ФИЛОСОФСКАЯ ФАНТАСТИКА В СОВРЕМЕННОЙ АНГЛИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. РОМАНЫ ДЖ. Р. Р. ТОЛКИНА, У. ГОЛДИНГА И К. УИЛСОНА 50-60-Х ГГ.

КОШЕЛЕВ Сергей Львович

Философская фантастика в современной английской литературе
(романы Дж.Р.Р. Толкина, У. Голдинга и К. Уилсона 50-60-х гг.)

Специальность 10.01.05 - Литература стран Западной Европы, Америки и Австралии

АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук.

Москва - 1983

Работа выполнена в Московском ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени государственном педагогическом институте имени В.И. Ленина.

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор МИХАЛЬСКАЯ Н.П.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор В.Н. БОГОСЛОВСКИЙ

кандидат филологических наук СКОРОДЕНКО В.А.

Ведущее высшее учебное заведение - Красноярский ордена Знак Почета государственный педагогический институт.

Защита состоится "28" ноября 1983 г. в 10 часов на заседании специализированного Совета К 113.08.11 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Московском ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени государственном педагогическом институте имени В.И. ленина по адресу: Малая Пироговская, 1. ауд. № ...

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГПИ имени В.И. Ленина. Адрес института: 119435, Москва, Г-435, Малая Пироговская ул., дом 1.

Среди явлений литературного процесса XX в. фантастика долгое время оставалась на периферии внимания исследователей. Между тем бурное развитие фантастики в литературе XX в. может быть соотнесено с коренными изменениями, которые произошли и происходят в сферах социальной, научной, технической, информационной и т.д. По-видимому, и в существе своем фантастика связана с подобными явлениями. Философская фантастика капиталистических стран как бы вдвойне отзывается на изменения жизни - и своим содержанием, отражающим поиски новых, мировоззренческих ориентиров, и своей художественной формой. Она представляет собою заметное явление современного литературного развития, и ее изучение важно как в литературном, так и в идеологическом плане.

Предметом исследования в диссертации являются философские фантастические романы, созданные английскими писателями в 50-60-е гг. XX в.: "Повелитель колец" (1954-1955) Дж.Р.Р Толкина, "Повелитель мух" (1954) и "Наследники" (1955) У. Голдинга, "Паразиты сознания" (1967) и "Философский камень" (1969) К. Уилсона.

Актуальность исследования определяется прежде всего тем, что в нем рассматриваются вопросы, связанные с фантастической литературой, точнее, с одной из ее ветвей - философской фантастикой. Несмотря на большую работу, проведенную в этой области советскими литературоведами (А.Ф. Бритиков, В.В. Ивашева, Ю.И. Кагарлицкий и др.), многие проблемы нельзя считать окончательно решенными. До сих пор еще не выработана единая точка зрения на фантастику; исследователи порою расходятся в понимании самих терминов "фантастика" и "философская фантастика". В диссертации делается попытка в теоретическом плане решить некоторые вопросы, связанные как с содержательной стороной философской фантастики, так и с ее жанровой и стилевой спецификой, что, в свою очередь, может служить прояснению содержания этих терминов. Помимо этого, представляется весьма своевременным изучение творчества такого крупного и своеобразного английского писателя, как Толкин, которое до сих пор углубленно в советском литературоведении не исследовалось, хотя книги его уже переведены на русский язык, а также включение произведений Голдинга и К. Уилсона в более широкий контекст философско-фантастической литературы.

Новизна исследования состоит в том, что в нем впервые делается попытка дать сопоставительный анализ произведений трех значительных представителей западной философской фантастики, а также выяснить в теоретическом аспекте вопрос об особенностях жанра и стиля в философско-фантастических произведениях.

Методологической и теоретической базой работы являются наследие классиков марксизма-ленинизма, марксистско-ленинские принципы советского литературоведения, современные достижения советской истории и теории литературы. Методика исследования включает элементы историко-литературного, сопоставительного и типологического анализа.

Целью исследования ставится выяснение основного философского содержания английской философской фантастики и ее жанрового и стилевого своеобразия.

Для достижения этой цели представляется необходимым выдвинуть и решить в ходе исследования ряд конкретных задач:

1. Выяснение сущности философии истории, выраженной в фантастических романах Толкина, Голдинга и Уилсона.

2. Выяснение взглядов Толкина, Голдинга и Уилсона на проблему материального и нравственного прогресса, выраженных в их фантастических романах.

