БОРИС РУДЕНКО: «СКАЗКИ» НОВОГО ВРЕМЕНИ

В России детективные произведения появились еще в XVIII в. - как разновидность лубочной литературы. Основной поток современного российского детектива, при ближайшем рассмотрении оказался все тем же незатейливым лубком. Детектив сегодня - это уже не чтение для ценителей интеллектуальных головоломок и психологических экзерсисов, а "вагонное" чтиво, способствующее меньшей утомляемости при поездке в подземном и наземном транспортах. Авторам такой "литературы" совсем не обязательно (даже противопоказано) заботиться о стройности литературного языка, достоверности сюжета или, тем более, психологической точности характера. Не сильно беспокоит сочинителей "свирепых", "слепых" и прочих с прозвищем "зверь" и наличие в тексте главной составляющей любого детективного произведения - загадки. "Хороший бандит" против плохих бандитов - вот "генеральный" сюжет современных книг, по недоразумению все еще называемых "детективом".

Впрочем, никто пока не отменял знаменитого "литературного" закона Теодора Старджона: "90% чего бы то ни было - барахло". Поэтому закономерно, что и в современном детективе существуют те 10%, которые следует рассматривать как объект литературы.

Московский писатель и журналист Борис Антонович Руденко (р. 1950) - как раз из числа тех самых 10% отечественной детективной прозы. Он пришел в литературу в конце 1970-х гг. как автор фантастических произведений, которые публиковались в сборниках и периодической печати. Участвовал в легендарном Малеевском семинаре молодых писателей-фантастов и приключенцев, работал в милиции (уволился в чине подполковника), в журнале "Наука и жизнь" (с недавних пор он снова трудится в этом издании на должности первого заместителя гл. редактора) и в других изданиях. В 1989 г. Б. Руденко неожиданно для многих "эмигрировал" в детективную прозу. Удачный дебют в "Искателе" (повесть "До весны еще далеко". 1989. № 1) обеспечил писателю известность и уважение. При этом, что очень важно, Борис сумел удержать литературную планку, не скатившись в банальное ремесленничество в погоне за "длинным гонораром" и высокими тиражами. Быть может, поэтому, на его счету существенно меньше книг, чем, например, у некоторых небезызвестных плодовитых дамочек российского детектива. Его повестям и романам свойственны не только ловко закрученная интрига и "публицистическая актуальность", но и редкий для жанра уровень литературного мастерства и подчеркнутого внимания к пресловутому "человеческому фактору", что несомненно выделяет его книги в пенистом потоке книжной продукции с грифом "Современный детектив".

Сегодня Борис Руденко - гость нашего журнала, и мы решили узнать, что думает сам писатель о перспективах жанра. А заодно - еще и многое другое.

- У каждого писателя своя дорога в литературу. Какой она была у вас?

- Я окончил автомобильно-дорожный институт. По окончании оного я полгода "пылился" в КБ, в т.н. "закрытом ящике", но очень скоро понял, что это место, где никто ничего не делает.

- В прямом. В отделе из 30 человек реально работали только трое, остальные даже видимость работы не пытались создать: курили, играли в домино, изредка, правда, рисовали какие-то гайки. А я был молодой и неопытный. А самое ужасно, мне дико хотелось работать! И просто невтерпеж - энергия кипела и бурлила, но выхода ей не находилось. Вот тогда я и осознал, что в КБ - я лишний, и без меня лодырей хватает. В то время меня уже приглашали работать в милицию - на оперативную работу...

- Почему же? Кое-какой опыт был - в комсомольском оперотряде, в дружине.

- Кого-то ловил, кого-то разгонял, в оцеплениях стоял. Забавно было, даже интересно. В общем, когда меня пригласили работать в милицию - я не раздумывал. Очень хотелось очистить если не весь мир, то хотя бы Москву, от всякой мрази, ловить гадов, давить выродков.

