БОРИС СТРУГАЦКИЙ: «СЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ» ПОЛНАЯ ЕРУНДА

В одном из своих интервью Борис Стругацкий сказал о старшем брате Аркадии: "Он считал, что наши проблемы нужно решать крутыми средствами, в отличие от меня, либерала. Он был более якобинцем, чем я. Как человек военный, кадровый офицер, он был сторонником жестких мер". Знаменитые братья-фантасты подарили отечественной литературе "Понедельник начинается в субботу", "Трудно быть богом", "Улитку на склоне" и другие шедевры, непреходящая ценность которых, быть может, объясняется как раз и несхожестью авторов. Младший из них всегда стремился по возможности не конфликтовать с действительностью, и сегодня он без нужды не покидает дома, а с миром общается главным образом через электронную почту. Борис Стругацкий верен себе: он отказался от личной встречи с нашим корреспондентом, зато не один день терпеливо отвечал на все вопросы по "мейлу".

"ОТВЕЧАТЬ НА ВОПРОСЫ - ТЯЖКИЙ ТРУД..."

- Борис Натанович, чего вы стараетесь избегать?

- Например, я очень не люблю говорить о себе. И по возможности не говорю. Не люблю сугубо личных вопросов и стараюсь от них всячески уклоняться.

- Кажется, что в произведениях Стругацких нет ни одного положительного образа журналиста. Зато хватает отрицательных. Это от нелюбви к "сугубо личным вопросам" или вообще к профессии?

- Господи, это наверняка чистейшая случайность! Мы никогда не задумывались над нашим отношением к журналистам. И относились к ним уж во всяком случае не хуже, чем, скажем, к братьям-писателям. Меня, честно говоря, мало интересуют отдельные личности и их амбиции. Интересует сама ситуация. Люди есть люди, и, в частности, журналисты есть журналисты. Нельзя предъявлять им нравственные требования, существенно иные, нежели ко всем прочим. И я не предъявляю. Я жду от них только одного - чтобы они говорили мне "правду, всю правду и ничего, кроме правды". Чем точнее они выполняют эту первую свою заповедь, тем лучше я к ним отношусь.

- Как-то вы сказали: "Задавать вопросы гораздо труднее, чем на них отвечать. И чем ты старше, тем труднее".

- С возрастом начинаешь понимать глубокий смысл известной максимы: "Правильно поставленный вопрос содержит в себе половину ответа". Сортируешь возникающие у тебя вопросы и довольно быстро обнаруживаешь, что "правильно поставленных" почти нет. А с другой стороны, на поставленные правильно - нет ответов.

- Когда вам в последний раз приходилось менять взгляды?

- Думаю, очень давно. Мировоззрение мое полностью сложилось к концу 60-х, и с тех пор в мире и вокруг не произошло ничего такого, что заставило бы меня это мировоззрение сколько-нибудь существенно подправить.

- А возрастная переоценка?

- Разумеется, многое из того, что раньше казалось чрезвычайно важным или привлекательным, сейчас оставляет равнодушным и даже просто не нравится, например, пение хором, танцы под магнитофон, вообще - ухаживание за прекрасным полом... Но мне трудно называть это "переменой взглядов". Это именно чисто возрастное изменение представлений о привлекательном и интересном, и не более того.

- Почти все произведения братьев Стругацких - о выборе. Как правило, о выборе между плохим и очень плохим. В последнее время перед вами вставала такая дилемма? В жизни, творчестве?

- Эта дилемма неистребима. Она всегда присутствует. Например, сейчас я делаю выбор: отвечать дальше на вопросы (то есть исполнять обязанность, которую сам же на себя и взвалил), или прерваться и почитать роман Елены Чижовой (тоже обязанность - я член жюри премии "Северная Пальмира"), или заняться чем-нибудь необременительно приятным, например, полистать альбом с коллекцией марок. Кроме того, предстоит еще поход в магазин (ежедневная прогулка). Выбираю: ответить, потом сходить в магазин, потом почитать роман. А марочки пока отставить. До лучших времен.

- А если серьезно?

- Но я вполне серьезен! Вся будничная жизнь есть не что иное, как последовательность выборов, причем, как правило, именно между плохим и очень плохим (неприятным и очень неприятным, нежеланным и совсем уж нежеланным). Вас интересуют роковые повороты, случаи, когда выбор способен изменить судьбу? Но это (слава Богу!) большая редкость, я уже и не помню, когда мне приходилось делать такой выбор в последний раз и что это был за выбор. Наверное, что-то достаточно неприятное, и память услужливо стерла событие, а точнее - загнала в подсознание.

- Сейчас вы живете настоящим или будущим?

