ГЛАЗАМИ ЖЮЛЯ ВЕРНА

Рабочий кабинет Жюля Верна, расположенный в высокой башне, казался отрезанным от всего мира, далеким от живой жизни.

За окнами, шторы которых были всегда опущены, так как слабые глаза писателя не выносили яркого дневного света, шелестел тенистый сад, а за его стенами лежал тихий провинциальный французский городок Амьен, расположенный вдали от Парижа.

Анекдоты и легенды окружали писателя при жизни, заслоняя от читателей его подлинное лицо. Но он не сердился, не протестовал, только улыбался. Скромный, пожалуй даже скрытный, он никогда не говорил о себе.

Одни считали его неутомимым путешественником, суровым капитаном дальнего плавания. Другие утверждали, что он никогда не покидал родного города и все его романы списаны с книг знаменитых географов и исследователей. Третьи уверяли, что Жюль Верн никогда не существовал, что это просто коллективный псевдоним, под которым пишет целое географическое общество.

И постепенно в умах современников укоренилась легенда о писателе, который только по книгам изучает другие страны и совершает необыкновенные путешествия лишь в мечтах.

После смерти Жюля Верна торопливые биографы из этих легенд сложили историю его жизни.

Каждая страна создала своего собственного Жюля Верна: Франция – легкомысленного балагура, Германия – добросовестного популяризатора, дореволюционная Россия – прекраснодушного мечтателя, Италия – двуличного, хитрого искателя приключений. Наконец в последнее время появился предприимчивый деляга – американский Жюль Верн.

И, однако, помимо их всех, существует подлинный Жюль Верн, проживший уже целое столетие (его первое произведение было опубликовано в 1851 году), тот самый, кого Менделеев назвал «научным гением», а Лев Толстой «удивительным мастером», тот, кого десятки ученых, изобретателей, путешественников считали своим вдохновителем и «генерал-директором» своей жизни.

Нет, старый писатель не был кабинетным затворником. В молодости он много путешествовал, его яхта «Сен-Мишель» избороздила почти все моря Европы, он побывал в Африке и Америке. Позже, поселившись в тихом Амьене, он не порвал связей с огромным внешним миром. Тысячи писем стекались каждый день в его маленький кабинет: ему писали русские и китайцы, индусы и японцы, англичане и американцы, – ведь его произведения были переведены более чем на пятьдесят языков. Газеты, журналы, труды научных обществ многих стран громоздились на его письменном столе, и бесчисленные выписки каждый день обновляли и обогащали огромную картотеку писателя.

Даже ослепнув, Жюль Верн продолжал работать. Он писал при помощи специального транспаранта, а внучки читали ему письма, газеты, книги и продолжали вести его научную картотеку. И погруженный в холодную тьму своего рабочего кабинета, своими незрячими глазами старый писатель видел гораздо зорче, чем многие его современники. Не только весь окружающий его огромный мир находился в поле его внутреннего зрения; он видел и наш далекий день – глубины моря, освещенные прожектором, где кипит работа, подводные корабли, пересекающие океаны, воздушные корабли, каналы, соединяющие могучие реки, пустыни, превращенные в моря, в цветущие сады и пашни. Высоко над облаками он видел аппараты, проносящиеся с почти космической скоростью, готовые превратиться в спутников нашей планеты. Он мечтал об освобожденном человечестве, вооруженном силой, скрытой в недрах материи. Это не только наше настоящее, но и наше грядущее. Именно поэтому Жюль Верн не только наш современник, но и сверстник грядущих поколений.

Юность Жюля Верна была овеяна романтическими мечтами о свободе. Он впервые приехал в Париж, чтобы вступить в жизнь, в дни революции 1848 года. Позже переворот и тирания Наполеона III сделали его фанатическим врагом всего старого, порабощающего человечество, тянущего его назад: монархии, сословий, милитаризма.

«Но где же скрываются черты обетованной страны будущего?» – думал Жюль Верн. Может быть, в Новом Свете он сможет увидеть зерна грядущего?

