НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС И ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ДЕТЕЙ

Проблема взаимоотношений между наукой, техникой и литературой имеет длительную историю. Многие ее стороны исследованы обстоятельно и глубоко. В значительной степени это относится к научно-популярной и научно-художественной литературе для детей – области, где сложилась богатая и плодотворная традиция, представленная именами М. Горького, Б. Житкова, М. Ильина, Я. Перельмана, А. Ферсмана.

Тем не менее жизнь вновь и вновь заставляет задумываться над тем, какой должна быть познавательная литература для подрастающего поколения в век науки и техники.

Раздумья над характером и задачами научно-популярной и научно-художественной литературы для детей выражают никогда не прекращающуюся заботу о завтрашнем дне человечества. Эта литература – одно из наиболее действенных средств, с помощью которых общество формирует облик поколения, вступающего в жизнь и воплощающего в себе будущее. Сама же ее специфика несовместима с какими-либо абсолютными рецептами и теориями, претендующими на истину в последней инстанции. Как предмет ее, так и читатель непрестанно изменяются, ибо развитие науки и техники активно воздействует на все остальные элементы общественной структуры.

С наибольшей полнотой и отчетливостью это обнаруживается в современных условиях, когда научно-технический прогресс достиг того этапа, который по праву именуется новейшей научно-технической революцией и который оказывает революционизирующее влияние на всю общественную жизнь.

Статистические данные свидетельствуют, что на протяжении последних 250–300 лет основные показатели научного прогресса удваиваются в течение интервала, составляющего 10–15 лет. Это касается численности ученых, количества научных публикаций, журналов, совещаний, объема ассигнований на научно-исследовательские работы, наконец, – числа существенных открытий. Независимо от того, допустимо ли экстраполировать принцип удвоения на будущее, результаты его фактического действия в настоящее время выражаются огромными, лавинообразно нарастающими величинами.

Темпы развития науки в 3–5 раз превышают темпы развития в других основных областях общественной жизни. В результате растет не только абсолютное число, но и удельный вес научных работников в общей массе населения. В Советском Союзе, например, менее чем за полвека численность населения увеличилась примерно в полтора раза, тогда как число научных работников увеличилось в 66 раз. Резким скачком характеризуется и развитие техники научного исследования. Индустриализация науки давно сдала в исторический музей такие нехитрые приборы, какими пользовался, например, Коперник – две выструганные им самим деревянные линейки, связанные обыкновенной веревкой. Теперь наука невозможна без таких технических средств познания, как электронный микроскоп, радиотелескоп, синхрофазотрон. Именно синхрофазотрон с полным основанием называют самой крупной машиной современности, «современным Колизеем», который внешне напоминает очертания его каменного корпуса. Его электромагнит, окружностью свыше 200 метров, весит 36 тысяч тонн, его работа поглощает миллиарды электронвольт энергии.

Применение же достижений науки, завоеванных с помощью такого технического инструментария, к решению производственно-технических задач многократно увеличивает практическое могущество человека над природой.

Может сложиться впечатление, что отсюда вытекает только одно-единственное требование по адресу научно-популярной и научно-художественной литературы: наращивать темпы своего движения и, по возможности, своевременно информировать юного читателя о новых приобретениях науки и техники, – разумеется, с учетом его возможностей. Вряд ли можно сомневаться в правомерности такого требования. Вместе с тем оно находится в русле представлений, согласно которым главная задача научно-познавательной литературы для детей состоит в том, чтобы помогать политехническому обучению, быть своего рода дополнением к школьному чтению.

Хотя эти представления особенно широко распространены среди школьных работников, было бы ошибочно рассматривать их просто как проявление узкого профессионализма. Они порождены также отставанием школы от стремительного прогресса науки. Правда, наука сама дает средства решения тех проблем, которые она вызывает к жизни. По мере того, как обогащаются и усложняются научные знания, выкристаллизовываются методы упрощения и рационализации их формы, совершенствуются способы передачи информации, создаются технические средства обучения. Одновременно раздвигаются границы психологических возможностей школьников. Обнаруживается, например, что изучение некоторых разделов математики нужно и можно перенести из старших классов средней школы в младшие и, соответственно, из высшей школы – в среднюю. Разрыв между содержанием и методикой школьного обучения, с одной стороны, и передним краем науки, с другой, продолжает нарастать. Здесь сказывается действие различных объективных и субъективных факторов: половина всех научных данных, которыми располагает человечество, получена за последние 15 лет, а за последующие 15 лет общий объем научной информации удвоится, имеются определенные трудности в подготовке педагогических кадров; тормозящую роль играют устаревшие традиции, косность, психологическая инерция.