- Живу я, разумеется, настоящим, но никогда не выпускаю из виду будущее. Это, если угодно, черта моего характера, не совсем типичная. Поэтому, помнится, я с большим удовлетворением прочитал у Бертрана Рассела: "Цивилизованный человек отличается от дикаря главным образом предусмотрительностью". Я всегда хорошо учился: не прогуливал занятий, слушал лекции внимательно (за редким исключением, вроде основ марксизма-ленинизма), тщательно готовился к экзаменам. Образ крыловской стрекозы ("Ты все пела? Это дело. Так пойди же, попляши!") произвел на меня, видимо, еще в детстве большое впечатление.

- А проблема множественности обитаемых миров вас сейчас занимает? Как-то вы сказали: "Человечество, похоже, действительно одиноко во Вселенной, никаких достоверных следов разумной жизни в космосе не обнаружено. Но может быть, мы просто не умеем отличать результаты деятельности сверхразума от естественных процессов и живем рядом с ним (со сверхразумом) из века в век, даже не подозревая об этом. Так сказать, за пазухой у сверхцивилизации". Какие это могли бы быть процессы?

- Теоретически это может быть любое грандиозное явление природы: цунами, тайфуны, землетрясения, эпизоотии. Войны, революции, эпидемии, великие открытия - все можно без труда объяснить сознательной или даже бессознательной деятельностью сверхцивилизации. Можно, но совсем не нужно. Гипотеза существования Бога способна объяснить вообще все на свете (и самым простым образом), именно поэтому такая гипотеза не представляет никакого научного интереса.

- Вы переписывались со Станиславом Лемом. Его мировоззрение оказалось идентичным вашему ("мир сугубо материален")?

- Насколько помню, с паном Станиславом я никогда не переписывался. Мы встречались раза два-три в Ленинграде в первой половине 60-х, не более того. Лем несколько раз тогда приезжал в Россию (в частности, в Ленинград), встречался с нашими писателями, выступал по ТВ. Мировоззрения Лема и братьев Стругацких по большому счету действительно совпадают. Оба автора - сугубые материалисты, чуждые мистики и какого-либо идеализма вообще. Оба сугубые космоцентристы: не считают человека венцом творения и вполне допускают существование самых различных форм жизни, кроме хорошо ныне известной, белковой (в этом вопросе они серьезнейшим образом отличаются, скажем, от Ивана Антоновича Ефремова, который всегда отстаивал и обосновывал антропоцентризм). Наконец, оба уверены в том, что тайн во Вселенной бесконечное множество, но любая из них может быть раскрыта усилиями целенаправленной мысли: ничего непознаваемого в мире нет, хотя познали мы до сих пор лишь ничтожно малую частицу того, что в нем (в мире) есть.

- Как вам показался Лем?

- Он удивил меня прекрасным знанием русского языка, разговорчивостью и великолепной эрудицией. Типичный интеллигент: в очках, аккуратный, небольшого роста, улыбчивый, просто одетый. На улице встретишь - и в голову не придет, что перед тобой человек с самым мощным, наверное, воображением среди всех писателей XX века. Мы с братом всегда относились к пану Станиславу с почтительностью и симпатией. Любимой нашей лемовской книгой был (а для меня и остается) "Солярис". И еще мы оба любили "Голос неба" (который на самом деле - "Глас Божий").

"У МЕНЯ НЕТ КОНТАКТА С ГЕРМАНОМ..."

- Год назад на вопрос: "Вам уже ясно, что за фильм снимает Алексей Герман?" вы ответили: "Я знаю одно: если кто-нибудь в мире способен снять хороший фильм по "Трудно быть богом" - это Алексей Герман". Что вы теперь скажете? Вы видели отснятые сцены? Надежды оправдались?

- У меня нет никаких контактов с Германом, и о фильме я знаю не больше (а скорее всего, меньше), чем вы. Я не знаю даже, где сейчас Герман и чем он занимается.

- А являетесь ли вы вообще автором сценария этой кинокартины? Если да, то почему так мало знаете о съемках? Герман консультировался с вами по поводу картины? Вроде бы режиссер и сценарист должны работать в связке...

- Почему же? По-разному бывает. Например, над сценарием "Сталкера" мы работали в тесном контакте с Тарковским, и Аркадий Натанович даже регулярно ездил на съемки. А, скажем, с режиссером Фляйшманом (который снимал немецкий вариант фильма "Трудно быть богом") никакого контакта у нас не было. Совсем. Когда мы в первый раз работали с Германом в конце 60-х, контакт был очень тесный, а сейчас вот - никакого. Так уж получилось.