3. Исследование соотношения философского и художественного освоения действительности в фантастических романах названных писателей.

4. Выявление типологической общности и индивидуального своеобразия жанровых модификаций романа на примере "Повелителя колец" Толкина, "Наследников" Голдинга и "Паразитов сознания" Уилсона.

5. Выявление типологической общности и индивидуальных особенностей стиля на материале тех же романов.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее материалы могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по новейшей зарубежной литературе, в спецкурсах по английскому роману XX в. и по современной фантастике, а также при составлении вузовских программ.

Апробация работы. По теме диссертации сделан ряд докладов и сообщений на кафедре зарубежной литературы Челябинского государственного пединститута. Результаты исследования были также использованы при чтении лекционного курса в Челябинском пединституте. Работа апробирована в четырех публикациях (список приведен в конце автореферата).

Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения. Основной текст диссертации изложен на 187 страницах машинописи, библиография включает 299 наименований.

Содержание работы.

Во введении формулируются цели и задачи исследования, обосновывается актуальность поставленной научной проблемы, новизна и практическая значимость исследования. Дается обзор современных течений буржуазной философии (неопозитивизм, фрейдизм, экзистенциализм и др.), говорится о философском кризисе буржуазного мира, крушении старой картины мира и поисках новой системы ценностей.

Во введении содержится также обзор работ по фантастике советских, английских и американских литературоведов, высказывается точка зрения диссертанта на фантастику вообще и философскую фантастику в частности.

Фантастика понимается в диссертации как часть общего литературного процесса. Способ художественной интерпретации и познания действительности в фантастике включает в повествование в качестве структурообразующего элемента выход за границы признаваемого реально возможным или существующим в той действительности, которой принадлежит автор фантастического произведения. Фантастическое произведение обязательно несет какую-то "метку", знак, позволяющий отличить его от рассказа об эмпирическом бытии, иначе он превращается в мистификацию. В ограниченном метками эмпирически ненаблюдаемого пространственно-врменном континууме произведения создается фантастическая действительность, "странный мир", связанный с интрепретируемой реальностью через познавательное отстранение.

В XX в., когда в результате философского кризиса в буржуазном мире оказалась утраченной общая для писателя и читателя почва искусства, когда на Западе "не существует общепризнанной моральной и эмоциональной Истины" (1), писатель вынужден под каждое произведение подводить определенный мировоззренческий фундамент. Если в так называемой "научной фантастике" система естественно-научного мировоззрения позволяет в этом отношении возникнуть определенному единству, то западная философская фантастика. находясь в зависимости от различных течений буржуазной философии, в свой совокупности создает картину мира, расколотого на куски. Стоящие на разных философских позициях авторы в каждом их своих произведений изображают кусочек мира в соответствии со своим мировоззрением, и эти куски не складываются в единую картину, восстают друг против друга. Отсюда необыкновенное разнообразие философской фантастики: идейное, жанровое, стилевое, различие в степени фантастичности. Эти характеристики философско-фантастических произведений и исследуются в основном корпусе диссертации.

Первая глава - "Проблема материального и нравственного прогресса в английской философской фантастике" - посвящена философскому своеобразию исследуемых произведений. Особое внимание уделено философии истории авторов и в особенности проблеме соотношения материального и нравственного прогресса, по которой в современной буржуазной философии и социологии идет конфронтация сциентизма и антисциентизма.

Глубокий идейный кризис, в котором оказалась Англия в 50-х г.г., придал животрепещущую актуальность вопросу о причинах бед современного мира. Под знаком этого кризиса входят в рассматриваемые книги вопросы о положении человека в мире, о законах развития человечества, о человеческой природе, причем наиболее острыми оказываются исторические и моральные аспекты. Интерес фантастических романов Толкина, Голдинга и Уилсона в значительной степени заключается именно в том, что в них отразились философские искания, выросшие из кризиса позитивизма. В области истории этот кризис проявился в замене теории прогресса теорией циклического движения, которая в послевоенной Европе зачастую принимает характер "апокалиптического сознания", эсхатологизма.

Рассматриваемые книги написаны о ценностях настоящего. Они не апокалиптичны, хотя в каждой из них происходит или является возможностью смена эпох. Но они - отражение кризиса, и всем им присуще ощущение печали и тревоги. Фантастичность этих книг ни в коей мере не снимает их укорененности в историческом опыте ХХ в. и даже в личном опыте писателей.

