НЕ О КОСМОСЕ О ЧЕЛОВЕКЕ!

Между первым рассказом, написанным в середине 60-х молодым томским инженером Виктором Колупаевым, и его солидным томом "избранного" "Весна света", выпущенным в Томске к юбилею писателя, прошло два десятилетия. За эти годы в центральном издательстве вышли четыре его книги, три - в Новосибирске, множество повестей и рассказов - в коллективных сборниках и периодике. Конечно, достижения писателя не измеряются лишь количеством опубликованного. Важно другое: в НФ литературу пришел писатель, взглянувший по-своему на многие традиционные темы, проблемы, посвятивший себя той редкой разновидности фантастики, которую критика поспешно (и неточно) окрестила "лирической" - правильнее, наверное, было назвать ее "психологической"... Впрочем, "свое" направление Виктор Колупаев нашел не сразу.

- Нет. Тот рассказ я писал на конкурс журнала "Техника - молодежи" по готовой иллюстрации - отчего-то мне казалось, что по рисунку написать гораздо легче. Получилась ужасная ерунда. Но когда я закончил, мне очень понравилось состояние автора, ставящего последнюю точку. Поэтому дальше я решил писать самостоятельно, сочинил еще рассказов двадцать, и это тоже, в общем, была ерунда: писал я о том, чего не знал, фантастика для меня, скорее, была развлечением, игрой ума. Только на третьем десятке рассказов я понял, что даже фантастику следует писать все-таки о том, что знаешь. Что фантастика - это, в первую очередь, литература, и должна она быть "человеческой"... И я стал писать по-другому.

Что за люди населяют рассказы Виктора Колупаева? Да самые обыкновенные, можно сказать, - заурядные люди. И город, где разворачиваются события, - тоже обыкновенный: в Марграде, Усть-Манскс, Фомске легко угадывается реальный Томск. Хотя нет: город Колупаева чуть-чуть отличается от реального, и в это "чуть-чуть", в зазор между обыденным и придуманным, в город тихонько проникают чудеса. Чудеса эти незаметны, лишены привычной фантастической экзотики, скромны и как будто даже застенчивы. Просто настройщик роялей здесь оказывается не только мастером, но и немного добрым волшебником, помогающим талантам поверить в свои силы ("Настройщик роялей"), в картине незнаменитого художника, выставленной в местной галерее, каждый посетитель неожиданно узнает себя - в самый важный момент своей жизни ("Вдохновение"), а купленная рядовым кандидатом наук пишущая машинка отчего-то вместо глав добротной диссертации принимается печатать стихи о любви ("Печатающий механизм").

"Одухотворенные люди" - так назвал героев Колупаева автор предисловия к его первой книге. Разумеется, не все таковы. Тут уж от человека самого зависит, как себя вести при встрече с необыкновенным - то ли понести в скупку окаянный агрегат, упрямо печатающий вместо "вектор" "весна", и зажить "нормальной", спокойной жизнью, то ли попытаться изменить свою жизнь, начать ее сызнова, переломить судьбу ("Фильм на экране одного кинотеатре", "Газетный киоск", "Спешу на свидание"). Рискните, поверьте чувству, словно бы говорит нам автор, пусть нелепо вспыхнувшая любовь в герое безнадежна ("Случится же с человеком такое!"), пусть почти безрезультатна битва архитектора с городскими властями за новый облик родного города ("Город мой"), пусть, наконец, твой талант служит кому угодно, только не тебе ("Зачем жил человек?") - еще не все потеряно! Автор ни на чем не настаивает и ни к чему не призывает, он просто дружески советует: попробуйте...

- Как вы относитесь к правилу "ни дня без строчки"?

- Не понимаю. Я пищу только тогда, когда хочется. Давно уже мне стало ясно, что по-другому писать не могу, насиловать себя, заставлять писать бесполезно. Я привык писать быстро, и основное время уходит на переделки, приходится переписывать по семь-восемь раз, и тут уж ждать вдохновения не надо - начинается повседневная работа...

Спустя пять лет после сборнике писателя "Качели Отшельника" в издательстве "Молодея гвардия" вышла еще одна книга. Повесть "Фирменный поезд "Фомич" ведет свою родословную от одного из ранних рассказов автора "Волевое усилие". Тот давний сатирический рассказ был построен на парадоксе: судьба межзвездной экспедиции в далеком будущем тесно переплетается с выполнением квартального плана в одной научной "шарашке" XX века, куда и командируется эмиссар из будущего Сантис, чтобы личным героическим трудом спасти план. И радостные бездельнички - сослуживцы, естественно, тратят его необычные способности на забивание гвоздей в стену и тому подобное.

