Воспоминания

Хорошо, информация из первых рук.

Нужно немножко вернуться назад и рассказать предысторию.

1985 год - я приезжаю из армии. Молодой пацан, двадцать лет, весь переполненный энергией и желанием что-то делать. В 1983 году, еще до армии, встретился с Дмитруком, попал в клуб. В 1985 году, я, естественно, вернулся в "Световид". Энергия пышила и просто хотелось что-то делать.

В 1985 году получилось так, что я проехать через европейскую часть Союза - тогда я познакомился со всей минской группой, даже с Цветковым. Цветкова сейчас никто не помнит, а между прочим это была личность и очень неплохой писатель. Дальше Прибалтика, там познакомился с Гедиминасом Береснявичусом. Потом был Ленинград, где прошла встреча, которую я гордо назвал "конвенция". На самом деле это была не конвенция, конечно - встретилось четыре человека из четырех разных клубов. Я там познакомился с Сидоровичем. Тогда были: я, Сидорович, Огус из Семипалатинска и Черняховский из Свердловска. Черняховский после этого куда-то исчез. В Ленинграде же познакомился с Дымовым. Потом была Москва, где я познакомился с Коклюхиным - это тот самый издатель, который первым в совке выпустил газету фантастики "Великое кольцо" (1983 год, Сенгилей). Там я с ним познакомился - он как раз сбежал из Сенгилея и работал милиционером в Москве. В Москве же познакомился с Володей Орловым, ныне покойным.

Так я попал в более, что ли, обширную тусовку, и когда в 1985 году пришел в клуб и осенью после каникул, лета и пр. начался сезон, Андрей Всеволодович Дмитрук объявил о проведении внутриклубного конкурса рассказов "Фантастика в борьбе за мир и прогресс человечества" - он проходил под эгидой Украинского ДОКа и общества "Знание". А я тогда затевал мощную переписку, как бы занял пост министра иностранных дел клуба, это было интересно, энергетика пышила-пышила. Тогда я отправлял письма просто в огромных количествах, в чем-то но на своем уровне повторяя подвиг Завгороднего. Я был очень активен. Возникла мысль: а почему бы на конкурс не пригласить, помимо всего прочего, людей из других городов? На что Дмитрук почесал голову и сказал: "А почему бы и нет"? Я, естественно, рассылаю по всем клубам, куда мог дотянуться, приглашение для молодых писателей участвовать в конкурсе.

И пошла волна рассказов. Когда они начали приходить, у всех в клубе волосы встали дыбом, потому что отклик на эту затею получился большой. В конкурсе участвовали тогда еще никому не известный писатель Андрей Лазарчук с рассказом "Монетка", Константин Мзареулов, также совершенно неизвестный автор, тот же Степан Вартанов. То есть те, кто сейчас известны, но тогда еще совсем неизвестные начинающие писател. Харьковская группа - Филимонов, Печенежский, горловская группа - Алина Болото, Кулинич... Многие были. Получился достаточно представительный состав именно конкурса, и возникла идея, что бы на подведение итогов пригласить всех участников. Тогда появились первые мысли о том, как организовать эту встречу, которая тогда еще не воспринималась как конвенция, как конвент. Когда возникла эта идея, я с Завгородним еще не сильно общался, хотя он и подкинул и саму тему конвенции, и пр. Была идея просто собрать людей, и собрать их именно на встречу, чтобы вручить им призы за победу в конкурсе.

Сказано - сделано: заручились какой-то поддержкой общества книголюбов, того же общества "Знание", каких-то комсомольцев, которые принимали участие - я даже не знаю, каких.

