ЕВГЕНИЙ ЛУКИН: ВПОЛГОЛОСА О ГЛАВНОМ...

Когда в 1996 г. на очередном отечественном конвенте фантастов "Интерпресскон", ежегодно проводящемся в окрестностях Питера, были объявлены лауреаты премий "Бронзовая улитка" и "Интерпресскон" за лучшие произведения в жанре фантастики 1995-го г., и в категории "средняя форма" обе награды достались повести Евгения Лукина "Там, за Ахероном", я был приятно удивлен тем единодушием, с которым люди, сидевшие в "наградном" зале (писатели и критики, издатели и просто читатели) взорвали напряженную тишину ожидания аплодисментами в адрес писателя. Пожалуй, "был удивлен" - не совсем верное определение, но тем не менее не так уж часто встретишь на вручении литературных призов такое единогласие мнений.

Евгений Лукин - одна из самых одареннейших и интересных фигур в отечественной фантастике 80-90-х. В нашей фантастике, подобно западной, существуют свои каноны и традиции, определяемые не только исторической общелитературной генетикой, но и принадлежностью писателя к той или иной школе, литературному течению. Скажем, уже закрепились в "фантастическом" обиходе такие понятия как "Ленинградская школа" фантастов (в большинстве своем - это выпускники семинара Б. Н. Стругацкого), "Четвертая волна", "Пятая"... Наконец, недавно всплыл на литературном море еще один загадочный ярлык - "турбореалисты". Евгений Лукин в этом ряду - пресловутая кошка, которая гуляет сама по себе. Его прозу трудно вместить в рамки каких-то сложившихся фантастических традиций и школ. Его фантастика всегда находилась немного вне от основных маршрутов, где-то на условной периферии отечественной НФ. Оставаясь, однако, одной из центральных ее областей в объективе читателя. Возможно, поэтому нелегко отыскивать в творчестве Е. Лукина литературные ассоциации и очевидные следы "влияний" и "заимствований". Полагаю, это одна из причин и того, что к рассказам и повестям Е. Ю. Лукина не ослабевает интерес любителей фантастики.

Собственно говоря, все вышесказанное укладывается в одно слово - самобытность.

***

Родился Евгений Лукин в 1950 г. в Оренбурге в семье театральных актеров, так что, прежде чем окончательно обосноваться в Волгограде, ему довелось немало попутешествовать по городам и весям Союза: Тула, Псков, Вологда, Севастополь, Ашхабад... И почти всегда транзитом - на год-два. Любовь к книгам и искусству вообще передалась, видимо, по наследству, поэтому нет ничего удивительного в том, что уже в четыре года Женя научился читать (самостоятельно!), а в пятилетнем возрасте "одолел" "Каменного гостя" А. С. Пушкина! Конечно, для детского сознания многое еще в пушкинских строках казалось непонятным, но магия художественного слова пленила - уже навсегда. Кстати, много лет спустя, уже в 1990-е, он вернулся в к своей первой книге, "пристроив" Дон-Жуана на главную роль в повести "Там, за Ахероном".

Немного позже, уже лет в тринадцать, Евгений сделал для себя главное - "роковое" - книжное открытие: мир Стругацких. "Страна багровых туч", "Стажеры", "Попытка к бегству"... Этот мир завораживал и пленил, звал в неведомые дали, но с другой стороны - огорошивал мощным залпом "несвоевременных", порой пугающих откровений о смысле жизни, об идеалах, казавшихся такими ясными и простыми. Это был мир, который заставлял думать по-новому. Лем и Брэдбери довершили начатое дело: Женя Лукин стал не просто заядлым читателем фантастики, эта литература превратилась во что-то вроде способа общения с окружающим миром, экраном, на котором проецировались новые, неведомые доселе грани этого мира.

Впрочем, писатель-фантаст Евгений Лукин появился на свет много позже - в 1975 г. А тогда, в 60-е, в газетах стали появляться первые поэтические публикации Жени Лукина, мечтавшего когда-то стать великим поэтом...