- А с преступниками иначе нельзя. Помните хрестоматийную фразу Глеба Жеглова: "Вор должен сидеть!"? Я был абсолютным романтиком и свято верил, что Добро обязательно победить Зло. Романтиком, впрочем, остаюсь и по сию пору... Иногда это очень мешает, особенно сегодня... Оказавшись в милиции, я, конечно, очень хотел работать в "убойном" отделе, но по зрению (я по жизни в очках) не прошел, поэтому оказался в ОБХСС. Там как раз нужны были люди с высшим образованием... В общем, начал я ловить жуликов. И случилось то, что, наверное, и должно было случиться: мой юношеский романтизм очень скоренько выветрился.

- Столкновение с суровой правдой "проворовавшейся" страны?

- Не совсем. Просто я вдруг осознал всю свою неопытность в работе. Не очень-то у меня получалось, на троечку. Я очень старался, в то время мне шел всего двадцать первый год. Ну, о чем я мог говорить с закоренелыми ворами, по-своему мудрыми, имеющими за плечами огромный опыт, пусть даже воровской, но это был жизненный опыт?! А ведь к этим людям, или гражданам, необходим особый подход. И тут я - молоденький и "необтесанный", да еще и выглядел моложе своих лет. Я ужасно переживал по этому поводу еще и потому, что меня окружали особые люди, мои коллеги, - настоящие профессионалы, зубры своего дела. Чтобы ни писали в перестроечные годы о милиции и тем более о работниках ОБХСС, в органах тогда работало очень много замечательных, порядочных и, главное, преданных своей профессии людей. Это были подлинные романтики милицейской службы. Что бы там ни писали о милиции журналисты, в те годы в органах работало очень много людей замечательных, глубоко порядочных и, главное, преданных делу, убежденных, что Зло победимо. Это были настоящие романтики милицейской службы. О таких героях мне приятно писать.

- Как персонажи из популярного телесериала "Улица разбитых фонарей"?

- Скорее даже - как герои советских фильмов про милицию. Они такими были - "неберущими" - не потому, что "недремлющее" око партии следило. Просто так устроены эти люди. Не "гребет" их рука, не поворачивается в "эту" сторону!

- И все-таки советский кинематограф (да и литература) изрядно идеализировал стражей порядка, изображал эдаких непогрешимых святош без личной жизни.

- Святошами мы, конечно, не были. Выпить были не прочь (смеется). Но - за хорошее дело, удачно проведенную операцию, например; во-вторых, не на виду, и не вдрызг. Отнюдь не в кабаках, как представляют современную милицию нынешние кинематографы и публицисты. Все было проще - где-нибудь на задворках, уютно расположившись прямо на ящиках.

- Так ведь романтика! Помните Гошу из "Москвы слезам не верит"? Вот-вот...

- Однако вернемся лучше к иным фактам биографии, пока нас не заподозрили...

- В романтизации попойки "по хорошему случаю".

- Как скажете. Так вот, меня чертовски тяготил тот факт, что никак не вписываюсь в этот ряд лучших людей милиции, которыми восхищался и даже боготворил. Но гораздо страшнее было другое: ощущение нереальности того, что происходило вокруг - с моей страной. Мы ведь знали гораздо больше простых граждан, потому что имели дело с реальной статистикой. Многое было виднее и понятнее. И это очень страшное чувство: видеть "изнутри", незашоренными глазами, как страна сама себя "уедает"...

II.ФАНТАСТИКА КАК СРЕДСТВО ДУХОВНОЙ СВОБОДЫ

- Именно тогда и именно поэтому я решил писать фантастические рассказы. Это была естественная реакция на абсурдность объективной реальности.

- Похожую мысль высказывал, кстати, Кир Булычев. Действительно, фантастика - как художественный метод отражения реальности - не могла не развиваться в нашей стране, и в первую очередь - в советские времена, потому как объективная реальность, в которой мы существовали, была сверхфантастична. Наконец, фантастика в СССР - это еще и особая форма художественного протеста против антихудожественного догмата соцреализма.

