ЛЕОНИД КУДРЯВЦЕВ: ЭТО ПРОСТО ПОТРЕБНОСТЬ

Я не знаю, что буду писать дальше, но то, что писать буду точно. Когда видишь, как у тебя получается нечего интересное, становится очень хорошо. Чувствуешь себя человеком

ПОЗВОЛЬТЕ ПРЕДСТАВИТЬ: Леонид Викторович Кудрявцев. Родился в 1960 году. После службы в армии сменил немало рабочих профессий. Печатался в красноярских изданиях, в сборниках ВТО, в журналах "Энергия" и "Юный техник". В 1990 году вышла первая книга писателя "Дорога миров".

- Последние три года - на вольных хлебах. Так случилось, что в 1989 году мне дали стипендию Союза писателей. По тем временам довольно неплохую - сто рублей в месяц. Это позволило уйти с завода. Одновременно, поскольку писательские заработки нерегулярны, консультирую по издательским делам. Сейчас занят журналом фантастики.

- "Астрал". Но, может быть, после первого номера название придется изменить: фирма, которая журнал издает, намерена разделиться. Какой половине отойдем мы - неизвестно. А в связи с этим...

- А почему? Вот в новосибирской "Мечте" редактор Карпов опубликовал две свои повести, не имеющие отношения к фантастике. Петухов в "Приключениях, фантастике" только себя и печатает.

- Неразумно. Я это не совсем понимаю. Если ты что-то издаешь, то не для того, чтобы себя тешить. Тут сразу теряются какие-то критерии.

- Всерьез в 1982 году. До этого, время от времени, писал стихи. Потом ушло, стал писать фантастику. Этому, правда, предшествовали странные обстоятельства.

- Когда я прослужил в армии месяца три, как-то собрались мы, молодые, курим, и один парень начал пересказывать книжку, которую читал. Примерно так: "А тот подскакивает к этой. А тот как - бабах ему. А эта - хлоп ему в ухо. А тот вытаскивает пистолет..." Я послушал, а потом говорю: "Давайте, я попробую рассказать".

Неизвестно, как это получилось, но у меня бывает. Например, если очень нужно, что-то включается. Я многое умею, чему не учился. Это само проявляется.

Кстати, память на литературу неплохая, чего не скажешь о повседневной жизни. Так вот, начал я рассказывать "Позорный столб" Александра Грина. Примерно так: "За время ее существования в колонии случалось многое. Были поджоги, подлоги, убийства. Было, когда четверо с "магазинками" перегородили улицу и стали защищать свою собственность. Их убили. Когда одного подняли, в зубах у него все еще была зажата горящая сигара. Но такое в колонии случилось впервые. Украли девушку. Украли вечером, когда стада возвращались с пастбищ, и удушливая пыль поднималась над дорогой..." И все обалдели.

И покатилось. На следующий день мне - лучшее место у печки, сигарета: давай. Пошли разговоры по бригаде. Потом и офицеры приходили слушать.

Я позднее прочитал у Шаламова, что у уголовников есть такой термин "тискать роман", то есть, кто-то садится, когда делать нечего, и рассказывает. И вот я стал тискать романы. Прошел год. Я рассказал все, что читал, и понадобилось что-то новое. И тогда я попробовал из головы, причем фантастику почему-то.

- Наверное, я всегда был к ней неравнодушен. Любил, читал, хотя и не только ее. Когда я начинал писать, я читал много советской фантастики. И меня убивало: почему, когда есть множество сюжетов, их всегда обыгрывают одним способом? Вот - как озеро. К нему тропинка протоптана, и все, кто хочет, топают по ней.. А почему не пройти другой? Третьей? Четвертой? Есть же возможности: множество тем считаются забитыми - ничего, мол, нового не придумать. А эту тему повернешь другим боком - что-то интересное получится.

- Но почему, например, не охотничьи рассказы, не семейные проблемы?

- У фантастики больше поле деятельности и меньше барьеров, а это очень ценно: когда мало барьеров и есть свободное поле.

И я не считаю, что фантастика - это обязательно про будущее. Это возможность показать мир, как ты его видишь. Ставишь перед собой проблемы, отвечаешь на вопросы. Любой мыслящий человек должен так жить. Я и пытаюсь с помощью фантастики ответить на вопросы, которые сам себе задаю. Причем, как правило, словами это выразить трудно, больше на уровне ощущений.

- И вот свершилось. Первое произведение. Как это было?

- Тут мне просто повезло - встретился Олег Корабельников. Написал я рассказ, как водится, в тетрадке. Потом - второй. Потом в голову пришла идея, которая показалась особенно интересной. Я взял в прокате пишущую машинку, напечатал и, поскольку был юным нахалом, сразу явился в наш альманах "Енисей": "Здравствуйте, я вот рассказ принес". На меня тускло посмотрели и сказали: "Ты кто такой?" - "Я - Кудрявцев." А там сидел редактор-старичок, который через несколько месяцев ушел на пенсию. Он прочитал и сказал: "Ты знаешь, я уже старенький, я фантастику вообще не понимаю. Но у нас есть специалист - Олег Корабельников. Ты сходи к нему, он рецензию напишет. Если посчитает, что это очень хорошо, мы напечатаем." Дал мне адрес, и я отправился к Корабельникову. Он тогда жил в "секционке". Вечер прождал - его не было. Пришел на следующий - опять нет. Тогда я, окончательно разозлившись, оставил на кухонном столе рукопись и записку. Прихожу через неделю - Олега снова нет, а на столе лежит мой рассказ и сверху рецензия. А визуально мы познакомились месяца через три-четыре.

Рецензия была благожелательной, я принес ее в "Енисей", и первый мой рассказ был напечатан в 1984 году. Я был окрылен, написал еще один. Правда, сейчас понимаю, что тот, первый, был плохим. Было в нем кое-что интересное, но чистая "сайенс фикшн". Больше я его никогда и ни за что.

А потом меня цензура закрыла. Что-то не понравилось - и полтора года я нигде не печатался. Было время подумать. Написал первый рассказ из своей нынешней серии. Попал в Новосибирск на семинар ВТО. Дальше было просто.

- Когда начинал, вспоминал последние полгода в армии. Надо заинтересовать слушателя, тут уж лишнего не будешь говорить. Обычно так: ходишь, ходишь, садишься и сразу начинаешь писать. Потом раз восемь это перепишешь, откидывая лишнее. Я все свои вещи раза в три сокращаю, из повести делаю рассказ. А чтобы написать повесть, мне надо сделать нечто совершенно ненормальное по размеру.

- Первый мой рассказ был около печатного листа, большой. А когда меня "закрыли", можно было выскакивать иногда в многотиражках с рассказами в две-три странички. Приходилось оттачивать мысль, концовку, все прочее. Потом стал писать крупнее, крупнее, крупнее. Попытался сделать повесть, она не совсем удалась. Вторую дописал. Посмотрим, что дальше будет.

- У вас, красноярцев, есть своя школа фантастики?

- Наверное, как таковой ее и нет. Никто никого за собой не таскает, не говорит: пиши так, не пиши этак. Но есть коллектив. Мне очень повезло, что я попал в Красноярск. Вот рядом, в Иркутске, кто там? Лапин да Сергеев, и все. Про молодых не слышно. А у нас есть с кем пообщаться. Не то, чтобы каждый день, но время от времени. Потому что пишущий человек обязательно должен общаться с такими же, как он. Это... это же интересно.