В ГРЯДУЩИХ СУМЕРКАХ МОРАЛИ

Невозможно сегодня найти человека, интересующегося фантастикой и незнакомого с произведениями Аркадия и Бориса Стругацких. Книги этих известных советских писателей изданы в СССР общим тиражом в несколько миллионов экземпляров, переведены на десятки иностранных языков, удостоены международных премий. Всё это говорит не только о широком признании их творчества, но и о высокой ответственности авторов перед читателем за каждую новую книгу, о необходимости постоянно поддерживать, повышать уровень художественного общения с читательской аудиторией, достигнутый в предыдущих произведениях.

В коротком авторском предисловии, предваряющем повесть "Жук в муравейнике" ¹, А. и Б. Стругацкие напоминают читателю основную проблематику своего творчества: "Более двадцати лет назад повестью "Полдень, XXII век" мы начали цикл произведений о далеком будущем, каким мы хотели бы его видеть. "Попытка к бегству", "Далёкая радуга", "Трудно быть богом", "Обитаемый остров", "Малыш", "Парень из преисподней"... Время действия всех этих повестей - XXII век, а их главные герои - коммунары, люди коммунистической Земли, представители объединенного человечества, уже забывшего, что такое нищета, голод, несправедливость, эксплуатация. "Жук в муравейнике" - последняя (пока) повесть этого цикла". Стругацкие не оставляют сомнений - их новая повесть посвящена далекому будущему, каким они сами хотели бы его видеть.

Вселенная, в которой разворачивается действие повести, густо населена инопланетянами. Какие только формы не принимает жизнь по воле авторов - кроме земных людей и существ, подобных им (гуманоидов), мы встретим в ней весьма непривычных для себя "носителей разума". Ракопауки с Пандоры, личинки с планеты Тагора, собакообразные Голованы с Саракша, наконец, таинственная, неуловимая, непонятная, не имеющая нигде постоянного пристанища, сверхмогущественная цивилизация Странников.

Впрочем, это лишь фон, на котором происходят главные события. Да и кого сегодня удивишь "гигантскими ракопауками, обладающими двумя рядами мутно-зеленых бельм, чудовищными суставчатыми мослами и полуметровыми шипастыми клешнями"? - степень читательского интереса не зависит от числа бельм и размеров клешней. В повести есть и острый детективный сюжет, держащий читателя всё время в напряжении. Сотрудник КОМКОНА - комиссии по контролю, наблюдающей за тем, чтобы наука в процессе бурного развития не нанесла ущерба человечеству Земли, - Максим Каммерер, от имени которого ведется повествование, получает от руководителя КОМКОНА, Экселенца, секретное задание - найти некоего Прогрессора Льва Абалкина. Шаг за шагом Каммерер выясняет, что Абалкин не человек, а "подкидыш" Странников, что в него заложена какая-то неизвестная программа, грозящая для землян непредсказуемыми и, возможно, непоправимыми последствиями. Экселенц вынужден решать: допустить или не допустить осуществление эксперимента Странников. Повесть завершается смертью некоего Прогрессора Льва Абалкина, так и не успевшего осуществить заложенную в него программу.

Но сюжет сюжетом, а читателя не в меньшей, а то и в большей степени интересует обещанное авторами коммунистическое будущее Земли.

Перенести действие в XXII век А. и Б. Стругацким несложно. Они показывают изумление Каммерера при виде обычной папки для бумаг, название которой он вспоминает с большим трудом, и наводняют страницы повести всевозможными "скорчерами", "глайдерами", "интравизорами", специалистами по "левелометрии", "экспериментальной истории", "патоксенологами", "дзиюистами". Последние сомнения скептиков должна развеять кабина "нуль-Т" - мгновенной транспортировки, "искусно выполненная в виде деревянного нужника". Трудно, конечно, представить, чтобы XXII век отличался от нашего лишь наличием "интравизоров", ведь не только же баллистическими ракетами, цветными телевизорами и специалистами, скажем, по микроэлектронике отличается XX век от XVIII. Но, бесспорно, на то, чтобы забыть название привычной для нас вещи, требуется известное время. В конце концов, можно просто довериться авторам, - написано "XXII век", значит, так и есть. Важнее представить составляющих будущее общество людей - ведь, по словам Маркса, только с построения коммунизма начнется подлинная история человечества. Что же, по мысли А. и Б. Стругацких, движет вперед эту историю, чем живут герои их повести, люди изображаемого ими далёкого будущего?