К слову сказать, поэзия является второй главной творческой ипостасью Е. Лукина. Не так давно Евгений к собственной неожиданности стал лауреатом... Госпремии Приднестровской Молдавской Республики - за цикл песен "Я твой племянник, Родина".

Две границы пройдено.
Клочьями рубаха.
Здравствуй, тетя Родина.
Я - из Карабаха!

Три границы пройдено.
Складками надбровья.
Здравствуй, тетя Родина.
Я - из Приднестровья!

Все четыре пройдено.
Упаду - не встану.
Здравствуй, тетя Родина.
Я - с Таджикистану!

За подкладкой - сотенка.
Движемся - хромая.
Что ж ты, падла тетенька?
Али не родная?

...Закончил Евгений филологический факультет Волгоградского педагогического института (а до этого успел поучиться на аналогичном факультете в Ашхабадском университете, безуспешно попытать счастье на экзамене в ГИТИС на театроведческий), и даже год добросовестно отработал по специальности - преподавал русский язык и литературу в деревенской школе. Уже будучи состоявшимся писателем, Евгений Лукин освоил немало побочных профессий (более десяти!): работал печатником в типографии, фотографом, монтером телефонной линии, монтировщиком сцены, корреспондентом, выпускающим редактором в газете, ответсеком в журнале "Нива"...

Во время учебы в институте произошло одно знаменательное событие, имеющее самое непосредственное отношение к творческой биографии Е. Лукина. А именно - знакомство с Любой, которая вскоре стала его женой и постоянным соавтором всех рассказов и повестей 80-х.

Впервые звезда Любови и Евгения Лукиных взошла в 1981 г., когда в газете "Вечерний Волгоград" появилась их первая публикация - повесть "Каникулы и фотограф". Не смотря на периферийный характер издания, повесть была замечена вездесущими любителями фантастики, и очень скоро волгоградский дуэт превратился в одну из самых заметных фигур отечественной фантастики 80-х. На протяжении восьмидесятых в газетах и журналах публикуется каскад ярких, емких, запоминающихся рассказов под маркой "Л. и Е. Лукины": "Не верь глазам свои", "Пробуждение", Строительный", "Право голоса", повести "Когда отступают ангелы" (в первоначальном варианте - "Разные среди разных"), "Вторжение" и др. В 1986 г. супруги Лукины впервые стали лауреатами читательского приза "Великое Кольцо" - за рассказ "Не верь глазам своим". "Великое Кольцо" вероятно самый демократичный из литературных призов, он присуждается лучшим авторам-фантастам года по результатам читательского голосования. Лукины - четырехкратные обладатели приза читательской симпатии (наравне, кстати, с другим знаменитым дуэтом - братьями Стругацкими): в 1990 г. (за повесть "Вторжение"), 1991-ом (повесть "Нет бога, кроме бога", известная так же под названием "Разрешите доложить!") и 1992-ом (повесть "Сталь разящая").

Впрочем, не все было так гладко и благополучно. Читатели-то полюбили и признали этот яркий, самобытный дуэт из Волгограда. Однако для официозных издательско-писательских структур Лукины долгие годы оставались "enfant terrible" советской фантастики 80-х. Одними из...

Без малого десять лет пробивался к читателю первый сборник Лукиных. Рукопись сдали в издательство в 1983, а вышла книга лишь в 1990-ом. Обычное, в общем-то, дело. В те печально памятные годы особенно тщательно начали "закручивать гайки". Разгонялись клубы любителей фантастики, а растерянных фэнов и фантастов вызывали на допросы в КГБ (да-да, и такое было), на проработки в обкомы и горкомы. Газеты пестрели зубодробительными статьями о "гадких лебедях" литературы в лучших традициях 30-40-х г.г.

