ЖЕНЩИНА, ЛЮБОВЬ, ФАНТАСТИКА

Постоянные читатели нашей странички, наверное, помнят публикацию интервью с ленинградским писателем-фантастом В. М. Рыбаковым "Чтобы я писал побольше..." ("Апекс", вып. № 26 от 1 июня 1989 г.).

Мы получили на это интервью несколько писем-откликов от наших коллег из других КЛФ. Один вопрос из КЛФ "Хронос" от м.н.с. Тюменского музея изобразительных искусств Марины Прудаевой показался нам достаточно любопытным своей несколько необычной интерпретацией творчества В. Рыбакова, чтобы переадресовать его писателю. Что мы и сделали.

Вячеслав Михайлович не заставил себя долго ждать с ответом, который мы с затаенной надеждой на намечающийся интересный диалог направили в Тюмень, получив оттуда обстоятельную разработку "женского вопроса", превратившую по нашему мнению, диалог в нечто, напоминающее дуэль.

Мы решили, что нашим читателям и читательницам будет небезынтересно познакомиться с получившимся подобием "круглого стола" на страницах этого выпуска "Апекса". Орфография и стиль писем, насколько это было возможно, оставлены авторские.

М. П.: - ...Мне бы хотелось задать (В. Рыбакову) еще один вопрос: за что он так не любит женщин? Почему у него в произведениях (интересных и незаурядных) женщина или дура-дурой или иллюстрация к доблестям мужчины, а то и вовсе олицетворение мирового зла ("Ветер и пустота")?...".

В. Р.: - Во-первых, я не совсем согласен с формулировкой вопроса. Ведь никто не спросит, как положено у интеллигентных людей: любит ли он женщин, или нет, и если нет, то почему? А сразу, как на Лубянке:, почему он не любит женщин? То есть сам факт преступления уже не обсуждается и в доказательствах не нуждается - ты тут мозги нам не пудри, что не копал тоннель из Бомбея в Лондон, а сразу колись и называй сообщников... Вот так хорошо нас воспитали семьдесят лет самой справедливой власти в истории человечества. Павлик Морозов стучит в сердце коллеги, хотя она этого не замечает.

Второе. Я с нею не согласен категорически. Женщины у меня не менее разнообразны, нежели мужики, а если и те и другие несколько однообразны, - значит, таланту не хватает. Жена профессора из "Первого дня" вполне идеальная любовница-друг. Женщина из "Ветра и пустоты" - в той же степени олицетворение мирового зла, в какой и мужчина - чего это он, гад невежливый, первым ползет, а не пропустил ее вперед? И т.д. Лень перечислять и перебирать всех.

Третье. Женщина - вот в чем дело - куда более чуткий показатель состояния общества, чем мужчина, потому что она гораздо динамичнее, нежели он, меняется вслед за изменениями в обществе. Это обусловлено ее основной биологической функцией - родить и выкормить молоком следующее поколение. Мужик преобразует мир, прет, как танк, с дубиной на пещерного медведя или на Зимний дворец, или в космос, и этим зачастую счастлив. Женщина во что бы то ни стало должна приспособиться и свить гнездо, чтобы там отложить и высидеть яйца. Если вокруг райские сады, она будет вить гнездо из благоухающих радужных лепестков. Если кругом помойка - она будет вить гнездо из обрывков грязного полиэтилена и ржавых консервных банок. Если вокруг выгребная яма, она будет вить гнездо из дерьма и перегрызет глотку всякому, кто будет уверять ее, что это негигиенично. И упрекать ее за это невозможно, потому что разгребать дерьмо - не ее, а мужское дело, а ее дело - вить из того материала, который навалили вокруг мужики. Исключения очень редки, и даже они, как правило, уродливы, как всякое отклонение от основной биологической функции, как уродлива, например, нога, предпочитающая не ходить, а читать или играть на флейте. Из этого вовсе не следует, как с удовольствием припишет мне ваша тюменская коллега, чтобы опять меня в чем-либо обвинить, будто бы я рад запретить женщинам читать или играть на музыкальных инструментах, а оставляю за ними лишь двенадцать часов плашмя в постели и двенадцать часов стоймя на кухне - нет. Основная биологическая функция отнюдь не отрицает духовности, а напротив, ее обогащает и освещает - но при том условии, что вить гнездо приходится не из дерьма. В последнем же случае понимание того, что бедная синичка, снующая взад-вперед хлопотливо и заботливо с отбросами в клювике не виновата ни в чем, а виноваты те передовики производства, которые на бульдозере прошлись по миру и не оставили ни травинки, ни веточки, подходящей для наведения уюта, отнюдь не облегчит мне жизнь в том случае, если придется целовать этот клюв. Но в девяноста шести случаях из ста, если я перед поцелуем скажу: родная, у тебя на губе что-то присохло, женщина ответит с негодованием: я для тебя воплощение мирового зла, да? Ты женоненавистник? Дура я для тебя, дура?!

Надеюсь, я исчерпывающе ответил на вопрос?

М. П.: - Неудобно как-то, ей-богу, снова поднимать этот пресловутый "женский вопрос", но уж очень хочется возразить уважаемому писателю.

Признаться, я не предполагала, что у ленинградской интеллигенции принято задавать вопросы в столь витиеватой форме. Мы - люди сибирские, простые: вижу у знакомого фингал под глазом - спрашиваю, откуда. Факт наличия вышеупомянутого фингала настолько очевиден, что спрашивать, есть ли он, - это уже прерогативы философов-идеалистов: являются ли предметы суть комплексами наших ощущений, или они - объективная реальность.