- Совершенно верно. В этом радикальное отличие в подходе к специфике фантастики у нас и на Западе. В СССР и России - за исключением "обязательного" процента фантастики как чтива, это была и есть литература размышлений, или, говоря проще, для ума. За редким исключением на Западе фантастика, как и большая часть всей нынешней литературы, - развлекает. Что поделать, западный человек колоссально устает от изобилия, тотального благополучия. Дико звучит, но это так, ведь даже хорошего не должно быть слишком много, иначе наступает пресыщение. Тут-то и приходят на помощь фантастика и детектив, "встряхивающие" пресытившегося человека ужастиками, космическими страшилками. Она по-своему помогает не утратить "вкус жизни". Можно даже сказать, что коммерческая литература на Западе - своего рода терапевтическое средство. Фантастика в нашей стране влачила жалкое, полулегальное существование, ее "грызли" и сверху, и снизу...

- Не только фантастику. Тому же детективу тоже досталось.

- О, да! В детективе ситуация была, мягко выражаясь, не лучше. Фантастика, в силу "природной" основанности на системе метафор и контекстов, все-таки позволяла хотя бы замаскировать "несвоевременные" мысли, так, что Главлит не подкопается, а в детективе не прикроешься эзоповым языком. Любое произведение этого жанра проходило сквозь такую армию цензоров!..

- Вернемся, однако, к вашему творчеству. Итак, вы начали писать.

- Первый рассказ был откровенно неудачным, зато уже третий - "Вторжение" -опубликовали в журнале "Техника молодежи" (1978. № 5). С тех пор письменный стол стал моим основным рабочим местом. Но самое главное, я, наконец, смог внутренне освободиться. Тех грош, что платили за рассказы и повести, вполне хватало, чтобы прожить. Я стал по-настоящему СВОБОДНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. Никому не должен, не беру в долг и не ворую. Занимаюсь ЛЮБИМЫМ делом и даже получаю за это деньги. Честно отработанные. Поэтому смело могу сказать, что мое истинное рождение произошло в 27 лет. Ни начальники, ни власть меня больше не страшили.

- Да, литература слепила меня заново, сформировала мое мировоззрение.

III. ПРОЩАЙ, ФАНТАСТИКА! ЗДРАВСТВУЙ, ДЕТЕКТИВ!

- Борис Антонович, вы пришли в литературу в конце 70-х как автор фантастических произведений и довольно долго оставались верным этому литературному направлению, снискали читательскую любовь и уважение критики. Но в конце 80-х вы вдруг стали писать детективы. Чем объясняется смена ваших литературных приоритетов?

- Самой ситуацией в стране. Ведь любой писатель, в независимости от того, в каком направлении он предпочитает писать, отражает в своих произведениях настроение времени, его проблемы. Так вот случившиеся в середине 80-х было само по себе настолько сверхфантастично, что я понял: "лучше" я сам уже не придумаю. Для меня, как писателя, фантастический метод перестал быть актуальным.

- Но ведь фантастика и не занимается голым вымыслом, она анализирует ту же самую реальность, но своими средствами. Она смотрит на мир с другой стороны зеркала.

- Ну... Скажем так: Руденко-фантаст почувствовал себя лишним в этой реальности. Хотя Руденко-читатель по-прежнему с огромным удовольствием читает фантастические произведения.

- Если я правильно вас понял, то смена жанровой "ориентации" никак не связана с тем фактом, что в начала 1990-х детектив стал более ходовым товаром на книжном рынке, а, значит, и авторские гонорары выше, чем, например, у тех же фантастов.

- Вы правильно поняли. Дело в том, что я в милиции проработал все-таки 16 лет, накопился колоссальный объем материалов, специфический опыт, наконец. Все это требовало реализации и осмысления. Но принципиально новыми художественными средствами. Мне было, что рассказать, и детектив для этого оказался наиболее удобным жанром. Темы, сюжеты и проблематика моих детективных повестей напрямую вытекают из моего личного опыта работы в органах. Поэтому можно сказать, что мои детективы в чем-то даже автобиографичны.

- Очень редко. Почти все описанное мною имело место в реальной жизни. Придумываются нюансы сюжетных построений.

- И все-таки я заметил, что с фантастикой до конца расстаться вам все-таки не удалось. В ваших детективных книгах встречаются ее элементы.