Как люди трех разных поколений, Толкин (1892-1973), Голдинг (р. 1911) и Уилсон (р. 1931) представляют в своем творчестве разные ступени философского кризиса, разные стадии разрушения традиционной шкалы ценностей.

Толкин сохранил в своем мировоззрении немало "докризисных" черт, что существенно влияет на картину мира в "Повелителе колец". Но современность явственно формирует многие элементы этой картины, придавая ей сходство с представлениями Голдинга и Уилсона. Исследователи относят Толкина к идеологам "мифа об утраченной целостности". Представление, что игра человека проиграна, что его удел - поражение, отчуждение, появляется у него уже в статьях 30-х г.г. Трагичность человеческого удела - основная идея статьи "Беовульф. Чудовища и критики" (1936). В статье "О волшебных сказках" (1937, переработана 1947) Толкин более прямо обращается к современному положению буржуазного мира, видя в нем мир старости, упадка, увядания. Критика его носит романтический характер. Банальность, стертость современного мира Толкин связывает с тем, что человек противопоставил себя остальному миру, стал собственником. Но в действительности, которая является фоном этой статьи, просматриваются в качестве причины бедствий не только явления буржуазного сознания, но и контуры военной и послевоенной Европы.

Сохранить надежду Толкину помогает вера в духовную жизнь народа, в народное сознание как вековое хранилище нравственных ценностей. Оно длится за рамками отдельной человеческой жизни, дает ей оценку и наполняет смыслом.

На взгляды Голдинга особое влияние оказала II мировая война. В статье "Притча" (1962) он указывает, что она заставила его поставить во главу угла биологическую природу человека, выдвигает мысль о том, что социальные системы могут меняться, человек же остается неизменным. Для Голдинга человек - не только рациональное сознание, но и существо, принадлежащее к отряду хищных животных, и от особенностей биологической природы во многом зависит его поведение.

Ответ на вопрос о бедах современного мира Голдинг ищет в истории, которая рассматривается им как единый процесс завоеваний и утрат. Утверждение есть одновременно и отрицание, а человек "героичен и болен", ибо творя, он вместе с тем и разрушает. Писатель считает, что важнейшая задача человека - понять свою двойственность, увидеть в себе "зверя", ибо тогда с ним можно будет бороться. Но научно-техническая цивилизация Запада не учитывает духовной составляющей человека. Заполнить этот вакуум, судя по некоторым статьям сборника "Горячие врата" (1964), должна религия. Опираясь на это, многие исследователи (З. Ванчура, У. Аллен и др.) видят в Голдинге религиозного романиста, посвятившего себя исследованию падшего человека. Однако в художественном творчестве позиция Голдинга отличается большей диалектичностью.

Человек, его положение в современном мире, причины и возможности изменения хода вещей находятся и в центре внимания Уилсона. Его философские взгляды выражены в шеститомной серии философских эссе, начатой в 1956 г. трактатом "Посторонний", и в итоговом "Введении в новый экзистенциализм" (1966). Явившись одним из сравнительно немногих пропагандистов экзистенциализма в Англии, Уилсон называет свой экзистенциализм "новым" в отличие от учений Ясперса, Хайдеггера, Камю и Сартра.

Взгляд Уилсона на современность (по общей оценке ее) совпадает с воззрениями "старых" зкзистенциалистов. Это цивилизация, в которой отсутствует "духовное напряжение", и человек обречен на дремотное существование. В историческом плане Уилсон, соглашаясь с О. Шпенглером и А. Тойнби, видит в современности время упадка, предшествующее гибели, и, подобно Тойнби, связывает надежды на возрождение с "моральной энергией" "творческого меньшинства", которое путем "мимесиса" должно повести за собой толпу. В философском плане близящийся "закат Европы" сам является для Уилсона результатом исторически сложившейся ориентации сознания на внешний мир, а не на себя самое, что и подорвало духовную энергию творческого меньшинства. Изучение сознания, овладение его скрытыми ресурсами, его правильная ориентация для Уилсона - решение экзистенциального вопроса о смысле и цели человеческой жизни. Они заключаются в целенаправленной работе над расширением собственного сознания, в "эволюционном порыве", интенциональной эволюции, которая должна привести к виталистской трансформации от недочеловека через человека к сверхчеловеку.

Уилсон стремится опровергнуть тезис "старого" экзистенциализма о случайности человека, утвердить оптимистичность своего учения. Но для этого ему вновь приходится прибегнуть к идее "жизненной силы". Философский оптимизм относительно смысла жизни личности, не соотнесенной с обществом, с человечеством не может иметь иного характера, кроме религиозного.