Любопытную в своем роде внутреннюю рецензию на рукопись Лукиных написал один очень известный писатель (из этических соображений не стану называть имен). В чем только не обвинялись Лукины в этой "докладной записке"! - начиная с доказательств антисоветского духа текстов (чем, на самом деле, Л. и Е. Лукины никогда не грешили) и заканчивая жалкими потугами уличить прозу молодых авторов в абстракционизме и уходе от актуальной проблематики современности. Остается, правда, не совсем ясным, что считать этой самой актуальной проблематикой. Хотя, конечно, так любимые известным писателем-рецензентом беллетризованные гипотезы насчет искусственного происхождения Тунгусского метеорита, возможно, более созвучны интересам эпохи, чем "приземленные" истории Лукиных о простых человеческих страстях простых людей, наших современников.

Ну, да, впрочем, дело прошлое.

В творчестве Евгения Лукина можно выделить три условных периода. Первый - это большая часть рассказов и повестей, написанных в соавторстве с Любовью Лукиной (1950-1996) в 80-е г.г. Пожалуй, это самый яркий и плодотворный этап в творческой биографии Е. Лукина (творческое содружество Лукиных официально просуществовало до 1994 г., позже Л. Лукина от фантастики "отошла").

Рассказы Любови и Евгения Лукиных заметно выделялись на общем фоне фантастической продукции 80-х своей "инакостью". Во-первых, они совершенно иначе выстраивали "фантастическую реальность". Чудесное настолько искусно вкраивалось в сюжетную ткань, что всецело растворялось в почти реалистической канве рассказа, становясь ее логической составляющей. Эффекта "реализма фантастики" Лукины достигали на все сто процентов; собственно чудесное никак не мотивировано, оно необходимо авторам лишь для того, чтобы глубже заглянуть человека.

В ранней прозе Лукиных почти напрочь исключены такие классические темы, как "Космос" или "НТР", редко встречается и исследование социальных моделей. Место действия большинства их рассказов - обыкновенная российская провинция, а герои - ни хорошие, ни плохие, а просто по-булгаковски "люди как люди", в чью жизнь вдруг врывается чудо, словно бы экзаменующее их на моральную пригодность. В сущности, многие из рассказов волгоградских авторов - это трагикомические истории, в центре которых хрестоматийный для русской литературы образ "маленького человека". Но за внешне комическими, иногда даже бурлесковыми ситуациями явственно звучат нотки грусти и тоски: как бездарно порой мы растрачиваем себя и свои таланты, как глупо и мелко (часто маскируясь за понятием "практичности") используем вдруг приобретенные чудесные способности.

Задавленный сонмом комплексов, бытом и рутиной жизни "маленький человек" Левушка из рассказа "Монумент", обнаружив в себе способности к телепортации, не находит лучшего применения "божественному дару" кроме как "осадить" район уродливыми памятниками самому себе, мстя всем и вся за свою неудачливость, незаметность и бездарность.

...Героиня другого рассказа - "Сила действия равна..." - тоже обнаруживает в себе телекинетические способности, и тоже использует их "с умом", практично: забрасывает опротивевшего за годы совместной жизни супруга в пустыню. Другой, получив возможность путешествовать в будущее, превращается в самого заурядного "челнока", приторговывающего "красивыми штучками" из "прекрасного далека" (повесть "Каникулы и фотограф"). Даже "высокая", каноническая тема Контакта рисуется Лукинами более чем приземлено. Наша жизнь настолько разнообразна, что самое удивительное уже не удивляет (прошу прощения за эту ненавязчивую тавтологию); это самое удивительное (например, летающую тарелку) мы рассматриваем с практической точки зрения. И никакие кошмары, насылаемые в общем-то безобидным, даже интеллигентным пришельцем, не способны заставить Петро из рассказа "Отдай мою посадочную ногу!" расстаться с полезной в хозяйстве "посадочной ногой", втихаря свинченной с летающей тарелки. Вся жизнь этих человеков, как оказывается, легко вмещается в действие одного рабочего дня ("Пусть видят...")...

