«ХОРОШО, ПОГОВОРИМ О...»

Так случилось, что, приехав в Москву на кинофестиваль, однако не ради фестивальной картины, снятой по его повести "Хроника одного объявленного убийства", расположенный говорить о чем угодно, только не о кино, Габриэль Гарсиа Маркес сам вдруг сделался героем фильма, который снимали в эти дни ленинградские кинематографисты.

Он появился на месте съемок за полчаса до условленного времени, опровергнув тем самым миф о латиноамериканской непунктуальности. Прошел через фойе незамеченным в толпе кинозвезд, сиявших у лифтового табло, и в тишине отстраненной комнаты терпеливо дождался операторов и режиссера, которые, появившись полчаса спустя, наполнили все вокруг шумом, дымом и той безалаберностью, что неизбежно переходит в нервную суету.

Съемка с самого начала не заладилась. Камера то и дело глохла, словно мотоцикл, у которого кончился бензин, а когда ее удавалось наконец завести, она начинала грохотать, как настоящее дорожное пугало.

Режиссер не скрывал огорчения: сейчас, кажется, маэстро все надоест, вон уже в третий раз посмотрел на часы. Но режиссер оказался плохим психологом: все произошло не так. С лица Маркеса исчезло выражение равнодушия и отстраненности, его больше не раздражали ни камера, ни микрофон, он энергично и весело включился в работу. Тут же начал командовать: поменять свет, убрать из кадра лишние предметы, и все постепенно подчинились его воле, вполне естественно начиная ощущать себя учениками из его киномастерской.

Да, Маркеса называют сегодня "генералом", "маршалом" или даже "патриархом" литературы. Ну, а как сам он относится к проблеме лидерства в искусстве? Что тут для него важнее? Слава? Вряд ли. Та невидимая власть, которая приходит с ней? Тут уже точно - нет. Габриэль Гарсиа Маркес представляет свою миссию иной, далекой от честолюбия, от желания увидеть себя говорящим памятником. Его беспокоит латиноамериканский Ренессанс. Состоится ли он? Да, состоится, если имя Маркеса не будет одиноко. Пусть мир узнает новые таланты с континента, где жизнь сегодня действительно пылает.

Тут и разгадка того шокирующего многих коллег-журналистов "каприза": он требует за интервью деньга.

Но это деньги для неизвестных пока миру Мигелей, Хосе, Габриэлей, тех, кто постигает искусство в гаванской Школе кино и телевидения. Да, Маркес здесь жаден. Но это, я бы сказала, жадность наставника, страстно желающего, чтобы у его учеников было все первоклассное, начиная от профессоров и кончая кинопленкой.

Он жертвует на это и свои гонорары, но это достойная страсть, Маркес хочет, чтобы было обеспечено и будущее школы в Гаване. И тут его не заботит собственная репутация: сравнивайте хоть с Гобсеком, лишь бы были миллионы ради искусства.

Впрочем, достаточно, видимо, о кино. Несмотря на то, что это его последняя нынешняя любовь, от бесконечных вопросов про любовь тоже устаешь. К тому же говорить с Маркесом и не спросить о литературе просто неприлично.

- Было время, когда я думал, что пишу свои книги для интеллектуалов, для профессиональных, если так можно выразиться, читателей. Но оказалось, что книги мои читают даже малограмотные люди, каких и посей день немало в моих родных местах. И когда я спрашивал их мнение о написанном, они отвечали мне, что все это очень плохо, что они могут рассказать историю получше. И действительно рассказывали.

- Мы все находимся в потоке культуры, который начался за тысячи лет до нас, и нужно воспользоваться тем лучшим, что зародилось на этом долгом пути. Но в то же время каждый должен в себе найти смелость, чтобы независимо войти в этот поток, внести в него что-то новое, свое. Приведу такой пример. В Школе кино и телевидения в Гаване я веду семинар на тему: "Как строить рассказ". У меня занимаются люди, за спиной у которых уже написанный сценарий или отснятый фильм, то есть люди, вполне подготовленные к самостоятельному творчеству. И вот когда наконец настает "момент свободы", они не могут начать. Почему? Потому что их мышление уже давно сформировалось, они плывут в этом общем потоке культуры и не в силах грести против течения. И главная задача моей мастерской - разрушить старые стереотипы, научить молодых независимости.

...Видимо, каждый великий писатель приходит, когда вершины достигнуты, к мысли Л. Н. Толстого о том, что учиться писать надо у крестьянских детей...

- Следующий январь будет для меня временем знаменательным. Я наберу в свой семинар не десять взрослых учеников, как прежде, а десять девятилетних детей. Они отличаются от своих сверстников тем, что никогда в жизни не смотрели кино, не видели ни одного телефильма. То есть на них не повлияла культура в том негативном смысле, о котором мы только что говорили. Это деревенские дети...

Идея эта, наверное, настолько глубоко живет в нем, что Маркес замолкает. Наступает пауза, и слышно лишь, как в чреве кинокамеры шуршит пленка.

- У меня осталось 50 метров, - умоляюще шепчет режиссер. - Поговорите еще о чем-нибудь, маэстро...

- Хорошо, поговорим о... Поговорим о том наконец, что интересует не вас, а меня самого. И о чем вы почему-то не спрашиваете. Я приехал в Москву, чтобы узнать, как живет ваша страна. Что в ней изменилось, а что осталось по-прежнему. Какими стали люди, что они теперь любят и что ненавидят...

- Но это сюжет совсем другого фильма, - воскликнул режиссер. И камера замолчала.

- Сеньор Маркес, - извинилась я, прежде чем попрощаться. - Вы бывший репортер, а говорят, что первую профессию не любят. И появление здесь, в этой комнате другого репортера могло создать впечатление, что перед вами появился забытый двойник, от которого вы устали и который, может быть, даже вам снится по ночам...

- Я не испытываю никаких антипатий к журналистам. Я не могу только понять одного: каким образом журналисты всех стран мира договорились задавать одни и те же вопросы. Я уже устал на них отвечать. Когда я был журналистом, я не сделал ни одного интервью, хотя написал несколько десятков тысяч статей. Моя система была иная. Я следил за событиями и предлагал читателю свою точку зрения, а вовсе не точку зрения на этот счет сеньора N. Ведь читателя, как это ни парадоксально, куда больше интересует личность автора, чем тема, на которую он разглагольствует. А сегодняшние журналисты разучились писать сами - они умеют только "цитировать". Да что там говорить. Если бы я был на вашем месте, там, в уютном кресле, в котором вы сидели, пока брали у меня интервью, я бы написал такой великолепный репортаж про все то, что происходило в этой комнате, что о нем сразу бы все заговорили. Причем не задав ни единого вопроса главному герою...

Вчера вечером Маркес улетел из Москвы. Накануне, в субботу, у меня состоялся с ним еще один короткий разговор. Писатель сказал, что расстается с нашей страной обновленным человеком, прежде всего имея в виду впечатление, которое произвела на него встреча с М. С. Горбачевым.

- Я почувствовал, что мир стал надежнее. И это, пожалуй, главное.

Г. БАЦАНОВА.