ВИТАЛИЙ ЗАБИРКО: «ФАНТАСТИКА ПРЕЖДЕ ВСЕГО ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»

С писателем беседует Владимир Ларионов

Первая фантастическая книга Виталия Забирко повесть-предостережение «Вариант Пата» вышла в 1991 г. А написана была в 1984-м... Ещё труднее шли к читателю его «Войнуха» и «Побег», написанные соответственно в 1972-м и 1974-м и увидевшие свет в авторских сборниках В. Забирко «Вариант» и «Тени сна» лишь в 1991-м (первые публикации – в 1989-м и 1990-м годах в сборниках ВТО МПФ).

На второй странице обложки «Варианта Пата» рядом с фото автора помещена краткая биографическая справка: «Виталий Сергеевич Забирко родился в 1951 году в городе Артёмовске Донецкой области. Окончил химический факультет Донецкого государственного университета». Далее сообщается, что Забирко трудился старшим научным сотрудником в Донецком ВНИИреактивэлектрон (напоминаю, что это факты из далёкого теперь уже 1991-го года). Позднее Виталий работал журналистом, редактором, главным редактором издательства «Отечество» и продолжал писать фантастику. Хотя с публикациями снова начались проблемы. Теперь уже не по тем причинам, по которым его произведения были не ко двору в советские семидесятые и в восьмидесятые... Вот слова Далии Трускиновской: «Талантливый человек обычно бывает жутко неповоротлив, когда приходится пристраивать свои труды. С появлением диких рыночных отношений многие перспективные литераторы оказались выброшены из процесса и возвращаются в литературу с большим напрягом. Так вот, Забирко... Он как раз из той когорты».

Забирко пишет добротно. Особенно уверенно чувствует он себя в жанре НФ, нынче не очень популярном. Умело объясняет непонятное и таинственное, смело подводит философскую базу под свои художественные построения, органично и достоверно сочетает научное обоснование фантастического элемента с захватывающим и непредсказуемым сюжетом, лёгкостью изложения, хорошим литературным языком. Забирко настолько привлекает научная проблематика, что свой роман «Рай под колпаком» (2004) о «гуманитарном нашествии» чужаков из многомерной Вселенной, он закончил любопытным теоретическим приложением-бонусом под названием «Топологическая теория строения атомов», дающим представление о многомерности пространства и объясняющим многие ранее необъяснимые факты (в частности – периодичность системы элементов, существование стабильных и нестабильных изотопов, явление магнетизма и т. д.).

К сожалению, Забирко до сих пор остаётся недостаточно оцененным писателем, а ведь он автор классического образчика НФ – авторского сборника «Пришествие цивилизации» (1995), замечательного плутовского романа «Все пули мимо» (1998), иронического триллера «Слишком много привидений» (2002), фантастического боевика «Операция «Карантин» (2002), романа в трёх повестях «Путевые заметки эстет-энтомолога» (2003), название которого недвусмысленно предупреждает читателя, что под обложкой книги – та же старая добрая НФ, которой старается не изменять автор.

Виталий Забирко в последние годы активно работает и печатается. В прошедшем, 2005-м году, практически одновременно вышли в свет два его новых романа: «Мы пришли с миром...» и «Антропогенный фактор» (за него В. Забирко получил в дни «Еврокона–2006» в Киеве Международную премию «Бронзовый Икар»); осенью 2006 г. опубликован роман «Мародёр», только что закончен новый роман «День Пришельца». Это – многослойные, необычные произведения, написанные талантливым человеком, заслуживающие внимательного прочтения. А ещё это – научная фантастика, слухи о смерти которой будут сильно преувеличенными до тех пор, пока у нас есть такие фантасты, как Виталий Забирко.

22 декабря 2006 г. Виталию Забирко исполняется 55 лет. Редакция «Реальности фантастики» сердечно поздравляет Виталия Сергеевича и желает ему крепкого здоровья и новых книг!

Как вы пришли в фантастику? Почему именно в фантастику?