Жюль Верн посетил Америку в 1867 году, в дни всемирной выставки. Он пересек Атлантический океан на самом большом тогда в мире корабле, «Грейт Истерн». Гигантское судно пришвартовалось к нью-йоркской набережной 9 апреля. Писатель вместе со своим братом, капитаном дальнего плавания Полем Верном, остановился в отеле «Пятое авеню». Путешественникам предстояло осмотреть Америку за одну неделю.

Дни эти пролетели стремительно. Братья посетили Албани, Рочестер и Буффало, осмотрели Ниагару и пересекли канадскую границу. В общем они сделали за эту неделю больше километров, чем многие нью-йоркские жители за всю свою жизнь. Они даже успели посмотреть в театре Финеаса Барнума сенсационную драму «Улицы Нью-Йорка». В четвертом акте ее был изображен пожар, который тушили настоящие пожарные с применением парового насоса. «Этим, вероятно, и объясняется успех пьесы», – иронически записал Жюль Верн.

В полдень 15 апреля «Грейт Истерн» отправился в обратный путь.

Итак, это была Америка, тот самый Новый Свет, с которым так давно мечтал познакомиться Жюль Верн.

Это, конечно, не была Америка индейцев, прерий, золотоискателей и смелых пионеров, которую Жюль хорошо знал по романам Фенимора Купера, Габриеля Ферри, Жака Араго. Но этот Новый Свет, увиденный писателем, нисколько не походил и на Соединенные Штаты, описанные им ранее в романе «От Земли до Луны».

За два года до поездки в Америку молодой, но уже прославленный писатель выпустил в свет странную книгу – странную, конечно, с точки зрения французских читателей и критиков того времени. В ней не было любовной интриги, ни одна героиня не появлялась на ее страницах. Материалом ее были математика, астрономия, техника, работа инженера-конструктора. Но математика и техника эти были столь романтичны, столь тесно переплетались с поэзией неизвестного, что новый роман Жюля Верна стал одной из наиболее читаемых его книг.

Самый замысел книги необычен. В романе, написанном в разгар междоусобной войны в Америке, Жюль Верн предлагает самое разрушительное средство войны заставить служить науке. Под его волшебным пером артиллерия из орудия убийства превращается в средство связи и транспорта, в могучий зонд для исследования глубин мирового пространства. А безупречные математические расчеты, сделанные по просьбе Жюля Верна его двоюродным братом, профессором Анри Гарсе, и исполненные холодной поэзии науки, заставляли читателей верить в эту фантазию.

Необычен и сюжет книги. Здесь нет борьбы личных интересов героев, – она строится на столкновении научных идей. Постройка пушки, отливка ядра, изготовление пороха – вот «странные» сюжетные узлы романа. Преодоление земного тяготения – вот ее высшее завершение и пафос.

Соединенные Штаты, описанные в этом романе, не были реальной Америкой. Эта условная страна, где нет разлада между идеей и исполнением, страна неограниченных технических возможностей, была лишь воплощением мечты Жюля Верна, мечты о таком мире, где общество не связано никакими условностями – религиозными, сословными, историческими, где нет ненавистного монархического строя, подобного наполеоновской империи, сковывавшей в те годы всю мыслящую и борющуюся Францию.

Поездка в Америку открыла Жюлю Верну глаза: Соединенные Штаты совсем не были похожи на благословенный край, – напротив, это была страна свирепого капитализма, жестокого порабощения человека человеком. Чтобы впечатление это окрепло и стало основой мировоззрения писателя, понадобились события 1870–1871 годов: война и Парижская Коммуна.

...Прусские войска, вооруженные до зубов, ворвались во Францию, грабя и убивая на своем пути мирное население, французская армия в 250 тыс. человек, плохо вооруженная, руководимая неспособными генералами, со слабым и бездарным императором во главе, должна была остановить военную машину, насчитывающую 600 тыс. солдат.