Собственно, мои организаторские функции на этой конвенции заключались в том, чтобы заинтересовать людей приехать в Киев. Я еще совсем ничего не знал и не понимал в этом деле, кроме энергии у меня ничего не было. И получилось так, что сама конвенция - тогда она называлась еще не называлась конвенцией - с вручением призов конкурса "Фантастика в борьбе за мир и прогресс человечества" должна была состояться в Киеве в начале мая 1986 года. Тут бахнул Чернобыль, буквально за несколько дней до встречи. Все в ужасе: все, конец конвенции, все отменяется, все сваливают, я тоже уезжаю куда-то в Орехово-Зуева под Москву... Определенная паника была. А когда паника спала и стало ясно, что нужно все-таки что-то проводить, тогда и появилось слово "конвенция". И принес ее, идею самой конвенции, Володя Шелухин - мы тогда с ним по переписки довольно плотно общались.

Так появился "Укракон". Собственно, это неофициальное название - очевидно, на Дмитрука тогда сверху надавили соответствующие структуры - он аж взбеленился, когда услышал это название, говорит: "Никаких Украконов! Никаких конов, ничего!"

Но все равно получилось. Приехала куча интересного народа. Приехал почти весь Минск, приехала часть Москвы - молодые писатели, и Андрюша Лазарчук прилетел, и Лена Клокова из Южно-Сахалинска.

Получилось так, что, наверное, с 1983 года, эта была первая пост 1984 года, постразгоночная, успешная конвенция, как, например, конвенции в Ростове и Свердловске в 1983 году. По сути дела, получилось, что это была первая постразгоночная конвенция, потому что в 1984 году "Аэлита" была [перед самым открытием организаторы разослали письмо с категорической просьбой к клубам на "Аэлиту" не приезжать - YZ], в 1985 неофициальная, в 1986 ее не было. Так, собственно говоря, получилась конвенция, именно первая конвенция.

Итоги конвенции...

По тем временам это была эйфория. Первый раз увидел Завгороднего, который в полуупитом состоянии завалился, ворвался ко мне домой, бросил сумки, уселся на пол и сказал: "Я приехал". Так я в первый раз увидел Завгороднего. И многих других. Для меня лично это была эйфория, для клуба это был подъем, после этого в клубе увеличилось количество людей, мы стали заседать не один, а два раза в месяц. Та энергетика, которую конвенция тогда привнесла, послужила для киевского фэндома очень большим плюсом, очень большим толчком к развитию. После этого конкурса конечно, такого успеха в "Световиде" уже не было, но той энергетики, того заряда, который конвенция 1986 года туда привнесла, хватило надолго - тут и гигантское (по нашим меркам гигантское) представительство киевлян в Свердловске в 1987 году, и, по сути дела, первая официальная для советских времен межклубная поездка за границу (1988 год), которая, в свою очередь, вызвала тот самый бум 1989 года, когда чуть ли не пол фэндома, тогда советского, поехала в 1989 году в Болгарию.

Успех конвенции в первую очередь был благодаря тому, что это была первая постразгоночная конвенция, достаточно крупная, достаточно представительная. Успех - потому что собрались, может быть, в первый раз в одном месте, не в Дубултах, почти все ведущие писатели "четвертой волны". Успех был в целом для советского фэндома. Фэндом, или, по крайней мере, та часть фэндома, которая была в тот момент в Киеве, поверила, что у фэндома есть будущее, что его не убили, что его не разрушили, он может существовать дальше, и развиваться, причем успешно.

Если рассмотреть то же самое с современной точки зрения, то, конечно, это была не конвенция, потому что организация была поставлена из рук вон плохо. По сути дела, программы как таковой не было. Программа заключалась в том, чтобы в один вечер собраться и вручить призы. То, что потом "накрутили" на это мероприятие сверху, было, скажем так, проявлением наших киевских клубников, самодеятельностью. Тогда показали хороший набор фантастических мультипликационных фильмов, наших, киевских, и даже какой-то мини-конкурс проводили. Не было организации, не было оргкомитета, не было централизованного места проживания, потому что все были разбросаны по куче разных гостиниц. Место проведение тоже было разным, хотя автобусы были.

Что-то было хорошо, что-то было нехорошо.

Интервью взял
Ю. Зубакин (Челябинск)