ПРЕДИСЛОВИЕ

70-е годы – нелегкое время для народов Великобритании. Это годы затяжного кризиса во всех сферах жизни. Конфликты раздирают страну, чем-то напоминая междоусобицы далекого прошлого: война полыхает в Ольстере, валлийцы, не выступая открыто, обнаруживают все более очевидный антагонизм к английским «колонизаторам», на улицах Лондона неспокойно – все чаще здесь разгораются стычки между их английскими обитателями и «цветными» – иммигрантами из Вест-Индии и других частей Содружества. Накал националистических, а порой и прямо расистских страстей все резче проступает сквозь слой лака, наложенного традицией благопристойности и сдержанности англичан.

Атмосфера 70-х годов тяжело отразилась в сознании всех британцев. Особенно заметно она повлияла на творческую активность британских интеллигентов, наложила свой мрачный отпечаток на литературу.

Коммерциализация издательств, «заказ» книжного рынка определили небывалый приток романов малой темы, детективов и остросюжетного чтива на полки книжных магазинов и киосков. Литературных произведений большого масштаба – значительных произведений, – в особенности прозы, в 70-х годах чрезвычайно мало, и превалирует беллетристика, в большей или меньшей степени близкая к продукции «масс медиа», на которую особенно велик спрос состоятельного обывателя.

Но слух, привыкший улавливать новые тенденции в литературе времени, может уловить в английской литературе 70-х годов некоторые мотивы, которые не были ей свойственны ни в один из периодов послевоенных лет. Какова ты сегодня, Англия? И куда ведет тебя историческая судьба? Этим вопросом начали задаваться некоторые британские авторы, задумываясь над упадком своего некогда мощного государства. В чем особенности английского национального характера, той «englishness» (английскости), которая на протяжении столетии отличала англичан? Иногда речь идет именно об «английскости» (исключающей шотландцев, валлийцев, а уж тем более ирландцев), но нередко «английскость» распространяется на все народы Великобритании. Недаром англичане все настойчивей сегодня пользуются термином «британский», «британец», вместо «английский», «англичанин».

За вопросом, что такое «английскость» (в расширенном или более узком смысле), стоит другой, придающий ему значение и весомость: неужели иссякли те положительные качества, которые определяли британский характер, достоинство британца и волю его к действию не только во имя личного благополучия, но и во имя силы и самостоятельности своей страны? В этом вопросе глубокая озабоченность.

«Англичане» (1973) назвал свою книгу ветеран английской прозы Джон Бойнтон Пристли и попытался определить черты, сложившиеся в «английский характер» в процессе становления нации. Мотив «английскости» пронизывает роман Дж. Фаулза «Дэниел Мартин» (1977). Тот же мотив ощущается в подтексте стихов Ф. Ларкина, причем уже в конце 60-х годов. Звучит он и в стихах Э. Митчелла того же времени...

Когда сегодня в произведениях английской литературы слышится вопрос, какова же она – «английскость» и что ожидает англичан (шире – британцев) в будущем, в этом вопросе звучит горькое опасение, что те, кто построил в свое время «мастерскую мира», создал могучую империю и еще так недавно владычествовал на морях, ныне превращаются в сателлита заокеанского соседа и теряют прежде столь ценимую британцами независимость и индивидуальность.

На заре 70-х годов проблему «английскости» в неожиданной форме и с большой художественной экспрессией поставила одна из наиболее читаемых и популярных писательниц Великобритании – Мэри Стюарт. В 1970 году вышел в свет «Кристальный грот» – первый роман трилогии, в которой Стюарт изображает эпоху, называемую англичанами Темным временем, и где главными героями выступают собиратель британских земель прославленный король Артур и его вдохновитель и друг-ясновидец Мерлин. Вторая часть трилогии, «Полые холмы», была опубликована в 1973 году. Третья и завершающая – «Последнее волшебство» – в 1979-м.

Книги привлекли к себе огромный интерес как своим содержанием, так и силой художественного мастерства автора. Сыграл свою роль и престиж писательницы. Трилогия была задумана и начала осуществляться тогда, когда за спиной ее автора было уже много лет литературной деятельности, большой творческий опыт. В 70-е годы писательница вошла зрелым мастером прозы в зените своей популярности. Но, что в данном случае очень существенно, никогда прежде М. Стюарт не обращалась к роману большой темы ¹, не ставила больших социальных, а тем более социально-исторических и политических проблем. В трилогии же все эти проблемы налицо.