- Фантастическая остраненность помогает лучше разглядеть реальность, ее изнанку. Вернее сказать, что я не столько использую фантастические приемы, сколько гиперболизирую отдельные ситуации. А вообще, к своим текстам я отношусь, как к увлекательной игре, где ты конструируешь ситуации, поступки, психологические лабиринты. Но я стараюсь свои сюжетные конструкции максимально приблизить к реальности.

- В современной российской детективной литературе мы часто имеем дело не столько с живыми, запоминающимися героями, сколько с набором бесцветных шаблонов. Новый герой, как правило, в прошлом "афганец", "чеченец" или спецназовец, то есть личность исключительная. Однако все эти безмозгло крутые парни отличаются друг от друга разве что именами. Их поступки, психологический портрет наводят на мысль о литературном клонировании. Персонажи ваших книг - это в большинстве своем обычные люди, сотрудники милиции, со своими достоинствами и недостатками. "Люди как люди", - сказал бы про них известный булгаковский герой. Если не ошибаюсь, вы принадлежите к тем редким писателям, которые упрямо пытаются сохранить классический для детектива образ "мента с человеческим лицом". Не современно как-то. Издатели, которые, как известно, сегодня во многом формируют "имидж" литературы, не пытались "переучить" вас, заставить писать "правильно"?

- Нет. Я писал и пишу то, что мне интересно и так, как считаю нужным. На заказ я, конечно, могу написать, но лишь в том случае, если мне самому это интересно. Если же издательская позиция мне не по вкусу, - я попросту отказываюсь, какие бы деньги не предлагали. По счастию, в моей писательской практике пока не было существенных разногласий с издателем.

- Споры вокруг детектива продолжаются. Однако, если, например, в 70-80-е гг. они сводились к вопросу "Является ли детектив полноценной литературой?", то сегодня критиков беспокоит другой аспект: не слишком ли детектив романтизирует криминальную среду? Ведь русская литература всегда несла в себе некую воспитательную функцию, но чему научать современные детективы, когда культивируется концепция "добра с кулаками". Киллер, "хороший бандит" стали героями нового времени. Меня такая тенденция, честно говоря, пугает.

- Договоримся о главном. Существуют Литература и литература. От жанра в данном случае ровным счетом ничего не зависит.

- Но ведь дело не только и не столько в умении автором управляться с русским литературным языком. Какие задачи и цели этот автор перед собой ставит? Кто его положительный герой? Все это очень важно. А мы наблюдаем слишком явный перенос реальности в художественное пространство. Дистанция исчезла.

- Рекомендуя меня в Союз писателей, Еремей Парнов писал, что нынешний детектив таковым уже не является, ибо он, подобно реалистической прозе, описывает лишь то, что реально происходит за окном квартиры, ровным счетом ничего не выдумывая. Нужно признать: времена Агаты Кристи ушли безвозвратно.

- Однако я имел в виду все-таки опасность, каковую несет детектив, канонизируя "хороших бандитов", наживаясь на сюжетах о том, как "хорошие бандиты" сражаются с "плохими бандитами".

- Ну, что касается меня лично, то я занимаю принципиальную позицию. Бандит априори хорошим быть не может. Возможно, мое отношение, мой вкус - следствие милицейского прошлого, но не люблю я читать подобные романчики! Более того, убежден, что культивация подобных "положительных" героев - есть аморальный акт писателя.

- Итак, "суд" продолжается. Сегодня все чаще говорят о кризисе жанра, порожденной инфляцией сюжетов и перепроизводством детективной прозы.

- По-моему, понятие "кризис литературы" - это полный бред. Все зависит от того, какие произведения мы берем для оценки литературной ситуации. Если ориентироваться на ширпотреб, коего сегодня навалом во всех областях литературы и искусства, то кризис наступил давно.

