ФАНТАСТЫ ПИШУТ ДЛЯ ВСЕХ!

29 января состоялось созванное Комитетом по печати при Совете Министров СССР совещание, посвященное научной фантастике. Совещание вел председатель комитета Н. А. Михайлов. Писатели, критики, редакторы различных издательств обменялись мнениями о состоянии и задачах этой популярной области литературы. Всеобщую поддержку получило предложение Комитета созвать в недалеком будущем Всесоюзное совещание по фантастике.

Сегодня мы публикуем статью участников совещания ленинградских критиков Е. Брандиса и В. Дмитревского, обозревающую главные направления советской научной фантастики.

ПРЕДСТАВИМ себе на минуту, что старик Жюль Верн наш современник. Ему было бы "всего-навсего" 138 лет - значительно меньше, чем некоторым из ныне здравствующих кавказских долгожителей. Но если бы в своем понимании задач научной фантастики он остался на уровне XIX века, то вряд ли бы его новые романы снискали широкую популярность. Ведь во времена Жюля Верна научная фантастика преследовала главным образом просветительские и популяризаторские цели.

Вспомним, какое это было время. На смену века пара еще только приходил электрический век, с которым связывались надежды на безграничное могущество техники. Социальные революции едва лишь поколебали основы буржуазного господства. Историческая неизбежность смены формаций виделась только основоположникам научного коммунизма и сравнительно немногочисленным их сторонникам. И в этих условиях даже такие благородные мечтатели, как Жюль Верн, представляли себе будущее в виде непрерывного и прямолинейного научно-технического прогресса, который приведет к всеобщему благоденствию и сгладит социальные противоречия.

В эпоху расщепления мира на антагонистические общественные системы все чрезвычайно усложнилось. Могущественная наука сегодня может создать неисчислимые блага, и она же может смести с лица земли все живое. Ведущаяся на нашей планете социальная, классовая и идеологическая борьба становится также борьбою за то, в чьих руках окажутся эти могущественные силы и чему они будут служить.

Естественно, что писатели-фантасты, стремящиеся раскрыть свои представления о будущем мира и человечества, уже не могут, да и не хотят двигаться по обкатанной гладкой дороге. Популяризация пауки и ее гипотетических достижений перестала быть главной задачей научной фантастики. И хотя некоторые писатели, например А. Днепров или Г. Альтов, успешно работают в модифицированных жюльверновских традициях, их произведения столь же разительно отличаются от старых научно-фантастических романов, как и уровень научного мышления нашего передового современника - от кругозора человека прошлого столетия.

В советской и мировой научной фантастике сегодня на первый план выдвигаются не узкотехнические, а социально-психологические, этические, философские проблемы.

В КАКОЕ бы далекое будущее не уводило воображение писателя-фантаста, трамплином для него неминуемо остается настоящее - реальная действительность, сегодняшний день.

Перенесение во времени и пространстве позитивных или негативных социальных представлений зависит прежде всего от мировоззрения писателя. Перенесение в будущее либо на другие обитаемые миры всех противоречий современного империализма, буржуазного строя со всеми его уродливыми проявлениями, вплоть до неоколониальной политики и гангстеризма - характерная черта англо-американской фантастики.

Для советских писателей, опирающихся на философию марксизма, вполне естественно видеть в будущем дальнейшее развитие тех общественных отношений, которые уже сложились или намечаются в эпоху коммунистического строительства.

Это и определяет в конечном счете идеологическое размежевание двух основных направлений мировой фантастики - советского и англо-американского.

Полемизируя с нашей статьей "Будущее, его провозвестники и лжепророки" ("Коммунист", № 2, 1964), известный американский фантаст Мак Рейнольдс пишет на страницах журнала "Fantasy and Science Fiction" (№ 10, 1965): "Вы считаете, что многим американским и английским писателям трудно создать оптимистический рассказ о будущем, в котором капитализм уже перестал быть господствующей социальной системой, а сменился чем-то более соответствующим дальнейшему развитию. Пусть так, но тогда покажите нам рассказ советского писателя-фантаста, мечтающего о чем-то более совершенном, чем то, что вы называете коммунизмом. Или вы утверждаете, что уже завершили свою социальную эволюцию? Что дальше уже немыслимо ничего, что могло бы быть совершеннее системы, существующей сейчас в Советском Союзе?"

Из слов Рейнольдса можно заключить, что он не только недостаточно осведомлен о советской фантастической литературе, но находится в плену распространенных на Западе ошибочных и весьма ограниченных представлений о научном коммунизме. Ведь преимущество наших писателей в том как раз и состоит, что история для них не останавливается на сегодняшнем дне. Заложенный фундамент новых общественных отношений создает стимулы для непрерывного и безграничного развития. И если с этой точки зрения рассматривать произведения советских писателей, опирающихся на традиции социально-утопического романа, то мы убедимся, что в каждом из них, независимо от того, на сто или на тысячу лет вперед отнесено действие, совершенствование общества и самого человека никогда не прекращается.