Но, может быть, все-таки немножко неэтично сходу объявлять меня Павликом Морозовым, не будучи даже знакомым со мной, как Вы полагаете, сэр?

Теперь собственно о вопросе.

Любой человек, будь он мужчина или женщина, является существом: а) биологическим; б) социальным. И разрывать эти функции нельзя. От биологической сущности еще никто никуда не ушел. Если же убрать пункт "б" - получится просто животное. Все тоталитарные режимы во все времена действительно пытались подавить социальную сущность человека, ибо жующими, подданными управлять куда легче.

Причем, с мужчинами эти эксперименты оказывались ничуть не менее удачными, чем с женщинами. Посмотрите в окно: если мы говорим об обывателях - куда уж им там на танки или, тем более, на мамонта, что они могут преобразовать, кроме преобразования "козла" в "рыбу"?

Женщина же всегда испытывала усиленное давление - с тех давних пор, когда закончился матриархат и поля и скот стали собственностью мужчины и только мужчины, женщине была отведена роль хранительницы очага, то есть домохозяйки - и только.

Таким образом, общество, устроенное и преобразованное мужчинами, оставляло женщине одни биологические функции воспроизведения потомства, мало чем отличающиеся от тех же функций животного, ну, вот разве еще на фортепьянах разрешало играть. Для их развлечения.

Чтобы не быть обвиненной в "женских выдумках", приведу слова И. А. Ефремова: "Иногда мне кажется, что человечество забыло с тех самых пор, как кончился матриархат и поклонение женщине-матери, что она не только возлюбленная, не только мать, рождающая ребенка! Она воспитательница человека, ребенка и мужчины тоже". ("Лезвие бритвы", М., "Прогресс", 1986 г., стр. 434).

Определять духовность, как бесплатное приложение к кухне и посетили, и все выходящее за пределы этого круга объявлять уродствами - что ж, это вполне мужская точка зрения, может быть, и простительная, учитывая, что мужчина является продуктом воспитания данного общества.

Но, может быть, духовность женщины сохранялась на протяжении веков, не благодаря общественному устройству, а вопреки ему? Не объясняется ли то, что человек восхищается мадонной с младенцем, тем, что материнство да еще, пожалуй, любовь оставались теми единственными областями, где женщина могла раскрыться, проявить себя и свои таланты, и восхищение - дань прежде всего именно духовности женщины. Но ограничивать любого человека только двумя, пусть даже и очень богатыми областями - не слишком ли это жестоко? Что же касается биологических функций женщины, то она отнюдь не столь неразборчива, чтобы вить гнездо из дерьма, как Вы изящно выразились. Уж если приходится жить в выгребной яме, то женщина зачастую предпочитает и вовсе его не вить. Вспомните о второй стороне все того же женского вопроса: одинокие женщины, разводы, число которых постоянно растет, т.е. уродства, как Вы считаете. Не многовато ли для уродств? А если тенденция?

Если женщина предпочитает быть одинокой, как бы тяжело это ни было, нежели быть с теми ничтожествами, которые окружают ее и валят кругом... И ведь как раз государство агитирует женщину за многодетность, сокращает выпуск противозачаточных средств, взывая к "вечному призванию женщины", увещевает ее не делать абортов, а не наоборот.

Женщина не принимает те правила игры, которые ей навязывают. Может быть, даже и не всегда это осознавая - давление пресловутых "традиций", журнал "Работница", ханжеское и обывательское "общественное мнение" усиленно внушают ей, какой она должна быть, чего хотеть, и пугает ее излишком (!) эмансипации, приводя аргументы типа "молчи женщина" и "Маша, вернись в семью".

Но о каком излишке эмансипации может идти речь в стране, где на самых низкооплачиваемых работах - женщины, на самых тяжелых - снова женщины, и даже размахивание "вечным призванием" объясняется отсутствием элементарной бытовой техники.

Это не излишек, это недостаток эмансипации. А героини Ваши, они, может быть, конечно, и разнообразны, но это разнообразие силуэтов, вырезанных из бумаги, - они все в одной плоскости.

Кстати, ловлю Вас на фразе: "...придется этот клюв целовать". Погодите, ведь в выгребной яме барахтаются одинаково и те и другие, а грязными у Вас получаются почему-то опять-таки одни женщины. Вы брезгуете и уверены, что Ваше внимание, а тем более снисходительное согласие целоваться должно вызывать слезы умиления, а вам не кажется, что эта женщина может ответить: "Прекратите приставать, гражданин, а то я милицию позову"?

Подводя итоги этого своеобразного эпистолярного диалога, искушенный читатель, несомненно, заметит, что оба собеседника однозначно сходятся во взглядах на саму цель обсуждения - судьбу современной женщины, которую надо любить, жалеть и уважать, а не делать из нее девушку с отбойным молотком и с дерьмом в клюве. Только одна сторона смотрит на это с точки зрения воинствующей, бескомпромиссной эмансипации и категоричности суждений, а другая - с позиции жалости к женщинам и жестокости оценок к мужчинам. Перевод же диалога из плоскости литературы в плоскость личностных характеристик собеседников невольно наводит на ассоциацию со спором о том, кто лучше играет - МХАТ или "Динамо". Хотелось бы также заметить, что писатель, несомненно, пишет свои фантастические произведения именно для того, чтобы обозначить болевые точки общества. Как видно из приведенного диалога, В. Рыбаков вполне справляется с этой задачей. Остальное зависит от активной позиции самих читателей.

Публикацию подготовил
В. ПЕРЕДКОВ.