В активе писательницы, начавшей печататься в конце 50-х годов, было свыше десятка романов. Произведения эти, по своему качеству неравнозначные, публиковались все неслыханными тиражами и шли под рубрикой бестселлеров. «Гром справа», «Вас ждет девять экипажей», «Мой брат Майкл», «Гончие Габриэля» и многие другие расхватывались читателями разных социальных слоев, разных культурных уровней. Романы Стюарт привлекали остротой сюжета, виртуозностью фабульных структур, тонкостью психологического анализа и совершенством стиля. Но не в этих или не в одних этих качествах был секрет большого успеха писательницы: ее книги, в том числе и самые ранние, пронизаны огромной симпатией к людям, делающим добро другим, и отвращением к уродству зла, извращенности, духовной пустоты. Романтические по своей сути, они были в то же время свободны от дешевой выдумки и ущербной фантазии. Романтика книг Стюарт заключалась прежде всего в изображении людских поступков и влечений не такими, какими их сделал жестокий век корысти и честолюбия, а такими, какими их хотела бы видеть писательница – убежденная сторонница правды и справедливости на земле. Быть может, следует добавить: конечно, справедливости в тех формах и масштабах, которые она принимает и одобряет. Книги Стюарт демократичны в плане отношения писательницы к людям, так же как демократичны книги Сименона. Правда, и Стюарт никогда не становилась в ряды сторонников революционного переустройства общества, но симпатии ее не на стороне тех, для кого смысл жизни – богатство и власть, достигнутые любой ценой, а на стороне тружеников, простых людей ее страны. В трилогии это проявилось особенно четко.

Писательница привыкла видеть свои книги в списках первых бестселлеров года. Но их нельзя относить к разряду беллетристики. Они развлекательны в том же смысле, в каком «развлекательны» некоторые романы Грина, названные им «entertainment». Их отличает сюжетность, сложность фабульных перипетий и неожиданность ситуаций, но они всегда тщательно и добросовестно «отработаны».

Дочь образованного викария, с детства научившего ее любить и ценить родной язык, его богатство и прелесть, дипломированный историк и литературовед – она окончила Даремский университет и получила в нем степень магистра, – Мэри Стюарт представляет лучший образец британского интеллигента и патриота.

Сложная история ее края, да и всей страны, была изучена будущей писательницей еще тогда, когда она школьницей и студенткой бродила по окрестностям Дарема, наслаждаясь природой севера и одновременно знакомясь с остатками римской архитектуры (стена Адриана, Карпетитум и др.), жертвенниками друидов и архитектурой более поздних эпох. Она не раз, конечно, побывала в Стоунхендже-этом доисторическом сооружении, тайна которого до конца не раскрыта и поныне.

Фигура короля Артура, а тем более образ «волшебника» Мерлина, овеянный романтикой разнообразных преданий, могли интересовать Стюарт давно. Есть также основание полагать, что она была осведомлена о результатах археологических раскопок, которые велись в 60-х годах нашего столетия на местах предполагаемой деятельности короля Артура ², – раскопки эти подтвердили историзм героя многих легенд. Однако решение писать о Темном времени и Артуре сложилось у писательницы не в первые годы ее творческой работы, а в 70-х годах, тоже своего рода «темном времени» британской истории, и это обстоятельство заслуживает пристального внимания.

Итак, Мэри Стюарт впервые взялась за роман большой темы тогда, когда английская проза переживала если не полный упадок, то, во всяком случае, период тяжкого кризиса в своем развитии, – кризиса, вызванного той общественно-политической обстановкой, о которой уже было сказано выше. Она посвятила свою трилогию далекому прошлому, но выбранная ею тема в высшей степени актуальна в наши дни, хотя эта актуальность, быть может, угадывается не сразу.