Жюль Верн, призванный в армию и зачисленный в береговую стражу, следил за событиями молниеносной войны с яростью и тоской в сердце. Ничтожный Наполеон III позорно капитулировал при Седане вместе со всей армией. Париж, осажденный немцами, после пяти месяцев героической обороны, не получая помощи извне, был сдан новым республиканским «правительством национальной измены». Попав в Париж после заключения перемирия, писатель видел немецкие войска, вступившие во французскую столицу, видел провозглашение Парижской Коммуны 18 марта, вторую осаду Парижа и кровавую расправу генерала Галифе. Да, эти годы заставили знаменитого писателя очень многое пересмотреть в своем мировоззрении!

В эту эпоху Жюль Верн сблизился с одним из видных коммунаров – Паскалем Груссе. Груссе, журналист, писатель, республиканец, социалист, принимал деятельное участие в восстании парижского пролетариата, ведал в правительстве Коммуны иностранными делами и был впоследствии приговорен к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Он был фанатическим проповедником идей великого французского утописта Шарля Фурье. И без сомнения, под влиянием Груссе Жюль Верн написал свою утопическую робинзонаду «Таинственный остров». Не разделение труда, навязанное людям капитализмом, а разностороннее развитие человека, уничтожение противоположности между умственным и физическим трудом – именно эта идея Фурье воплощена во вдохновенном труде колонистов Таинственного острова.

Утопия – это мир, созданный без борьбы, социализм не завоеванный, а упавший с неба. Но неужели Жюль Верн, так ненавидевший угнетение и громко заявивший об этом устами своего любимого героя – капитана Немо, неужели он не видел в окружающей его действительности двух лагерей, стоящих лицом к лицу?

Ответ на этот вопрос дает роман «Пятьсот миллионов бегумы», написанный Жюлем Верном через несколько лет.

Этот роман – воспоминание о франко-прусской войне и в то же самое время это картина будущего. За прошедшие годы от зорких глаз писателя не укрылось, что на смену германскому идет американский империализм, что именно на североамериканском материке капитализм должен принять самые чудовищные, самые агрессивные формы.

Героями своего нового романа Жюль Верн сделал мечтателя-ученого доктора Саразена и его антагониста–ученого-капиталиста профессора Шульце.

Вдали от европейских бурь, в «благословенных» Соединенных Штатах, на берегу Тихого океана, доктор Саразен, наследник миллионов индийской княгини, строит идеальный город Франсевилль. «Мы сделаем гражданами нашего города честных людей, которых душат нужда и безработица, – говорит он. – У нас же найдут убежище и те, кого чужестранцы-победители обрекли на жестокое изгнание. У нас изгнанники, добровольные и невольные, найдут применение своим способностям, своим знаниям, они внесут в наше дело духовный вклад более драгоценный, чем все сокровища мира. Мы построим прекрасные школы, которые будут воспитывать молодежь, руководствуясь мудрыми принципами высокой моральной, умственной и физической культуры, и это обеспечит нам в будущем здоровое, сильное и цветущее поколение».

План этого идеального города принадлежит самому Жюлю Верну, воплотившему в нем самые гуманные, самые передовые идеи Сен-Симона, Фурье, Кабе о городах будущего. А в словах его об изгнанниках, «добровольных и невольных», легко угадать затаенную мысль о судьбе мучеников Парижской Коммуны. Среди 14 тыс. заключенных и изгнанных коммунаров был и его друг – Паскаль Груссе.

Второй герой романа, профессор Шульце, – олицетворение свирепых сил капитализма. Урвав половину наследства Саразена, профессор Шульце рядом с Франсевиллем строит германо-американский «идеальный город» – чудовищный военный завод с тюремной дисциплиной, где все поставлено на службу разрушению. С какой ненавистью говорит Шульце о строителях утопического города, с какой жестокой радостью мечтает он о массовых убийствах ни в чем не повинных мирных жителей, женщин и детей! В своих арсеналах он накапливает невиданные снаряды – своего рода атомные бомбы XIX века, «способные охватить пожаром и смертью целый город, объять его со всех сторон бушующим неугасимым огнем». И в самом сердце своего «стального города», на вершине циклопической Башни Быка, словно символ «творческих сил» американского капитализма, он ставит чудовищную пушку, направленную на Франсевилль. Один ее выстрел должен наполнить город огнем и смертью и превратить в трупы 100 тыс. человек!