Существует вопрос, одинаково важный для всех трех писателей. Это НТР и ее оценка в сциентических и антисциентических течениях философии и социологии. Ни Толкин, ни Голдинг, ни Уилсон не видят в науке и технике панацеи от зол буржуазного мира, но позиции их не во всем сходны. Наиболее жесткий антисциентизм характерен для Толкина. Старая руссоистская и романтическая идея о единстве человека и природы определяет его позицию. В интересах человечества он требует осудить "такие завоевания прогресса, как заводы, а также пулеметы и бомбы - их естественную и обязательную... продукцию" (2).

Не привлекают сциентические концепции и Голдинга, но понимание творческой сущности человека позволяет увидеть утопичность теории "золотого века". Поэтому он держит под обстрелом не научно-технические достижения как таковые, а их влияние на ценностную ориентацию человека в мире. Не наукой, по его мнениею, определяется способность человека к самопознанию и его человечность. Решение основных вопросов бытия он отдает философии и искусству.

У Уилсона в этом вопросе имеются значительные колебания, и позиция его двойственна. Согласно его взглядам, задача человечества - расширить сферу науки, сделать ее предметом не только космос вокруг, но и "космос внутри нас". Это станет возможным в случае синтеза науки и религии, а техника будет отменена за ненадобностью, поскольку эволюция сознания даст человеку прямой контакт с внешним миром.

Идейные позиции писателей, изложенные в их теоретических и публицистических работах, находят воплощение и в их фантатсических произведениях, иногда оставаясь неизменными, а иногда претерпевая воздействиие специфики образного воплощения.

История, в которой писатели ищут причины сегодняшнего положения, занимает особое место в их произведениях, и выяснение сущности философии истории Толкина, Голдинга и Уилсона представляется важной задачей.

История буквально пронизывает "Повелителя колец" Толкина. Она предстает как движение от золотого века, как регрессионный циклический процесс, в котором век человека должен быть железным. При этом прошлое выступает как высокий образец для настоящего. Мир был совершенен вначале. Зло вошло в него потом извне.

Содержание каждого века - борьба с возникшим злом, а завершение - победа над ним. Но смена веков ведет к уменьшению масштабов, сил красоты. То, что развитие возможно только через зло и борьбу с ним, приводит к нисходящему движению от века к веку, но без него мир застыл бы в бессмысленном повторении.

Наряду с этим взглядом "со стороны", Толкин дает и "взгляд изнутри", точку зрения тех, кто вовлечен в исторический процесс, чьими усилиями он движется. У каждого своя история, "свое сказание". Оно имеет смысл только тогда, когда включено в "великое сказание". Последнее не имеет конца, в нем меняются только люди, и как герои романа сменили своих предшественников в "великом сказании", так и читателя приглашают занять их место. Иcторической концепции Толкина, таким образом, присуща определенная диалектичность, отличающая ее от современных циклических теорий. Регрессивная цикличность говорит о предрешенности истории. Но закономерность более высокого порядка автор видит в преемственности исторического процесса, в котором усилия разных эпох продолжают "великое сказание", создаваемое людьми.

Голдинг, как уже указывалось, безусловно отдает предпочтение биологической трактовке человека. Однако его роман "Повелитель мух", написанный под влиянием событий II мировой войны, связан с событиями недавней европейской истории, и социально-политический аспект в нем явно присутствует. Историческая закономерность развития "общества" мальчиков на острове связана здесь с общественными причинами, оказывается следствием морального оскудения буржуазного мира. В Эдеме, где ветви покрыты цветами и плодами одновременно, живут истинные дети своего общества, которые хотят мяса, а не фруктов, личной власти, а не демократии. Неудивительно, что там, где люди действуют по законам утилитаризма, так легок приход к власти тоталитарного режима.

В "Наследниках" Голдинг исследует закономерности и эффект эволюции, прогресса. В полемике с Уэллсом и Шпенглером, отвергая и либерально-прогрессистскую концепцию прямолинейного поступательного исторического движения, и циклическую концепцию Шпенглера, он говорит об истории, как о диалектическом процессе, где эволюция и шаги прогресса оплачиваются дорогой ценой, причем развитие сознания и технические достижения ни в коей мере не ставят человека выше неандертальца в моральном отношении. Пока человек руководствуется в своей деятельности целесообразностью, никакой моральный прогресс невозможен. Однако для человека не годится и вариант неандертальцев, олицетворяющих в романе гармонию с природой. Неандертальцы пассивны, человек же деятелен, это сотавляет его сущность, и деятельность неизбежно выделяет его из мира природы и противопоставляет ей. Трагизм диалектического движения истории - следствие природы человека.