И если современные дети все же осведомлены о многих завоеваниях новейшей науки и техники, в этом немалая заслуга научно-популярной и научно-художественной литературы. Поэтому, с точки зрения оперативности, научной достоверности, педагогичности, оценка ее может быть весьма высокой.

В качестве примера можно обратиться к изданиям последних двух лет. Закономерности становления и роль математики раскрывают книги И. Депмана «Мир чисел» (Л., Детгиз, 1963), В. Лёвшина и Э. Александровой «Черная маска из Аль-Джебры» (М., «Детская литература», 1965). О напряженном научном штурме микромира рассказывает В. Рыдник. Его «Охотники за частицами» (М., «Детская литература», 1965) следуют тем руслом, которое впервые проложил Поль де Крюи, – правда, с тем существенным отличием, что на первый план здесь выдвинуты не портретность и психологизм, а логика исследовательского поиска. А. Томилин и Н. Теребинская задают вопрос «Для чего – ничего?» (Л., «Детская литература», 1965). Отвечая на него, они ведут живой содержательный рассказ о физике вакуума, о вакуумной технике, о строении материи. «Алло, робот!» – включается в разговор А. Кондратов (М., «Детская литература», 1965), показывая, как важны и интересны проблемы семиотики, обмена информацией между человеком и машиной, работы, посвященные созданию «линкоса» – космического языка.

Ежегодно встают на книжные полки новые выпуски альманахов – энциклопедического по своей широте «Хочу всё знать!» и более специализированного «Глобуса».

Научно-познавательную функцию выполняют и некоторые произведения беллетристического характера. Так, новый том романа-сказки Н. Носова «Незнайка на Луне» (М., «Детская литература», 1966) наряду с хроникой жизни забавных человечков-коротышек содержит в себе сведения о природе и строении небесных тел, о космических путешествиях. Веселая повесть-фантазия Е. Велтистова «Электроник – мальчик из чемодана» (М., «Детская литература», 1964) легко (не легкомысленно!) раскрывает возможности электроники и кибернетики. Но не только в сфере фантастики научные идеи образуют стержень, вокруг которого строится сюжет. Показателен, в частности, сложный, проблемный роман Ю. Вебера «Когда приходит ответ» (М., «Детская литература», 1964), для героев которого математическая логика становится полем борьбы за человеческое достоинство.

Разумеется, этот перечень ни в малейшей мере не претендует ни на полноту, ни на то, чтобы рассматриваться в виде литературоведческой оценки или хотя бы аннотированной сводки. Его цель иная – показать, насколько широко охвачен литературой современный фронт научно-технического прогресса, включая его передний край. Существенно важно также, что речь идет о книгах, имеющих точный читательский адрес и своеобразный авторский почерк, рассчитанных по тематике и по форме изложения на детей различного возраста, различного развития, различных интересов.

Все эти и многие другие книги успешно выполняют научно-познавательную функцию, расширяя кругозор школьников, выводя их за рамки того минимума сведений об основах современной науки, который предусматривают учебные программы и учебники.

Разумеется, эту функцию выполняют также некоторые книги, выпущенные не только издательством детской литературы. К числу любимых книг читателей-школьников старшего возраста относятся, в частности, книга Д. Данина «Неизбежность странного мира», и альманах «Эврика», вышедшие в свет в издательстве «Молодая гвардия», превосходные переводные книги Р. Юнга «Ярче тысячи солнц», М. Гарднера «Теория относительности для миллионов», опубликованные «Атомиздатом».

Журналы «Юный техник», «Техника – молодежи», «Знание-сила», «Наука и жизнью, несмотря на всю их специфику, поднявшись выше возрастных барьеров, давно уже читаются и молодежью и взрослыми.

Но действительные задачи научно-популярной и научно-художественной литературы для детей в современных условиях гораздо шире и сложнее. Это становится очевидным в свете более глубокого анализа новейшей научно-технической революции, который требует пересмотреть некоторые устоявшиеся взгляды, уяснить новые тенденции и перспективы.