Действие трилогии развертывается в V веке н. э. Римляне покинули Британию совсем недавно, о римском владычестве на каждом шагу напоминают крепости, дороги, храмы. Основная масса населения хранит верность древним обычаям и кельтским богам, отвергая христианство. Англосаксы пока еще только пришельцы, закрепившиеся на восточном и юго-восточном берегу и совершающие разбойничьи набеги в глубь страны, та главная вражеская сила, против которой призван сражаться Верховный король бриттов Артур. Исторический фон, на котором развертываются волнующие события всех трех романов, – это британские междоусобицы, скрытые и явные предательства, постоянные кровопролития и жестокая борьба за власть. В первой книге («Кристальный грот») закладывается фундамент действия. Растет побочный сын короля Амброзия Мерлин, перед нами сначала отрок, потом юноша, наделенный необыкновенными способностями и даром ясновидения. В «Полых холмах» рассказывается о рождении Артура – сына короля Утера Пендрагона, его воспитании вдали от двора и затем триумфальном восшествии на престол отца. Третий роман повествует о подвигах и трудной судьбе Артура, ставшего королем в 14 лет и отдавшегося борьбе против иноземных захватчиков и за создание единого британского государства.

В концовках романов трилогии («От автора») Стюарт говорит о том периоде, который она изображает, и об источниках, на которые она опиралась, но, хотя список их велик, угадывается еще более глубокий пласт знаний. В то же время писательница подчеркивает, говоря о «Полых холмах»: «...этот роман – художественный вымысел, хотя и основанный в значительной мере на истории и на легендах... О Британии V века нашей эры... так мало известно, что приходится руководствоваться не столько фактами, сколько преданиями и собственными выводами... Увлекательное занятие – осмысливать эти подчас дикие и нелогичные сюжеты, придавать им характер более или менее связных и правдоподобных рассказов о человеческих поступках и мире воображения».

В «Полых холмах» развертывается драматическая история воспитания «королевского орленка» – будущего dux bellorum, бесстрашного воителя, живущего мечтой о мире на родной земле. Мужественный мальчик, затаивший в душе боль сознания якобы незаконного рождения, в конце книги предстает четырнадцатилетним победителем в кровопролитном сражении, после которого в блеске триумфа и славы получает предназначенный ему богами легендарный меч, а с ним и престол.

Если Мэри Стюарт и дает порой волю своей фантазии романтика, то не в главном и не в определяющем. Как бы ни были романтичны некоторые эпизоды и картины, нарисованные в книге, – пророчества Мерлина, которые сбываются, перипетии поисков таинственного меча Максима, – главное слышится внимательному читателю в другом: повествование, идущее от лица Мерлина, учит ненавидеть предательство и подлость и любить родину. В конечном счете эта любовь есть верность-верность родной земле, верность в бою, верность жизненной цели. Этот мотив проходит красной нитью через весь роман. Артур, детство которого протекает в замке преданного вассала его отца, учится мужеству, благородству и верности у своих добрых и честных наставников, но главный учитель его – Мерлин, мудрец, поэт и музыкант, которого в народе считают чародеем.

Не отступая от исторических источников в главных узлах сюжета, Мэри Стюарт создала произведение, как мы уже говорили, глубоко актуальное, хотя актуальность его и не лежит на поверхности. Целью писательницы было через прошлое высказать свои раздумья о путях истории и свои этические идеалы.

Картина Темного времени, изображенная в романе, не может порадовать читателя: на каждом шагу героев поджидает смерть. Она может прийти в бою, может наступить от глотка отравленного вина, от удара ножом в спину. Мерлин знает, какие светлые подвиги и победы ожидают Артура, но знает и то, как труден будет его жизненный путь. Философия Мерлина – мужественный стоицизм, который позволит ему радоваться восшествию на престол воспитанного им «орленка», что бы того ни ожидало в далеком будущем.

Мозг и сердце того, что происходит в романе «Полые холмы», – Мерлин. Он двигатель действия, он направляющая сила всей жизни Артура. И писательница убедительно показывает превосходство Мерлина над теми людьми, которые живут лишь для себя и несут горе другим (как Моргауза и Лот, как многие более мелкие персонажи романа).

Фигура Мерлина одна из самых «интересных в романе.