Уилсон в романах "Паразиты сознания" и "Философский камень" изображает закономерности исторического развития в свете идей "Исследования истории" Тойнби. История имеет смысл постольку, поскольку отражает эволюцию творческого меньшинства и служит ей. Сама по себе политическая и социальная история кошмарна и бессмысленна. Уилсон констатирует бызвыходность современого положения человечества, если оно останется человечеством, и изображает это положение как результат исторически закрпившейся неправильной ориентации и лености человеческого сознания, объективируя эти понятия в образах "паразитов сознания" в одноименном романе и роботов "великих древнежителей" в "Философском камне". В качестве решении проблемы он рисует волюнтаристский эволюционный скачок творческого меньшинства к статусу сверхчеловека. При этом реализуются положения Тойнби об "уходе и возвращении" и "мимесисе" как основах исторической роли творческого меньшинства. Так подчеркивается элитарная позиция героев и низменность, презренность большинства - врагов развития, по отношению к которому смешно думать о каких-то моральных принципах, надо просто диктовать свою волю.

История, таким образом, у всех трех писателей представляет проблему, для для решения которой нужна мобилизация внутренних сил человека: нравственных сил человечества - у Толкина, самопознания человека - у Голдинга, воли к эволюции сознания - у Уилсона. Признание глубокого кризиса современности заключается в том, что все они считают необходимым сознательные волевые усилия для выхода из тупика.

Историческую концепцию Толкина определяет близкая к романтизму ностальгия по утраченному единству человека и природы вместе с признанием невозможности его сохранения. Голдинг подходит к этой романтической утопии как реалист, видя в ней дочеловеческую гармонию, противоречащую творческой сущности человека. Для Уилсона позиция человека - господина природы несомненна. Но сфера, в которой это господство для него особенно желанно, - собственное сознание человека, его "внутренний космос".

Для оценки исторических концепций писателей чрезвычайно важно их представление о негативных началах истории и современности. В нем отражается глубина понимания современных проблем, и им же определяется нацеленность положительной программы.

В "Повелителе колец" антисциентическая позиция Толкина находит выражение в негативных образах, связанных с темой власти. Это Темный Владыка Саурон, образ которого ассоциируется с войной, авторитаризмом и техническим прогрессом; чародей Саруман, представляющий в романе разум, не связанный моральными целями. Центральный негативный образ романа - Кольцо Власти. К нему имеет ближайшее отношение позиция человека - господина природы, пытающего ее наукой, принуждающего техникой. В каком-то смысле это сам сциентизм. Властелин Кольца получает огромную власть над природой, но он уже не хозяин самому себе, он должен жить в Мордоре - Черной стране, в цепях увековеченного авторитаризма.

У Голдинга основной силой, препятствующей нравственному прогрессу, выступает незнание человеком себя. Неспособность увидеть в себе и добро, и зло ведет к отсутствию личной морали, нравственных критериев, идущих изнутри. В отсутствие внутреннего морального закона человек действует утилитарно, но исходит при этом из неверной картины мира, которая искажена как раз неспособностью расставить нравственные акценты, увидеть зло там, где оно скрывается на самом деле. Голдинг намеренно изображает такие "целесообразные" действия, которые на поверку оказываются бессмысленной жестокостью.

Концепция негативной силы у Голдинга не основана на злой воле, хотя и не исключает ее полностью. Причины зла не субъективны. Несправедливо и моральное противопоставление людей неандертальцам как злодеев - невинным жертвам. Люди и сами оказываются жертвами неспособности понять собственную природу и вырастающую на ее основе диалектику прогресса.

Уилсон в "Философском камне" прямо указывает, что все беды человечества можно свести к узости сознания. Однако образное воплощение вносит в концепцию свои коррективы, и образ "паразитов сознания", например, толковался исследователями в социальном, психологическом, философском аспектах (В.В. Ивашева и др.). Следует добавить, что этот образ явственно связан с пессимистическими идеями "старого" экзистенциализма.

В то же время специфика образного воплощения привносит в образ "паразитов" некоторые черты, не предусмотренные программой "нового" экзистенциализма, и позволяет рассматривать его как художественный эквивалент невидимого, но реального давления, которое в буржуазном обществе обесценивает духовную деятельность человека, отчуждает его.