По роду занятий героев повести можно разделить на две группы: учёных и комконовцев, - первые решают сложные научные проблемы, вторые охраняют учёных от них самих. И есть, знаете ли, в этом резон. Чего стоит одна лишь фигура Бромберга, ярого сторонника развития науки без всяких ограничений. Дай ему волю, он превратит всю Землю в гигантскую лабораторную колбу, в которой будет получать взрывоопасную смесь из беззаботной страсти к экспериментаторству и мощного научного интеллекта. Что ни говори о роли науки в развитии общества, а в случае неудачи собирать осколки этой лабораторной колбы будет действительно некому.

Особая группа - Прогрессоры. Особая потому, что в силу своей профессии на Земле Прогрессоры попадаются редко и симпатии у остальных землян не вызывают, даже у комконовцев, большинство которых сами бывшие Прогрессоры. Это могло бы показаться странным, ибо они занимаются куда как благородным делом - ускорением развития отсталых инопланетных цивилизаций. Стругацкие объясняют эту антипатию причинами психологическими: "...подавляющее большинство землян органически неспособны понять, что бывают ситуации, когда компромисс исключен. Либо они меня, либо я их, и некогда разбираться, кто в своём праве. Для нормального землянина это звучит дико... Я прекрасно помню это видение мира, когда любой носитель разума априорно воспринимается как существо, этически равное тебе, когда невозможна сама постановка вопроса - хуже он тебя или лучше, даже если его этика и мораль отличаются от твоей... надо самому пройти через сумерки морали, увидеть кое-что собственными глазами, как следует опалить собственную шкуру и накопить не один десяток тошных воспоминаний, чтобы понять наконец, и даже не просто понять, а вплавить в мировоззрение эту некогда тривиальнейшую мысль: да, существуют на свете носители разума, которые гораздо, значительно хуже тебя, каким бы ты ни был... И вот только тогда ты обретаешь способность делить на чужих и своих, принимать мгновенные решения в острых ситуациях и научаешься смелости сначала действовать, а уж потом разбираться".

Я рискнул привести здесь столь длинные рассуждения Максима Каммерера лишь потому, что в них, как в зеркале, отражаются пресловутые "сумерки морали" самих Прогрессоров. Для читателя эти рассуждения, выворачивающие наизнанку саму идею прогресса, действительно звучат дико. Прогрессоры оправдывают свою агрессивность ссылками на разницу в психологии гуманоида и негуманоида. Остается только развести руками - не затевать же с авторами схоластический спор о гипотетической психологии гипотетических инопланетян. Однако подобные мысли, приписываемые людям XXII века, коммунистического, по словам А. и Б. Стругацких, общества, вызывают протест. Не может быть коммунистическим такое общество!

Пусть не удались Стругацким полпреды коммунистической Земли на других планетах, пусть поразила их невесть откуда налетевшая зараза американского суперменства. Но ведь на Земле XXII века их тоже не любят. Вероятно, нужно искать идеал авторов не среди изображенных ими Прогрессоров, а среди "коренных", так сказать, землян - комконовцев и учёных?

Учёные в повести представлены ретивым экспериментатором Бромбергом, а комиссию по контролю олицетворяют Экселенц, Каммерер и ещё два-три рядовых безликих сотрудника. Для Бромберга авторы не жалеют иронии и сарказма - "бодренький почтенный старичок", который, однако, чуть что не по его, приходит в "зоологическое неистовство" и "становится неуправляем, как космический катаклизм". Бромберг в повести чаще "вопит" и "взвизгивает", чем просто "говорит" или "произносит" свои реплики в диалогах. И вообще, надоел он Экселенцу безмерно, "как надоедает кусачая муха или назойливый комар...". Бромберг, такой, каким он нарисован, явно отпадает.

Кто же носитель и выразитель авторского идеала, кто обещанный представитель объединенного человечества, коммунар из далёкого будущего - Экселенц или Каммерер? Решить трудно - оба они бывшие Прогрессоры, что не могло не наложить отпечатка на их образ мыслей. В большей степени это относится к Экселенцу. "Они походили не на человеков, - описывают Стругацкие спор Экселенца с Бромбергом, - а на двух старых облезлых бойцовых петухов". Явное сопоставление слышится в "склеротических демагогах", "старых ослах", "маразматиках", "ядовитых сморчках", которыми спорщики награждают друг друга, и в "несъедобных крысиных хвостах", "дурнопахнущих животных", "крысоухих змеях", посредством которых общаются несмышленые представители некой явно деградирующей цивилизации.

