ЧТОБЫ ОБЪЕДИНИТЬСЯ НАДО РАЗМЕЖЕВАТЬСЯ

ИТАК, разногласия в этой среде те же, что и в «большом мире». Вот статья – вопль М. Прудаевой: «Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?» Здесь нет ответов, здесь только вопросы, но они задаются честно, ситуация анализируется непредвзято, хотя, возможно, недостаточно глубоко.

Статья достаточно характерная, так что цитаты из нее будут обширными. Пусть о фэнах будет сказано устами фэна.

«КЛФ возникли в эпоху застоя. Возникли, как и многие объединения, как одна из оппозиционных форм мышления. Пришли в них люди, чьи возможности не удавалось задавать и стандартизировать индивидуальность, кто хотел хоть как-то разобраться в происходящем... Наиболее читаемой в КЛФ стала социальная НФ, говорившая эзоповым языком страшные вещи, да и сами фэны активно критиковали боли и проблемы «развитого социализма».

И определенная часть фэнов, выделив умение будить мысль в социальной НФ, сделали вывод, что НФ и есть последняя инстанция, в ней все найдено, все сказано, поэтому нам остается только пропагандировать ее как можно шире... И появилось то поколение доблестных рыцарей НФ, которое, собственно, и сформировало представление о движении. Это они оставили нам прекрасную мечту о единстве фэн-движения...

Но с тех пор мир несколько изменился.

А фэны... повисли в воздухе. Они так привыкли быть оппозицией, что никогда и не задавались вопросом: почему? Почти никто не пошел дальше. Казалось бы, кому, как не членам КЛФ, столько читавшим о Тормансе и Свире, не выйти сейчас из подполья.

На самом деле часть КЛФ сейчас, благословляя демократию, целиком ушла в кооперативно-хозрасчетную деятельность. Другая же часть... продолжает вести бумажную войну...»

Да простят нас фэны! В прошлом году, анализируя ситуацию в фэн-культуре на материале башкирского фэн-лагеря «Дошелец», наша газета позволила себе провести параллель между фэн- и рок-культурой, ища сходства и различия между ними. Говорят, многие наши фэны обиделись на это – им показалось излишним такое сопоставление, ибо никакого генетического родства с рокерами они не чувствовали и знать их не хотели, предпочитая существовать в собственном мире – изолированно. Но – да простят они нас еще раз, ибо почти все в статье М. Прудаевой с прискорбной точностью повторяет последние самоиздатские статьи Ильи Смирнова, известного журналиста из рок-андеграунда. Рокеры и фэны оказались в похожих тупиках.

ПРОГНОЗЫ – вещь всегда неблагодарная и малоутешительная. Однако, увы, фэндом связан множеством нитей с Большой Землей, и его будущее – это наше общее будущее, его противоречия – наши всеобщие противоречия.

За пять рублей продавалась на «Аэлите» книжка издательства «Воздушный транспорт» – сборник повестей молодых фантастов «Темная охота». Увы, это «советская фантастика», подобранная с расчетливым идеологическим подтекстом. За «идеологический подтекст» тут прощалась даже художественная несостоятельность. Увы, представлены в сборнике именно те самые имена, которые сейчас считаются «восходящими». И это повести не десятилетней давности – середины 80-х, а некоторые и уже времен перестройки.

Оговоримся, что каждый писатель имеет право на любые политические убеждения. Однако сознательная идеологизация еще никогда не шла на пользу литературе. И если ранние Стругацкие еще продолжают покорять нынешнего читателя своим наивным обаянием, своей искренней верой, то нынешние эпигоны ранних Стругацких начисто лишены этих качеств.

А. Столяров – явный лидер «молодых», любимец фэнов, лауреат читательского приза этого года «Великое Кольцо». Повесть «Третий Вавилон». Лихой детективный сюжет. Смысл ее: пророки, ясновидцы, обладатели способности «подключаться» к нашему миру, видеть все его беды и слезы – умирают, не выдержав этого «подключения». Слишком рано еще обнаружил человек в себе этот дар, слишком много еще в мире боли и жестокости. Не под силу человеку чувствовать это. Прекрасная гуманистическая идея. Одно только настораживает. Повесть обильно пересыпана газетными сообщениями о взрывах и войнах на земном шаре. Действие повести затрагивает весь XX век. Много описаний в ней тяжелых, непереносимых для человека ситуаций. Есть даже такая, где нехороший западный корреспондент, находящийся в стане некоей антикоммунистической оппозиции, требует от солдат совершать зверства специально для съёмки, чтобы потом выдать их за зверства коммунистов. Что ж, и не такое еще случалось на нашей Земле – ситуация возможна. Но нет в этой повести ни единой «слезинки ГУЛАГа». Боли родной земли – особняком. Было бы столь же некрасиво, если бы на одних «коммунистических» зверствах была построена повесть. Есть они, все эти «антикоммунистические» зверства, были и будут. Да только односторонность эта уже говорит о многом. Нет тут действительных болей мира – есть идеология. А если представить себе фантастического героя, чьи чувства подключаются сначала к зверствам одной стороны, потом – к зверствам другой... Есть от чего сойти с ума.

