ВЯЧЕСЛАВ РЫБАКОВ: «ВАН ЗАЙЧИК ВЫШЕЛ НА КОНТАКТ СО МНОЙ В КОКТЕБЕЛЕ»

Вячеслав Михайлович, я знаю, что работа над шестой книгой цикла «Плохих людей нет» завершена. Будет ли продолжена «Евразийская симфония»? Каковы дальнейшие планы тибетского старца Хольма ван Зайчика?

Да, уже можно сказать, что так. Есть все основания полагать, что она в сентябре уже будет опубликована. Что же касается планов великого еврокитайского гуманиста, то коллективу переводчиков они, увы, неизвестны. Кто мы такие, чтобы великий старец отчитывался перед нами? Мы знаем свое место... Когда Хольм ван Зайчик находит это нужным, он просто присылает нам очередной текст. В этом смысле могу сказать с полной определенностью – на данный момент никаких новых текстов для перевода на русский язык из Шамбалы не получено.

Несколько слов о новом романе.

Называется он «Дело Судьи Ди», действие происходит уже в самом Ханбалыке – Игорь Алимов, один из консультантов переводчиков, недавно съездил на недельку в Пекин, и его свежие впечатления очень помогли при переводе глав, где описывается главная столица Ордуси. А начинается дело с того, что воздухолет, на котором Богдан летит в Ханбалык на празднование лунного нового года (и он, и Баг получили от императора именные приглашения), захватывают мусульмане из французской провинции Алжир, которые встали посреди салона, в проходе между креслами, вынули бритвы, поднесли себе к горлам и пригрозили покончить с собой, ежели кто пошевелится. И все, разумеется, сидят смирно – ведь люди могут погибнуть, кто ж возьмет на свою совесть такой груз...

Кстати, как таинственный еврокитайский гуманист, обретающийся в районе Шамбалы, относится к тому, что в России его эпопея пользуется большим успехом и получила уже несколько престижных фантастических наград («Золотой кадуцей» на «Звёздном Мосту–2001» в Харькове, «Серебряный Роскон–2002» в Москве, «Меч в зеркале» на конгрессе российских фантастов «Странник–2001» и «Интерпресскон–2002» в Санкт-Петербурге), а «Дело победившей обезьяны» выдвинуто на соискание литературной премии «Букер – Открытая Россия»?

Я думаю, что с тибетских высот все это кажется довольно мелким. Нам, переводчикам и консультантам, премии приятны. Полагаю, и читателям, которым нравятся произведения ван Зайчика, они тоже приятны. Но вот ему самому... То есть он, конечно, знает о наградах – хотя, при всей своей профессиональной памяти, всё-таки уже путает тот меч и этот, серебряного коня и бронзовую улитку... Судя по некоторым признакам и намекам в его письмах, которыми он порой сопровождает присылаемые новые романы, это заключить можно. Но и только. Мне это, в общем-то, понятно. Попробуйте, например, взять картину Рериха «Тибет» или «Тень Учителя», и на ее фоне поставить, скажем, «Золотой кадуцей». Масштабы, масштабы... Но с другой стороны – перечисленные вами лавры помогают нам, переводчикам и консультантам, продолжать свое дело. То, что русскоязычный читатель так принял творения Хольма ван Зайчика – хороший ответ тем маловерам, которые поначалу пытались убедить нас, что эти книги здесь вообще никому не нужны, что они обречены на провал, что они нелепы и глупы... Это – да.

Когда Вячеслав Рыбаков порадует читателей своим новым фантастическим романом? Задумки, надеюсь, имеются? О чём хочется написать?

Если начать с последнего вопроса – то обо всем. А это в принципе невозможно. Поэтому приходится всякий раз как-то поджиматься, и это самое трудное – определить, какое именно ядрышко для кристаллизации остального сюжета и следом за ним – текста, сейчас надо придумать... Простукиваешь, простукиваешь собственную жизнь, будто глухую стенку; и вдруг иногда звук меняется. Ага, там не глухая стека, там чуток замаскированный ход! Тогда – хрясь лбом в это самое место! Если не угадал – шишка и ничего кроме. А если расслышал правильно – то вперед! Задумка сейчас, кажется, есть, но лбом я еще не хрястнул, поэтому ручаться за нее не могу. Если все будет хорошо, осенью напишу новый роман и в декабре отдам его в родимый АСТ.

Признаёте ли вы обозначение (позиционирование) «писатель-фантаст»? Можно и так спросить: чем писатель и писатель-фантаст отличаются друг от друга?

Я не знаю ни одного хорошего писателя, который не был бы фантастом. И, с другой стороны, далеко не всякий формальный фантаст может похвастаться сколько-нибудь богатой фантазией. Разница, если брать писателей из первой фразы данного ответа, оставив за рамками разговора писателей из второй (чего про них говорить-то?), лишь количественная: в зависимости от личных свойств разные писатели сдвигают мир в своем произведении от реально существующего вокруг них в сторону того мира, какой им в данный момент для их целей нужен, в разной степени – но делают это все поголовно, чтобы выжать из реальности то или иное обобщение, ту или иную основную мысль, которая настолько писателя жжет, что ему приходится писать это самое произведение. Как правило, из слитного густого сумбура реальной жизни ничего определенного для ума и сердца извлечь нельзя. А из книг – можно. Почему? Потому что писатель с помощью своей фантазии (и чем ее больше, тем больше он способен разглядеть – а уж потом это видение он старается передать другим) превращает бесформенные пятна событий реальной жизни, эти кляксы Роршаха, в читаемые, осмысленные, более или менее однозначно интерпретируемые руны, иероглифы, знаки.