В старинных сказаниях, а в особенности в средневековых романах Артуровского цикла Мерлин всегда выступает рядом с Артуром, причем функция его однозначна: он чародей, волшебник, почти колдун, хотя и почитаемый дружинниками короля Артура. В «Полых холмах» Стюарт отступает от традиции, если не в трактовке сложной роли Мерлина, то в трактовке его образа, в более глубоком его осмыслении. Трактовка эта оригинальна и по-своему очень современна.

В романах трилогии Мерлин предстает отнюдь не волшебником, а тем более не колдуном, способным творить любые чудеса и влиять на ход любых событий. Мерлин у Стюарт-мыслитель, одинокий в силу своей «особости». Мерлин – ясновидящий, но лишь в том смысле, в каком это слово понимается в парапсихологии: ему иногда, причем далеко не всегда по его желанию, открывается будущее. Очень важно и другое в рисунке этого образа у Стюарт: Мерлин равнодушен ко всему «сверхъестественному». Древние обряды трогают его, он и сам их исполняет, но тут сказывается связь Мерлина с родной землей, верность заветам предков.

Если собрать все проявления «чародейства» Мерлина в «Полых холмах», их окажется не так уж много, и они укладываются в теории и гипотезы современных парапсихологов. Мерлин нередко сам опровергает «сверхъестественную» природу своих способностей.

Очень удачно схвачено различие между тем, каков Мерлин в действительности и каков он в представлении совершенно темных воинов или поселян. Его боятся, ожидая от него «чудес», но никто не понимает – за исключением очень немногих просвещенных людей, среди которых медик Гандар.

Сам Мерлин превосходно лечит больных-раненых солдат Утера после боя с саксами; самого короля Утера, занемогшего от старой раны, всех, кто к нему обращается за помощью. Но и в этом врачевании нет ничего «волшебного»: сначала Мерлин учится составлять лекарства из трав у своего старого наставника Галапаса («Кристальный грот»), потом работает с Гандаром, наконец, «практикуется» в больницах во время путешествия на Восток и в Византию.

Во всех своих поступках Мерлин подчинен не силам зла (или даже добра), а лишь той силе, которая живет в нем самом. Он поступает так, как велит ему интуиция, голос совести и предвидение будущего.

Искусство Стюарт в данном романе нельзя определить однозначно и тем более довольствуясь готовыми формулами и представлениями. Его нельзя назвать реалистическим, и в то же время портреты людей, нарисованные ею в «Полых холмах», запоминаются, как могут запомниться лишь живые люди. И это не только портреты главных персонажей – Артура и Мерлина, Утера и королевы Игрейны. Как живой встает перед глазами король Лот, готовый предать Утера в минуту смертельной опасности. Остается жить в нашей памяти Кадор – молодой герцог Корнуэльский, в разные моменты его жизни и в разных психологических обликах.

Писательнице не свойственна приверженность к точным деталям и тем более к натуралистическим описаниям, которыми пестрят современные романы Великобритании. Но она показала себя мастером детали либо символической, либо глубоко суггестивной, подсказывающей, скорей чем непосредственно раскрывающей тот или другой образ.

Мерлин стоит у гроба герцога Горлойса, к смерти которого он считает себя причастным. Оглянувшись, он ловит на себе взгляд молодого Кадора, сына Горлойса, взгляд холодный и полный ненависти... Стюарт не комментирует эту конфронтацию, но смысл ее понятен и без комментариев. Старая Моравик, некогда вскормившая Мерлина, отвергает золото, привезенное Мерлином, поручающим ей позаботиться о младенце Артуре, но тут же прячет толстый кошелек в складках своей широкой одежды... Утер во время жестокой битвы с саксами бросает свой меч сыну-будущему королю... Этот эпизод воспринимается как символ того, что еще не случилось, но случиться должно: меч отца навсегда перейдет в руки сына.

Стюарт очень редко пользуется полутонами. Они обычно встречаются там, где речь идет о сложных и противоречивых настроениях и переживаниях Мерлина. Психологическая интерпретация этих переживаний врывается в рассказ, ломая его эпический стиль и придавая ему интонации, свойственные роману нашего времени.

Чаще всего Мэри Стюарт как художник опирается на прием романтических контрастов. Этот прием определяет ее манеру во всей трилогии.