Есть вопросы, на которые человек ответить не в состоянии. Например, о смысле бытия. К этим вопросам относится и вопрос, почему человеку что-либо нравится, а что-то нет. В частности, мой брат обожает киндзу, способен есть пучками, я же её на дух не переношу (странно, но люблю петрушку – родственное киндзе растение), однако ни он, ни я, объяснить наши симпатии и антипатии не можем. Это же касается и отношения к литературе. С детства любил читать художественную литературу, часами просиживал в читальном зале библиотеки (не всё, что хотелось прочитать, выдавали на дом), вместе с тем нравились и точные науки. Не напрасно после школы поступил в институт на химический факультет и затем семнадцать лет проработал старшим научным сотрудником ВНИИРеактивэлектрон. Наверное, эта любовь (либо предрасположенность интеллекта) и обусловила приход в научную фантастику. Полёт мысли, поиск выхода из сложных ситуаций, нестандартные решения свойственны как науке, так и научной фантастике. А заниматься тем, что тебе нравится, по моему мнению, и есть смысл жизни каждого конкретного человека.

С какими трудностями вам приходилось сталкиваться на творческом пути? Когда было труднее всего?

В 1971 году (я тогда учился на первом курсе университета) журнал «Техника-молодёжи» объявил конкурс «71-РОБОТ–72» на лучший научно-фантастический рассказ. Я написал свой первый в жизни рассказ «Сторожевой пёс», отправил в редакцию, а через полтора месяца получил из «ТМ» письмо, в котором сообщалось, что моя вещь будет опубликована. Ободрённый успехом, я написал ещё пару рассказов, отправил в редакцию журнала, их похвалили и пообещали, что поставят в план. Через полгода рассказ под названием «Сторожевой пёс корпорации», данным редакцией, был опубликован. Когда я его прочёл, то пришёл в ужас: от моей вещи остались только начало и финал. Смысл произведения был полностью утрачен. Я отправил в «ТМ» гневное письмо, редакция извинилась, вручила приз за лучший рассказ... но другие рассказы в журнале так и не появились. Семнадцать лет после этого меня нигде не печатали. Впрочем, эта участь постигла не одного меня – целое поколение фантастов так называемой «четвёртой волны» писало в стол.

В авторском варианте рассказ «Сторожевой пёс» был опубликован двадцать лет спустя, но, что прискорбно, практически во всех интернетовских библиотеках размещён именно оскоплённый и бессмысленный журнальный вариант...

Тем не менее, сейчас труднее, чем тогда. Не в смысле публикаций, с ними всё нормально – печатают практически всё, что пишу. Другое обидно – тот читатель, для которого пишу (умный, интеллектуальный, разбирающийся в науке и художественной литературе), сейчас от фантастики отвернулся, небезосновательно считая её литературой для дебилов.

Наверное, дело здесь и в том, что люди нынче вообще очень мало читают, а «интеллектуальный, разбирающийся в науке» читатель попросту потихоньку вымирает. Как я понял, в целом вы невысоко оцениваете качество современной фантастики...

Говоря словами персонажа известной сказки А. Толстого, «пациент скорее мёртв, чем жив». Весьма плачевное состояние. Издаётся много книг с грифом «Фантастика», но литературно-художественный уровень большинства произведений иначе, как инфантильно-дебильным, не назовёшь.

Фантастика – прежде всего художественная литература, и это первейший и основной критерий, по которому она должна оцениваться. Независимо от того, научная ли это фантастика или фэнтези. Являясь приверженцем НФ, я, тем не менее, с удовольствием читаю и перечитываю Толкиена. Но... но только первую книгу, «Хоббит», с прекрасным ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫМ переводом. Переводчик не только сумел высветить художественные достоинства произведения, но и передать интеллектуальную насыщенность книги, написанную знатоком фольклора народов Великобритании. Однако переводы последующих книг отнюдь не блещут художественными достоинствами, более того, из них выброшена интеллектуальная составляющая из-за непонимания переводчиками, что это такое. В результате получились выхолощенные пересказы, в которых сохранилось только действие. Хорошо по поводу подобных пересказов поиронизировали Стругацкие устами кота Василия из «Понедельника...»: «Затем, естественно – калёная стрела, все три головы долой, Иван вынимает три сердца и привозит, кретин, домой матери... Каков подарочек!»

К сожалению, таких «подарочков» у нас до девяноста процентов современной фантастики.