- Беда в том, что этот воинствующий ширпотреб вытеснил с рынка авторов классического детектива, очень популярных в 80-е. Я не вижу книг Павла Шестакова, Николая Аганесова, Сергея Устинова, - авторов, на мой взгляд, очень сильных. Даже лидеры "старой гвардии" братья Вайнеры ничего не пишут, довольствуясь ролью "приглашенных генералов" на телешоу всех мастей - от "Музобоза" до "Догшоу". Мне кажется, что классический детектив вообще отмирает. Во всяком случае, в России, где власть основательно и на долго захватил т. н. "криминальный роман", боевик, которые имеют весьма отдаленное родство с детективом.

- За эти годы "свободы" изменились читательские вкусы и запросы. Иные времена - иные литературные предпочтения. Даже мне, автору детективов, сегодня уже скучно читать камерные истории Агаты Кристи. Жизнь не стоит на месте, а литература - это, все-таки, ее отражение. Наша жизнь за последние 10 лет стала совсем другой, и волнуют нас уже совсем иные проблемы. Потому-то рассказы про то, как в каком-то забугорном замке отравили очередного лорда, сегодня для российского читателя утратили свою притягательность, а, стало быть, и актуальность. Людей не растормошишь судьбой никому неведомого и очень далекого английского лорда, когда здесь и сейчас разворачиваются куда более щекотливые и понятные нам драмы и трагедии. Российского читателя ныне куда больше беспокоит НАША реальность, поэтому интерес к классическим камерным детективам стремительно падает. В России рубежа веков - иные масштабы преступлений, чем в Англии начала ХХ в.

- Но ведь тот же П. Шестаков, например, очень удачно сочетал традиции процессуального милицейского романа с динамикой приключенческой прозы. Но его не печатают. Кроме того, многие авторы "старой школы" были ко всему прочему хорошими писателями. Чего не скажешь про подавляющее большинство нынешних сочинителей.

- По правде говоря, я не знаю, почему "старички" сегодня молчат. Быть может, нынешняя реальность просто не вмещается в их творческое кредо, в единожды избранный стиль. Если не ошибаюсь, единственные, кто сохраняют верность классическим традициям детективного и милицейского романа - это авторы серии "Современный русский детектив", издаваемой журналом "Милиция".

- Кто-то из литературоведов назвал детектив самым целомудренным и законопослушным жанром. Просматривая книги последних лет, возникают очень большие сомнения в справедливости такой характеристики.

- Самое главное: я - не теоретик, я закончил автомобильно-дорожный институт. Разбираться в тонкостях жанра - дело критиков и литературоведов. Я же, как читатель, довольно примитивен, и мои оценки сводятся к банальной, но проверенной формуле "Плохо - хорошо". Здесь я не ошибаюсь, у меня хорошие читательские интуиция и вкус. Перефразировав известное изречение братьев Стругацких, могу сказать лишь одно: детектив - есть литература, которая подчиняется тем же законам, что и вся остальная проза. Хороший детектив тот, где прописан пресловутый "человеческий фактор", где наличиствуют не трафареты, а человеческие судьбы. Так что, оценивать следует не жанр, а конкретного автора. Со всей читательской строгостью.

- Ладно, попробую зайти с другой стороны. Не секрет, что сюжетная питательная среда детектива - преступление. Представим: в мире вдруг исчезла преступность. Значит ли это, что вместе с ней исчезнет и сам жанр? Ведь с точки зрения формальной логики детектив, как никакое другое литературное направление, "кровно" заинтересован в постоянстве криминала в обществе.

- М-да, это уже провокация. Что ж, на самом деле было бы здорово, если исчезнет преступность. Но даже в таком "стерильном" обществе жанр не вымрет.

- Но чем ему подпитываться тогда? О чем писать детективщикам?

- Детектив, вопреки сложившимся представлениям о нем, очень сложный художественный механизм с особыми спецификой, эстетикой. Те кошмары, что переживает наша страна, погруженная в пучину тотальной преступности, не исчезнут совсем, они перейдут на иной уровень отношений. Детектив - это ведь не только разгадка преступления, но и любой тайны. В том числе - тайны человеческих отношений. Это игра ума. О многофункциональности, о многополярности жанра венгерский литературовед Тибор Кестхейи написал замечательную и очень аргументированную книгу "Анатомия детектива". Она выходила и на русском языке, рекомендую. Так вот, в книге показано, с какой легкостью детектив может вступать в "брачные союзы" с другими жанрами. Даже если исчезнут преступления, я не верю, что человеческое общество освободится от таких свойств, как предательство или зависть, например. В человеческих отношениях никогда не исчезнет интрига. Это тоже пища для жанра. Детективные сюжеты окружат нас даже в бытовой жизни.