Каково творческое кредо (или тайная миссия, сверхзадача) писателя Рыбакова?

Ох, не делайте мне смешно и больно... «Всегда!» Годится? «Миссия невыполнима!» Так еще лучше? Или опять-таки: «Мы знаем, что эта задача не имеет решения – мы хотим знать, как ее решать».

А что сейчас волнует публициста Рыбакова?

То же, что писателя и востоковеда. Уж пол-лета почти прошло, а я еще и отдыхать не начал...

Как предпочитаете это делать?

Есть притча об ученике Резефорда, который, стараясь произвести впечатление на учителя, все изображал неутомимую бурную деятельность. «Вы и по вечерам работаете?» – спросил его великий физик. «Да, и по вечерам...» – «И по выходным?» – «И по выходным, учитель...» – «И в праздники!» – «Да, я и в праздники работаю, и на каникулах...» – постарался дожать Резефорда ученик. Но тот лишь раздраженно подергал себя за ус и спросил: «Если вы все время работаете, то когда же вы думаете?» Так вот я предпочитаю отдыхать, думая. В году на это времени не хватает.

Буквально на днях взял билет в Коктебель.

Сидя в Коктебеле, продолжаете работать?

А то! Слово «сидя», правда, не подходит. Как отшагаешь километров двадцать тридцать по степи или вдоль берега, из бухты в бухту (кругом ни души, молчать можно сутками напропалую, вокруг – красота) – волей-неволей в голове что-то варится. «Гравилет» был придуман в Коктебеле – могу даже точно сказать, где меня настигла первая поклевка (это была вдруг возникшая сцена в больнице, где героя лечат сразу жена и любовница): когда я лез на гору, которая следующая за Кучук-Енишаром (горой Волошина), если идти к Двухъякорной долине, но не Биюк-Енишар, а просто отросток Узун-Сырта. «Человек напротив» и «На чужом пиру» были придуманы в Коктебеле. Более того, даже ван Зайчик впервые вышел на контакт со мной именно там – еще летом 1999 в голову запрыгнули и его имя, и его китаизированный вариант: иероглифы Цзацикэ-ван красуются в моих отпускных бумажках того сезона, и общая концепция Ордуси, и некоторые даже мелкие детальки, и основные наметки образа и стиля... Позднее, когда я попросил Игоря Алимова помочь мне консультировать переводчиков, а он был так любезен, что согласился, именно те образы я и старался ему передать словами, вводя в курс дела: «Представь, что все время смотришь «Я шагаю по Москве», только детектив...» Но работу над переводом мы начали год спустя, потому что сначала мне нужно было написать «На чужом пиру» – он придумался раньше, а я свято соблюдаю очередность... Так что такого отдыха, как в Крыму (Рыбаковский «Коктебель» есть обобщающее слово, под которым следует понимать и Новый Свет), не может быть ни в Турции, ни на Канарах. Где там тридцать километров холмистой степи без никого?

Поэтому я очень боюсь, что, если стараниями братских правительств России и Украины в Крым станет ездить совсем муторно и тошнотно, писателю Рыбакову придет конец. У меня очень сильная личная заинтересованность в том, чтобы сохранялись добрососедские отношения с нашим верным и последовательным стратегическим партнером.

Недавно в Санкт-Петербурге состоялось вручение премии «Национальный бестселлер», которая досталась Александру Проханову за скандально известный роман «Господин Гексоген». Прокомментируйте, пожалуйста.

Даже не слышал об этом. И роман, увы, не читал. Лет двадцать назад я прочитал три страницы из «Дерева в центре Кабула» – мне хватило. Впрочем, возможно, я выгляжу сейчас как высокомерный неуч. Не надо так понимать. Моя реплика отнюдь не носит оценочного характера – я сообщаю факты из своей биографии, и все.

Несколько слов о вашей работе в редколлегии журнала «Полдень, XXI век».

Покамест она минимальна. Стартовый номер показался мне, так сказать, монотонно мрачноватым. Рисовать жизнь беспросветно ужасной – это такой же обман, как соцреализм, только с обратным знаком. Не так давно я, в частности, послал Борису Натановичу несколько забавных и очень недурственных миниатюр моего коллеги по ван Зайчику Игоря Алимова. Желающие могут с ними ознакомиться по адресу [К сожалению, в 2014 году страница отсутствует - YZ]. На мой взгляд, такого рода вещи могли бы хоть как-то разбавить атмосферу.

Есть ли у вас какие-либо нагрузки, посты по линии Союза писателей Санкт-Петербурга? Или подобная общественная деятельность вас не привлекает?

Я член приемной комиссии Союза писателей Санкт-Петербурга.

Наверное, приходится читать прозу молодых авторов? Что посоветует маститый, опытный, зрелый автор Вячеслав Рыбаков зелёной начинающей литературной молодёжи?

Очень мало, не хватает времени, к сожалению. А советовать вообще – это не наш метод. Не видя ни автора, ни текста, можно наболтать лишь кучу никому не нужных банальностей: типа «читайте классику» и «уделяйте больше внимания языку»... Бред. Советы – это всегда очень ответственно и очень конкретно. Обращаться к солдату на передовой со словами «Будь добрее» или к хирургу со словами «Семь раз отмерь – один раз отрежь»... Пусть этим занимаются фантасты. Из второй фразы соответствующего ответа.

Беседовал Владимир Ларионов,

июнь, 2002 год.