"Туманность Андромеды" И. Ефремова, обозначившая новый этап в истории советской научной фантастики, остается лучшей книгой о коммунистическом обществе будущего во всей мировой литературе. Этот роман и сейчас вдохновляет писателей на создание произведений, показывающих сложный, трудный и противоречивый путь человечества к Эре Великого Кольца.

В этой связи следует упомянуть и лучший из романов Г. Мартынова - "Каллистяне", написанный, как и все его книги, для детей и подростков, повесть "Пояс жизни" И. Забелина, "Возвращение" и "Стажеры" А. и Б. Стругацких...

Заслуживает внимания только что вышедший роман Г. Гуревича "Мы - из солнечной системы", изображающий всепланетный коммунизм не в застывшем состоянии, а в диалектическом развитии и противоречиях. Человечество находится в стремительном движении. Каждая решенная проблема неизбежно порождает еще более сложную и трудную. В этом романе мы сталкиваемся с привычными для таких произведений описаниями грандиозных дел и свершений на Земле и в космосе. Но не этим определяется удача писателя. В отличие от своих прежних книг он уделяет здесь гораздо больше внимания разработке характеров героев. Целеустремленный Шорин, искательница необыкновенного Лада, сочетающий шпроту с ограниченностью Гхор - все они живут в обстановке бурно развивающегося, вечно меняющегося общества.

Мы упомянули о романе Г. Гуревича не потому, что считаем его принципиально новой вехой в советской социальной фантастике, а потому, что характерные для нее тенденции - видеть в грядущих днях коммунизма не бесконфликтный розовый рай, а вечное обновление, поиск, движение выражены здесь вполне отчетливо.

Очень своеобразна, поэтична, искрится добрым юмором повесть Вадима Шефнера "Девушка у обрыва". Не ставя целью дать широкую панораму грядущего, автор отлично нарисовал привлекательные образы своих героев, заложив в них те лучшие нравственные начала, которые мы хотим видеть уже сейчас в наших современниках.

ИЗОБРАЖЕНИЕ общества будущего, несомненно, должно занять одно из ведущих мест в нашей фантастической литературе. Но путь к всеобщей свободе и счастью труден, порою извилист и противоречив. И не случайно в советской фантастической литературе заметное место заняли романы - "предупреждения", призывающие людей к самоотверженной борьбе за искоренение пережитков прошлого в сознании человека. К борьбе против агрессивных сил старого мира.

Романы- "предупреждения" в советской литературе решительно противостоят модным на Западе "антиутопиям", зачеркивающим будущее и низводящим человека до пылинки, гонимой ветрами стихийных событий и непредугадываемых катастроф.

Обратимся к последним повестям Аркадия и Бориса Стругацких - "Попытка к бегству" и "Трудно быть богом" - произведениям несравненно более сложным и художественно зрелым, нежели их первые книги, близкие еще к научно-популярной фантастике.

Изображая будущее, писатели выдвигают на первый план острые, а иной раз трагические конфликты, к которым приводят неизбежные противоречия между стремлением человека покорить Вселенную и сопротивлением косной материи; между могуществом творческого разума и невозможностью проявить его силы в определенных социальных условиях; между субъективным пониманием нравственного долга и объективными историческими закономерностями.

Совершить прыжок в коммунизм нельзя. Право войти в будущее завоевывается высочайшей ценой - ценой беззаветного подвига в настоящем. Таков философско-этический тезис, положенный в основу повести "Попытка к бегству".

В книге "Трудно быть богом" ученые Земли, заброшенные на вымышленную планету, где господствует феодализм, хотят помочь жителям этой планеты наиболее безболезненным путем освободиться от пут средневековья. Но создается нечто непредвиденное: феодальный деспотизм перерастает в какое-то подобие фашистской диктатуры. Уничтожение ее с помощью совершенного оружия, которым располагают посланцы Земли, привело бы к уничтожению огромной части населения Арканара.

Как поступить в этом случае? Оправдании будет "экспорт революции"? Исторический опыт его решительно отвергает, и сама коллизия, к которой приводят события на Арканаре, говорит о том, что прямолинейное решение вопроса не приводит к желанной цели. Посланцы Земли должны сделать все возможное, чтобы помочь населению этой гипотетической планеты освободиться от деспотизма иными средствами...

Бездумное пользование материальными благами становится самоцелью, растлевает и духовно, и физически жителей "Страны Дураков", изображенной в повести "Хищные вещи века". Этому душному, самоуспокоенному миру противостоят два-три человека, посланных сюда извне, чтобы изучить на месте обстановку и выработать затем решения для согласованных действий. Быт и нравы "Страны Дураков" настолько отвратительны, что при всем желании нельзя увидеть в этом мире хищных вещей и легко доступных наслаждений прообраз желаемого будущего.

