что все, сделанное ельцинским режимом есть зло. Отнюдь нет. Колоссальный прогресс – свобода слова и духа, нормализация перемещений через границы... Но: для идеалистов эти свободы были целями, а для государственной и окологосударственной мафии они же были не более чем средствами достижения совершенно иных целей.

А вот сейчас, когда они, мафии эти, выяснили вдруг, что без страны, на которую они опираются, их, несмотря на их ворованные миллиарды, за кордоном все равно никто с распростертыми объятиями не ждет, они запели о возрождении великой России и русской национальной идеи. Верить им нельзя. Но использовать этот момент – можно и должно.

Гуманизм и человеколюбие ваших произведений, на мой взгляд, просто беспрецедентны. Легко ли сохранять веру в людей в нашем жестоком, безжалостном и трагическом мире? Где вы берете силы и мужество для этого?

Наверное, это следствие дурного и догматичного советского воспитания. Честное слово, я не могу ответить на эти вопросы. Категории «легко» или «трудно» теряют смысл, когда иначе просто «невозможно». Вентилятор работает либо так, либо никак. Желудок либо переваривает пищу, либо дохнет и разлагается. Тем более, что предложенные формулировки звучат страшно выспренне – а в таком тоне применительно к собственной персоне я говорить никак не в силах. Как бы это звучало: «Я беру силы и мужество...» Так и напрашивается продолжение: «Являясь верным солдатом партии, черпаю их из неиссякаемого источника примеров, данных нам товарищем Сталиным и его верными соратниками». Из любви родителей и жены, наверное. Из хороших книг, наверное. Из крыжовинок на кусту и из солнечной дорожки на море, наверное...

Расскажите о проекте «Плохих людей нет» («Евразийская симфония») издательства «Азбука», который вы консультируете. В романе «Дело жадного варвара» описывается замечательная процветающая страна Ордусь, в которой я, например, с удовольствием бы жил. Не это ли ваш идеал государства?

Ну, что о нем рассказывать. Автор «Евразийской симфонии» Хольм ван Зайчик уже знаменитее меня. Вот-вот выйдет второй том, третий, как мне точно известно, уже в производстве, не исключено, что и он успеет выйти до лета. У ван Зайчика есть свой сайт в сети: [К сожалению, в 2014 году страница отсутствует - YZ]. Там все очень подробно излагается, и постоянно проходит новая информация, вплоть до мелочей. Что же касается Ордуси, то и я в ней бы, наверное, рад был прописаться. Но что характерно: и ван Зайчика уже объявили кое-где фашистом, и Ордусь – рейхом. В качестве послесловия к второму тому приведены отрывки из нескольких интервью, данных консультантами. Вот я воспроизведу сейчас один из своих ответов:

«Знаете, иногда мне кажется, что критика в наше время, как и при советской власти, задачу видит в том, чтобы объяснять читателям, почему им не следует любить то, что им любо, и следует обожать то, что им отвратительно. Со времен перестройки командные высоты в литературе и литературоведении захватили бывшие диссиденты – люди, в диссидентские времена действительно, как правило, достойные уважения, честные и искренние, концепции которых, однако, так до сих пор и не ушли дальше сформулированных «Метрополем» и «Немецкой волной». А уж их молодые-то воспитанники тогдашних взглядов и вовсе не выстрадали, а лишь взяли на вооружение, как набор «собери статью сам». Матерщины нет? Значит, тусклый язык. Воинствующего индивидуализма нет? Значит, нет психологической глубины. Ненависти к Родине нет? Значит, фашизм. То, что именно из-за ван Зайчика критика так всполошилась – хороший знак. Знак очередной смены эпох. Сколько я знаю современную российскую литературу, с публикацией эпопеи ван Зайчика в ней впервые появляется значительное концептуальное произведение, явным и даже очевидным образом не лежащее в русле либерально-диссидентской традиции – и в то же время высокохудожественное. Не тупое и не озверелое. Без призывов, скажем, застрелить какого-нибудь демократа из Думы или с телевидения. Произведение по-настоящему доброе. Человечное и озорное. Дающее конструктивные нравственные ориентиры. Имеющее серьезные шансы получить всенародную любовь. Ведь даже мы, консультанты – не говоря уж о переводчиках – получаем от читателей массу писем, в которых так или иначе звучит одна и та же тема: «Хочу в Ордусь!», «Хочу жить в Ордуси!», «Как оформить подданство?» Значит, именно ван Зайчика немедленно надо представить матерым эсэсовцем. А еще – барыгой, озабоченным лишь коммерческим успехом так называемого «проекта». Критики борются за место под солнцем и кусочек хлеба с маслом. По-человечески я их понимаю».

В то же время я не причислил бы описание Ордуси к утопиям. Все-таки мы привыкли к тому, что утопия – это некое связное изложение некоей политической концепции. Да к тому же – всегда готовое стать навязываемым рецептом силового переустройства общества, существующего в настоящий момент. В данном случае ничего этого и в помине нет. Насколько я понимаю ван Зайчика, он просто по ходу жизненных коллизий своих героев не без юмора кидал на свой холст штрихи государства, которое не мешает, и по возможности помогает людям жить. Потому это и воспринимается утопией, причем притягательной, заманчивой утопией – потому что людям осточертели требования государства, которое вот уже много лет ничего не способно дать им взамен. Которое только берет и ничего не возвращает. Ван Зайчик ухитрился в наше-то время создать образ страны, которая берет, как и любая другая, подчас даже больше – но оно и дает взамен. До чего же, Господи, мы истосковались по самому обычному, естественному и полезному обеим сторонам обмену услугами между гражданами и государством, в котором они живут!

Писатель Рыбаков награжден на «Росконе–2001» премией литературно-философской группы «Бастион» за «высокий накал гражданственности» в романе «На чужом пиру». Будут ли в вашем творчестве и в дальнейшем продолжены поиски «имперского вектора»?

Если желание жить в стране с небуксующими государственными структурами, с нормально выполняющим свои обязанности аппаратом, желание жить в стране, которая способна обеспечить безопасность себя и своего населения (вне зависимости от религиозной и национальной принадлежности) от внутренних и внешних посягательств, не загоняя при том половину населения в лагеря, желание жить в стране, к которой люди живут с удовольствием, которой благодарны за то, что живут именно в ней и готовы на жертвы ради нее, можно назвать поисками имперского вектора – то да, продолжатся. Но, черт возьми, какая каша у нас в головах, если все это для нас – имперский вектор!

Беседовал Владимир Ларионов,

март, 2001 год.

В сокращении опубликовано в газете «ЕX LIBRIS НГ» № 14 от 19 апреля 2001 г.