А вообще-то, в совсем уж "стерильном" обществе было бы невыносимо скучно жить.

- Ну, и, наконец, последний вопрос. В чем, на ваш взгляд, секрет столь феноменальной популярности детектива?

- Таинственное всегда притягивало людей. Читатель детектива чувствует себя причастным к Тайне. Открывая книгу, он становится соучастником увлекательной игры, он движется к разгадке на равных с сыщиком, как его напарник. Но главное, что дает литература - любая! - это способность к сопереживанию. По большому счету, детектив - это современная сказка для взрослых.

- Она бывает разной. Реалистические и сказочные элементы не противоречат друг другу. "Сказочность" детектива заключается в реализации НАДЕЖДЫ: Зло победимо, наказуемо. В этом, если хотите, особая мессианская функция современного детектива: формирование правильного понимания вещей мира: "Вор должен сидеть в тюрьме!". Читателю нужна хотя бы надежда на НАДЕЖДУ. Да, это - иллюзии, но они, как ни крути, не всегда опасны, более того, иногда иллюзия - необходимое лекарство для "больного" сознания. И детектив по мере возможностей дает человеку это лекарство: в этом мире остались еще Хорошие Парни, которые вас спасут. Нужно только поверить!

1. До весны еще далеко: Повесть // Искатель. - 1989. - № 1. - С. 61 - 127.

2. До весны еще далеко...: Повесть // Именем закона: Сб. - М.: Сов. писатель, 1991. - С. 157 - 236.

3. Всегда в цене: Повести. - М.: ЭКСМО, 1994. - 544 с. - Содерж.: Всегда в цене; Мертвых не судят; На всех одна дорога; Все будет хорошо, милый; Этому нас никто не научил; На бильярде играют в одиночестве.

4. Исполнитель: Повести. - М.: ЭКСМО, 1995. - 384 с. - Содерж.: Исполнитель; Наезд; Когда раздался звонок.

5. Смерть откладывается на завтра: Повести. - М.: АРМАДА, 1995. - 318 с. - Содерж.: Все будет хорошо, милый; Когда раздался звонок.

6. Время черной охоты: Роман. - М.: ЭКСМО, 1996. - 432 с.

7. Мертвых не судят: Повести. - М.: ЭКСМО, 1996. - 384 с. - Содерж.: Всегда в цене; Мертвых не судят; На всех одна дорога; Все будет хорошо, милый.

10. Русские наемники: Роман. - М.: ЭКСМО, 1998. - 464 с.

12. Криминальные войны РУОП: Сб. очерков / П. Дашкова, А. Молчанов, С. Устинов, Б. Руденко. - М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. - 480 с.

13. Неучтенный фактор: Роман. - М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. - 400 с.

14. Детектив родом из жизни: [Интервью / Беседу вела Е. Овчинникова] // Обл. газ. - Н. Тагил, 1998. - 20 марта.

15. Токарчук М. Я приду плюнуть на ваши могилы: [Рец. на роман "Неучтенный фактор"] // Кн. обозрение. - 1999. - 6 сент. (№ 36). - С. 17.

16. Шерстюгов М. К вопросу о человеческом факторе: [Рец. на роман "Неучтенный фактор"] // Кн. клуб. - Екатеринбург, 1999. - № 14. - С. 4 - 5.

17. Щупов А. Немного об ангелах: [Рец. на роман "Ангел 666"] // Там же. - № 36. - С. 4 - 5.

ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ

Халымбаджа И. Да здравствует вымысел!

Савельев Е. Чтобы нарисовать, нужно прожить

Андреев К. Глазами Жюля Верна

Кройчик Л. Любя человека

Зубакин Ю. Гвинейские планеты