Написание серьёзной НФ требует знаний во многих областях, поэтому недоросли от литературы опасаются работать в этом жанре, что касается фэнтези, то здесь, вроде бы, особого ума не надо – всё происходит по щучьему велению. Вот и хлынули сюда авторы, застывшие в умственном развитии на уровне двенадцатилетних детей, не имеющие понятия о художественной литературе и не подозревающие, что без интеллектуальной составляющей настоящего художественного текста никогда не получится (мол, в школе писать научили, значит, я уже писатель). Дети эту галиматью читают (они всё читают, всё впитывают), но когда подрастают и понимают, каким низкопробным чтивом их кормили, навсегда отворачиваются от фантастики (к слову: в детстве мне нравились Казанцев и Колпаков, но когда вырос из штанишек с бретельками, то очень жалел, что в моём детстве были они, а не Кир Булычёв. Сколько времени потрачено на то, чтобы выдавить из себя псевдолитературный мусор!).

Чему отдаёте предпочтение: малой, большой или средней форме? Если бы издатели одинаково и безотказно брали у вас романы, рассказы и повести, что бы вы писали с большим удовольствием?

Это зависит от тех задач, которые ставлю перед собой, разрабатывая тот или иной сюжет. С другой стороны – исходя из классического определения – у меня написан всего один роман: «Все пули мимо». Остальные крупные произведения – это, по сути, повести. Всё дело в прозе жизни: чтобы написать добротный роман, необходимо минимум два-три года, а иногда и десять. Но откуда взять столько времени, если за крупную повесть, которую пишешь год, получаешь гонорар меньше зарплаты дворника за тот же период?

Так что, имей я время, то писал бы и то, и другое, и третье. Что касается нынешних условий, то предпочёл бы писать рассказы и повести от четырёх до восьми авторских листов. Я никогда не сажусь за стол, если в голове не готов сюжет с завязкой и развязкой. Когда наращиваешь на «скелет» сюжета литературное «мясо», то это интересно на протяжении шести-восьми листов, а дальше наступает охлаждение в работе. Творчество заканчивается, так как автору уже известны все литературные изыски, остаётся только рутинная работа по написанию, а рутина никому не доставляет удовольствия.

Ваши взаимоотношения с издателями? Вы ведь сами когда-то были издателем...

Мои нынешние отношения с издателями так же просты и тривиальны, как отношения между продавцом и покупателем. Написал, предложил на продажу, купили, либо не купили, если купили, то заплатили. Проблема в том, что многие современные издатели рассматривают книги исключительно как товар, на котором можно сделать деньги. Они и делают деньги, издавая любую галиматью, ничуть не заботясь о качестве товара. Когда тиражи низкопробного чтива стали падать, издатели попытались возвратиться к изданию добротной литературы, но беда вся в том, что ценитель художественной литературы давно отвернулся от фантастики, а подростки, с упоением читающие топорно написанную бесконечную сагу о битве человечества с монстрами, вылезшими из унитаза, пока ещё не в состоянии отличить настоящую художественную литературу от поделок (по себе знаю: когда в двенадцать лет попытался читать «Солярис» Станислава Лема, он показался скучным и малопонятным, но когда в шестнадцать снова прочитал роман, для меня навсегда канули в небытие Казанцев и ему подобные).

Впрочем, кое-какие издательства пытаются держать высокий уровень художественной литературы, отметают откровенно графоманские рукописи, месяц-два (а не одну неделю) скрупулёзно редактируют произведения, доводя их до нормального уровня, однако они не в силах противостоять потоку псевдолитературного хлама, и, зачастую, не выдерживая конкуренции, тихо вымирают. Что и случилось с издательством, в котором я работал.

Как рождается замысел нового романа? Вам нужен побудительный толчок (какое-то событие в вашей жизни или вне её, прочитанная научная статья и т. п.)?