Такой предстала будущая Америка перед глазами писателя. Призрак грядущего империализма, развившийся из ядовитых семян, уже замеченных Верном в середине XIX века.

Неоднократно возвращался Жюль Верн к теме Америки. В романах «Север против Юга», «Пятнадцатилетний капитан» и других он смело поднял голос против расовой дискриминации, против свирепых преследований негров в Соединенных Штатах. Этой жестокой действительности он противопоставил коммуну белых и негров в своем утопическом романе «Таинственный остров».

8 февраля 1885 года, в день рождения Жюля Верна, в его доме в провинциальном тихом городке Амьене, где жил стареющий писатель, был устроен большой костюмированный бал. У входа висела большая афиша: «Гостиница для путешественников вокруг света. Разрешается бесплатно пить, есть и танцевать». Хозяин был одет трактирщиком, хозяйка – трактирщицей; они несли огромный котел с вареными овощами и большими ложками и раздавали угощение желающим. На галерее был организован настоящий великолепный буфет. Гости были одеты китайцами, русскими, неграми, американцами, шотландцами, турками, испанцами, индусами... Все народы мира окружали творца «необыкновенных путешествий»!

Среди поздравлений, полученных со всех концов света, писатель нашел письмо от американского газетного короля Гордона Беннета. Издатель и редактор одной из самых больших газет Соединенных Штатов, «Нью-Йорк геральд», предлагал всемирно прославленному писателю написать рассказ специально для американских читателей. Он просил рассказать о будущем Америки, описать ее такой, какой она будет через тысячу лет.

Не сразу Жюль Верн откликнулся на это предложение, хотя сама мысль рассказать о будущем показалась ему заманчивой. Тяжелая рана в ногу, случайно им полученная, длительная болезнь – все это надолго оторвало его от письменного стола. Только через два года писатель послал свой рассказ о завтрашнем дне Америки Гордону Беннету, но так и не дождался его появления: видимо, злая сатира французского романиста не пришлась по вкусу американскому газетному королю, достойному предшественнику современных херстов и мак-кормиков.

Лишь в 1889 году, в строгом и мало распространенном журнале «Форум», появилась эта сатирическая шутка, озаглавленная «В XXIX веке. Один день американского журналиста в 2889 году».

Вместо лучезарного мира всеобщего братства, о котором мечтал он сам, Жюль Верн показал читателям тусклые и убогие мечты среднего американца, грядущее, как оно представляется мещанам из Нью-Йорка, если можно так выразиться, своеобразную «утопию для миллионеров».

Действие рассказа происходит в Центрополисе – столице Американской империи доллара, раскинувшейся на двух континентах и диктующей свою волю заморским странам. Соединенным Штатам будущего противостоят лишь могучая Россия да великий возрожденный Китай. Англия, аннексированная Америкой, давно уже стала одним из ее штатов. В Западной Европе, управляемой из Центрополиса, лишь Франция влачит жалкое полунезависимое существование.

Главный герой рассказа – Френсис Беннет, сверхмиллиардер, главный редактор и владелец газеты «Всемирный герольд». Фактически он управляет всем американизированным полушарием. Его комфорту, его прихотям, его обогащению служит половина человечества и чудесная техника будущего.