Некоторые рассматривают прозу Лукиных в контексте сатирической литературы. По-моему, это не совсем верно. Они не обличают пороки своих героев. Собственно, в их рассказах попросту нет ни отрицательных, ни положительных героев. К ним применима скорее знаменитая булгаковская характеристика - "люди как люди". Персонажи Лукиных вызывают больше жалости, чем негодования, в худшем случае - досаду. К сожалению, все это - вполне нормальные люди, очень хорошо узнаваемые. Даже "загнанные" в героическое прошлое, оказавшись в экстремальной ситуации, они почти не меняются, оставаясь собой - со всем грузом недостатков и положительных черт ("Пятеро в лодке, не считая Седьмых").

Чтобы лучше "прочувствовать" художественно-идеологическую палитру рассказов Л. и Е. Лукиных, рекомендую прочитать хотя бы такие тонкие психологические и очень грустные рассказы как "Лицо из натурального шпона" или "Пусть видят..."

Несколько другого плана повесть "Когда отступают ангелы", в которой авторы доводят идею построения уравнительной утопии практически до абсурда; герой повести бежит на Землю из "идеального" по-своему счастливого мира, существующего в достатке, но где все не только равны, но во всем и одинаковы. Статичный мир утопии.

Многим произведениям Лукиных свойственна парадоксальность мышления. На парадоксах построен цикл емких, остроумных миниатюр под общим заголовком "Фантики". Этот же метод Е. Лукин использует и в позднем замечательном рассказе "Словесники" (удостоившийся в 1997 г. премии "Интерпресскон") о мире, в котором Слово обрело магическую "материализованную" силу. Представляете себе, что было бы, кабы наши цветистые ругательства и жуткие пожелания типа "Да иди ты в..." вдруг оматериализовались в буквальном смысле! Пафос трагикомичного рассказа Лукина прост и благороден: Слово не пень - топором не вырубишь. Слово может быть страшнее любого оружия, с ним нужно осторожно, бережно.

Невозможно - даже бегло - рассказать в рамках небольшой ознакомительной статьи о всех нюансах творчества Евгения и Любови Лукиных. Поэтому мы вынуждены ограничиться легкими штрихами.

Начало идеологически и стилистически новому этапу в творчестве Лукиных положила, на мой взгляд, повесть "Миссионеры" (1989), в которой волгоградские авторы использовали популярную в НФ тему "цивилизаторства" на качественно новом уровне, совместив две внешне несовместимых концепции: цивилизаторства и колониальной политики. Неожиданно и оригинально Лукины "отвечают" на вопрос: к каким последствиям может привести передача высоких технологий (в том числе военных) "недозревшему", малоразвитому обществу. Следом появилась повесть "Сталь разящая", а теперь их "догнал" и роман "Разбойничья злая Луна", являющийся своеобразным продолжением "Миссионеров". Уровень философской заданности, глубина раскрытия проблематики и человеческих характеров в этих повестях не уступают лучшим образцам отечественной и зарубежной философско-приключенческой фантастике. И хотелось бы отметить, что эпические по сути идеи Лукиных искусно удается вместить в рамках небольших по объему повестей. А это особый дар - емкость и содержательность.

Третий этап творчества Е. Лукина - пока во всех смыслах условен и определен скорее "тактическими" перестановками, нежели стилистическими трансформациями. И связано это с тем фактом, что с 1994 г. Евгений Лукин пишет сольно. К великой печали теперь творческое воссоединение волгоградского дуэта невозможно в принципе - в 1996 г. талантливого писателя и человека Любови Лукиной не стало...

***

Есть у Л. и Е. Лукиных один давний рассказ - "Щелк!", герой которого обладал чудесной властью над электроосветительными приборами. Достаточно было ему произнести магическое "Щелк!" - и лампочки сами собой вспыхивали ярким светом. Так и писатель Евгений Лукин. Но власть его иная и направленная на деяния благородные. Власть над Словом. А Слово - освещает.