"Великие древнежители", как и "паразиты", тормозят эволюционный порыв человечества. Но этот образ, художественно более слабый, не стал впечатляющим воплощением реальных закономерностей.

Рассмотренный материал позволяет выявить черты общности во взглядах Толкина, Голдинга и Уилсона на негативные силы современности. Все трое видят их источник в человеке - в ошибочном отношении к миру природы, в незнании собственной природы или в узости сознания. Это делает их произведения характерными образчиками общественной мысли буржуазной интеллигенции послевоенной эпохи. Попытка разобраться в причинах кризиса, не подкрепленная социальной теорией, привела к поискам зла в индивиде.

Разная степень глубины в оценке современного кризиса обусловила и те положительные принципы, которые писатели выдвигают как притивовес этому кризису. Они лежат в основе концепций героя в рассматриваемых произведениях, но иногда находят и независимое от них воплощение.

У Толкина, например, это изображение эльфийской страны Лориен. Пейзажи Лориена подают обычные вещи земной действительности сублимированными до высшей красоты художественным подходом, снимающим автоматизм восприятия. Это мир "внутри песни", внутри волшебной сказки. Миф об утерянном единстве окрашивает элегическую красоту Лориена.

Проблема героя отчетливо ставится у всех трех авторов. Выход из кризиса - только в выборе человека и в его человеческих качествах - эта мысль объединяет рассматриваемых писателей, определяя значение, которое в их произведениях приобретает образ героя, воплощающий авторскую концепцию человека.

Критерием героя становится у Толкина и Голдинга нравственная личность, а у Уилсона - широта сознания.

В "Повелителе колец" в трактовке героев есть две тенденции, которые можно условно обозначить как архаизирующую и современную. Первая связана с образом наследника древних королей Арагорна, который характеризуется храбростью, верностью, честью и величием. Воплощением второй является центральный герой романа Фродо. Он понимает себя, свое несовершенство, слабость, а потому понимет и других, идет вместе с ними. Героизм Фродо - в его человечности.

Близок к этой концепции и Голдинг в "Повелителе мух". Его герой Саймон сознает двойственность природы человека, видит ее и себе, и потому любит людей, готов пожертвовать собой ради них. Но в трактовку образа Саймона вторгаются интуитивистские мотивы, сам он явственно соотносится с фигурой Христа. Можно сказать, что в этом образе автор воплощает христианскую идею героя.

Другая концепция героя, в "Повелителе мух" только намеченная (Ральф), получает развитие в "Наследниках" (Туами). Она утверждает гуманистический выбор добра, противопоставленного злу, перед лицом морально индифферентного мира. Для совершения этого выбора необходим "трагический урок", познание на своем опыте трагической диалектики истории, которое и даст понимание добра и зла и внутренний моральный закон.

Уилсон еще в эссе начала 60-х г.г. указывал на неоходимость создания нового, "экзистенциалистского" героя. Воплощением этой программы являются образы Остина и Райха в "Паразитах сознания", Лестера и Литтлуэя в "Философском камне". По существу это один и тот же персонаж - философствующее Я серии книг о "постороннем". Все эти герои заняты Lebensfrage, расширяют свое сознание, становятся всемогущими, бессмертными властелинами времени и пространства. Темой утопических линий романов как раз и является процесс эволюции героев. Механика их внутреннего развития изображена "по Тойнби": на "вызов" действительности "ответ" дают внутренние силы героя, происходит подъем его на новую высоту, влекущий за собой активные действия. Тем самым герои обретают свободу и отделяются от человечества, тяга к которому объявляется ложной ценностью. Таким образом, экзистенциалистские представления доминируют у Уилсона и в вопросе о гуманизме. Человек и человечество оказываются лишь несовершенным материалом, средством для достижения высших форм жизни. Традиционный гуманизм ниспровергается и заменяется религиозной системой, что само по себе у Уилсона не является неожиданным. Оптимистическая концепция в экзистенциализме немыслима без бога.

Разные философские позиции писателей обусловили различие художественных решений, как показано во второй главе.

Вторая глава. - "Жанровое и стилевое своеобразие английской философской фантастики" - посвящена анализу жанра и стиля "Повелителя колец" Толкина, "Наследников" Голдинга и "Паразитов сознания" Уилсона.