Фототелефон, позволяющий видеть собеседника, связывает Беннета с его женой, «профессиональной красавицей», уехавшей через Атлантический тоннель в Париж покупать модную шляпку. Машины одевают газетного короля, умывают и причесывают его в механической туалетной комнате, движущийся тротуар доставляет его в кабинет. Счетно-аналитическая машина позволяет быстро подсчитывать доходы, светящиеся надписи на облаках рекламируют его газету, аэроплан, движущийся со скоростью 600 км в час, везет миллиардера на Ниагарскую гидростанцию, где на его заводах заряжаются аккумуляторы. Врач меняет ему больной желудок на новый. И ванна, наполненная горячей водой, при одном лишь прикосновении к кнопке въезжает в комнату, чтобы освободить избалованного комфортом капиталиста от необходимости куда-то идти.

И на фоне этой фантастической, наполовину серьезной, наполовину шуточной техники особенно убого выглядят литература, искусство, наука этой капиталистической утопии.

«В одном углу редакции находились различные аппараты, с помощью которых сотни писателей, находящихся на содержании газеты «Всемирный герольд», под наблюдением надсмотрщика читали главы своих новых романов возбужденной публике...»

«Часть реклам публиковалась по совершенно новому способу, купленному за три доллара у бедняка-изобретателя, умершего впоследствии от голода. Это были огромные, отражающиеся на облаках афиши... Но в этот день механики сидели со сложенными руками у прожекторов.

– К сожалению, прекрасная погода, – заметил Беннет, – и воздушные публикации немыслимы. Что делать? Если бы речь шла о дожде, то его можно было бы изготовить. Но ведь нам нужен на дождь, а облака.

– Да, хорошие белые облака, – ответил главный механик.

– В таком случае, Семюэль, обратитесь в научную редакцию, в метеорологический отдел, и предложите от моего имени усиленно заняться вопросом производства искусственных облаков. Нельзя же, в самом деле, быть в зависимости от погоды».

Самодовольству Френсиса Беннета нет пределов. И ему кажется, что никогда не будет конца этому раю богачей, что ничто в мире не меняется, – лишь республиканская и демократическая партии, обе субсидируемые Уолл-стритом, попеременно становятся у власти.

– Что есть интересного с Марса? – спрашивает он астронома.

– Как же! Революция в Центральной империи. Победа реакционных либералов над республиканскими консерваторами.

– То же, что и у нас... – самодовольно заключает Беннет.

Сатира Жюля Верна о «золотом реке Френсиса Беннета» безжалостно клеймит капитализм.

В том же году Жюль Верн вернулся к своим старым героям – Барбикену, Николю, Мастону, строителям межпланетной пушки. Когда-то они были для него героями, теперь же, когда он, наконец, увидел подлинное лицо Соединенных Штатов, понял дух агрессии и стяжательства, обуревающий «стандартных американцев», он вместо поэтического романа-эпопеи написал роман-памфлет.

«Вверх дном», так писатель назвал свою новую книгу. В ней он рассказал о том, как кучка капиталистов, скупивших за бесценок земли в районе Северного полюса, решила повернуть земную ось. Такой мировой толчок должен был повлечь за собой разорение десятков стран, разрушение сотен городов, миллионы человеческих жизней. Но... какое дело до этого американским миллиардерам!

Прошло больше двадцати пяти лет со дня путешествия Жюля Верна в Америку. За это время он видел много стран, его маленькие шхуны «Сен-Мишель» и «Сен-Мишель второй», позже великолепная яхта «Сен-Мишель третий» избороздили воды почти всех западноевропейских морей. Но теперь с путешествиями было покончено: он был стар, хром и начал слепнуть, – один глаз уже почти ничего не видел. Больной писатель почти не выходил из башни, где помещался его рабочий кабинет.

Но чем дальше уходил от него внешний мир, тем зорче становилось внутреннее зрение писателя, тем острее он видел не только борющиеся силы мира, но и различал противоречия внутри того самого капитализма, который казался монолитным и незыблемым большинству его современников.

В эти годы, либо диктуя внучкам, либо работая с самодельным транспарантом, Жюль Верн написал один из наиболее политически острых своих романов – «Самоходный остров».

С одной стороны, это было воспоминание о своем путешествии на знаменитом «Грейт Истерне», уже давно проданном к тому времени на слом, с другой – сатирическая картина будущей Америки, аллегория паразитического капитализма завтрашнего дня.