- По поводу сценария в дирекции кинокартины на "Ленфильме" ответили так: "Автором его является Светлана Кармалита. Изначально сценарий писал Борис Стругацкий, но потом в текст были внесены поправки. Стругацкий в курсе происходящего, сейчас Кармалита и Стругацкий находятся в контакте". А вы, оказывается, не в курсе и не в контакте...

- Да нет, в общем, все это соответствует действительности. Просто контакты наши чрезвычайно редки, но в более частых нет никакой необходимости. Насколько знаю, за основу нынешнего фильма взят тот сценарий, который мы делали с Германом в 68-м. Он слегка подправлен, но, я бы сказал, несущественно. В новейших поправках я участия не принимал.

- А почему? Вы не сошлись во взглядах, поссорились? Совместная работа не заладилась с начала съемок? Или контакт пропал в процессе?

- Нет, ничего такого не было. Просто мне изначально не показалось интересным возвращаться к этой теме. А Герман интерес сохранил. И слава богу.

- Вы смотрели последний фильм Германа "Хрусталев, машину!"? Какой вам?

- Только отрывки. По-моему, очень сильная картина.

- Герман снимает "Трудно быть богом". А что другие режиссеры? Кто-то еще в последнее время обращался к произведениям Стругацких?

- Обращаются довольно часто, но все как-то бестолково. Ничего определенного пока нет, хотя договоры подписаны и даже выплачены авансы. Есть многолетней давности договор по "Обитаемому острову". Кина нет. Только что истекло время действия контракта по "Понедельнику" - кина нет опять же. Греки заключали договор на "Миллиард лет" - представления не имею, чем дело завершилось и завершилось ли вообще. Много лет режиссер Михаил Масленников тщится пробить съемки "Малыша" - безрезультатно: нет денег. Американцы заключали опцион на "Жука в муравейнике" - все кончилось пшиком... И так далее и тому подобное. Довольно безнадежная картина.

- Говорят, что американцы снимают фильм After the Visitation по "Пикнику на обочине". Что вам об этом известно?

- Очень мало. Знаю, что история эта тянется уже больше десяти лет. Знаю, что снимает режиссер Вонг, тот самый якобы, который снимал известный сериал "Секретные материалы". Знаю, что по условиям договора влиять на съемки никак не могу.

- Правда, что вы не смотрите эти самые "материалы"?

- Да ерунда полная. Именно поэтому я и не жду от After the Visitation ничего особенного. Хотя и любопытно было бы посмотреть! Мне рассказывали, что сценарий переделывался несколько раз.

- Кому из кинорежиссеров, кроме Германа, вы без опасений доверили бы сейчас работу с произведениями Стругацких? Кто, так сказать, в вашем формате?

- О, да таких режиссеров великое множество! И дело тут даже не в том, они "мои" или "не мои". Приличный фильм практически по любой повести Стругацких может снять, как мне кажется, любой режиссер. Были бы деньги и желание.

- Вы хотели сказать - любой приличный режиссер? Запороть даже вещи Стругацких в кино очень просто, и это неоднократно подтверждено практикой (взять хотя бы немецкую экранизацию "Трудно быть богом").

- На мой взгляд, по произведениям Стругацких не снято ни одного действительно плохого фильма. Посредственные - сколько угодно, но ведь все-таки неплохие. Но вы, разумеется, правы: я имел в виду, конечно, не любого режиссера, а режиссера приличного, а таких у нас - пруд пруди.

- Но личные предпочтения у вас, очевидно, есть? Вы в этом смысле однажды упоминали Кубрика (как пример). А из ныне живущих? Спилберг? Лукас? Бессон? Михалков?

- Все названные режиссеры способны снять любой фильм, на любую тему, по любой книге. И так, что мы с вами будем только пальчики облизывать. Повторяю: нужно только желание. И деньги, разумеется.

"ПЕРЕЧИТЫВАТЬ СВОЙ ПЕРВЫЙ РОМАН Я НЕ РИСКНУ..."

- После выхода под псевдонимом вашего первого самостоятельного романа "Поиск предназначения..." вы сказали: "Писатель С. Витицкий мучительно и с огромным трудом пишет свой второй роман. Как известно, писать его на порядок труднее, чем первый. Вот он и мучается, несчастный старик". Как продвигается работа? О чем роман? Можете приоткрыть завесу тайны?

- Нет, не могу. Могу сказать только, что получается скорее все-таки не роман, а большая повесть. На роман духу не хватило.

- Повесть автобиографическая?

- В ничтожной степени.

- Это фантастика? Или вы склонились к реализму?

- Разумеется, фантастика. Но реалистическая. Реальность, искаженная фантастическим допущением.

- А почему второй роман труднее?