У преферансистов есть хорошая поговорка: «Знал бы прикуп – жил бы в Сочи». Так и с авторами – знал бы, что стукнет в голову... Хорошо, если озарение. А если серьёзно, то всё зависит исключительно от фантазии автора. Что-то удивило, что-то поразило, что-то приснилось, и далее на этой основе идёт построение сюжета, иногда не имеющего ничего общего с исходными данными. Например, в молодости я на спор написал рассказ по заданной теме. Тема была проста: об Аленьком цветочке. Я подумал несколько часов, и за три дня написал научно-фантастический рассказ, не имеющий ничего общего со сказкой Аксакова, но спор выиграл (рассказ никогда не публиковался как самостоятельное произведение, позже я включил его отдельной главой в повесть «Тёплый снег»). «Побудительным толчком» к написанию повести «Войнуха» был сон. Я вскочил среди ночи и до утра от руки написал два авторских листа (никогда более у меня не было такой производительности – остальные полтора листа повести я дописывал четыре месяца).

В общем, рождение замысла нового произведения происходит почти так, как описано в рассказе Варшавского «Секреты жанра». Дочка просит папу написать рассказ о Красной Шапочке и Сером Волке, и он садится и пишет космическую страшилку под названием «Красный скафандр». Рассказ написан мастерски, и если бы автор сам не признался, никто бы не догадался, что заложено в основу сюжета.

Какой, по вашему мнению, должна быть научная фантастика? Ваше определение НФ?

Умной, интеллектуальной, ХУДОЖЕСТВЕННОЙ литературой. Автор обязан разбираться в тех научных дисциплинах, которые так или иначе представлены в произведении. При этом не важно, будет ли автор излагать свои идеи или пропагандировать современные научные теории, гипотезы и т. п. Главное, чтобы текст был ХУДОЖЕСТВЕННЫМ и научные воззрения органически вплетались в повествование, не вызывая у читателя недоверия и отторжения.

Что касается моего определения НФ... Зачем её как-то определять, чем плох термин «НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА»? В одном из своих интервью я уже высказывался по этому поводу и теперь повторюсь.

Надоели разговоры в кулуарах различных конвентов:

– Ты в каком жанре пишешь?

– Турбореализма.

– Вау-у!

– А ты?

– Апофигизма.

– Вау-у-у!

– А я ва-аще пишу ахренпоймизм!

– Вау-у! Вау-у-у!!!

По-моему, приклеивание ярлыков к НФ и придумывание новых направлений осуществляется авторами с единственной целью: чтобы их посредственное творчество нельзя было оценивать по законам художественной литературы, составляющей частью которой является научная фантастика.

Считаете ли вы кого-то своим учителем?

Братьев Стругацких. Никогда не был знаком ни с кем из них лично, и всё же возьму на себя смелость считать себя их заочным учеником. Не будь их творчества, скорее всего, не было бы писателя Виталия Забирко (в ранних произведениях даже подражал им, правда, весьма коряво). Читал и перечитывал их произведения, смотрел, как строится сюжет, как выписаны диалоги, как подаются характеры персонажей... Вообще, считаю, что писатель должен учиться всю жизнь, поскольку нет предела совершенствованию. Если писатель возомнил, что он уже на вершине, значит, его творчество обречено на спад.

Естественно, на любого литератора оказывают влияние его любимые писатели. В фантастике для меня такими писателями являются Бредбэри, Лем, Шекли, Саймак... В серьёзной художественной литературе: Лагерквист, Маркес, Парницкий, Кавабата, Уайлдер, Эко, Мерль (его проза, но не фантастика!), Уорен, Чехов, Шолохов, Пушкин (его гениальная проза) ... По моему глубокому убеждению, если фантаст не читает серьёзную художественную литературу, хороший писатель из него не получится.

Были в моей жизни и те, кто непосредственно принимал участие в становлении моего творчества. Это и Виталий Бабенко, пригласивший меня на Всесоюзный семинар молодых-писателей фантастов, когда я, отчаявшись после долгих лет «непубликации», подумывал бросить литературу и с головой уйти в науку, и Дмитрий Биленкин, поддержавший добрым словом и мудрыми советами в трудные минуты, и Виталий Пищенко, опубликовавший все мои произведения, накопившиеся «в столе» за восемнадцать лет, и автор первого в СССР детектива «Последнее дело Коршуна» Вадим Пеунов, беседы о литературе с которым были для меня единственной отдушиной на периферии. Сейчас, когда я оглядываюсь назад, вспоминаются только светлые моменты литературной жизни, а ссоры, обиды и разногласия давным-давно канули в небытие.

Недавно вышла ваша новая книга «Мародёр»...