Экселенц, как ни оправдывай его ссылками на заботу о безопасности человечества, на то, что "цель оправдывает средства", просто убийца. Его прогрессорская привычка брать решение на себя, делать, не рассуждая, стала причиной смерти Льва Абалкина. Удивительно беспомощным предстает перед читателем "грозный" Экселенц, а вместе с ним и весь Мировой Совет, членом которого он является. Жизнь на Земле XXII века, по мнению Стругацких, будет построена в основном на умалчивании, на утаивании от землян информации, решающей их судьбу, на недоверии друг к другу, вопиющей безответственности на всех уровнях. А как же думать иначе, если Мировой Совет сначала скрывает, точнее, "закрывает" сведения о некоем найденном в космосе приборе, то ли грозящем непонятной и тем более страшной опасностью, то ли обещающем земной цивилизации новый уровень прогресса, а затем практически забывает о нём, сваливает все решение этой проблемы на плечи Экселенца, который просто не в состоянии её решить один, хотя со свойственной Прогрессорам самоуверенностью берётся за это? Его решение тривиально - убивать, уничтожать всё, что грозит опасностью, даже если уничтожаешь при этом надежду на какой-то наметившийся прогресс.

Чего же так испугался многоопытный Экселенц, что принялся палить из своего любимого двадцатишестизарядного "герцога", как заправский голливудский ковбой? Напугало его нечто, чего представить он не в силах, чему он названия даже придумать не может, кроме как "бомба замедленного действия". Существует эта бомба в виде Льва Абалкина, а вот взорвётся ли она или нет и будет ли "взрыв" разрушительным, знают только сами Странники, которые, как известно, себе на уме. Оставь Экселенц Абалкина в живых, земляне рискуют стать подопытными кроликами; уничтожь он Абалкина, Землю ждёт судьба планеты Тагора, поступившей с "подарком" Странников так же и зашедшей сейчас в "жуткий тупик", но, впрочем, довольной своей жизнью.

Что и говорить, ситуация придумана сложная, с помощью одной формальной логики её не решить, здесь необходима аргументация иного порядка - логика характера, логика социального движения общества, логика авторской позиции. К сожалению, авторы не смогли предложить художественно убедительного решения сконструированного ими противоречия. Если поступки Экселенца ещё можно объяснить его прогрессорским прошлым, то остальные аргументы малоубедительны. В Экселенце, самолично вершащем судьбу Земли, выбирающем для неё сладостный тупик "золотого века", трудно увидеть человека коммунистического будущего, представителя объединенного, по мысли авторов, человечества. Может быть, сама "бомба", сам Абалкин и есть тот, кого тщетно ищет в повести читатель? Вроде бы авторские симпатии на его стороне. Абалкина по неизвестной ему причине всю жизнь обижают комконовцы - не дают самостоятельно распорядиться выбором профессии, не дают заниматься любимым делом, десятилетиями не пускают на Землю - отказывают в праве называться человеком! А ведь он на вид такой же человек, как и все остальные, и душа у него человечья - и любить он умеет, и страдать, и радоваться... Но мало-помалу желание сочувствовать Льву Абалкину, восхищаться им уменьшается, а там и вовсе исчезает. "- Уж больно он какой-то диковатый, - сомневается читатель. - Червяков ему, видите ли, жалко стало, а к людям - безразличен. И девчонку свою, Майю, лупил как сидорову козу!" Она сама вспоминала: "Стоило ей поднять хвост, как он выдавал ей по первое число. Ему было наплевать, что она девчонка и младше его на три года, - она принадлежала ему, и точка. Она была его вещью, его собственной вещью..." Абалкин лупил свою хрупкую подружку "жестоко и беспощадно, как лупил своих волков, пытавшихся вырваться у него из повиновения".

По решению Мирового Совета Абалкина, чтобы держать подальше от Земли, сделали Прогрессором, и извращённые идеалы агрессивного прогрессорского гуманизма нашли в его душе благодатную почву. Со временем детское желание обладать, владеть безраздельно - вещью ли, девчонкой, своей ли судьбой, всей планетой, наивное прогрессорское убеждение, что он вправе решать судьбы народов и цивилизаций, толкнуло Абалкина навстречу смерти.