- По-моему, это имманентное свойство второго романа. Я слышал (и читал) соответствующие жалобы множества самых разных писателей. Скорее всего, дело здесь в том, что материал для первого романа писатель накапливает всю предшествующую жизнь, а материал для второго - только в промежутке между вторым и первым.

- Но "Поиском предназначения..." вы довольны?

- Я доволен, что сумел закончить его (я вовсе не был уверен, что это у меня получится). И мне понравилось его (в свое время) перечитывать - это добрый признак. Однако же перечитать вторично я бы его уже не рискнул.

- Говорят, сейчас вы почти не читаете иностранной фантастики.

- Мы и раньше догадывались, что читаем далеко не лучшее из того, что публикуется на Западе. Такова уж была тогдашняя издательская политика: разрешалось печатать в год два-три-четыре названия, не больше, и наши замечательные редакторы и переводчики (работавшие, например, в издательстве "Мир") старались, чтобы уж в этот жалкий перечень попали лучшие из лучших. А теперь мы получаем все и закон Старджона предстает перед нами во всей своей неприглядной красе: девять десятых чего угодно (в том числе и зарубежной фантастики) есть дерьмо. Искать самому жемчужные зерна в этой огромной навозной куче мне было просто не под силу, и читал я только то, что настоятельно рекомендовали мне самые утонченные из знатоков, а это пара названий в год, никак не больше. И далеко не всегда (почти никогда) не совпадали мои впечатления с мнениями знатоков... Так вот и наступает разочарование.

- Однажды вы критически отозвались о творчестве Сент-Экзюпери и даже привели на этот счет чью-то цитату.

- Точной цитаты я, к сожалению, сейчас привести не могу. И автора не помню. Что-то вроде: "Вот пример того, как банальность, поднятая на высоту в пять тысяч футов, становится философией". Жестко сказано и даже жестоко, но что-то в этом, увы, есть.

- Говорят, что книги Стругацких читали по крайней мере два крупных российских политика - Явлинский и Жириновский. Жириновский оказался благодарным читателем?

- Представления не имею. Знаю только, что к моему 65-летию он прислал поздравительную телеграмму весьма трогательного содержания и совсем не официальную.

- А Путин хоть одну вашу книгу прочел?

- Мне бы этого хотелось.

"Я ОБЫКНОВЕННЫЙ ЮЗЕР-ЧАЙНИК..."

- Если не секрет, какой компьютер стоит у вас дома? В какой почтовке "мейлите"? Что за доменное имя после "собаки" в вашем электронном адресе - tf?

- Компьютер Pentium-3, 800 Мг Сервер tf, насколько мне известно, принадлежит издательству Terra Fantasica. А вот насчет почтовки - тут я пас. Я ведь всего лишь обыкновенный юзер-чайник и в компьютерных нюансах совсем не разбираюсь.

- А в Интернете много времени проводите? Лем, кажется, высказывался против Интернета. А Гребенщиков в свое время сказал: "Интернет - это больше, чем "Битлз".

- Интернет - это новый славный мир. Я провожу там не так уж много времени, но хорошо понимаю людей, которые оттуда вообще норовят не вылезать.

- Но Интернет и развращает, и губит, и оглупляет. И является наркотиком.

- То же самое (слово в слово) можно сказать и о телевидении. И о кино. И о любой масс-культуре. За все хорошее приходится расплачиваться. Вот мы и расплачиваемся.

- А что ждет нас дальше? Интернет-зависимость, слыхали?

- Не верю ни в какие ужасы. Интернет-зависимость - нисколько не более опасный зверь, чем ТВ-зависимость, рок-зависимость или, скажем, телефонозависимость. Да, появится слой людей, которые жить не могут без Интернета и вне Интернета. Да, их будут, скорее всего, миллионы. Но их всегда будет меньше, значительно меньше (к сожалению), чем наркоманов, хулиганов и алкоголиков.

- Что вы предпримете, если в стране снова начнут "закручивать гайки"?

- Ничего особенного. Очевидно, буду жить по принципу: если ничего нельзя сделать, то нужно все видеть, все понимать, не дать обмануть себя и ни с чем не соглашаться. Так в конце 60-х писал замечательный литературовед и публицист Аркадий Белинков - чеканная формулировка modus operandi любого из диссидентов всех времен и народов. А еще буду ждать и надеяться (как рекомендовал еще граф Монте-Кристо).

- Каким событиям будущего вы хотели бы стать свидетелем?

- Таких великое множество. Вот, навскидку: победа над нищетой, победа над наркоманией, победа над раком.

- А победа над пороками рода человеческого?

- Давайте будем реалистами: это дело весьма отдаленного будущего.

Владимир КОЖЕМЯКИН