Темные чащи непроходимых лесов и топкие болота, которые встречаются Мерлину во время его странствий, окрашивают повествование в суровые тона; но в том же повествовании ослепительный свет озаряет лесную часовню, когда Артур протягивает руку к алтарю Митры, чтобы взять всесильный меч... Кровавая битва с саксами, стоны раненых воинов в палатках полевого госпиталя сменяются шумным пиршеством по случаю победы.

Контрастная манера письма подчеркивается вниманием писательницы к краскам. Трудно забыть образ юного Артура, представшего перед войском в белоснежных одеждах. Белый цвет неотступно сопровождает его и символически подкрепляет авторскую трактовку образа юноши-воина.

Приверженность автора трилогии к контрастам проявляется и в романтическом преувеличении. Герои либо злы, либо добры. В палитре Стюарт нет серых и тусклых тонов, нет у нее и столь характерного для искусства нашего времени на Западе зашифрованного подтекста.

Сказанного о трилогии в целом, и «Полых холмах» в особенности, было бы недостаточно, если бы мы обошли великолепное мастерство Стюарт в описании ландшафтов и обстановки действия.

У истоков романа «Полые холмы» лежит история взаимной непреодолимой страсти Утера и Игрейны – жены старого герцога Горлойса. Их тайная встреча в замке герцога стоит нескольким людям жизни, в это же время у стен крепости Димилиок погибает Горлойс. Едва оправившись от ран, полученных в замке, Мерлин идет проститься с телом Горлойса, покоящимся в пустынном зале крепости. Описание этого места и сцена прощания – один из наиболее показательных образцов мастерства писательницы. Уже говорилось о суггестивных деталях, столь характерных для Стюарт в трилогии. Здесь каждая строчка насыщена ими и передает настроение героя и зловещую атмосферу этой ночи. «Было холодно и тихо, только снаружи грохотал прибой и выл ветер. Он переменился и дул теперь с северо-запада, неся с собой холод и влагу близких дождей». Окна ничем не закрыты, и сквозняки колышут пламя факелов, создавая дымную пелену, копотью оседающую на стенах. «Голо и неприютно было под темными сводами – ни деревянной резьбы, ни цветных изразцов, ни росписей...» Все здесь говорит о владычестве смерти. Тело на высоком постаменте уже потеряло связь со всем земным. Но, глядя на покойного, Мерлин не может не вспомнить прошлое-доверие, оказанное ему в свое время Горлойсом и им – Мерлином – преданное. Пусть по воле богов, которой он должен был повиноваться, но преданное. И потому Мерлин пришел сюда, но пришел без надежды на прощение: «...я, доверившийся богам так же, как герцог доверялся мне, знал, подчиняясь их велению, что должен буду за это расплатиться сполна. Поэтому я шел сюда, даже не питая надежды».

По залу проносится холодный ветер. Где-то пискнула крыса. Тяжело вздыхает море за окном. «Воздух стоял стеной и не расступался передо мною...»

Совсем иначе звучит описание осеннего ландшафта в Корнуолле, куда несколько месяцев спустя Мерлин приезжает по зову королевы, ожидающей рождения ребенка. «Осень уже тронула ветви дубов и буков вокруг и над головой; под копытами коней в палой листве то и дело похрустывали раздавленные желуди. Зрели орехи, плакучие ивы полоскали золотые косы в речных заводях, и солнечные лучи, прорываясь сквозь древесную чащу, повсюду натыкались на осенние паучьи тенета, провисите под тяжестью рос, и зажигали в них разноцветные искры». Вся картина говорит о свершении и проникнута покоем.

А вот Мерлин готовится увезти только что родившегося Артура в далекую Бретань, чтобы спрятать там от врагов короля. На душе у него смутно и тревожно. И та же тревога в природе вокруг замка, который он должен скоро покинуть: «Студеные волны моря, не умолкая, с шуршанием откатывались по гальке, замирали и с грохотом обрушивались на отвесную скалу... Три дня все оставалось без изменения: холод, серая, обледенелая трава внизу, едва различимая сквозь густой туман, одевший все вокруг, от невидимого моря под невидимым обрывом до бледного, молочного свечения в небе, где сквозь тучи тщетно пробивалось зимнее солнце... В полночь, перед тем как заснуть, я опять выходил в студеную тьму и искал в небе звезды. Но все было затянуто слепой пеленой тумана».