При чтении повести невольно складывается впечатление, что отличительная черта людей будущего - эгоистическая самонадеянность, причем не подкреплённая даже особыми интеллектуальными способностями, не ограниченная какими-то нравственными рамками.

"Мы все глядим в Наполеоны, - к месту вспомнил читатель, - двуногих тварей миллионы для нас орудие одно, нам чувство дико и смешно..."

В последней надежде обращаемся мы к Максиму Каммереру - но, увы, тот слишком аморфен, чтобы занять предлагаемое ему высокое место человека коммунизма. Главное, чем озабочен Каммерер, - никуда особо не вмешиваясь, не влезая ни в какие тайны, сделать так, чтобы и Абалкин был цел, и Экселенц, как говорится, сыт. Или все наоборот.

Однако, по утверждению одного из авторов, А. Стругацкого, этаких Максимов, если отвлечься от физических данных нашего героя, которые дала ему система воспитания далекого будущего "...среди нынешнего поколения очень много. В нашем обществе живут бок о бок с нами люди, которые уже сейчас вполне могут жить и работать при коммунизме".

Читатели, внимательно следящие не только за творчеством А. и Б. Стругацких, но и за их выступлениями в периодической печати, по телевидению, обратили, вероятно, внимание на непоследовательность их заявлений. А. Стругацкий, например, не раз говорил, что основная идея их творчества - "отражение действительности в художественной форме, действительность - это не только мир вещей, но и мир наших идей". На встречах с любителями фантастики он выражается категорически: "Мы никогда не писали о будущем. И не собираемся писать. Нас интересуют сегодняшние проблемы, сегодняшние люди с их заботами". В авторском же предисловии к повести "Жук в муравейнике", повторюсь, декларируется двадцатилетний интерес писателей к человеческому обществу далёкого будущего.

Повесть "Жук в муравейнике" ставит перед читателем много вопросов. Но вопросы эти не относятся к попыткам осмыслить основополагающие проблемы земного бытия, обсудить важные стороны развития личности, общества, науки, проанализировать этику взаимоотношений человека и природы, человека и науки, личности и общества. Читателям, занятым разгадыванием художественно-психологических ребусов в повести Стругацких, недосуг заниматься сложными этическими проблемами. Они удовлетворились бы и малым - найти бы верную дорогу в покрывших повесть "сумерках морали", понять бы, кого имели в виду авторы, живописуя пугающую своим антропошовинизмом психологию прогрессоров, разобраться бы: что перед ними - попытка представить будущее Земли, на которой построен коммунизм, или предостерегающая картина общественных отношений, двигателем, основой которых стал эгоцентризм. А если "Жук в муравейнике" - повесть-предупреждение, то как в таком случае относиться к заверению авторов в предисловии, что герои повести - коммунары, представители объединенного человечества? Что общего у изображенного Стругацкими общества с коммунизмом? И что общего у "Жука в муравейнике" с повестью "Полдень, XXII век", в которой сделана искренняя, добросовестная попытка увидеть далекое будущее, представить духовный мир людей нового, коммунистического общества?

Начало творческой работы братьев Стругацких совпало с появлением знаменитой "Туманности Андромеды" И. Ефремова. Первая их повесть "Страна багровых туч" заняла третье место в конкурсе, в котором первенствовала "Туманность Андромеды" - роман, открывший новую эпоху в советской фантастике. В нем И. Ефремов с дерзкой откровенностью обнажил перед читателем свою творческую цель, вложив в древний жанр утопии остросовременную гуманистическую идею. Читая заявления, подобные сделанному в предисловии к "Жуку в муравейнике", представляешь братьев Стругацких чуть ли не продолжателями творческих идей И. Ефремова в советской фантастике. Однако такой вывод был бы слишком поспешным, и Стругацкие не раз подтверждали это, говоря, что в их произведениях нужно искать в первую очередь осмысление нашей сегодняшней жизни. Но как в таком случае понять и оценить последнюю их повесть "Жук в муравейнике", какие провести аналогии с днём сегодняшним?

1. Повесть опубликована в сборнике "Белый камень Эрдени". Лениздат, 1982.