Я искренне завидую тем читателям, которым только предстоит войти в волшебный мир повестей и рассказов Е. Лукина, где живут немного странные, чудаковатые, но в чем-то близкие нам обыкновенные человеки.

ЩЕЛК!

Е. В. Харитонов.
1996, 1997. Москва.

ЕВГЕНИЙ И ЛЮБОВЬ ЛУКИНЫ: КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

1. Лукины Л. и Е. Когда отступаю ангелы: Фантастика. - Волгоград: Нижн.-Волж. кн. изд-во, 1990. - 224 с.

2. Лукины Л. и Е. Пятеро в лодке, не считая Седьмых: Фантаст. мини-повесть. - Волгоград: Т-во "АТОМ", 1990. - 40 с.[+ 7].

3. Лукины Л. и Е. Шерше ля бабушку: Сб. фантастики. - Волгоград: Упринформпечать, 1993. - 144 с.
Сод.: Разрешите доложить! - Отдай мою посадочную ногу! - Авария. - Спасатель. - Поток информации. - Авторское отступление. - Лицо из натурального шпона. - Рыцарь Хрустальной Чаши. - Не будите генетическую память. - Аналогичный случай. - Щелк! - Виток спирали (пещерная хроника 001). - Вечное движение (пещерная хроника 002). - У истоков словесности (пещерная хроника 003). - Полдень. ХХ век. - Во избежание. - Шерше ля бабушку. - Спроси у Цезаря. - Ностальгия. - Дурная привычка. - Четырнадцатый. - Внутренний монолог.

4. Лукин Е. Там, за Ахероном: Повести. - М.: Локид, 1995. - 461 с. - (Соврем. рос. фантастика).
Сод.: Миссионеры. - Там, за Ахероном. - Пятеро в лодке, не считая Седьмых. - Амеба. - Сталь разящая. - Разрешите доложить! - Вторжение.

5. Лукины Л. и Е. Петлистые времена: Повести, рассказы. - Киев: КРАНГ; Харьков: Фолио, 1996. - 398 с. - (Фантоград).
Сод.: Сталь разящая. - Право голоса. - Пока не кончилось время. - Улица Проциона. - Авария. - Семь тысяч я. - Спасатель. - Аналогичный случай. - Отдай мою посадочную ногу! - Шерше ля бабушку. - Спроси у Цезаря. - Ностальгия. - Дурная привычка. - Четырнадцатый. - Внутренний монолог. - Поток информации. - Виток спирали. - Вечное движение. - У истоков словесности. - Рыцарь Хрустальной Чаши. - Государыня. - Сила действия равна... - Строительный. - Монумент. - Пробуждение. - Не верь глазам своим. - Черный сон. - Там, за Ахероном. - Авторское отступление. - Во избежание. - Лицо из натурального шпона. - Не будите генетическую память! - Щелк! - Полдень. ХХ век. - Пусть видят. - А все остальное - не в счет. - Ты, и никто другой.

6. Лукины Е. и Л. Сокрушитель: Повести. - М.: Локид, 1997. - 508 с. - (Современ. рос. фантастика).
Сод.: Когда отступают ангелы. - Астроцерковь. - Delirium tremens (Страсти по Николаю). - Каникулы и фотограф. - Гений кувалды (Работа по специальности). - Словесники. - Тупапау, или Сказка о злой жене.

7. Лукин Е. Разбойничья злая луна: Фант. романы / Послесл. Е. В. Харитонова. - М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 1997. - 560 с. - (Звездный лабиринт).
Сод.: Разбойничья злая луна. - Миссионеры.

8. Лукин Е. Катали мы ваше солнце: Фант. роман, повести. - М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 1997. - 528 с. - (Заклятые миры).
Сод.: Катали мы ваше солнце. - Там, за Ахероном. - Пятеро В лодке, не считая Седьмых. - Манифест партии национал-лингвистов.

Составитель:
Е. В. Харитонов.