ГЕННАДИЙ ПРАШКЕВИЧ: «ВСЁ ЕЩЁ ВПЕРЕДИ»

Геннадий Мартович ПРАШКЕВИЧ – прозаик, поэт, переводчик. Родился на Енисее, живет на Оби, с палеонтологами и вулканологами объездил, исходил в маршрутах Сибирь, Урал, Алтай, Сахалин, Камчатку, Курильские острова, плавал по трем океанам, посетил многие зарубежные стран. При этом всегда утверждал, что из провинции мир виднее.

Член Союза писателей России, Союза журналистов России, Нью-Йоркского клуба русских писателей, русского PEN-клуба. Лауреат Всесоюзной премии «Аэлита», премии Бориса Стругацкого «Бронзовая Улитка», приза читательских симпатий журнала «Если» «Сигма-Ф», литературной премии им. Н. Г. Гарина-Михайловского. Роман-утопия Г. Прашкевича «Пятый сон Веры Павловны» (в соавторстве с Александром Богданом) в 2002 году номинировался на Букеровскую премию. Член жюри Международной литературной премии имени Аркадия и Бориса Стругацких («АБС-премии») и Всероссийской литературной премии «Аэлита». Член редколлегии журналов «Уральский следопыт» (Екатеринбург), «День и ночь» (Красноярск). Составил, перевел и издал антологию болгарской поэзии – «Поэзия меридиана роз», высоко оцененную в России и в Болгарии, а так же книгу стихов корейского поэта Ким Цын Сона «Пылающие листья» (в соавторстве с В. Горбенко).

Г. Прашкевич – автор многих исторических, научно-фантастических, психологических рассказов, повестей и романов. Среди них: «Кот на дереве» (Москва, 1991), «Шкатулка рыцаря» (Харьков, 1996), «Пес Господень» (Москва, 1998), «Секретный дьяк» (Москва, 2001), «Разворованное чудо» и 2Великий Краббен» (Москва, 2002). Автор биографических книг «Самые знаменитые ученые России. От Ломоносова до Сахарова» (Москва, 2000)), «Самые знаменитые поэты России. От Ломоносова до Бродского» (Москва, 2001). В соавторстве с Александром Богданом написал несколько романов, посвященных становлению отечественного бизнеса: «Противогазы для Саддама» (два издания – Новосибирск, 1998, Москва, 2001), «Человек Ч» (Москва, 2001), «Пятый сон Веры Павловны» (Москва, 2001).

Книги Г. Прашкевича выходили в США, Англии, Германии, Польше, Болгарии, Литве, Югославии, Румынии, Узбекистане, Казахстане, Украине и других странах.

Геннадий Мартович, в апреле этого года вы участвовали в фантастической конференции «Киевкон–2003». Какие у вас впечатления от конвента? Что больше всего запомнилось?

Разговор с генетиком Виталием Кордюмом;

прогулки с Громовицей Бердник по Крещатику;

ресторанчик, который мы обнаружили с Васей Головачевым и Володей Ларионовым рядом с памятником Паниковскому. Платил Головачев, поэтому ели мы много и с удовольствием.

А как вам столица Украины?

Раньше я бывал в Киеве только проездом. Как правило, из-за кордона, и не было времени остановиться. Много лет звал в гости Боря Штерн, но этого не случилось. Зато теперь я увидел прекрасный весенний город, в котором, несомненно, можно быть счастливым.

Вы дружили с Борисом Штерном, долго переписывались с этим замечательным писателем. Где и как вы познакомились?

На знаменитом московском семинаре 1976 года, придуманном Ниной Матвеевной Берковой. На одном из занятий Аркадий Натанович Стругацкий крайне неохотно начал лекцию о прелести прочитанных в детстве книг. Сказывалось выпитое накануне. Ольга Ларионова тем временем тайком разливала водку под партой. Андрей Балабуха, Боря и я жадно прислушивались к волшебному бульканью. Вдруг Аркадий Натанович спросил строго: «Ольга, что вы там делаете?» и Ольга честно ответила: «Разливаю водку». Шеф не только одобрил, он благосклонно разделил с нами компанию.

