ВСЛЕД ЗА ЖЮЛЕМ ВЕРНОМ

"Что бы я ни сочинял, что бы я ни выдумывал - все это будет уступать истине, ибо настанет время, когда достижения науки превзойдут силу воображения..."

В связи с недавним юбилеем Жюля Верна (сто шестьдесят лет со дня рождения писателя исполнилось в феврале 1988 года) эти его слова знакомы, вероятно, многим. Что ж, выраженная в них позиция характерна прежде всего, конечно же, именно для великого французского фантаста. Писателя, по нынешним меркам крайне "осторожного", сознательно стремившегося писать о том, что находится "на грани возможного" и практически осуществимо в самом иногда близком будущем. Это именно позиция, ведь существуют и другие высказывания Жюля Верна, вполне аналогичные приведенному. Вот что писал он, скажем, незадолго до выхода в свет романа "20 000 лье под водой" своему отцу: "...мне приходят в голову самые неправдоподобные вещи. Но на самом деле это не так. Все, что человек способен представить в своем воображении, Другие сумеют претворить в жизнь".

Сходные мысли о воображении, о конечной судьбе фантастических гипотез высказывали (да и сейчас высказывают) и многие другие писатели-фантасты. Причем вовсе не только представители "школы Жюля Верна", сторонники сугубо научной (технологической, как ее теперь называют) фантастики!

Эти последние, безусловно, солидарны с Жюлем Верном.

"Можно с полным основанием предположить, что то, что будет фактически достигнуто... далеко превзойдет описанное в этой книге", - писал, например, "отец" американской фантастики Хьюго Гернсбек о своем романе "Ральф 124C 41+", действие в котором отнесено на семь с половиной столетий в будущее.

"Все, что теоретически возможно, обязательно будет осуществлено на практике, как бы ни были велики технические "трудности", - утверждает и знаменитый наш современник Артур Кларк, также тяготеющий в своем творчестве к традиции Жюля Верна.

При желании можно, очевидно, найти подобные мысли и в статьях А. Р. Беляева и В. А. Обручева, и, несомненно, в работах основоположника космонавтики К. Э. Циолковского; вероятны они и у И. А. Ефремова-фантаста, который и в попытках своих заглянуть на тысячелетия вперед опирался и на глубокую и разностороннюю свою эрудированность большого ученого.

Но вот два высказывания, авторы которых, на наш взгляд, для многих любителей фантастики будут неожиданны.

"Я ограничиваю себя исключительно тем, что считаю возможным. Я не хватаюсь за любую смелую идею, какая мне придет в голову, и я не ищу сенсаций. Я рисую будущее таким, каким, насколько я могу судить, оно и будет. Я отлично сознаю слабость своего воображения и готов допустить, что могу ошибаться, изображая картины будущего, но утверждаю, что перемены, мною предсказанные, - ничто по сравнению с тем, что действительно произойдет в течение ближайших двух столетий".

Эти слова принадлежат... Герберту Уэллсу, которого по традиции мы и сейчас еще продолжаем считать "антиподом" французского "технологиста" Жюля Верна.

"Я не знаю, какие из моих догадок и предположений более правдоподобны. Среди них нет неуязвимых, и бег времени перечеркнет многие из них".

А это - Станислав Лем, любитель парадоксов, характернейший - в нашем восприятии - представитель современной фантастики, всецело отрешившейся, казалось бы, от "приземленной" технологии и не скованной вроде бы никакими научными "табу"!

Что ж, вывод тут может быть, пожалуй, один.

Рядясь в самые немыслимые свои - инозвездные, иногалактические - одежды, фантастика всех направлений тем не менее по-прежнему отнюдь не склонна отказываться от столь приятной ей роли провидца будущего, пророка грядущих перемен, проводника человечества в необозримых океанах пространства и времени.