Повесть "Фирменный поезд "Фомич" - родственная по жанру, это своеобразная сатирическая сказка, в которой автор высмеивал бюрократизм и невежество, чинопочитание и казенщину, обывательский "здравый смысл" и скаредность, трусость и хамство. Собрав в вагонах фирменного поезда людей разных возрастов, профессий, темпераментов и совершенно "ненаучным" образом "потеряв" весь состав в некой пространственно-временной ловушке, автор показывал столкновения своих героев, но не торопился их "клеймить", "обличать". Он просто заставлял их самих оценить свои поступки, взглянуть на себя со стороны: опомнитесь! Ведь вы же люди! Что же вы с собой-то делаете?.. В повести немало смешных и горьких сцен, некоторые эпизоды хочется перечитывать, однако, в целом, произведение оставляло двойственное ощущение - иногда каскады фантазии казались избыточными, терялась нить повествования, иногда вдруг острые углы оказывались сглаженными, и видно было, что здесь недоговоренность не по логике сюжета, а, скорее, сработал внутренний (и "внешний") редактор: в 1979 году многое сказалось не тек, как хотелось бы...

- Если не секрет, "Фирменный поезд..." вышел в том виде, в каком был задуман и написан?

- Нет. Редакция настаивала на значительных сокращениях, я согласился - так что ответственность на мне, и это книгу, прямо скажем, не улучшило. Правда, после моих сокращений редактор Зиберов сделал еще и свои: недрогнувшей рукой стал вычеркивать во многих местах фразы, целые абзацы, что многое в книге запутало и даже обессмыслило. Откуда-то появлялись и исчезали герои, в разговорах персонажей пропадала всякая логика. К сюжетной, "запланированной" фантасмагории повести редактор добавил еще и не запланированную... А после выхода книги в свет я получил еще из издательства официальное письмо. Суть его сводилась к следующему: редакция совершила ошибку, опубликовав мою книгу, ибо под видом остановившегося в степи поезда автор хотел показать, что движение нашего социалистического общества вперед приостановилось...

- Сейчас этот отзыв образца "эпохи застоя" делает честь произведению...

- Не знаю. "Фирменный поезд..." - это ведь притча, там ничего не надо понимать буквально. Хотя, конечно, были в этой книге и ирония, и сарказм - потуги на них, по крайней мере. И я отлично понимаю, почему в семидесятые и в начале 80-х фантастику так давили: чувствовали в ней определенное революционизирующее начало, некий дух бунтарства. К счастью, на нашу фантастику оказывали и оказывают огромное влияние братья Стругацкие. Они влияют своим отношением к миру, когда чувствуешь, что мы единомышленники, хотя и разные. Влияют тем, что столько лет не сгибались...

Не оставят равнодушными читателя еще две повести, опубликованные на рубеже 80-х. "Защита" посвящена современным ученым. Писать о "научниках" в разные годы можно было по-разному. В начале 60-х Стругацкие написали веселую сказку о добрых магах из НИИЧАВО. Во второй половине 60-х у Владимира Савченко в романе "Открытие себя" сквозь бодрый юмор прорывались вдруг ирония, желчь и возмущение. Виктор Колупаев в своей повести конце 70-х сдержан и печален: "жизни мышья беготня" окончательно вытеснила из стен КБ науку, чиновничий раж заменил творчество, и самая главная задача, которую с азартом решают герои повести, - как "спихнуть" смежникам неработающую установку...

"Толстяк над миром" - произведение, написанное в ином ключе. Достаточно традиционная завязка - высадка на нашей планете в далеком будущем космического корабля с инопланетными завоевателями - требовала столь же традиционного продолжения. Однако автор избежал проторенного пути: никаких "звездных войн" в повести нет. Как нет, собственно, там и самих землян: после первого же выстрела корабль агрессоров был отброшен в далекое прошлое планеты, и каждый новый залп уносил завоевателей все дальше в пучину времени, к тому моменту, когда земля была "пуста и безвидна". Но и эта история в повести, в общем, занимает не главное место. Что главное? Мини-модель тоталитарного общества весьма гибкой структуры, которую представляет собой экипаж корабля захватчиков. Кажется, в этой модели все строго продумано: есть Советник, есть Стратег и Тактик, свои Лекарь и Шкипер, Канонир и Оружейник, есть штатный стукач (он зовется Неприметный и в конце концов оказывается самым важным лицом на корабле - дело, в общем, обыкновенное), есть даже свой штатный Бунтарь, которого в случае чего можно на страх остальным упрятать в кутузку или даже казнить для примера... Словом, все продумано с тройным запасом надежности... и все-таки рушится. Автор показывает нам захватывающе интересный процесс ломки структуры не под воздействием внешних сил, а изнутри. Как одолевают самых послушных героев сомнения, как зреет протест, как из функций, из винтиков, которые даже имен не имеют, начинают прорастать люди со своим "я"... Перечитайте сейчас эту повесть и вы увидите, что время добавляет ей новые, неожиданные оттенки.

- И последний вопрос. Что вы ощущаете, став лауреатом "Аэлиты-88"?

- Спрашивайте прямо: считаю ли я, что получил эту премию заслуженно? Нет, потому что есть писатели, которые более достойны. Поэтому пока - ощущение неловкости. Рене Декарт как-то привел умную мысль, придуманную еще до него: "Счастливо прожил тот, кто прожил незаметно". Я эту мысль понимаю так: надо жить, чтобы видно было твое дело, а не ты сам.