Приводившиеся выше данные о развитии науки характеризуют только внешнюю сторону процесса. Чтобы правильно оценить их значение, необходимо выйти за рамки простого описания фактов и проникнуть в механизм их действия.

Стремительный прогресс науки сопровождается изменением ее места и роли в общественной жизни.

Наука решительно перешагнула порог кабинетов ученых, исследовательских бюро и лабораторий. Она проникает во все поры человеческой жизни, становясь теоретической основой социальной практики в самых различных ее проявлениях. В первую очередь это происходит в области материального производства. Научный и технический прогресс сливаются в единый поток, преобразующий остальные стороны общественной жизни. Поскольку продукты человеческого труда теперь овеществляют в себе силу научного знания, являются материализованными сгустками научной мысли, с наукой и ее плодами современный человек сталкивается буквально на каждом шагу – в сферах производства, культуры, быта.

Швейцарский философ и инженер Г. Эйхельберг в книге «Человек и техника» сравнивает историю человечества с бегом на 60 километров, предполагая, что одному километру соответствуют 10 тысяч лет. Если следовать этой аналогии, оказывается, что подавляющая часть пути пролегает через девственные леса. Только на 58–59 километрах обнаруживаются, наряду с первобытными орудиями, пещерные рисунки как первые признаки культуры, и только на самом последнем километре появляется все больше признаков земледелия. За 200 метров до финиша дорога, покрытая каменными плитами, ведет мимо римских укреплений. За сто метров до финиша появляются средневековые городские строения. До финиша остается еще 50 метров – там стоит человек, умными и понимающими глазами следящий за бегом, – это Леонардо да Винчи.

Последние 10 метров начинаются при свете факелов. Но при броске на заключительных пяти метрах происходит ошеломляющее чудо: свет заливает ночную дорогу, повозки без тяглового скота мчатся мимо, машины шумят в воздухе, и пораженный бегун ослеплен светом прожекторов фото – и телекорреспондентов.

«Ошеломляющее чудо», о котором здесь говорится, осуществлено именно благодаря науке.

Хотя эта картина достаточно образна и впечатляюща, она является несколько односторонней и нуждается в существенных дополнениях.

В современной философии и социологии идет оживленная дискуссия по вопросу о значении науки для общества, о ее месте в ряду человеческих ценностей. Многие буржуазные исследователи, занимающиеся проблемами аксиологии – теории ценностей, – не отрицая утилитарной пользы науки, рассматривают науку только как «инструментальную» ценность, как безличное средство достижения тех или иных целей, безразличное к самим этим целям, нейтральное по отношению к человеку.

В действительности наука – не простой инструмент в руках человека. Она не просто «помогает» (как часто говорят) решать те или иные задачи, «добру и злу внимая равнодушно». Нет, она выражает природу и своеобразие человека, воплощающего в себе нераздельное слияние действия и мысли. Это неотъемлемое звено той сложной системы, которую мы называем обществом, необходимый в современных условиях фактор саморегуляции общественной жизни, Порождаясь производством, общественной практикой в целом, наука затем, в силу диалектики причины и следствия, делает неизбежным то рациональное преобразование общественных отношений, за которым исторически закрепилось наименование коммунистического строительства. Только руководствуясь принципами и выводами науки, общество может достигнуть той ступени, которая соответствует чести и достоинству человека. Именно поэтому В. И. Ленин характеризует науку, знание, как «великую гордость человечества» ¹, «высшее человеческое достоинство» ².

По словам М. Горького, «наука – высший разум человечества, это – солнце, которое человек создал из плоти и крови своей, создал и зажег перед собою для того, чтобы осветить тьму своей тяжелой жизни, чтоб найти из нее выход к свободе, справедливости, красоте» ³.

Использование же науки во зло, включая ее превращение в орудие разрушения и смерти, противоречит ее гуманной сущности. Оно обусловлено недостаточно высоким уровнем развития общества, является следствием такого положения, когда научные принципы не распространяются на социальные отношения, как это имеет место в капиталистической формации.

Наука, наконец, изменяет самого человека (того «бегуна», которого изобразил Эйхельберг).