Философские идеи не является в этих произведениях чем-то внешним. Они входят в движение сюжета, являются основой образной системы и смысловой наполненности стиля, играют существенную роль в определениях фантастической действительности.Поэтому различие философских позиций авторов не может не отразиться в художественной специфике. Философский, концептуальный пласт в фантастике как правило выражается в форме иносказания. Но сами связи между образом и значением у каждого из трех авторов устанавливаются различно. Толкин настаивает на свободе читательских ассоциаций; Годинг стремится установить однозначную связь значения и художественного образа; Уилсон берет произвольные образы при определенности илюстрируемой ими философской идеи.

В связи с этим у Толкина основная тяжесть ложится на широко, с богатством жизненных деталей изображенный фантастический мир и действие, у Голдинга предполагается равновесие между фактурой и значением, тогда как Уилсон создает романы, иллюстирующие идеи его философских работ. Конечно, это разделение не является абсолютным, но общая тенденция именно такова.

Иносказательность рассматриваемых произведений заставляет обратить осбое внимание на их познавательное значение. Могут ли они считаться исследованием жизни, если изображенное в них должно означать нечто другое, в жизни с ним не связанное? И если изображается фантастическая действительность, выходящая за сферу признаваемого существующим или возможным в мире автора и читателя?

В теоретическом плане этот вопрос решается положительно в работах, утверждающих познавательное значение условности в искусстве (Ю.А. Андреев, А.А. Михайлова и др.). Практически авторский замысел в каждом из рассматриваемых романов предполагал различные акценты - на изображаемом или на подразумеваемом, а следовательно, существование двояких мотивировок, которые в диссертации именуются мотивировками "извне" и "изнутри" (термины Е.Д. Тамарченко). Мотивировка "извне" - это мотивировка со стороны изображаемой действительности, духовного мира героев и т.д. "Изнутри" мотивирует иносказательное содержание.

При таком подходе структура исследуемых произведений может быть проанализирована всесторонне. Вместе с тем анализ соотношения мотивировок "извне" и "изнутри" позволяет говорить о познавательном значении философской фантастики с прочной опорой на художественные факты.

В разделах, посвященным отдельным произведениям, с точки зрения соотношения мотивировок "изнутри" и "извне" анализируются такие компоненты структуры, как фантастическая действительность, художественное время и художественное пространство, система образов и отдельный образы-персонажи, стиль произведения.

При помощи этого подхода выясняется, что в "Повелителе колец" имеет место универсальное преобладание мотивировок "извне". Символический смысл книги - моральный антагонизм добра и зла, метафорическим выражением которого являются свет и тьма, - лежит близко к поверхности, но не прорывает ее. Моральная основа постоянно специфицируется мотивировками из фантастической действительности, утверждающими самостоятельную ценность изображенного.

Анализ позволяет выявить практически на всех уровнях структуры произведения черты, характерные для трех различных жанров - волшебной сказки, героической эпопеи и романа. Так, среди форм художественного времени выделяется "стоячее" время, характерное для сказочных областей - Лориена, Ривенделла, - эпическое время Гондора и Рохана и романное время дороги, в котором происходит психологическое изменение и духовное развитие героев. На уровне образов-персонажей выделяются сказочные (Гандалф), эпические (Арагорн) и романные (Фродо) герои. Действие также включает сказочные, эпические и романные характеристики. Как основные, имеющие наиболее непосредственное отношение и идее произведения и наиболее важные для автора и читателя в художественном отношении выделяются характеристики романа. Поэтому жанр "Повелителя колец" определяется как фантастический роман с элементами волшебной сказки и героической эпопеи.

Стиль "Повелителя колец" также отличается преобладанием мотивировок "извне", что проявляется в широком использовании стилизации, придуманных автором названий на несуществующих языках и т.д. Однако важное значение имеют и мотивированные "изнутри" элементы стиля, такие, как обогащение ассоциативной сферы ключевых слов, световых и цветовых обозначений. проходящая через всю книгу особая смысловая направленность модальных конструкций. В целом многообразные элементы стиля в романе не сплавлены в органическое единство, из-за чего различается художественная сила отдельных частей.