Главный герой «Мародёра» – беглец-переселенец из будущего. В этом романе я впервые обращаюсь к путешествиям во времени, если не считать короткой повести «Парниша, открой дверь!» (1992), где герой скачет по выдуманным временам.

Предполагается ли продолжение романа «Мы пришли с миром...»?

Очень не люблю писать продолжения – скучно писать о тех же персонажах, хочется чего-нибудь новенького и не только по теме, но и иных героев с иными характерами.

Хотя, чего греха таить, в раннем творчестве я использовал приём, позаимствованный у Стругацких: в ряде произведений появлялись герои предыдущих повестей, рассказов, но при этом в одних повестях главные герои становились второстепенными, в других – второстепенные главными. Единственным примером в моём творчестве, когда главный герой из одного произведения переходит в другое – это трилогия «Путевые заметки эстет-энтомолога». В 1991 году я написал повесть «Ловля млечника на живца» и считал её полностью законченной, а тему закрытой. Но когда через десять лет приступил к написанию повести «Имитация», мне вдруг показалось, что будет весьма любопытно, если главным героем окажется эстет-энтомолог из повести «Ловля млечника на живца». Сюжет «Имитации» тоже был законченным, тема закрытой... но, странное дело, дилогия из-за этого плохо совмещалась, поэтому для логического завершения цикла была написана третья повесть «Крылья судьбы». Чтобы уже никогда не возвращаться к этому герою!.. Хотя, кто знает? Никогда не говори никогда.

И – несколько слов о недавно законченном вами романе «День Пришельца».

Как-то не принято автору давать оценку только что законченной вещи. Находясь в эйфории от завершения работы, он считает именно последнее произведение самым лучшим. Но мне действительно кажется, что «День Пришельца» в смысле художественной литературы – моя удача. В романе нет ни рукомашества, ни дрыгоножества, нет кровавых перипетий, зато есть мягкий юмор, ирония, есть грусть, есть многообещающая концовка. Сюжет, в общем, незамысловат: молодой учёный, занимающийся изучением аномальных явлений, получает приглашение на празднование Дня Пришельца в российской глубинке. Коллеги подтрунивают над ним, но он всё-таки решается и едет, надеясь среди фанатов НЛО найти настоящих очевидцев аномальных явлений. Что там дальше, говорить не буду. Если купят и издадут, прочитаете. Надеюсь, что почитателям фантастики, как хорошей художественной литературы, понравится.

Что бы вы посоветовали молодым авторам?

Я ещё не встречал людей, которые называли бы себя учёными, имея за плечами среднюю школу, где они ходили на уроки физики. В то же время любой, кого в школе научили писать буквы, складывать из них слова, а из слов – предложения, почему-то вправе мнить себя писателем.

Единственное, что могу пожелать молодым: если вы не хотите прослыть авторами литературы «для умственно отсталых», учитесь писать художественную литературу, читайте классиков фантастики и серьёзной прозы, учитесь у них строить сюжет, писать диалоги, обозначать характеры персонажей. Тогда есть вероятность, что вы из автора станете писателем.

Ваши ближайшие планы?

Человек я не суеверный, но вот что странно: стоит мне рассказать о своих планах – и задуманное произведение остаётся ненаписанным. Впрочем, в этот раз сделаю исключение, и вот почему. Когда я заканчиваю произведение, оно мне настолько надоедает, что я стараюсь переключиться на написание чего-то совершенно иного. Кардинально меняю не только тему, но и место действия. По хронологии моих произведений за последние годы это выглядит так: «Слишком много привидений» (действие на Земле), «Путевые заметки эстет-энтомолога» (действие в космосе), «Рай под колпаком» (Земля), «Антропогенный фактор» (космос), «Мы пришли с миром» (Земля) ... Далее у меня была задумка написать произведение на космическую тематику, но я имел неосторожность рассказать сюжет другу... И вместо этого сюжета начал писать роман «Мародёр», в котором действие происходит на Земле. После «Мародёра» хотел приступить к отложенному на время сюжету... И написал «День Пришельца». Сейчас имею твёрдое желание всё-таки взяться за тот многострадальный сюжет... получится ли?

Беседовал Владимир Ларионов,

ноябрь 2006 г.