Совершающееся под влиянием науки изменение материальной среды, в которой действуют люди, меняет характер их труда, условия работы и быта, продолжительность жизни, соотношение рабочего и внерабочего, в том числе свободного, времени, накладывая решающий отпечаток на их привычки, потребности, создавая новые условия для культурного развития.

Новая роль науки приводит также к перестройке системы культурных ценностей и интеллектуального облика человека. Новые средства коммуникаций и «массовой культуры», основанные на использовании достижений науки и техники – книги, радио, телевидение, – делают доступным широким слоям населения многое из того, что в прошлом было достоянием узкоограниченного круга лиц (необходимо лишь учитывать, что технические средства культуры могут служить и каналами, по которым распространяются «духовные наркотики», идеология конформизма, национализма, антикоммунизма, несовместимая с наукой). Вместе с тем в сознание масс проникают новые научные представления.

Никогда еще этот процесс не совершался столь стремительно и в таких масштабах, как ныне. Теория относительности и квантовая механика, овладение атомной энергией и кибернетика, освоение космоса и раскрытие механизма наследственности – все это ломает ранее сложившиеся психологические барьеры, дает новые стимулы для совершенствования теоретического мышления, содействует формированию научного мировоззрения. Нет ни одной важной стороны общественной жизни, ни одной формы социальной деятельности, которая не подвергалась бы влиянию науки.

Действенная и многогранная роль науки зафиксирована художественной литературой, которая чутко реагирует на изменения в условиях человеческого существования. Чрезвычайно показательно в этом отношении изменение образа ученого в литературе. Еще недавно – в конце прошлого и даже в начале нынешнего столетий – ученый изображался в виде одиночки, как правило, – забавного чудака, деятельность которого представляет интерес лишь для него одного, но безразлична или недоступна пониманию всего остального общества. Типичным примером является созданный Ж. Верном образ Паганеля. Немногим отличается от него и портрет Челленджера, написанный А. Конан-Дойлем. Если же обратиться к более поздним и современным произведениям С. Льюиса, А. Кронина, В. Каверина, М. Уилсона, Д. Гранина, И. Грековой, – станет очевидно, что теперь ученый изображается по-иному – как представитель более или менее широкого слоя населения, живущий в гуще интересов своего времени, человек, деятельность которого существенно важна для общества. Такова новая правда жизни, означающая, что, как говорил М. Горький, «труд ученого – достояние всего человечества», что «работники науки должны быть ценимы именно как самая продуктивная и драгоценная энергия народа» ⁴.

Реальная многогранность проблемы научно-технического прогресса означает, что тема «наука и техника» в литературе должна трактоваться как тема «человек, наука и техника». Научно-популярная и научно-художественная литература призвана, следовательно, освещать завоевания науки и техники в плане не только естественно-научном и производственно-техническом, но также в плане социальном, мировоззренческом и нравственном. Критерий успеха здесь, видимо, в степени приближения к человековедению, в том, насколько удается изображать науку и технику не в виде самодовлеющих явлений, а как собственную силу самого человека, и, одновременно, в том, насколько удается содействовать воспитанию и совершенствованию лучших человеческих качеств в постепенно формирующемся человеке.

Научно-популярная и научно-художественная литература тем, в частности, и отличается от учебной, что не просто сообщает готовую информацию, вкладывая ее в голову читателя, так сказать, уже в разжеванном виде, но ведет его мысль по тем тропам, которые пройдены человечеством, закаляет и оттачивает ее. По отношению к научно-популярной и научно-художественной литературе особенно справедливы слова В. Ф. Асмуса о том, что чтение должно быть трудом и творчеством, что читатель должен сопереживать с автором и в чем-то идти еще дальше. Конечно, это не означает абсолютных, жестких граней между учебной, научно-популярной и научно-художественной литературой – иногда учебники могут быть написаны на научно-популярном или научно-художественном уровне.

Особенно велики в данном случае возможности научно-художественной литературы, которая, пользуясь средствами художественного воздействия, концентрирует внимание на внутреннем мире исследователя, на оптимистической трагедии научно-технического творчества. Она в состоянии воспитывать в сегодняшних школьниках – завтрашних дееспособных и ответственных взрослых людях – чувство гордости человеческой мыслью, бесстрашием, честностью, правдивостью, принципиальностью и красотой науки, чувство презрения к волюнтаризму, догматизму, пустой болтовне, демагогии.