Олег Корабельников, лауреат «Аэлиты» этого года. Повесть об укрывшихся в тайге языческих славянских богах, леших, русалках. Прекрасная была бы повесть, да вот вам и политический намек: «Мудрствовать по-мурзамецки выучились, на курчавых да волооких богов предков своих сменили. Прежде-то себя внуками Перуновыми да внуками Даждьбожьими чтили, а ныне-то где корень свой ищете? В стороне полуденной да в стороне закатной! А корень-то здесь! Здесь, в земле русской!»

Но повесть А. Бушкова хуже всего. Называется «Варяги без приглашения». На Земле проводят свои эксперименты эмиссары двух цивилизаций – «филантропы» и «перестраховщики». «Филантропы» однажды летом 87-го года вдруг осчастливливают трех жителей Земли нежданным материальным благополучием, желая в перспективе осчастливить так же все человечество. Эмиссар «перестраховщиков» предупреждает о том, что человечество зажрется и потеряет духовность. «Плохой» Горчаков, участник эксперимента, по наущению «филантропов», убивает эмиссара «перестраховщиков», прикрываясь фразами о голодающих детях и о том, что этот человек стоял на пути к счастью миллионов, и о том, что людей сначала надо накормить, а потом с них спрашивать духовность. «Хороший» Песков пытается рубить топором и жечь свое богатство во имя независимости человечества от куска хлеба из рук «филантропов». Мне тут яснее ясного одно: стоит чуть-чуть изменить политическую направленность повести, и станет нехорошим Песков, и пойдет убивать эмиссаров «филантропов», но уже во имя высоких целей независимости человечества. Оба хода надуманны и нелепы, ибо идеологизированы. Вот во что выродился искренний пафос ранних Стругацких. Это во многом напоминает мрачные речи Бондарева о том, что нам не нужно материальное изобилие, нам нужна духовность. Кстати, в повести есть лишь абстрактные рассуждения о нищете в Африке и Азии, но ни единого намека на отечественные лимитные общаги, бараки и детскую смертность. Автор, скорее всего, даже не подозревал, что это можно ввести в повесть. Ибо это «советская фантастика». Увы, конфликт между материальным и духовным вечен, он будет всегда, но еще никогда не решался он в нашей литературе так бездарно.

Вот во что вырождается фэновское фрондерство и «социальная НФ».

НО закончить хочется на оптимистической ноте. Просто потому, что жизнь не стоит на месте. Свято место пусто не бывает – в будущем обязательно появится талантливый писатель-фантаст, который сумеет заговорить о новых проблемах на новом уровне. В том числе о конфликте материального и духовного. В том числе о муках этого мира – с позиции, так сказать, общегуманистической. Хотя сомнительно, что «советские фантасты» примут его за своего. Скорее всего, не заметят, «отфутболив» в сторону «литературы вообще». Но и там тоже он не ко двору придется – в общем, все как всегда.

Наверное, самое верное сейчас – держаться общечеловеческой, общегуманитарной линии, не встревая в политизированные склоки. Однако таких общечеловеческих книг в НФ отчаянно мало. В позапрошлом году нам приходилось писать об отечественных толкиенистах. Однако до сих пор эпопея «Властелин Колец» полностью не издана у нас, ходит только в самиздате, получая, однако, все большую популярность среди фэнов...

Раскол среди фэнов неизбежен, да он уже наступил, хотя не все это понимают. Будет ли он в перспективе более болезненным или менее – зависит от того, как будут проходить аналогичные процессы в обществе.

А еще что сказать напоследок? О самой «Аэлите»? Что она вырождается, как утверждают некоторые? Что она процветает? Что не было это времяпрепровождение пустым для шестисот человек из сорока городов? Или что безнравственно заниматься «неформальной» деятельностью ради собственного удовольствия – в такое чертовски сложное время?

Трудно сказать. Очень.