В "Наследниках" Голдинга обнаруживается равновесие в использовании мотивировок "извне" и "изнутри", что в жанровом отношении определяет книгу как роман-притчу. Здесь совмещается заданная заранее философская схема и образное исследование жизни, и весь роман характеризуется взаимопроникновением и взаимовлиянием этих двух начал. Вопреки мнению ряда исследователей (М.М. Зинде, С. Хайнс, Ф. Кермоуд). содержание "Наследников" не исчерпывается рациональной схемой, и мотивировки "извне" во многом определяют своеобразие этого произведения. Сам Голдинг образом Туами подчеркивает в романе познавательное значение искусства. Сочетание обобщенного выражения идеи и конкретно-образного исследования жизни становится возможным на почве фантастики.

Равновесие мотивировок "изнутри" и "извне" в "Наследниках" очень ясно прослеживается в фантастических образах неандертальцев. Если их противопоставление людям мотивировано из концепции, то развитие сознания героя романа неандертальца Лока подсказано самой логикой художественного образа. Двоякий характер мотивировок отличает и сложную структуру повествования, в которой изменения позиции повествователя мотивированы в первую очередь "изнутри", но в основной части повествования в центре оказывается личность, развивающаяся по своим внутренним законам. Равновесие мотивировок может быть прослежено и на других уровнях структуры романа.

В стиле "Наследников" также устанавливается равновесие мотивировок. С внешней стороны стиль мотивирован позицией повествователя. "Изнутри" он мотивирован задачей установления взаимосвязанности явлений, единства мира. Это порождает насыщенную смыслом прозу, значительную часть в которой играет подтекст.

В "Паразитах сознания" Уилсона и особенности сюжета, и позиция повествователя, и система образов служат в первую очередь выражению теорий автора и обусловлены последними. Конкретные элементы, несущие следы происхождения из "массовой литературы", мотивированы "изнутри" философской концепции, использованы для ее предметного выражения. Мотивированность "изнутри" является универсальной основой художественной системы романа. Так, сюжет "Паразитов сознания", использующий значительное количество штампов "массовой литературы", организует их таким образом, что они служат образным выражением тезисов "нового экзистенциализма" и философии истории Тойнби - циклического развития цивилизации, "вызова и ответа", "ухода и возвращения", "мимесиса". Уилсон проявляет остроумие и выдумку, комбинируя мотивы, служащие единичным выражением общих идей. Но именно потому, что эти мотивы призваны выразить четкую теорию, а не проверить ее справедливость жизнью, автор может позволить себе использовать штампы "литературы массового потребления".

Мотивировки "извне" в "Паразитах сознания" сводятся к установлению логических связей и непротиворечивой последовательности событий. Слабость мотивировок "извне" сводит не только сюжет романа, но и систему образов в функции иллюстрирования идейной концепции.

В соответствии с этим жанр "Паразитов сознания" должен быть определен как роман-иллюстрация, познавательное значение которого целиком зависит от познавательной ценности (если таковая имеется) заключенных в нем философских идей.

Но, как было отмечено выше, образ "паразитов", помимо авторского намерения приобретает в романе смысл социально-философской аллегории, и это позволяет видеть в "Паразитах сознания" элементы аналогической модели, через остранение ведущей к познанию. Поэтому ассоциативное поле центрального образа придает "Паразитам сознания" черты фантастического философского аллегорического романа.

Что касается стиля романа, то, по мнению Уилсона, ценность произведению придают идеи, а не художественность. Поскольку повествователь здесь - рупор автора, стиль тот же, что и в эссе Уилсона; словесные образы вторичны по отношению к мысли, и в целом стиль "Паразитов сознания" не специфичен для художественной литературы, так что говорить о мотивированности "изнутри" или "извне" здесь невозможно.

В заключении подводятся основные выводы, говорится о философской фантастике, как продуктивном течении современной литературы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Жанровая природа "Повелителя колец" Дж.Р.Р. Толкина. - В кн.: Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе: Вып. 6. - М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1981, с.81-96.

2. Проблема нравственного прогресса в романе У. Голдинга "Наследники". - В кн.: Переходные эстетические явления в литературном процессе XVIII-XX веков. - М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1981, с.158-166.

3. Тенденции реализма и модернизма в романе У. Голдинга "Повелитель мух". - В кн.: Проблемы метода и жанра в зарубежных литературах. - Свердловск: Свердловский государственный педагогический институт, 1982, с.17-25.

4. Колин Уилсон - эссеист и романист. - В кн.: Взаимодействие жанров в художественной системе писателя. - М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1982, с.102-110.

1. Langbaum R. Poetry of experience, N.Y., 1963, p.137.

2. Tolkien J.R.R. Tree and leaf. - Boston, 1964, p. 63.

"Арда-на-Куличках" http://www.kulichki.com/tolkien/