Думается, что пример правильного понимания этой задачи и удачного ее решения дал Ю. Вебер в упоминавшейся ранее книге «Когда приходит ответ».

Герой книги – Мартьянов – защищает диссертацию, опираясь на средства и аргументы математической логики. Его оппонент – антагонист Баскин – выступает против, не затрудняя себя разбором исследования по существу, а бросая громкие слова о «символических выкрутасах», «дебрях схоластических упражнений», «реакционных извращениях». Ссылаясь на авторитетное мнение «о всей этой лженауке», Баскин назвал известного лектора, который часто выступал от имени философии и с удовольствием наводил порядок в вопросах современного естествознания. «Не соответствует», «необходимо осудить», «решительно отмести» – было главным, чем одаривал он своих слушателей. И недавно еще возвестил он об опасности, что надвигается на науку вместе с новейшей выдумкой, под названием «кибернетика». Он даже пытается спекулировать на работах В. И. Ленина. Разоблачая Баскина, автор утверждает веру в чистоту и принципиальность подлинной науки.

Выходя за границы научно-популярной и научно-художественной литературы, представляется уместным обратиться к «сказке для научных работников младшего возраста» – книге А. и Б. Стругацких «Понедельник начинается в субботу» (М., «Детская литература», 1965). Здесь также ведется война против демагогии и спекуляции в науке – черт, воплощением которых является профессор Выбегалло. На аргументы своих критиков он также отвечает крикливой бессодержательной болтовней: «Вы стираете... Вы всячески замазываете! Мы, конечно, стираем противоречия... между умственным и физическим... между городом и деревней... между мужчиной и женщиной, наконец... Но замазывать пропасть мы вам не позволим... Царские жандармы меня не запугали, и вы меня также не запугаете!.. Отгораживаете нашу науку от народа... Критики не любите». Остро сатирический, даже гротескный образ Выбегалло помогает «научным работникам младшего возраста» воспитать в себе иммунитет и ненависть к лженауке, в какие бы покровы она ни драпировалась.

Долг познавательной литературы состоит также в том, чтобы формировать такие черты, как коллективизм и интернационализм. В денном случае существенно то обстоятельство, что наука – плод коллективных усилий людей, результат их сознательной или бессознательной кооперации, продукт деятельности ученых различных наций, представителей различных государств. В то же время обращение к науке, ее истории и настоящему служит важным источником воспитания социалистического патриотизма. Важную роль в этом отношении могут сыграть наряду с книгами, посвященными деятельности отечественных ученых, инженеров, изобретателей, книги, развертывающие историческую панораму движения научно-технической мысли на протяжении длительных отрезков времени и в пределах ряда стран.

Вместе с тем познавательная литература обязана значительно глубже и убедительнее, чем это делается в большинстве случаев, раскрывать социальный смысл научно-исследовательской работы, ее реальные последствия для человека, пробуждать понимание того, что применение науки должно соответствовать ее гуманной сути, активно содействовать выработке научного мировоззрения.

Было бы неверно утверждать, что эта задача вообще не решается. Например, в книге А. Томилина и Н. Теребинской «Для чего – ничего?» освещены вопросы о строении материи, о противоречиях в развитии познания. Более того, авторы специально ввели в книгу краткий рассказ о марксистской диалектике. Это их несомненная заслуга, тем более что им удалось в целом успешно справиться с поставленной ими перед собой нелегкой задачей. Изложение основных положений диалектического материализма – пусть даже несколько эскизное, но достаточно четкое – не механически привязано к естественно – научному и техническому содержанию книги, а органически вписывается в него.

Следует лишь добиваться большей точности в отдельных формулировках. Так, фраза: «Философское учение Маркса возникло при анализе общественных отношений. А Фридрих Энгельс блестяще применял этот же метод в своих философских обобщениях вопросов естествознания» – в некоторой степени противопоставляет друг другу Маркса и Энгельса, вызывает ошибочное впечатление, будто бы Маркс, в отличие от Энгельса, не опирался на естественно-научный материал. Однако общеизвестно, что Маркс и Энгельс совместно вырабатывали новое мировоззрение, опираясь как на исследование общественных отношений, классовой борьбы, так и на важнейшие завоевания естествознания того времени (открытие закона сохранения и превращения энергии, разработка клеточной теории, создание дарвинизма). И в дальнейшем Маркс постоянно обращался к данным естествознания, о чем свидетельствуют его математические рукописи, обширные (хотя еще не опубликованные) тетради по естествознанию и технике, многие положения, сформулированные в «Капитале» и других трудах.