Примеры можно было бы множить. Но мастерство Стюарт настолько очевидно, что едва ли это необходимо, читатель не раз остановится на ее удивительных описаниях и перечитает не одну из таких страниц.

Автору «Полых холмов» чуждо состояние успокоенности. Стюарт далека от того пессимизма, который наполняет книги многих английских авторов наших дней, но столь же далек ей и наигранный оптимизм «счастливых концовок» развлекательного романа.

«Полые холмы» заставляют думать и внушают надежду. Но вместе с надеждой в книге звучит предостережение об опасности, которая всегда стоит у дверей. В финале романа писательница напоминает о том, насколько сложны «повороты судьбы». Артура, признанного военачальниками и народом, Мерлин приводит к его торжеству, преодолев смертельную опасность, но мы понимаем, что враги юного короля не перестанут ткать свои смертоносные сети.

«Последнее волшебство» – прямое продолжение «Полых холмов» – завершает замечательную трилогию Мэри Стюарт. Если в «Полых холмах» молодой еще Мерлин осуществляет то, в чем он видит задачу своей жизни, – делает юного Артура королем бриттов, то в «Последнем волшебстве» развивается повествование о победоносных битвах Артура, Верховного короля раздираемой междоусобицами Британии.

Стремясь к умиротворению родной страны – мотив этот звучал уже в предыдущем романе, – Артур изгоняет иноземных захватчиков, подчиняет себе или уничтожает предателей и внутренних врагов. «Все, что было тогда сделано, было делом земного мужества, стойкости и самоотвержения. Двенадцать крупных сражений было выиграно, потребовалось семь лет тяжелого ратного труда, чтобы молодой король увидел наконец на своей земле свободу и расцвет мирного земледелия и ремесел». Чело век тонкой душевной организации, каким его рисует автор книги, Артур беспощаден к тем, в ком он видит «угрозу для мира и спокойствия».

Еще явственней, чем в «Полых холмах», манера письма Мэри Стюарт в «Последнем волшебстве» соединяет в себе глубокий реализм (в особенности в изображении внутреннего мира героев) с романтизмом. Романтиком Стюарт выступает в изображении нравов и представлений многочисленных второстепенных персонажей книги. Коварные замыслы Моргаузы, соблазнившей молодого короля и изгнанной из дворца Утера стараниями Мерлина, ее месть Мерлину, которого она пытается отравить, и чудовищное участие в истреблении Лотом младенцев, родившихся в один и тот же день, среди которых может находиться первенец Артура... Дела родной сестры Артура Морганы и, наконец, вся линия волшебницы Вивианы, заживо похоронившей Мерлина в его каменном гроте... Все это вписалось бы в готический роман XVIII столетия, но далеко не чуждо раннему средневековью.

Но как бы очевидно ни было сочетание и переплетение различных манер письма в «Последнем волшебстве» и как бы очевидно ни было наличие в романе романтических напластований, все же лучшие страницы книги написаны реалистом, как и в предыдущих частях трилогии.

Стюарт, пожалуй, не имеет сегодня себе равных в передаче жизни природы, ее оттенков и настроений. На страницах трилогии они то печальные и насыщенные лиризмом, то яркие и красочные. Ландшафты, атмосфера, определяющие весенний вечер или бурную ночь, тихое блеянье только что родившихся ягнят и топот несущихся к цели коней... Стюарт редко прибегает к сухому описанию обстановки, в которой происходит действие, она умеет схватить и передать настроение природы, и это определяет прелесть ее стиля. Мастерство Стюарт в изображении природы, изменчивой и многообразной, достигает в «Последнем волшебстве» совершенства. Природа живет в этом романе своей жизнью, неотделимой, однако, от жизни изображаемых людей, и динамизм этой жизни помогает лучше понять динамизм происходящего в книге.

Мэри Стюарт знает не только предания и легенды времен Артура, она знает и всю литературу средневековья, в которой выступает король Артур и рыцари Круглого стола, искатели Грааля и волшебник Мерлин, знает различные версии и варианты. Но писательница сознательно избегает в своей трилогии всякой «модернизации». В ней нет куртуазности, нет Ланселота, неизбежно присутствующего в поздних версиях судьбы второй жены Артура Гвиневеры. Стюарт знает о пророчестве, обычно звучащем в поздних версиях легенд (и куртуазных романах) об Артуре: печальном конце короля и бесславной кончине Мерлина. Упоминает об этом пророчестве, но по-другому рисует судьбу своих героев. Очень важно отметить, что автор и в «Последнем волшебстве» отказывается от пессимистической концовки, равно как и от какого-либо варианта «счастливого конца» (happy end′а) массовой литературы.

