СПАСТИ ЧЕЛОВЕКА

КТО не знает у нас Рэя Брэдбери - американского писателя-фантаста, одного из самых глубоких и самых тонких писателей современной Америки?

Его книги, и прежде всего знаменитый роман-предупреждение "451° по Фаренгейту", написанный в 1955 году, никогда не залеживались на книжных полках. И это не потому только, что сами по себе книги этого автора содержат в себе нечто большее, чем увлекательный, необычный сюжет, и написаны они очень хорошо: Брэдбери великолепный стилист, ценитель слова, и вообще его произведения - это настоящая большая литература. Главное - все творчество Брэдбери пронизывает острая боль, свойственная большим писателям современной Америки, - таким, как Фолкнер. Стейнбек, Хемингуэй...

Действие почти всех книг Брэдбери происходит либо в гипотетическом будущем, либо в бог знает где, в непонятной, таинственной стране, которая испытывает большие потрясения. Но фактически он пишет всегда об Америке, ее непростых проблемах, об Америке, независимо от адреса, то есть пишет о том, что он хорошо знает, что предчувствует, что, может быть, явно не выразилось еще в обществе, но существует в зародыше, в тенденции.

И, может быть, странным образом благодаря этому Брэдбери всегда задевает струны пронзительной человеческой боли, и его реакция на нее интересна всем, а не только американцам.

Творчество Рэя Брэдбери рождено нашим веком, второй половиной двадцатого столетия. Кто тревогами, его бедами. Главная среди них - это ядерная угроза, дамокловым мечом нависшая над человечеством.

Но цель его творчества шире, чем сама констатация немыслимых последствий ядерного апокалипсиса. Он исследует человека, его волю, его душу, его мысль в немыслимых обстоятельствах.

И это не болезненное копание в потаенных уголках человеческой души, испытывающей смятение. Это и поиски резервов человечности в условиях крайнего напряжения, поиск тех сил, которые смогут противостоять распаду человеческих связей, исчезновению нравственных, моральных барьеров, через которые легко перепрыгивает всякое мещанство, когда приходится спасать свою шкуру.

Брэдбери ненавидит мещанство, в каких бы ипостасях, обличьях оно не представало перед нами. Поэтому это творчество можно назвать и суровым. Хотя гуманистическая мысль всегда, при всех обстоятельствах присутствует в его повестях и рассказах. И он знает, что вся надежда на человека, на его способность противостоять злу и выстоять.

Не случайно эпиграфом к одному из своих сочинений он взял слова испанского поэта начала века Хуана Рамона Хименеса: "Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек". И он пишет "поперек". Поперек стремления спрятать голову в песок, уйти от тяжелых реалии века, потрафить традиции "хэппи-энда".

"Поперек" написана и пьеса "Чикагская бездна", по которой поставлен спектакль, транслируемый сегодня.

Поначалу вам может показаться, что это пьеса так называемого театра абсурда. Кстати, многие путают театр абсурда с неким натуральным абсурдом. И полагают, что спектакли такого театра - это нечто несусветное, непонятное, зашифрованное, мистифицированное, начисто лишенное логики и - хуже того - смысла. В общем, типичное "порождение загнивающего общества", не способного, да и не желающего что-либо понимать в этом мире, поистине абсурдном.

"Чикагская бездна", конечно, прежде всего притча. Ее можно отнести к антивоенным пьесам, но этим не будут исчерпаны ее содержание и ее пафос. Написанная более двадцати лет назад, она, как старое вино, но только не утратила своего значения, своей консистенции, наоборот, приобрела особую актуальность благодаря глубинной направленности на человека, его душу, совесть.

Смысл пьесы - это урок, который торопятся преподать нам автор, его персонажи. Непросто определить их функциональное предназначение в пьесе. Оно не однозначно, но кристально чист материал, из которого они вылеплены. Но тема памяти отчетливо звучит в пьесе. В монологах и репликах Старика, главного действующего лица. Старика очень точно играет Сергей Юрский. Как сохранить человечность, как сохранить себя? - эта проблема становится центральной в пьесе. И в ней - гуманистический смысл и самой пьесы, и фильма-спектакля, поставленного на Центральном телевидении режиссером Л. Зиновьевой.

В стилистике фильма дает себя знать влияние "Писем мертвого человека" К. Лопушанского, "Сталкера" Андрея Тарковского. Но я не считаю это чем-то предосудительным. В нашем кинематографе, на телевидении создается образ "странного" мира гипотетической послеядерной эры. Создается ради того, чтобы никогда не случилось непоправимого. И вполне естественно, что авторы пытаются почувствовать себя объединенными.

Григорий ОГАНОВ.