Однако такие неточности не характерны для книги в целом.

К сожалению, опыт Томилина и Теребинской по освещению мировоззренческих проблем пока еще является почти исключением.

Большую мировоззренческую нагрузку должны нести книги, освещающие проблемы философской, социологической, экономической науки. Но такие книги появляются крайне редко. Между тем в этой области может быть сделано много полезного, о чем свидетельствует, например, книга И. Строгова «Знакомый незнакомец» (Л., «Детская литература», 1964). Живо, интересно она раскрывает некоторые вопросы политической экономии и теории научного коммунизма, рисует перспективы будущего общества, создаваемого в нашей стране. Можно назвать также книгу К. Гладкова «О самой большой мечте человечества» (М., «Детская литература», 1965).

Но счет явно невелик.

Научно-популярная и научно-художественная литература преследует еще одну – непосредственно практическую – цель: расширять человеческую базу науки завтрашнего дня, звать молодежь к научной деятельности. Почином, заслуживающим внимания, здесь может служить публицистическое раздумье-повествование В. Келера «Приглашение к открытиям» (Л., «Детская литература», 1964). Книга написана с позиций глубокой заинтересованности, она не может оставить юного читателя равнодушным, она показывает увлекательность и романтику науки, но честно говорит и о трудностях научного поиска, о неудачах и поражениях, ожидающих ученого. Ученых автор называет героями долгого пути.

Пожалуй, эту мысль стоило развернуть еще детальнее, прямо сказать, что наука невозможна без повседневной, кропотливой, подчас однообразной, утомительной работы, которая не обязательно завершится эффектным открытием. Но он совершенно прав, когда обращается к школьнику: «Найди себя настойчивостью и трудом. Покажи себя прекрасными делами. И даже если не тебе будет суждено сделать величайшее, безыменное пока, открытие нашего времени, считай, что к тебе лично, персонально к тебе обращен величайший творческий призыв.

Мы ждем тебя, Ньютон!»

В одном строю с научно-популярной и научно-художественной литературой шагает ныне научная фантастика.

В одном из шутливых рассказов И. Варшавского – «Под ногами Земля» – описывается возвращение группы космонавтов на Землю. По земному времени их полет продолжался 44 столетия. За этот срок люди – земляне, естественно, ушли далеко вперед. Путешественники узнают о закреплении информации в наследственной памяти, о глобальной телепатической связи, об искусственном мозге, перерабатывающем всю информацию, поступающую из космоса, о регенерации органов человеческого тела, об управлении животным миром посредством изменения генетического кода. Все это поразительно. Но по-настоящему потрясают путешественников вопросы, которые им задают земляне, об условиях жизни в ставшую такой далекой эпоху старта их космического корабля. Оказывается, у людей будущего самые нелепые представления о прошлом планеты, об истории человечества. «Тридцатые и сороковые годы двадцать первого столетия. Какая трудная и романтическая эпоха! Войны с космическими пришельцами, бунт рожденных в колбе, охоты на динозавров!» – таковы эти представления. Почерпнуты они, оказывается, из богатейшей коллекции манускриптов, найденных при археологических раскопках. При ближайшем рассмотрении эти «манускрипты» оказываются... обрывками научно-фантастических произведений, написанных, в основном, во второй половине двадцатого столетия.

В рассказе, таким образом, выдвигается мысль: насколько можно судить о нашей действительности, о ее достижениях и тенденциях по современной научно-фантастической литературе.

Бесспорно, под грифом «научная фантастика» подчас публикуются произведения, в которых не присутствует ни наука, ни даже фантазия. Но общее направление развития научно-фантастической литературы соответствует потребностям развития общества. Молодежь во многом обязана ей в планах и информационно-познавательном, и эстетическом, и воспитательном.