Потом мы встречались с Борей в Коблево, Свердловске, Москве, Новосибирске, Риге, Владимире... Разговор всегда начинался сразу, поскольку мы его никогда не прерывали... Не прерван этот разговор и сейчас, поскольку время от времени я сажусь и пишу страничку о Штерне или что-то, навеянное Штерном. Мы ведь собирались написать большой эпистолярный роман. Куча моих писем до сих пор лежит у Тани, наверное, там две трети надо бы сжечь. Около трехсот Бориных писем хранится у меня. Помню мрачный 1992 год. Крысы на улицах Москвы. Не в переносном, а в прямом смысле. Голодные злые лица. А мы, заключив договор с издательство «Ренессанс», заказываем в кафе литровую бутылку водки «Орлофф». Какой удар для граждан вдруг обнищавшей страны! Нас узнают, нас приветствуют... Силы были, желания томили, мышцы тянуло, мы не походили на скучных людей. Мартович и просто Прашкевич остались в литературных вещах Штерна, как остался Штерн в литературных вещах Прашкевича. Превосходный, цветной, высокий, точный писатель, но как ужасно, как ужасно Боре не повезло. Мне приснилось однажды, что мы идем с ним, взявшись за руки – Дон-Кихот и Швейк – по одной дороге под звездным небом. Вместе, рядом, но вовсе не в одном направлении. Невыносимо печальный сон. Боря сказал: «Слишком многое определяется не нами». До сих пор пытаюсь понять сказанное.

Считаете ли вы, что национальная фантастика (украинская, например) должна быть какой-то особенной, специфической?

В Ташкенте в драматическом театре я видел узбекскую научно-фантастическую пьесу. Космические корабли (естественно, узбекские) доставляли на Марс необыкновенный хлопчатник, восстанавливали занесенные песками каналы, зажигали хилых вырожденцев-марсиан на стахановский ударный труд...

А в Москве видел магазин какого-то патриота под вывеской: «Русская рыба»...

Осталось немногое: подержать в руках книгу под грифом – «украинский научно-фантастический роман».

Есть ли мечта, после осуществления которой вы решите: все, самое главное в жизни уже было?

С чего бы это вдруг?

Все еще впереди.

Вы живете интересной, насыщенной жизнью, много путешествуете, состоялись как писатель, вас окружают умные, приятные люди – есть чему позавидовать! А есть ли люди, которым завидуете вы? Возможно, не из современников, а из деятелей какого-то далекого прошлого?

Герберт Джордж Уэллс?

Вольтер? Пржевальский? Вернадский?

Амундсен? Капитан Дрейк? Иван Бунин? Михаил Стадухин, выходящий на Индигирку?..

Можно долго перебирать.

Чудовищно много людей, интеллект которых и внутренние побуждения вызывают легкую оторопь. Но знаете ли, эти валентности у меня давно заняты. Я замерзал на островах, умирал от тоски, расставаясь с действительно любимой женщиной, тонул в озере Очер, горел в самолете над Хабаровском, видел и делал то, о чем не рассказывают, искал свой след в Стамбуле и Нью-Йорк не считаю чужим городом, но кому завидовать? Большой старик лучше нас знает, что кому надо. А сделаешь что не так, он не поленится спуститься с небес и с удовольствием тебя отхерачит.

Вот и думайте.

Какой совет вы могли бы дать подростку, спросившему: «Как стать счастливым?»

Я бы сказал: «Смотри, дурачок, какая там девчонка! Не теряй времени!» А если бы он не успел, ткнул бы в плечо легонько: «Никому не завидуй, брось! Ты на свете один такой, а девчонок – как звезд в небе».

В школьные годы вы переписывались с Иваном Антоновичем Ефремовым, показывали ему первые рассказы. А вам школьники пишут?

Не только пишут, но несут и присылают рукописи.

Есть немало «подростков», которые с Божией и с моей помощью доросли уже и до членов Союза писателей. А некоторые теперь даже кусают меня, поскольку считают, что нашли нечто абсолютно новое. Впрочем, на смену идут другие неофиты, не желающие затеряться в толпе. Иван Антонович относился к моим первым рассказом с достаточной долей иронии. «Может быть особая гениальность». Он убедил меня: сперва надо стать личностью. А Георгий Иосифович Гуревич подтвердил. А Джеймс Конрад, один из моих любимцев, вообще заявлял, что настоящий прозаик должен начинать в сорок лет, когда собран собственный, ни с кем несхожий опыт.

В Киеве вы встречались с ребятами из клуба «Лоцман фантастики». Часто ли вы видитесь с такой юной аудиторией? Устраивают ли вас 12–14-летние в качестве читателей?

Больше всего меня устраивают такие люди как Юра – руководитель названного клуба. Я обожаю таких людей. Привет нежный, Юра! Пока такие люди есть, ребята будут читать, будут тянуться к литературе. При этом они будут читать не только Сережу Лукьяненко или замечательных Дяченок, но и Алексея Толстого, Василия Аксенова. Наталью Бромлей... Да мало ли...

А читает меня старичок или мальчик?

Я не сентиментален.

Ваши планы?

Собираюсь написать научно-фантастическую повесть для журнала «Если». Заканчиваю книгу рассказов. Собираю материалы для книги о самых знаменитых фантастах России, а еще для настоящего северного пиратского романа.

Ну и все такое прочее.

Спасибо.

Вопросы задавали Владимир Ларионов и Ольга Опанасенко.

Июнь, 2003 г.