Между тем писатель Вл. Немцов в своей недавно опубликованной статье ("Известия", 18 января 1966 г.) истолковывает эту повесть именно таким странным образом. Он вообще подходит к последним произведениям Стругацких упрощенно, вульгарно-социологически. Впрочем, после появления в "Комсомольской правде" (28 января 1966 г.) убедительной, аргументированной статьи И. Ефремова "Миллиарды граней будущего" уже нет смысла детально полемизировать с выступлением Вл. Немцова.

Конечно, это не значит, что Стругацких не за что критиковать. Легко заметить, особенно в "Хищных вещах века", известные нарушения внутренней логики, недостатки языка, стилевые шероховатости. И самое главное, что вызывает чувство неудовлетворенности, - мало показан мир, противостоящий паразитическому, прогнившему обществу, изображенному в этой повести. Поэтому "Хищные вещи века" представляются нам не самым удачным произведением Стругацких, требующим доработки.

Можно и нужно критиковать Стругацких, как и любых других писателей, но критиковать объективно и непредвзято. В советской научной фантастике они по праву заняли одно из заметных мест, и мы ожидаем от них новых значительных книг.

Интересно работают и другие наши писатели. Например, с темой "предупреждения" связан также цикл новых рассказов И. Варшавского о несуществующей на географической карте стране Дономаге, вобравшей в себя в гиперболизированном виде все вопиющие противоречия и уродливые стороны современного капиталистического мира.

МЫ говорили здесь преимущественно о фантастике отчетливо выраженного социального аспекта, то есть о таких произведениях, которые в первую очередь поступают на наше идеологическое вооружение. Но это, конечно, не означает, что мы умышленно замалчиваем жанр фантастического памфлета и примыкающую к нему сатиру; повести, в которых писатель с позиций материалистической философии стремится рассмотреть такие глубинные вопросы мирозданья, как взаимосвязь Времени и Пространства, понятие о бесконечности Вселенной, роль и назначение человека, и т. п.; психологические этюды, в которых делаются попытки проникновения в психику человека новой формации, освобожденного от болезней, тревог и всевозможных мелких неприятностей, и гипотетическое исследование тех принципиально новых конфликтов, которые могут возникнуть в обществе будущего.

Рамки газетной статьи не позволяют охватить всей сложности и многообразия современной советской фантастической литературы. Но мы, говоря о ее сильных сторонах - оптимистической направленности и вере в беспредельное могущество и доброту человеческого разума, не должны замалчивать и ее недостатки.

Прежде всего речь идет о профессиональной неопытности многих авторов, неумении лепить живые, полнокровные образы. Ведь недостаточно же назвать героя Петром Петровичем или Эллен, определить цвет их глаз и волос и назначить нужную автору профессию.

Герои научно-фантастаческих произведений обязаны не только "провозглашать" идеи, занимающие писателя, но и жить, и размышлять, и любить, и ненавидеть. А ведь сплошь и рядом случается так, что даже робот наделен в книгах более отчетливыми индивидуальными чертами, нежели создатель его - человек!

В некоторых произведениях чувствуется недостаточная философская подготовленность авторов. Разумеется, знание закономерностей общественного развития и философии научного коммунизма в одинаковой степени обязательно для каждого советского писателя, в каком бы жанре он ни выступал. Но чтобы рисовать будущее, надо быть и экономистом, и историком, и, конечно, философом. Следовательно, писатель-фантаст должен быть социологом-марксистом.

Между тем литераторы, выступающие в жанре социальной фантастики, иногда чрезвычайно примитивно оценивают отношения, сложившиеся сейчас в мире, и полагают, что борьба с империализмом может ограничиться вылавливанием иностранного разведчика, со злокозненными намерениями проникшего, скажем, в советский звездолет. Сложная алгебра социальных отношений подменяется вульгарной схемой.

И, наконец, о халтуре. Становится просто нетерпимым, что, выпуская "из коммерческих соображений" книги под гипнотизирующим грифом "Н. Ф.", издательства сплошь и. рядом вовсе не заботятся о "качестве продукции".

Многие авторы бездумно повторяют давно уже дискредитированные литературные приемы и отработанные схемы: борьба с миллиардерами, "злоумышленниками", намеревающимися "закупить Луну", единоборство с космическими диверсантами и т. п. Что касается научного уровня некоторых книг, то достаточно ограничиться одним характерным эпизодом: звездолет попадает в облако космической пыли, "оседающей" на иллюминаторах. Чтобы "почистить стекла", космонавт выбирается на поверхность, захватив с собой... пылесос. Разумеется, такого рода "литература" может только дискредитировать научную фантастику...