Более того, в развитии научной фантастики за последнее время явственно намечается передвижение центра тяжести от сообщения некоторой научной информации (особенно естественно-научной и технической информации) в сторону психологических и нравственных проблем.

В связи с тем, что наука все более входит в быт, повседневность, утрачивая ореол экзотики (но не привлекательность!), научная фантастика все более освобождается от функций, не свойственных художественной литературе. Подобно всей художественной литературе, она выкристаллизовывается как литература отнюдь не о науке (так же, как нет художественной литературы о гончарном деле, мыловарении или производстве синтетического каучука) и не об ученых (как нет литературы о скотоводах, бухгалтерах или пожарниках), а о человеке, вооруженном наукой. К научной фантастике в полной мере относится все то, что характеризует художественную литературу вообще – как человековедение.

Отсюда и вытекает естественное и необходимое обращение к человеческим отношениям, к внутреннему миру человека, к психологическим и нравственным проблемам, возникающим в обстановке, которая мысленно конструируется так или иначе с помощью науки.

И если обратиться, например к работам А. Азимова, то окажется, что их очарование объясняется как раз их человечностью, их человеческим поведением, тем, что связанные с ними конфликты являются глубоко человечными конфликтами.

Точно так же, например, творец в новелле В. Ревича «Штурмовая неделя» (сб. «Фантастика», М., «Молодая гвардия», вып. 3, 1965) чисто по-человечески кричит нерасторопным ангелам: «Вы срываете мне графики!» И опять-таки ведет себя, как подобает человеку, когда приходится решать вопрос о природе света. Одна бригада предложила создать свет как поток маленьких частиц – корпускул, другая предложила волновой вариант. Бог долго слушал доводы обеих сторон, но так и не мог прийти к заключению, чей проект лучше. Голова у него разламывалась от бесчисленных интегралов, диаграмм, формул, и наконец с н принял компромиссное решение: пусть будет свет и тем и другим одновременно.

Собственно же научная информация в значительной мере выводится за рамки художественной литературы. Например, известный рассказ А. Казанцева «Взрыв» давно уже нельзя рассматривать как факт художественной литературы, хотя он, конечно, остается научной гипотезой (несколько беллетризованной), причем актуальность этой гипотезы не снята до сих пор.

Научно-технический прогресс ставит перед познавательной литературой еще несколько вопросов, имеющих самостоятельное значение.

Один из них – вопрос о научной точности. Специализация современного научного знания повышает требования к автору научно-популярной и научно-художественной книги, требует, чтобы этот автор сам стал специалистом, или делает необходимым вовлечение специалистов в литературу. В итоге ускоряется слияние литературы и науки, без чего лишается смысла любая установка на занимательность.

Второй вопрос касается места познавательной литературы в системе современных средств «массовой культуры». Время, когда книга или статья были единственными источниками знания, миновало навсегда. Теперь, как уже отмечалось, литература стала лишь одним из элементов обширной системы, в которую входят также кино, радио, телевидение, иногда – запись на граммофонной пластинке или магнитофонной ленте. Необходимо проанализировать каждый из компонентов этой системы и их взаимоотношение, определить их специфику, возможности и значение. Очевидно, что они должны не конкурировать друг с другом, не подменять, а дополнять друг друга, давая делу образования и воспитания молодежи свои собственные средства. До настоящего времени такая работа практически еще не проделана. Но уже теперь можно отметить, что, по-видимому, та наглядность, которая присуща кино и телевидению, должна быть в какой-то степени усвоена литературой. Рисунок, схема, изображение часто рассматриваются как необязательный привесок к научно-популярной или научно-художественной книге, играют второстепенную или даже третьестепенную роль. Пора отказаться от таких взглядов и признать, что в хорошей книге для детей текст и изображение должны быть равноправными, в равной мере необходимыми составляющими.

Общий вывод состоит в том, что от того, в какой мере научно-технический прогресс воплощается в научно-популярной и научно-художественной литературе, зависит степень воздействия этой литературы на общественную жизнь.

1. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, том 35, стр. 241.

2. Там же, том 36, стр. 452.

3. М. Горький. Что такое наука? «Пути в незнаемое», сб. 4. М., «Советский писатель», 1964, стр. 459–460.

4. М. Горький. Что такое наука? «Пути в незнаемое», сб. 4. М., «Советский писатель», 1964, стр. 460.