Действие романа относится к тому времени, когда, по словам писателя, «Соединенные Штаты удвоили число звезд на своем национальном флаге. Они в то время находились в полной силе своего коммерческого и промышленного могущества, чему очень способствовало присоединение к Соединенным Штатам Канады, Мексики, Гватемалы, Гондураса, Никарагуа и Коста-Рики – вплоть до Панамского канала...»

Эти Соединенные Штаты XX века (роман написан в конце XIX века), живущие на чужой счет, скупают в Европе и вывозят за океан картины, статуи, целые замки, скупают европейских актеров и писателей, музыкантов и художников, ученых и изобретателей. Подлинным воплощением этой страны-спрута является самоходный остров Стандарт Айленд, населенный королями промышленности и биржи, подлинными повелителями Америки.

Остров этот, длиной в 7 и шириной в 5 км, целиком построенный из металла, имеет водоизмещение в 259 млн. т. Могучие фабрики энергии приводят в движение его циклопические моторы мощностью в 6 млн. лошадиных сил, что дает самоходному острову скорость до 8 узлов.

На этом искусственном острове, покрытом слоем чернозема, имеются луга, парки и огороды, течет река Серпентайн, падает самодельный дождь и светит алюминиевая луна. В центре острова расположен город с чудесными домами из алюминия – этого металла будущего, – пластмасс и стеклянных пустотелых кирпичей. На острове устроены движущиеся тротуары и круговая электрическая железная дорога. По целой сети проводов и труб в дома подается горячая и холодная вода, свет, холод, пар, электричество и точное время. На острове выходят две газеты – два бульварных листка, дающих пищу не только для ума, но и для желудка: они печатаются шоколадными чернилами на съедобной бумаге. Город носит гордое имя – Миллиард-сити – и населен исключительно миллиардерами. Это подлинный рай богачей, у которых наиболее частое по употреблению и любимое слово – «миллион». Где-то там, на материках, бьют нефтяные источники, работают фабрики и заводы, фермеры возделывают землю, рыбаки ловят рыбу, но никто из людей труда не допускается на остров. Здесь живут одни лишь «повелители мира», погруженные в вечную праздность.

Но этот безмятежный покой лишь кажущийся. В недрах кучки капиталистов зреют внутренние противоречия: одни хотят использовать самоходный остров для перевозки коммерческих грузов, другие – как пловучий курорт. Промышленники борются с финансистами, и католики косо смотрят на протестантов. Наконец всеобщее недовольство друг другом вырывается наружу. Правая сторона острова открыто восстает против левой, причем одну партию возглавляет банкир Нат Коверлей, другую – нефтяной король Джемс Такердон. Могучие моторы пущены в противоположные стороны, и металлический остров, представляющий чудо техники XX века, гибнет, разорванный на части своими собственными машинами!

Так больше полувека назад Жюль Верн предсказал обреченность капитализма, показал уродливость «американского образа жизни», воплощенного в образе «идеального города» Миллиард-сити.

Погруженный в безысходную тьму своего рабочего кабинета, Жюль Верн не видел путей к достижению того светлого идеала человеческого братства, о котором он мечтал всю жизнь. Оторванный от реального борющегося мира, он не видел тех сил, которые могли бы сломить ненавистный ему капитализм. Но он страстно верил в эту грядущую победу и своими уже незрячими глазами видел смутные очертания блистающего мира грядущего.

Жюль Верн как писатель не умер. И до наших дней он остается современником всякого молодого человека, который склоняется над его «необыкновенными путешествиями». Наша молодежь знает и любит старого мечтателя, произведения которого обладают секретом вечной юности. Великая вера в могущество человеческого ума, смелые, сильные и умные герои, борцы со всякого рода угнетением, рабством, лицемерием, романтика труда, могучее предвидение неограниченного развития науки и техники, служащих освобожденному человечеству, – вот что неизменно привлекает советское юношество в произведениях Жюля Верна.