Финал «Последнего волшебства» оптимистичен, и этот оптимизм, сочетающийся с лирическими – порой печальными – интонациями, неразрывно связан с основным настроением последнего романа трилогии. Читатель расстается с героями книги, которые стали ему близки, как бывают близки друзья, когда эти герои прошли через многие тяжкие испытания и не могут считать себя избавленными от них в будущем. Крупным планом встает перед нами умудренный жизнью и опытом Артур и уже немолодой Мерлин, вышедший из своей каменной могилы, – он не потерял дара ясновидения и по-прежнему близкий и дорогой советчик и друг короля. Враги изгнаны из Британии, и в ней царит мир, пусть временный.

Финал романа дышит умиротворенностью. «После этого занялся среди холода Новый год и исподволь подошла весна...» – рассказывает Мерлин. «И молчал магический зов, не дули чистые верховые ветры, не кололо сердце, не бежали мурашки по коже. Великие государственные дела словно бы не касались меня больше». Его посещает король, всегда верный своему другу и наставнику. «Жди меня», – говорит Артур, прощаясь. И хотя король уходит в неизвестность, текст не предвещает трагического: «...я все стоял и слушал, объятый великим удовлетворением... Стало совсем темно. И совсем тихо».

«Полые холмы» и «Последнее волшебство» прочтут не отрываясь разные люди. Эти книги увлекут тех, кто ищет в романе острого и динамичного сюжета. С огромным интересом их прочтут и те, кто ждет сегодня от романа глубин проникновения во внутренний мир героев. Эти читатели не пройдут мимо того, какими красками и словами откроет Стюарт драматическую судьбу великого короля Британии в жизни его сердца.

С большим тактом рассказав о трагической гибели юной Гвиневеры – первой жены Артура, почти девочки, – умершей от родов, Стюарт с не меньшим тактом рисует неудачный брак Артура с Гвиневерой – второй, оставшейся бездетной.

Красивая, обаятельная Гвиневера – вторая любит Бедуира (Ланселота средневековых романов), друга детства Артура, и Артур прощает обоих, считая их невиновными в их роковой любви, преодолеть которую они не могут.

Артур напоминает Мерлину его давнее пророчество о несчастье, которое ожидает его в браке. «Теперь мы знаем смысл пророчества... Я король, моя жизнь-это жизнь короля. А она королева и бездетна, ее жизнь беднее, чем жизнь обыкновенной женщины. Что же ей, ждать год за годом одной на пустом ложе?.. Она молода... она нуждается в любви... И никакие слова не изменят того, что свершилось. Любовь нельзя опровергнуть словами... Вот я и храню молчание... и благодаря этому дружба и верность останутся неколебимы».

Навсегда примирившись с отсутствием наследника и взаимным чувством Гвиневеры и Бедуира, Артур уповает на их верность своему долгу и находит в себе силы принять свое одиночество. Полутона и сдержанность в описании этого трагического одиночества, тонкая и глубоко лиричная обрисовка сложной семейной ситуации в королевском доме V века лишний раз подтверждают силу дарования писательницы и ее мастерство. Мэри Стюарт продемонстрировала не только знание традиции древних легенд, но и превосходное умение передать атмосферу далекой старины, отношения людей, их чувства и переживания средствами многообразного искусства нашего времени.

В романе «Последнее волшебство» Вивиана говорит Мерлину: «...в глубине нашего сознания есть двери, готовые открыться навстречу свету, если только подобрать ключ».

Ключ этот Мэри Стюарт в трилогии нашла.

В. Ивашева

1. См. книгу: В. Ивашева. Что сохраняет время. М., 1979.

2. Это тем более вероятно, что работы археологов, глубоко изучивших культуру V века, должны были быть хорошо известны сэру Фрэнсису Стюарту – мужу писательницы, видному историку и геологу.